Loe raamatut: «Преступление геноцида. Монография»

[битая ссылка] ebooks@prospekt.org

Введение

Преступления против мира и безопасности человечества занимают особое место в системе преступлений, предусмотренных как международным, так и национальным уголовным правом. Неслучайно одно из них – геноцид – считается «преступлением преступлений».

Массовые убийства людей по национальному, религиозному или расовому признаку были распространенным явлением в истории человечества. Однако только в ХХ в. человечество решило противостоять уничтожению людей по указанным признакам. Учеными было сформулировано понятие преступления, суть которого составляют действия, преследующие цель уничтожения групп населения по национальному, расовому или религиозному признаку. Наибольший вклад в разработку понятия данного преступления внес польский ученый еврейского происхождения, будущий американский прокурор на Нюрнбергском процессе Р. Лемкин. Именно он в 1944 г. дал название этому преступлению – геноцид, соединив греческое слово genos (раса, племя) и латинское слово cide (убийство). Однако даже через 2 года, в 1946 г., в документах Нюрнбергского трибунала этого термина не было (хотя преступление, которому дали название геноцид, безусловно, имело место), поскольку не было самого легального определения преступления геноцида.

В конце 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, указав, что «геноцид означает отказ в признании права на существование целых человеческих групп подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ». Через 2 года, 9 декабря 1948 г., Генеральная Ассамблея ООН резолюцией 260 (III) приняла Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (далее – Конвенция 1948 г.), в которой геноцид был определен как преступление, нарушающее нормы международного права и противоречащее духу и целям Организации Объединенных Наций. Конвенция вступила в силу в 1951 г., и она, поскольку относится к международному обычному праву, является обязательной для всех государств.

Однако ни принятие Конвенции, ни ее вступление в силу, к сожалению, не смогли в последующем предотвратить совершение преступлений, направленных против национальных, расовых и религиозных групп. И только в 1990-е гг. государства, прежде всего наиболее влиятельные, смогли объединить свои усилия по противодействию преступлению геноцида. Итогом их совместной работы стало создание законодательства, в соответствии с которым были учреждены Международный уголовный суд ООН (далее – МУС) и международные специальные трибуналы по расследованию и рассмотрению данного преступления, а также наказанию виновных в его совершении. Особенно интересной, с точки зрения исследования и обобщения, представляется практика применения уголовно-правовых норм о геноциде в деятельности специальных уголовных трибуналов – Международного трибунала по бывшей Югославии (далее – МТБЮ), Международного трибунала по Руанде (далее – МТР) и Чрезвычайных палат в судах Камбоджи (далее – ЧПСК).

Преступление геноцида в последние годы стало предметом рассмотрения не только в международных специальных трибуналах, но также в национальных судах. К государствам, в национальных судах которых рассматривались дела о данном преступлении, относится Республика Ирак¹.

10 декабря 2003 г. для рассмотрения дел о преступлениях против человечности, совершенных режимом партии Арабского социалистического возрождения («Баас») С. Хусейна, был учрежден Иракский уголовный суд по преступлениям против человечности, или Иракский специальный трибунал (ИСТ). В 2005 г. Иракский специальный трибунал был переименован в Высший иракский уголовный трибунал (ВИУТ), деятельность которого осуществляется на основании норм международного и национального права, содержащихся в следующих актах:

– Конвенция о геноциде 1948 г.;

– Статут о Высшем иракском уголовном трибунале (Закон № 10 от 2005 г.);

– Уголовный кодекс Ирака (Закон № 111 от 1969 г.);

– Уголовно-процессуальный кодекс Ирака (Закон № 23 от 1971 г.).

Принятая в 2005 г. всенародным голосованием Конституция Ирака в ст. 134 гарантирует, что ВИУТ будет осуществлять свою деятельность до завершения своей миссии и может быть распущен только на основании решения Парламента Ирака. Данное законодательство, как и решения ВИУТ о его применении, представляют значительный теоретический и практический интерес, однако они еще не стали предметом монографического исследования в российской уголовно-правовой науке.

В целом в российской уголовно-правовой науке нормы Конвенции 1948 г. становились предметом исследований неоднократно. Однако до сих пор остаются дискуссионными вопросы о соотношении этих норм и норм национального уголовного законодательства, об особенностях ответственности за геноцид в уголовном праве отдельных государств, о возможности совершенствования ответственности за геноцид в нормах национального уголовного законодательства и т. д.

