Loe raamatut: «Искупление. Том первый: Озерон», lehekülg 9
–Сэр, вы неверно поняли: моя задача – помочь вам в выполнении миссии. Это мой выбор.
Даже сквозь полутьму Лламо различает как удивленно поднялись брови его захватчика.
«Наверно, я погорячился с удалением блока контроля» – Тридцатьседьмой пытается быстро найти выход, аккуратно подтягивая к себе за ствол винтовку. Решение сработало, но все же до конца не верится в это.
Недвижно застывший андроид с интересом осматривает свисающего на веревках бойца. Все же, с его точки зрения, более эффективно убивать. Или попросту сбить машину еще на подлете электромагнитным импульсом – быстро, безопасно и никаких улик после. Странный он все-таки, не убивает врагов. В искусственном мозге никак не укладывается идея гуманизма, но сегодня Готлиб решил использовать принцип Тридцатьседьмого и нейтрализовал вертолет, а за одно и всю технику отряда только когда они уже высадились на крышу.
–Кто это? – шепот Лламо выводит Тридцатьседьмого из задумчивости.
–Моя робонянька и неусыпный страж с приказом убить если я вдруг взбунтуюсь. – с усмешкой ответил он.
–Ясности это не вносит, но доказывает твою безумность. Мне надоело прятаться. – Лламо решительно поднялся во весь рост и вышел на балкон.
–О, господин Лламо. Приветствую, я – А-2715, андроид специального назначения. – Готлиб руку для приветствия. Лламо с подозрением осмотрел протянутую конечность. После секундного замешательства он все же решился на рукопожатие.
–Вероятно, вы несколько озадачены тем, что происходит, и не верите моему другу. Позвольте продемонстрировать наглядно – с этими словами Готлиб начал что-то вытаскивать из-за пазухи. Тридцатьседьмой напрягся для прыжка, хоть и понимал, что в случае чего генерала уже не спасти. «Зря я ему доверился» – горечью растеклась мысль в сознании.
Мягко засветилось извлеченное энерголезвие. Лламо отпрянул, приготовившись к борьбе.
– Не стоит волноваться, генерал – аккуратно закатав рукав, Готлиб полоснул лезвием вдоль руки.
Мысль Тридцатьседьмого в этот момент легко считывается с лица: «Господи, как в дешевом фильме». Однако, Лламо впечатлился – не каждый день вы видите вместо мышц, крови и костей титановый скелет, гидросистему и фибронаполнитель.
–Ого – только смог тихо выдохнуть генерал. Естественное любопытство побуждает его на дикое действие: слегка дрожащие пальцы погружаются в разрез.
Сотни мыслей проносятся в голове Лламо, круша переборки устоев и традиционных знаний. Сосредоточившись, он хмуро огляделся вокруг. Скрытый в полутьме дверного проема человек без имени, утверждающий, что он пришелец. Говорящая и, судя по всему, разумная машина с рассечённой рукой. Темная капля капсулы очень органично вписывается в окружающее сумасбродство. Как же это все невозможно! Мир, который он знал до этого, стремительно разрушается с каждым мгновением их присутствия.
Он сморгнул – нет, это реальность. И это правда. Игемон Империи ощутил всю тяжесть своей должности. Что, если конец действительно так близок, что они просто не видят его? И эти странные посетители действительно те, за кого себя выдают? Богиня, ну почему все так сложно?
Он глубоко вдохнул. Досчитал до сорока. Выдохнул.
–Что вы от меня хотите? – с холодной решимостью принявшего решение человека проговорил в никуда Лламо.
–Есть план, генерал. Вы будете не одиноки на своем пути.
Сутки спустя. Сегодня для генерала был тяжелый день. Наверное, самый тяжелый в его должности на посту Игемона Империи. Только небеса знают, чего стоило прекратить проект «Ярость Богини». С пеной у рта его советники доказывали, что это нужно для блага Империи, что ядерное оружие позволит диктовать волю всему Озерону.
–Да мы станем неуязвимы! Армии противника испарятся на атомы еще в казармах, не успев выстрелить! – кричал самый молодой из ученых. – Мы будем неуязвимы!
