"Как не остановить бегущего бизона, так не остановить поющего Кобзона", - писал в свое время пародист Александр Иванов о нашем великом эстрадном певце. Почему-то я всегда вспоминаю эту эпиграмму, когда сталкиваюсь с прозой другого великого - теперь уже французского писателя Оноре де Бальзака. Настолько он многословен и назойлив в своих описаниях, что кажется, что бизон будет бежать до бесконечности, как, впрочем не будет умолкать и распевшийся Кобзон.
Но повесть "Гобсек" в ряду его произведений стоит несколько особняком, по крайне мере, для меня. Здесь Бальзак неожиданно предстает довольно лаконичным , правда, насколько этот термин к нему может быть применим. И, как ни странно, ограничив свое словоизлияние, Бальзак смог создать едва ли не самое сильное и прямо-таки эпическое произведение.
На одном из ранних этапов своего существования повесть называлась "Папаша Гобсек". Сразу возникает аналогия с другим произведением автора "Отцом Горио". Кроме аналогии между повестью и романом есть более тесная связь, дело в том, что ростовщик Гобсек и адвокат Дервиль упоминаются в романе, а одной из героинь повести является графиня де Ресто, старшая дочь отца Горио. Такие переходы героев из одного произведения в другое - довольно типичное для Бальзака дело.
И все же, автор убрал "папашу" из названия, оставив только имя, даже здесь проявилась не свойственная автору лаконичность, но заслуга в этом, как мне кажется, не столько самого Бальзака, сколько Рембрандта. Рембрандт - это вам не Рубенс, здесь нет того упоения красками, здесь преобладают темные и серые тона, подчеркивающие силу света, который всегда акцентируется на главном.
Бальзак почувствовал, что по-настоящему гениально передать сущность героя, которого он собирался явить миру, могла бы только кисть Рембранда, и он решил максимально, насколько это возможно, приблизиться в тексте к мастерству великого голландца. Может потому он и Гобсека сделал голландцем, чтобы острее чувствовалась преемственность между художником и писателем. И портрет получился строго в рембрандтовском стиле - сдержанность красок компенсируется мощью освещения.
Образ Гобсека вышел тёмным и мрачным, и в то же время в этой мрачности присутствует необыкновенной силы свет. Самое интересное, что при всей изначальной условной отрицательности этого героя, чего стоит дословный перевод его имени - сухоглот, к концу произведения Гобсек предстает личностью, не лишенной некоторых положительных качеств. При всей своей скаредности, бездушности и полной зависимости от поклонения золотому тельцу, в нем сохранились какие-то понятные ему представления о чести, он может отнестись вполне по-человечески к людям, которые доверились ему без всяких условий. С рассказчиком - Дервилем - у Гобсека даже возникает что-то типа взаимной симпатии.
Сам Дервиль говорит о Гобсеке: "в нем живут два существа: скряга и философ, подлое существо и возвышенное". И подлость, и возвышенность вращаются вокруг главной для ростовщика сущности - золота. "Золото - вот духовная сущность всего нынешнего общества", - откровенничает Гобсек. Вообще в его отношении к золоту присутствует некая магическая составляющая, что-то древнее и тайное, почти библейское, и оно придает ему своеобразный таинственно-романтический ореол. Снова дадим слово Дервилю: "Этот высохший старикашка вдруг вырос в моих глазах, стал фантастической фигурой, олицетворением власти золота".
Гобсек неожиданно предстает мостиком, соединяющим романтизм, на котором был воспитан автор, и реализм, проводником которого Бальзак пытался быть. При всей реалистичности изображаемого мира наживы и деловой жестокости, лишенного каких-либо романтических сентиментов, перед нами предстает последний романтик, имеющий бурную пиратскую молодость, и перевоплотившийся в рыцаря желтого металла. Тема рыцарства позволяет вспомнить пушкинского скупого рыцаря, а пиратские мотивы отсылают к байроновскому "Корсару". В любом случае, Гобсек немало повидал на своем веку, недаром Дервиль говорит: "...я глубоко уверен, что ни одна душа человеческая не получила такой жестокой закалки в испытаниях, как он".
Но золото только инструмент, истинная суть "рыцарства" Гобсека - тщеславие. Вот его кредо: "Тщеславие! Это всегда наше «я». А что может удовлетворить тщеславие? Золото! Потоки золота. Чтобы осуществить наши прихоти, нужно время, нужны материальные возможности или усилия. Ну что ж! В золоте все содержится в зародыше, и все оно дает в действительности". Тщеславие приводит Гобсека к ощущению властителя человеческих судеб, от которого и до комплекса бога недалеко, и он проговаривается: "У меня взор, как у Господа Бога: я читаю в сердцах. От меня ничто не укроется".
Создается впечатление, что Бальзак симпатизирует своему герою, и даже мелькает шальная мысль, что Гобсек - это некое невоплощенное в реальной жизни авторское альтер эго. Ведь Гобсек обладает двумя вещами, которыми всю жизнь стремился обладать его породитель: золотом и умением "читать людей" и их поступки.
Arvustused
80