Изложенное свидетельствует о необходимости проведения комплексного анализа как самого уголовного законодательства (международного и национального) о преступлении геноцида, так и практики международных специальных трибуналов и Высшего иракского уголовного трибунала по его применению. При этом иракским ученым важно использовать научный опыт российских коллег в области исследования проблем ответственности за преступление геноцида.

Монографических работ, специально посвященных исследованию теоретических и практических аспектов уголовной ответственности за преступление геноцида, в современной российской науке немного. В частности, защищены диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Уголовная ответственность за геноцид» (В. М. Вартанян, 2000 г.) и «Уголовно-правовая характеристика геноцида» (Е. Д. Панкратова, 2010 г.). Эти работы преимущественно освещают состав геноцида, предусмотренный ст. 357 Уголовного кодекса Российской Федерации, вопросы отграничения геноцида от других преступлений и перспективы изменения редакции ст. 357 УК РФ. Общим их недостатком является то обстоятельство, что ни одно из этих исследований не базируется на материалах конкретных уголовных дел о геноциде.

Вопросы ответственности за преступление геноцида в разной степени освещались в трудах таких советских и российских ученых, как В. В. Аванесян, М. Н. Андрюхин, Г. И. Богуш, Л. В. Иногамова-Хегай, И. И. Карпец, А. Г. Кибальник, С. М. Кочои, И. И. Лукашук, А. С. Мартиросян, А. В. Наумов, В. П. Панов, П. С. Ромашкин, И. Г. Соломоненко, А. Н. Трайнин, Е. Н. Трикоз и др.

Достаточно много диссертационных исследований по вопросам ответственности за преступление геноцида проводится в зарубежных университетах и научных центрах. Наиболее известными учеными, внесшими значительный вклад в разработку данной проблемы, являются Анри Доннедье де Вабр (Henri Donnedieu de Vabres), Ария Нейер (Аryeh Neier), Бассиони Шериф (Bassiouni M. Cherif), Бен Кернан (Ben Kiernan), Веспасиан Пелла (Vespasian V. Pella), Ив Тернон (Yves Ternon), Израел Черни (Israel W. Charny), Майкл Келли (Michael J. Kelly), Раул Хилберг (Raul Hilberg), Рафаэль Лемкин (Raphael Lemkin), Роберт Джеллетли (Robert Gellately), Саймон Визентал (Simon Viesenthal), Уильям Шабас (William A. Schabas), Эрвин Стоуб (Ervin Staub) и др.

В Ираке, который ратифицировал Конвенцию о геноциде в 1959 г., специальных монографических работ, посвященных проблемам ответственности за преступление геноцида, нет. Причем если в самом Ираке интерес к этим проблемам в науке возник лишь после свержения режима С. Хусейна, то на Западе в связи с доказанными фактами совершения этим режимом преступлений против мира и безопасности человечества вопросы квалификации таких преступлений и наказания за их совершение неоднократно становились объектом серьезных исследований. В частности, различные аспекты ответственности за преступление геноцида, совершенного в Ираке, исследовались такими учеными, как Блэк Джордж (Black George), Брюс Монтгомери (Bruce P. Montgomery), Дарко Войинович (Darko Vojinovic), Джефри Голдберг (Jeffrey Goldberg), Джон Вебб (John Webb), Йост Хильтерманн (Joost Hiltermann), Мартин ван Бруинессен (Martin van Bruinessen), Николас Патлер (Nicholas Patler) и др.

Следует отметить также публикации по данной проблеме иракских ученых: Арифа Курбани, Джамала Мирза Азеза, Зухейра Казима Абуда, Маруфа Гула, Мохаммеда Хусейна Ахмеда Бапира, Мухаммада Рашида Хасана, Хавала Хилана, Шахавана Шореша, Шахразада Моджаба, Фатиха Мухаммада Сулеймана и др.

В целом следует признать, что вопросы ответственности за преступление геноцида, совершенного в отдельных государствах, до сих пор не получили должного освещения в российской уголовно-правовой науке. Примечательно, что почти никто из российских специалистов, так или иначе занимающийся вопросами ответственности за преступления против мира и безопасности человечества, в том числе за геноцид (за исключением профессора С. М. Кочои), не приводит в качестве примера общеизвестные факты совершения таких преступлений в Ираке. Поэтому настоящая работа является первой в России попыткой изучения на монографическом уровне современного уголовного законодательства о геноциде во взаимосвязи с его применением в практике специальных трибуналов, прежде всего Высшего иракского уголовного трибунала.