–Я солдат, а не мясник – холодно процедил сквозь зубы Лламо, прерывая истеричный монолог. – А вам рекомендую сменить лабораторный халат на фартук и отправляться на скотобойню – там вы найдете работу в вашем вкусе. И я знаю, что ненависть всей планеты не стоит той иллюзии неуязвимости и власти, о которой вы так восхищенно говорите. Проект закрыт. Именем Императора и Богини! Игемон сказал свое слово! – круто развернувшись на сапогах с набойками, он вышел из залы.
Желтоватый свет настольной лампы выхватывает из тьмы кабинета заваленный бумагами тяжелый кедровый стол. В темной от старости медной пепельнице дымятся остатки папиросы, наполняя холодный воздух кабинета горьковатым ароматом. Откинувшись на спинку высокого кожаного кресла, Онеже невидящим взглядом смотрит на документ в руках.
С момента первой конференции Союза прошло три месяца. Долгие бессонные три месяца, наполненные бесконечными переговорами и встречами, официальными визитами к новым союзникам, подписанием договоров и соглашений. Молнией метался Онеже, всюду успевая, улаживая старые конфликты, предотвращая новые. Всегда опрятный и энергичный, с воодушевляющей улыбкой и лучистым взором, он стал символом нового Союза.
С трудом двигается бюрократическая машина, скрипя и тормозя, но новые соглашения вступают в силу, постепенно исчезают не нужные более границы. Северный Союз набирает силу.
Не все одобряют подобные реформы. Онеже еще раз пробежал взглядом по строчкам: личная охрана премьер-министра имеет веские доказательства сговора внутри парламента с целью дискредитации существующего правительства. Многие хотели бы видеть Союз как гегемонию во главе с Республикой. А еще лучше – опять раздробить ставшие едиными государства и, как прежде, управлять ими как марионетками.
Онеже тяжело вздохнул и отложил доклад в сторону. Взгляд серых глаз выражает безмерную усталость. Беда, которую он ждал от других, оказалась в собственном тылу. Слишком сильно некоторые хотят власти и не остановятся не перед чем, чтобы ее получить. Уже несколько недель охрана в режиме полной боевой готовности – служба безопасности опасается покушения.
Он закрыл глаза, поддавшись прекрасной в своей безмятежности дреме. Погружаясь все глубже в сон, он немного склонил голову и устроился поудобней в кресле. Жесткий накрахмаленный воротничок режет шею, но Онеже уже этого не чувствует. Листок с докладом выскальзывает из ослабевшей руки и, медленно кружась, опускается на густой ворс ковра. Сейчас премьер-министр Республики напоминает свернувшегося в корзинке котенка, уставшего за целый день и теперь отдыхающего.
Из темноты кабинета материализовалась фигура. Ковер глушит мягкие шаги незнакомца, медленно приближающегося к спящему. Вступив в круг света, он откидывает капюшон. Сверкнули зеленоватые глаза – Тридцатьседьмой выключил режим «ночного видения». Отодвинув в сторону пепельницу с потухшей сигарой, он внимательно изучает верхний листок из беспорядочно раскиданной кипы.
От резкого щелчка взведенного курка Тридцатьседьмой вздрогнул.
–Никаких лишних движений, молодой человек. – Онеже прищуренным взглядом боевого кота внимательно следит за жертвой. Старик твердо сжимает видавший виды револьвер, внезапно очутившийся в его руках и направленный точно в грудь неожиданного гостя. Стало ясно, что он только притворялся спящим.
–Вы не убьете меня, господин Онеже – Тридцатьседьмой полностью вошел в освещенную зону. – Если бы вы действительно этого хотели, то не стали бы разговаривать со мной. Так что давайте отложим в сторону ненужные вещи, мешающие конструктивному разговору. – улыбаясь, он оперся обеими руками о стол, показывая, что оружия у него нет.
Онеже остался неподвижен. Смерив улыбающегося Тридцатьседьмого взглядом, он ответил ледяным тоном:
–Полагаю, что вы приложили немало усилий, чтобы оказаться здесь. И достойно уважения то, что охрана даже и не подозревает о вашем присутствии – незаметно он шарит ногой под столом, нащупывая тревожную кнопку.
–Господин Онеже, не пытайтесь активировать сигнализацию – мягкая улыбка Тридцатьседьмого гипнотизирует и расслабляет. – Как вы правильно подметили, я здесь не просто так и есть причины, почему не записался на официальный прием к господину премьер-министру, а предпочел личный визит. Дело не терпит отлагательств.
