Поганая Молодежь. Чтобы красиво танцевать, нужно красиво одеваться

– Как умер? – спросил я.

– Обыкновенно, как все умирают, – ответила тетя Зина, затем после паузы добавила, – А какой красавец в молодости был, стройный, руки золотые, стахановец, весь поселок за ним бегал, а вот оно все как обернулось, как жизнь то закрутила…

– Страну развалили, колхоз развалили, рыбоконсервный комбинат сначала разворовали, а потом и тот развалили, родину продали, – произнес пенсионер в кепке с надписью «USA», и затем спросил, – Зинка, где тут нужно расписываться теперь?

Зинаида Львовна пальцем указала пенсионеру на графу для подписи, посмотрела на меня, и сказала:

– Помню, придет на почту, журнал он выписывал такой «Сельская молодежь». А мы с девчонками второй журнал, который бесплатно прикладывался, с названием таким еще дурацким… ну этот…

– Подвиг? – произнес я.

– Да, он самый, – удивленно ответила тетя Зина, – Значит мы этот «Подвиг» спрячем, а сами говорим мол потеряли, и потом решаем, кто вечером его мамке домой отнесет. Чуть ли не до драки доходило, а вот оно все как в жизни у Сережи обернулось… как все закрутило…

6. ДВЕ СТОРОНЫ ОДНОГО ЗАБОРА

Решетка за которой спрятали крохотное стеклянное окошко контрольно пропускного пункта – КПП, была выполнена из круглой металлической арматуры в виде лучистого солнца, и от полукруга, в правом нижнем углу, тянулась своими прутьями к основанию оконной рамы.

Я постучал в этот зарешеченный иллюминатор, окошко открылось.

– Килина позови, – произнес я.

Окошко закрылось. Ступеньки к окошку были сделаны очень высоко, а само оно находилось очень низко, и чтобы увидеть того, кто был по другую сторону решетки, необходимо было согнутся пополам, как бы отдавая дань учреждению.

– Нет такого, – произнес голос из вновь открывшегося окошка.

– Есть, ищи лучше, – ответил я и стал ждать, прислонившись плечом к кирпичной стене КПП.

Эта, на первый взгляд, обыкновенная стена, на самом деле, скрывала за собой целую вселенную, которая пряталась здесь по очень простому, матрешечному, принципу. Матрешка другого мира находилась по ту сторону забора, ровно за Контрольно Пропускным Пунктом с зарешетчатым окном. С одной стороны этого забора, по тротуару неспешно разгуливали прохожие, с другой, чеканили по асфальту кирзовые сапоги и доносилось гулкое: «Расскажи о чем задумался солдат, может вспоминаешь в поле росы, край родной, да яблонь белый сад, и сиренью пахнущие косы.»

Из-за туч, с гражданской стороны забора, в небо выглянуло солнце и день превратился в весенний, от чего на душе сделалось еще более паршиво. Наконец, дверь КПП отворилась и на крыльцо вышел мой школьный друг – Киля, младший сержант, уже успевший к этому времени дослужиться до рядового. Воинская карьера Кили, по простым причинам, с первого дня своей службы все время стремилась по ступенькам служебной лестницы не вверх, как это положено, а вниз. На плечах у Кили была накинута армейская шинель серо-зеленого цвета, а на его лице были явные признаки недосыпа. Я вынул из кармана рюкзака несколько пачек сигарет и протянул их другу. Киля взял только две.

– Остальное лучше в следующий раз, – сказал Киля.

– Как у тебя дела? – спросил я.

– Да, какие тут могут быть дела, полигона ждем. Одна большая новость. Как сам? Как учеба?

– Да, так, – неопределенно произнес я, и затем продолжил, – А, да, я тебе еще «мобилу» принес, аппарат конечно убитый, но батарея вроде держит.

Я начал рыться в рюкзаке в поисках подарка, а Киля спросил:

– Что-то ты брат исхудал на гражданке. Работаешь где сейчас?

– Типа того, – опять неопределенно ответил я, – С универа отчислился на днях.

– Чего так, ты же вроде не планировал? – спросил Киля.

– Киля, реши задачку, – предложил я.

Киля удивленно посмотрел на меня, а я продолжил:

– Студент физико-технического факультета должен с утра до вечера быть в университете, иначе его отчислят, стипендия у такого студента, десять долларов, общежитие ему не положено, так как в условиях задачи сказано, что живет он слишком близко от университета, на расстоянии тридцати километров, а нужно жить на расстоянии семидесяти, при размере области-острова где-то радиусом в триста. Доплата к стипендии, нашему студенту, как малообеспеченному, составляет еще тридцать долларов, а на месячный проезд из города «N» в город «K» он тратит сто долларов. Вопрос: сможет ли на эти деньги прожить студент в городе «К»?