Нормативной базой исследования выступают Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании 1948 г., Римский статут Международного уголовного суда, Устав Международного трибунала по бывшей Югославии, Устав Международного трибунала по Руанде, Закон об учреждении Чрезвычайных палат в судах Камбоджи, соответствующие резолюции Генеральной Ассамблеи и Совета безопасности ООН, Уголовный кодекс Российской Федерации, Конституция Республики Ирак, Уголовный кодекс Республики Ирак, Статут Высшего иракского уголовного трибунала, уголовное законодательство ряда других государств об ответственности за геноцид и др.

Теоретической основой исследования служат труды российских, иракских (арабских и курдских), западноевропейских, американских и других иностранных ученых и специалистов по вопросам ответственности за преступление геноцида.

Эмпирической базой исследования являются решения Международного трибунала по бывшей Югославии, Международного трибунала по Руанде, Чрезвычайных палат в судах Камбоджи, Высшего иракского уголовного трибунала, Европейского суда по правам человека, вынесенные по вопросам ответственности и наказания за совершение преступления геноцида.

Научная новизна исследования заключается в том, что хотя в российской уголовно-правовой науке проблемы ответственности за преступление геноцида ранее уже рассматривались, однако в настоящей работе впервые на монографическом уровне проведено исследование законодательства о геноциде и практики его применения специальными международными и национальными трибуналами и судами, в том числе Высшим иракским уголовным трибуналом. Работа содержит подробный анализ международного и внутреннего уголовного законодательства отдельных государств о преступлении геноцида. Особое внимание уделено исследованию проблем уголовного законодательства Республики Ирак, а также анализу практики применения законодательства о преступлении геноцида в деятельности ВИУТ. Результаты проведенной работы позволили разработать предложения о совершенствовании уголовного законодательства Республики Ирак в части ответственности за совершение преступления геноцида.

Основные положения и выводы проведенного исследования заключаются в следующем.

1. Конвенция 1948 г. дает исчерпывающее определение преступления геноцида. Критику определения данного преступления в науке как неоправданно «узкого» (в особенности из-за невключения в него «культурного геноцида» и геноцида политических групп – «политицида») следует признать малоубедительной. Вопреки имеющимся мнениям, необходимости в расширении его понятия, предлагаемого Конвенцией 1948 г., сейчас нет. В целом проблемой следует считать расширение не понятия преступления геноцида, а понятия преступлений против человечности.

2. Проблема отсутствия единообразной квалификации преступления геноцида следует из расширительного его определения в уголовном законодательстве отдельных государств. Заслуживающей поддержки представляется позиция тех государств, которые текстуально (полностью) воспроизводят определение преступления геноцида, содержащееся в Конвенции 1948 г. Такой способ имплементации имеет принципиальное значение для обеспечения соответствия национальных и международных уголовно-правовых норм о геноциде. Данное обстоятельство позволяет вносить предложение о выборе именно указанного способа для имплементации международно-правовых норм, посвященных преступлению геноцида, в уголовное законодательство Республики Ирак.

3. Уголовная ответственность за геноцид в национальном законодательстве ряда государств является дифференцированной. Такой подход представляется необходимым, в особенности когда речь идет о разделении ответственности за геноцид, заключающийся в убийстве, и геноцид, не связанный непосредственно с убийством. Иракскому законодателю рекомендуется учитывать зарубежный законодательный опыт и установить повышенную ответственность за преступление геноцида в форме убийства члена соответствующей национальной, этнической, расовой или религиозной группы.

4. Исследованные диссертантом материалы позволяют сделать вывод о том, что в действиях ряда бывших лидеров Ирака в отношении курдского этнического меньшинства имеются все признаки (элементы) преступления геноцида, предусмотренные Конвенцией 1948 г. и Римским статутом Международного уголовного суда. При этом главное отличие преступления геноцида, совершенного в Ираке, заключается в том, что при его совершении впервые в истории было использовано оружие массового поражения – запрещенное международным правом химическое оружие.