–Что же вас заставило нанести этот «личный визит»? Кстати, до сих пор не знаю вашего имени – холод голоса не дает повода иллюзиям о благодушии. – Вы же понимаете, что только любопытство удерживает меня от того, чтобы не вышвырнуть вас из кабинета. А оно постепенно иссякает, так что шансов на то, что наша беседа продолжится, все меньше и меньше.
–Полностью понимаю ваше раздражение, господин Онеже. Мое имя вам ничего не даст, так что можете называть меня просто – Три Семь.
«О богиня, еще один сумасшедший» – с тоской подумал Онеже. Вдруг ему стало ужасно противно от всего происходящего. Мягкое и уютное кресло стало жестким и неудобным. Он брезгливо положил револьвер на стол рукоятью к себе. Мелочь, которая вряд ли спасет ему жизнь. Но только Богиня знает, как он устал. Если уж суждено быть убитым, то пусть это случится сейчас.
–Как видите, я пошел вам навстречу, господин Три Семь – голос не потеплел ни на градус. – Теперь вы, надеюсь, расскажете, что вас привело сюда.
–Благодарю вас. Наверняка вы знаете, что многие против идеи Северного Союза и что сейчас они доведены вашими успехами в этом деле до отчаяния настолько, что не остановятся ни перед чем.
–Я знаю, что Империя не одобряет моих действий и более того, даже противится им. Но все же вы, юноша, немного перегибаете палку. Они не решатся на войну. Сейчас, в конце концов, не Эпоха Раздора.
–Господин Онеже, вы же знаете, что враг внешний не так страшен, как враг внутренний. И вы прекрасно осведомлены о надвигающемся кризисе. Разве ваши генералы не хотят опробовать на практике результаты проекта «Доминатор»?
Онеже потребовалась вся его выдержка, чтобы не выдать удивления. Сверхсекретный проект межконтинентального баллистического ядерного оружия, успех которого обеспечил бы на долгие годы главенство Республики во всем мире. Немного помолчав, он нахмурился:
–Кого вы представляете, Три Семь? Вы спокойно входите в мой кабинет посреди ночи и разговариваете о секретах государственной важности, доступ к которым есть только у министра обороны и премьер-министра Республики.
Тридцатьседьмой обошел стол и протянул руку Онеже, предлагая встать. Тот молча принял предложение, и они прошли к окну. Сквозь распахнутые ставни легкий порыв ветра наполнил комнату шепотом садовых деревьев и ароматом цветущих роз, шелестя разлетевшимися со стола бумагами.
Серебряный свет мягко обволакивает Онеже. Стоящий рядом незнакомец кажется посланником потустороннего мира. Заглянув в блеснувшие зеленым глаза, он понял – так и есть. Этот человек не с Озерона – ни один житель планеты не смотрит на звезды с такой тоской. Встрянув головой, Онеже отогнал глупые мысли. Реальность снова вступила в свои права.
Поеживаясь от холода, премьер-министр еще раз прокрутил в голове всю ситуацию. Либо это безумный террорист-одиночка, возомнивший о себе невесть что, либо искусный агент-провокатор, задача которого – повлиять на него.
–Онеже, вы помните как вы решили создать Союз? – тихий голос Тридцатьседьмого словно появляется из ниоткуда сразу в голове.
Онеже смутился. Сказать, что идея Союза отвечает адекватной экономической и политической реальности, значит соврать. Соврать, прежде всего, самому себе. Эта идея посетила его еще в далекой студенческой молодости. Тогда он прочел какую-то дешевую книжку, оставленную его соседом по комнате, безвременно почившем под колесами автомобиля. В ней в форме исторической хроники сухим языком описывалась страна, объединившая в себе многочисленные народы, избравшая своим идеалом единство и согласие. Он и прежде слышал подобные идеи, но слабо верил в их реальность. Если бы не одно «но».
