Tsitaadid raamatust «Крестоносцы»
— Вот что скажу я тебе! Не надо удивляться, что награда ждет тех, кто совершает доблестные и славные подвиги, ибо если доблесть останется без награды, то и злодеяние останется без возмездия.
- Мы, крестоносцы, не боимся никого, - надменно ответил комтур.
А старый каштелян тихо прибавил:
- Особенно же Господа Бога.
...а Мацько в душе тоже диву давался, думая о том, как много значит женщина во всех земных делах, любое дело может с нею и удасться, и прахом пойти.
Победитель меньше всего ждёт набега.
Покуда тебя не убили, страшиться нечего, ну а убили, так какие уж тут страхи.
От предательства не спасут ни клятвы, ни печати, ни пергаменты.
-А разве так не бывает? Стоит в лесу сосна, словно башня несокрушимая, можно подумать, века простоит, а стукнешь ее хорошенько обухом, и в середине окажется одно дупло. И труха сыплется. Так и с тевтонским могуществом.
Не диво было бы, когда бы ты была глупа, на то ты и баба, а ведь умна, вот это мне и удивительно.
– Эва! – ответил Збышко. – Все тут у вас боятся аббата! А я вот, по чести скажу, не побоялся бы ни аббата, ни Зыха, ни згожелицких мужиков, ни тебя, клянусь Георгием Победоносцем, не побоялся бы, взял бы силком – и конец…Ягенка стала как вкопанная и, подняв на Збышка глаза, спросила каким-то странным голосом, протяжно и мягко:– Взял бы?..Губы у нее раскрылись, и, зардевшись, словно зорька, она ждала ответа.
«Отброшенное ногой седло откатилось на несколько шагов – и тело несчастного крестоносца тяжело повисло в петле.
На один краткий миг ему почудилось, что он слышит хриплый, сдавленный рев, что ужасный упырь, бросившись на него, раскачал его тело и рвет зубами грудь, чтобы впиться в сердце. Потом угасающий взор его увидел, как смерть расплылась в белесое облако; оно медленно надвигалось на него, охватило его, обняло, окружило и наконец все закрыло жуткой, непроницаемой пеленой»
(С. 512).