– Ну, если будет питаться вместо еды солнечной энергией, как Порфирий Иванов, то возможно и сможет, – улыбнулся Киля.

Я тоже улыбнулся в ответ и сказал:

– Правильно, так как сто вычесть сорок, получается шестьдесят долларов, которых не хватает на дорогу из города «N» в город «K», да плюс, а точнее минус, еще нужно на что-то питаться, и во что-то одеваться. Вот и получается, что ничего не получается.

– Понятно, – задумчиво произнес Киля, – А если подрабатывать где?

– Да, кому ты нужен? Не в Нью-Йорке живем. Где ты подработаешь? – ответил я, – Наподрабатывался уже за два года, кидалово одно везде. Со стройки деньги до сих пор жду, а другие работки у меня такие, что кони двинуть можно. Надоело все.

– Понятно, – произнес Киля, – Может с универом все таки поспешил?

– А какой смысл. Какой из меня физик? – ответил я, – Да и сколько уже можно этот жир грузить.

– Какой еще жир? – переспросил Киля.

– Обыкновенный, по двадцать килограмм брикет. Ночь на станции вагоны грузишь, если до утра дотягиваешь, то деньги дают. Если не выдержал, то все досвидос гонорару, такая вот у меня сейчас работа, чтобы на учебу ездить, романтика блин, – ответил я.

– Хуже чем в армии, – задумчиво произнес Киля, затем добавил, – Дела.

– Не говори, но ладно о грустном, прорвемся, – сказал я и достал из рюкзака изрядно потертый мобильник.

Киля взял телефон и сказал:

– За «мобилу» тебе отдельное спасибо, – Киля похлопал меня по плечу, и затем нажал кнопку включения мобильного телефона.

Телефон выдал скромную мелодию.

– Особенно за полифонию, – добавил Киля.

– Тут ее нет, – ответил я, и тоже похлопал друга по плечу.

Мы оба улыбнулись.

– Ты это? – спросил Киля, – В следующий раз когда приедешь?

– Думаю через недельку заскачу, – ответил я, – Звони теперь если чего надо, подвезу. От Медведя тебе «респект» кстати, на той неделе к нему в «автобат» заезжал.

– Уважуха, – сказал Киля, – Как он там?

– Так же, как и ты здесь, служит, – ответил я.

7. СТАНЦИЯ СОРТИРОВОЧНАЯ

Еще со старого немецкого моста с могучими железными дугами, что нависал над черной паутиной, сплетенной из рельсов, шпал и железнодорожных фонарей, можно было легко наблюдать, как к серой бетонной платформе, рядом с которой покоилась вереница блекло-красных, местами ржавых, товарных вагонов, подобно муравьям в муравейник, стекалась людская толпа.

Я спустился под мост и зашагал вдоль железнодорожных путей по разбитой булыжной дороге. Через десять минут мои ноги достигли пункта назначения, а перед глазами открылась следующая картина.

Неподалеку от платформы, возле сваленных грудой строительных плит, потрепанный жизнью худосочный интеллектуал, лет шестидесяти, переодевался в старое синее трико с вышитым на груди гербом «Союза Советских Социалистических Республик». Этот пенсионер снимал с себя свой заношенный пиджак черного цвета, галстук, и, такую же выцветшую от времени, синюю рубашку, наряд, который этим днем не принёс ему лучшей работы, чем та, которая ждала всех нас впереди. Недалеко от пенсионера, на бордюре перрона, сидела группа крепеньких подростков лет 17-ти. Один из этих ребят, рыжеволосый крепыш, похожий на случайно выпавшего с лошадиной повозки крестьянского сына, задумчиво грыз яблоко.

Собравшихся около платформы людей было где-то человек сто. Каждый расположился кто как смог. Кто-то сидел на земле, кто-то стоя покуривал дешевенькие сигареты, кто-то поглядывал на наручные часы, а кто-то, облокотившись о фонарный столб печально смотрел в сторону булыжной дороги. Основную массу пришедших составляли мужчины средних лет. Кое как одетые, обросшие щетинами и бородами, они, как грязные воробьи сбились в серую кучу в предвкушении начала работы.

Через пол часа ожидания, со стороны дороги, послышался звук автомобиля, неспешно едущего по ухабистой брусчатке. Похоже было на то, что водитель никуда не спешил и со знанием фарватера аккуратно объезжал выбоины дороги. Через какое-то время, в поле зрения показался и сам автомобиль. Это был новенький пикап «Митсубиси L-200», который деловито зарулил прямо в толпу собравшихся.