5. Для решения проблем уголовной ответственности за преступление геноцида в Ираке создано уникальное «гибридное» законодательство, включающее нормы Конвенции 1948 г. и иракского национального законодательства (Багдадский УК, УК Республики Ирак и другие законы). Недостатком данного законодательства следует считать то обстоятельство, что в нем оказались наряду с нормами о преступлении геноцида нормы об общеуголовных преступлениях, не представляющих собой грубое нарушение прав человека и международного гуманитарного права. Кроме того, в названном законодательстве отсутствуют нормы о некоторых преступлениях против человечества и военных преступлениях.

6. Практика применения норм «гибридного» законодательства Высшим иракским уголовном трибуналом в целом заслуживает поддержки. Недостатком же следует считать то обстоятельство, что юрисдикция трибунала не распространяется на иностранных граждан, принимавших участие в преступлении геноцида, совершенном на территории Ирака. Кроме того, несмотря на масштабы совершенного преступления, приговоры об осуждении были вынесены в отношении лишь нескольких лиц; по непонятным причинам наказание в отношении части осужденных не было приведено в исполнение; не было принято решение об объявлении преступными организаций, принимавших участие в геноциде (хотя УК Ирака предусматривает уголовную ответственность юридических лиц), и т. д.

7. В Ираке наказание в виде смертной казни было отменено в 2003 г., но в связи с захлестнувшей страну волной террористических актов оно было восстановлено в 2004 г. Обосновывается правомерность введения его для лиц, виновных в совершении преступления геноцида в форме убийства, главным образом из-за уязвимости религиозных меньшинств Ирака (христиан и езидов) перед лицом атак «джихадистов», поставивших своей целью уничтожение или изгнание немусульманского (несуннитского) населения и создание «халифата» – «Исламского государства»².

8. В настоящее время в Ираке действует один УК – федеральный. Власти федерального района Курдистан (далее – ФРК), субъекта Иракской Федерации, имеют конституционное право разработать и принять Уголовный кодекс, тем более что на территории Курдистана действует своя Конституция и собственный Закон о борьбе с терроризмом (№ 3 от 4 апреля 2006 г.), предусматривающий возможность назначения смертной казни за отдельные террористические преступления. Такой УК должен стать самостоятельным источником уголовного права в Ираке. Вместе с тем уголовная ответственность за преступление геноцида с целью исключения проблем с ее пониманием и применением должна быть предусмотрена только в федеральном УК Республики Ирак.

9. Республика Ирак ратифицировала Конвенцию 1948 г. еще в 1959 г., однако самостоятельная ответственность за преступление геноцида в ее законодательстве до сих пор не установлена. Современный Ирак нуждается в принятии нового Уголовного кодекса, в котором должна быть разрешена также проблема уголовной ответственности за преступление геноцида. Мы предлагаем такую редакцию статьи о геноциде:

«Преступление геноцида

1. Следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

a) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

b) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

c) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

d) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую, – наказываются пожизненным лишением свободы.

2. Совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, убийство, – наказывается пожизненным лишением свободы или смертной казнью.

Примечание

Наказуемы также:

– заговор с целью совершения преступления геноцида;

– прямое и публичное подстрекательство к совершению преступления геноцида;

– покушение на совершение преступления геноцида;

– соучастие в преступлении геноцида».

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что она представляет собой первую монографическую работу, посвященную проблемам уголовной ответственности за преступление геноцида в современном международном и национальном праве, прежде всего Республики Ирак.

Выводы и предложения, содержащиеся в работе, могут быть использованы для совершенствования правовых основ борьбы с преступлением геноцида, в частности в процессе работы над новым проектом Уголовного кодекса Республики Ирак в части регламентации ответственности за совершение преступления геноцида и наказания за него.

Результаты проведенного исследования вносят определенный вклад в систему научных знаний об уголовном праве Республики Ирак, характеристике преступления геноцида, совершенного бывшими руководителями Ирака. Полученные результаты могут быть положены в основу дальнейших научных исследований проблем ответственности за совершение преступления геноцида.

Теоретические положения и выводы, содержащиеся в настоящем исследовании, могут быть применены при составлении рабочих программ, учебных пособий и учебников, в процессе проведения учебных занятий по курсу «уголовное право» по теме «Преступления против мира и безопасности человечества» и спецкурсам «уголовное право зарубежных государств» и «международное уголовное право».

Практическая значимость работы определяется изложенными в ней выводами, способствующими эффективному применению уголовного законодательства о преступлении геноцида.