Образы и факты, описанные в этой книге, начали преследовать его во снах. С самого начала описывалось невозможное – мировая война. То есть буквально воевал весь мир, даже те, кто надежно укрыты за океаном, оказались втянуты в нее. И тогда случилось нечто. Он словно наяву видел, как вхолостую стреляет величественный крейсер, как толпы штурмуют дворец. Как разворачивается гражданская война, как сквозь горе и страдание выковывается новое государство, единое и нерушимое. Как появляются новые города, как полунищий и голодный народ в едином порыве создает процветающую нацию. Словно наяву он видел тех, кто шел на трудовой подвиг каждый день не щадя себя. Ледяные просторы Севера и жаркие пустыни Юга, бесконечные степи Востока и густые леса Запада – все было подвластно этим людям.
Безымянный автор не скрывал своего восхищения простыми людьми. И яростно осуждал их правителей, зачастую использовавших светлую идею Единства в своих интересах. С горечью наблюдателя, в чьих силах нет возможности изменить что-либо, он описывал массовые расстрелы, звериную жестокость и насилие, царившие в самом начале становления этой удивительной страны. Сменилось несколько поколений, прежде чем удалось совершить невозможное – объединение не под страхом силы, а как добровольное действие разумных людей.
Сила созидания, а не разрушения. Исчезли казавшиеся нерушимыми границы, сгладились вековые противоречия народов. Буйным цветом распустились цветы искусства – величественная архитектура, вдохновляющая музыка, живопись и литература. Не отставала и наука, одаряя людей плодами новых достижений – удивительные летательные аппараты, дешевая и доступная энергия, невиданные урожаи, раз и навсегда решившие проблему голода.
Заканчивалась эта книга на оптимистичной ноте: улыбающийся человек в оранжевом скафандре вступал на борт первого космического корабля, напоследок обронив странную фразу: «Поехали!».
Тогда Онеже решил, что эта очередная утопическая идея. Но чувство, что какая-то часть этих событий вполне реальна, не оставляло его. Нет, про жестокость он и не сомневался – утопить в крови несколько поселений или собрать гору из черепов вполне способны тираны из прошлого Озерона. А вот идея объединенного…хотя так искажается смысл. Не объединенного, а не скованного противоестественными границами общества запала ему в душу. Идея победы над национализмом, шовинизмом, расизмом и прочими страшными измами. Красивые слова, придуманные умными людьми, а ведь за каждым из этих измов – тысячи загубленных жизней. Насилие и жестокость. Единственный изм, который он признавал – гуманизм. Бесконечная вера в человечество. В право на счастье каждого, независимо от пола и расы.
Конечно, жизнь немного поубавила огонь максимализма и сбила с высоты идеи, но он не дал себе оскотиниться и отказаться от этой веры. Как тлеющий уголь, что от ветра лишь сильней разгорается, так и его вера лишь укреплялась со временем.
Он научился быть хитрым и играть по правилам, использовать существующие механизмы. И вот, в пятьдесят семь лет, он мог с гордостью сказать – процесс запущен. Тысячи трудностей и лишений прошел он на этом пути. И любого, кто посягнет на его детище, он готов разорвать в клочья.
От воспоминаний сильней забилось сердце, румянец проступил на бледных щеках. Холодный ветер лишь горячит еще больше. Онеже осознал, что прошло не более трех секунд, но время словно замедлилось в этом полутемном кабинете. Он вопросительно посмотрел на улыбающегося Тридцатьседьмого:
–Вы же знаете ответ, Три Семь. Для чего этот глупый вопрос? – серебряный свет луны делает их лица похожими на маски. Не разглядеть в этом свете эмоций, лишь глаза блестят – у Онеже сероватой сталью, у Тридцатьседьмого – призрачной зеленью.
–Вы не потеряли хватки, господин Онеже. – опять этот странный эффект слов, возникающих сразу в сознании. – Предлагаю вам узнать, чем на самом деле закончилась эта книга…
Три месяца спустя.
Он еще раз критически осмотрел отражение. Немолодой, сухопарый и костлявый. Лицо острое, желтоватое. Полные печали бесцветные глаза. Сжатые губы. Седые волосы, обычно непослушно взъерошенные, сейчас аккуратно уложены. Крупный кадык выделяется на тощем горле. Прислушавшись к себе, он на удивление ничего не почувствовал. Волнение и страх остались за порогом Дворца Мира. Внутри только уверенность – долгие тридцать лет он шел к этому. Сегодня Союз Озерона оправдает свое название. Твердым шагом он направился на сцену.
Последний шаг. Самый сложный. На секунду екнуло сердце, но это был всего лишь миг. Чеканный шаг до трибуны. Три. Прожекторы слепят. Два. Предательски зачесалась переносица. Один.