Глава 1
Преступление геноцида в международном и национальном уголовном праве

§ 1. Преступление геноцида в международном уголовном законодательстве и практике международных трибуналов

Термин «геноцид» введен в оборот польским и американским юристом еврейского происхождения Р. Лемкиным в 1944 г., который для этого использовал греческое слово genos (раса, племя) и латинское слово cide (убийство). Данный термин он предложил с целью квалификации варварских действий нацистской Германии в отношении евреев³.

В книге «Правление государств “оси” в оккупированной Европе» (1944 г.) Р. Лемкин писал: «Под “геноцидом” мы подразумеваем уничтожение нации или этнической группы… Геноцид направлен против национальной группы как целого, и предпринимаемые действия обращены против людей не как отдельных личностей, а именно как членов национальной группы»⁴. Однако, по его мнению, геноцид может проявляться не только в физическом, но «и в культурном уничтожении»⁵. «В целом, – писал Р. Лемкин, – геноцид не обязательно означает моментальное уничтожение нации… Он, скорее, предполагает координированный план действий, направленный на разрушение основ существования национальных групп с целью искоренения самих этих групп. Составные части такого плана – уничтожение политических и общественных институтов, культуры, языка, национального самосознания, религии, экономических основ существования национальных групп, а также лишение личной безопасности, свободы, здоровья, достоинства и самих жизней людей, принадлежащих к этим группам»⁶. Характерно, что еще в октябре 1933 г. на Пятой (Мадридской) конференции по унификации международного уголовного права Р. Лемкин предложил дополнить преступления против права народов (лат.: delicta juris gentium) рядом деяний, в частности «актами варварства» и «актами вандализма». К первым он относил действия, направленные на уничтожение «этнических, религиозных или социальных групп», независимо от мотивов (политических, религиозных и т. д.), а ко вторым – «систематическое и организованное уничтожение художественного и культурного наследия, в котором выражается уникальный дух и достижения группы».

В Уставе учрежденного Лондонским соглашением Международного военного трибунала для привлечения к ответственности и наказания главных военных преступников стран «оси» в Европе (август 1945 г.) еще ничего не говорилось о геноциде⁷. Согласно ст. 6 Устава, к юрисдикции трибунала относились следующие преступления против человечности: «убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам в целях осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет»⁸. В приговоре Нюрнбергского трибунала (сентябрь – октябрь 1946 г.) также ничего не было сказано о геноциде, однако признается факт организованного и целенаправленного массового истребления расовых и национальных групп⁹.

11 декабря 1946 г. Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций приняла на 1-й сессии резолюцию, заявив следующее: «Геноцид означает отказ в признании права на существование целых человеческих групп подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ; такой отказ в признании права на существование оскорбляет человеческую совесть, влечет большие потери для человечества, которое лишается культурных и прочих ценностей, представляемых этими человеческими группами, и противоречит нравственному закону, духу и целям Объединенных Наций»¹⁰. Данная резолюция, следует признать, отличалась от проекта резолюции, предложенной рядом государств (Кубой, Панамой и Индией). Указанный проект преследовал цели объявления геноцида преступлением, которое может быть совершено не только в военное время, но и в мирное время, а также, что особенно важно, распространения в отношении геноцида универсальной юрисдикции. Принятая же резолюция эти вопросы не освещала.

На этой же сессии Генеральная Ассамблея предложила Экономическому и социальному совету ООН «заняться необходимым изучением вопроса для составления проекта конвенции по вопросу о преступлениях геноцида, подлежащего представлению на следующей очередной сессии Генеральной Ассамблеи».

5 апреля 1948 г. вновь созданный Комитет по разработке международной конвенции по борьбе с геноцидом начал рассмотрение проекта конвенции, подготовленного генеральным секретарем ООН. Данный проект не был поддержан делегацией СССР по нескольким причинам.

Во-первых, объектом геноцида, помимо расовых и национальных групп, проект называл «политические группы»¹¹. Советская делегация, с одной стороны, справедливо исходила из того, что включение последней противоречит природе термина «геноцид». С другой же стороны, в СССР понимали, что имевшие место репрессии против «классовых врагов пролетариата» вполне можно было считать геноцидом «политических групп».

Во-вторых, проект предлагал создание международного трибунала по делам о геноциде, который, по мнению советской делегации, стал бы «надгосударственным» органом. «В современной международной обстановке, – писал А. Н. Трайнин, – когда реакционные империалистические силы пытаются подавить суверенную волю и самостоятельную политику народов, подобный международный трибунал мог бы быть использован как орудие реакции»¹² (особенно резкой была реакция на ст. VII проекта конвенции, согласно которой стороны обязуются наказывать всякого нарушителя этой конвенции «в пределах любой территории, находящейся под их юрисдикцией, вне зависимости от гражданства этого нарушителя или места, где нарушение было совершено»).

На следующий день, 6 апреля 1948 г., советская делегация внесла на рассмотрение комитета свой проект конвенции о геноциде, который характеризовался следующим.

Во-первых, геноцидом предлагалось считать не только «физическое уничтожение групп населения по расовым, национальным (религиозным) мотивам», но также умышленное создание таких условий жизни, которые направлены на уничтожение указанных групп.

Во-вторых, предлагалось считать геноцидом также «национально-культурный геноцид» (такой вид геноцида выделялся наряду с двумя другими его видами – «физическим» и «биологическим»: первый имел в виду случаи физического уничтожения людей, а второй – случаи борьбы против деторождения, запрещения браков, стерилизацию и т. п.). Согласно предложению советской делегации, в понятие геноцида должны быть включены «также мероприятия и действия, направленные против пользования национальным языком, или мероприятия и действия против национальной культуры (так называемый национально-культурный геноцид), как то:

a) запрещение или ограничение пользования национальным языком как в общественной, так и в частной жизни; запрещение преподавания в школах на национальных языках;

b) уничтожение или запрещение печатания и распространения книг и иных печатных изданий на национальных языках;

c) уничтожение исторических или религиозных памятников, музеев, документов, библиотек и других памятников и предметов национальной культуры (или религиозного культа)»¹³.

В-третьих, предлагалось установить ответственность за пропаганду геноцида, приготовление к геноциду и соучастие в его совершении.

В-четвертых, предлагалось включить в национальное законодательство государств нормы, предусматривающие уголовную ответственность за «действия геноцида».

В-пятых, государства, подписавшие конвенцию, обязаны были распустить организации, цель которых – «разжигание расовой, национальной и религиозной вражды и совершение преступлений геноцида».

В-шестых, составной частью предложений советской делегации было установление подсудности дел о геноциде исключительно национальным судам.

При рассмотрении в декабре 1948 г. проекта конвенции о геноциде некоторые принципиально важные предложения советской делегации нашли поддержку у членов ООН (полностью поддержали их делегации БССР, УССР, Польши и Чехословакии). Однако отдельные предложения делегации СССР большинством государств (в первую очередь западных) были отвергнуты. Это касалось положений о «национально-культурном геноциде», установлении ответственности за пропаганду геноцида и возложении на государства, подписавшие конвенцию, обязанности распустить фашистские, расистские и нацистские организации, разжигающие расовую, национальную и религиозную вражду.

При обсуждении проекта конвенции были отвергнуты и другие предложения, в частности о наказуемости (в качестве отдельного объективного элемента геноцида) применения мер, «направленных на принуждение членов какой-либо группы покидать свои дома, с тем, чтобы избежать возникающей в противном случае угрозы жестокого обращения». По мнению крупнейшего исследователя современных проблем геноцида профессора Национального университета Ирландии У. А. Шабаса, таким образом из сферы определения геноцида были исключены «этнические чистки»¹⁴. Разработчики проекта не поддержали и другое важное предложение – об универсальной подсудности преступления геноцида.

9 декабря 1948 г. Генеральная Ассамблея ООН резолюцией 260 (III) приняла Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. В ней геноцид был определен как преступление, нарушающее нормы международного права и противоречащее духу и целям Организации Объединенных Наций. С целью избавления человечества от этого «отвратительного бедствия», указала Генеральная Ассамблея, необходимо международное сотрудничество.

Статья I Конвенции не только признала геноцид преступлением («независимо от того, совершается ли он в мирное или военное время»), но также обязала государства, ее подписавшие, «принимать меры предупреждения и карать за его совершение».

Статья II Конвенции предложила под геноцидом понимать «следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

а) убийство членов такой группы;

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую».

Статья III Конвенции объявила наказуемыми следующие деяния:

а) геноцид;

b) заговор с целью совершения геноцида;

с) прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида;

d) покушение на совершение геноцида;

е) соучастие в геноциде.