–Дамы и господа, – твердый голос Онеже прекращает копошение в зале. Выдержав паузу, он продолжил торжественно: – Тысячу лет назад на этом самом месте наши предки заключили Союз Десяти.
–Беспрецедентное решение – оставить вольные просторы степей и начать строить дома. Посреди этого дикого мира, знавшего лишь междоусобицы да раздоры, они поняли, что только объединившись можно жить достойно. Меч и плеть кочевника сменила соха крестьянина и молот рабочего. Сила слова пришла на смену силе оружия. Первый город стал отправной точкой для прогрессивных идей, колыбелью цивилизации. Культура, зародившаяся здесь, стала основой Нового Мира.
Выдержав паузу, Онеже поправил галстук. Сотни ожидающих взглядов буравят его. Нужно продолжать.
–Сейчас мы на пороге, как и они, тысячу лет назад. Но теперь масштаб решения – планета. Тогда они решили, что пора отказываться от старого мировоззрения, ибо прежний уклад жизни вел их в никуда, делая существование бессмысленным. Теперь же мы должны задуматься: по верному ли пути мы идем? – пауза в пару мгновений заставляет слушателей задуматься о последних словах.
Внутренне улыбнувшись, Онеже обвел взглядом собрание. Напряжение невидимой волной наполняет зал. Нельзя упустить такую возможность. Поймав ее гребень, он с мастерством начал мягкое скольжение вниз:
–Без страха смотрели предки в будущее. Сплотившись, они уверенно шли к цели. Не раз их вера подвергалась сомнению, темные силы раздора и недоверия испытывали их на прочность – голос крепнет, мощным потоком заливая зал, волнуя кровь и нервы.
–Их уверенность теперь в нас. Как и сотни лет назад мы смотрим на звезды – но теперь они достижимы. Отбросив ложные обиды, в едином порыве мы достигнем их!
Напряженные до предела, слушатели с трудом перенесли секундную паузу:
–Космос – наш новый город. Пора забыть о разногласиях, ибо мы – едины!– он вскинул руки.
Экран за спиной ярко вспыхивает проекцией огромной конструкции, медленно вращающейся на фоне мерцающих звезд:
–Это первый шаг на долгом пути, господа. Орбитальная станция «Универсум» станет родоначальницей наших космических достижений.
В наступившей тишине прозвучал чей-то восхищенный вздох. Завороженные люди жадно ловят каждое его слово. Они поверили!
Экран постепенно тускнеет. Яркий луч прожектора выхватывает из темноты молодцеватую фигуру в военной форме, приблизившуюся к Онеже.
Лламо, свежий, энергичный и лучезарно улыбающийся, берет инициативу на себя:
–Вместе мы сможем это сделать! От имени народов Империи я протягиваю руку нашим северным братьям из Союза. Объединив знания и усилия, наши страны начинают проект «Колесница Богини» – легкий взмах руки, и на вновь вспыхнувшем экране появляется макет шаттла. – Этот аппарат доставит на орбиту первых строителей станции. И клянусь Богиней – Озерон может это сделать.
Молчавшая до этого толпа взрывается овациями как перекачанный воздухом шар.
Крепкое рукопожатие на фоне фотовспышек и оваций закрепляет договор.
Сто дней спустя. Неимоверные усилия лидеров супердержав не прошли даром – посреди жаркой степи появляются первые постройки космогородка. Неподалеку круглосуточно работают строительные краны, ночь озаряется сварочными вспышками, возникающими то тут, то там на головокружительной высоте. Медленно, но верно оборудуется пусковая площадка первого в мире космопорта.
Союзники тоже не сидят без дела – совершив трудовой подвиг, северяне собрали рабочую модель будущего корабля и теперь испытывают ее всеми доступными методами.
Впервые за долгую историю на планете воцарился мир. Очень хрупкий, часто на грани срыва, но мир. Сепаратисты все так же пытались вывести из состава Империи важные провинции, Северный Союз с внутренними противоречиями тоже не столь прочен.
Но сейчас у этого все еще не совершенного мира появилось то, чего не было ранее – надежда. Еще сто дней назад все это казалось нереальным, невозможным. Сейчас же озеронцы своими руками создают будущее. И это будущее прекрасно.