Из машины выпрыгнул низкорослый лысый человек плотного телосложения, похожий на злого гнома, одетого в добротную кожаную куртку. Толпа с вопрошанием тут же окружила гнома, а он, не обращая ни на кого никакого внимания, подобно линкору, разрезающему морские волны, деловито зашагал к одному из товарных вагонов.

– Расступитесь! – сказал гном подойдя к вагону и открыл его створки, – Стали, стадо баранов!

Люди расступились, и властелин толпы ловко запрыгнул в вагон, затем развернулся лицом к собравшимся и начал вещать:

– Фуры будут подъезжать прямо сюда, так что так, доходяги, берем коробки и складываем их туда, в вагоны, – сказал гном и жестом руки указал внутрь пустого вагона, – Двое сверху с машин подают, остальные принимают и носят. Все ясно?

– Сколько платишь? – спросил кто-то из толпы.

– По семьсот на руки, как в объявлении, – ответил гном, – Деньги утром, но только тем, кто останется до конца, сразу говорю, никаких авансов, перекуров, и прочей херни. Все ясно?

Люди молчали. Тогда властелин толпы повторил еще раз свой вопрос:

– Я спрашиваю, все ясно!

– Сколько фур разгрузить нужно? – спросил рыжеволосый крестьянский сын и выкинул в сторону огрызок яблока.

– Столько, сколько нужно будет, – ответил гном, – Еще вопросы?

– Обед будет? – выкрикнул из толпы какой-то замызганный гражданина с пропитым лицом и взъерошенными волосами на голове.

– Посмотрим, если успевать будете, – ответил гном.

– Денег на обед то дашь? – спросил из толпы высокорослый бородач в тельняшке.

Толпа засмеялась, а гном пристально посмотрел на бородача и с вызовом произнес:

– Может за тебя еще и разгрузить все это добро?! Еще раз объясняю, для тупых, то есть для вас олени, деньги получите не раньше, чем закончатся машины. Не надо ныть и клянчить, кто не остается грузить до утра, тот остается без зарплаты. Ну, все, за работу, – скомандовал гном и спрыгнул с вагона на землю.

Время перевалило уже за полночь, а фуры все никак не хотели заканчиваться. Они приезжали по булыжной дороге одна за другой, проседая под тяжестью своих грузов. Машины подходили с интервалом где-то в двадцать минут. Если случалось так, что мы не успевали разгрузить предыдущий грузовик, до приезда следующей фуры, то гном торопил нас всех матом, пытаясь, таким образом, ускорить процесс.

С каждым часом грузчиков становилось все меньше и меньше, а двадцатикилограммовые коробки, что мы таскали, становились все тяжелее, и бегать с ними приходилось все быстрее, и быстрее.

– Грузим, какую-то дичь, – сказал мне рыжеволосый крестьянский сын, закидывая подобно баскетбольному мячу коробку с жиром на верхний ярус пирамиды, сооруженной внутри вагона из других аналогичных коробок.

– Какая разница что грузить, – ответил ему я и поставил коробку на железный пол вагона.

– Не скажи, – возразил крестьянский сын, – Грузили бы что-нибудь нужное, то можно было бы прихватить с собой коробочку какую, а этот жир, кому он только нужен.

– Так бы ты и прихватил на глазах у этого цербера из L200, – возразил я и посмотрел на этикетку на коробке, где была, до этого момента ни разу меня не беспокоящая надпись: «Сухой растительный жир в порошке».

– Ну, не прихватил бы, так здесь поел тогда, на той неделе горошек в банках грузили, так и сами наелись, да и вообще, тебе кстати горошек не нужен? В банках? – спросил у меня крестьянский сын по дороге к грузовикам.

– Нет, не нужен, – ответил я, – Мне деньги нужны.

– Деньги всем нужны, – ответил крестьянский сын, и затем добавил, – Ты бы не усердствовал так с коробками, а то до утра не дотянешь.

– Не учи ученого, – ответил я, и взвалил себе на плечо очередной ящик с жиром.

На станции «Сортировочная», я был давно уже не новичок, и прекрасно знал, что грузить коробки с жиром, это совсем не фитнес, а скорее марафон на выживание. Отличие от спортзала очень простое, там ты выкладываешься за полтора, два часа, и идешь счастливый в душ, а здесь, твоя главная задача беречь свои силы всеми возможными и невозможными способами, иначе не видать тебе утром денег. Там – «быстрее, выше, сильнее», а здесь, надо действовать, как однажды заповедовал нам герцог Уинстон Черчилль, который сказал:

«Я никогда не стоял, когда можно было сидеть, и никогда не сидел, когда можно было лежать.»

Наступило утро, уцелевшие из нас расположились на земле возле фонарного столба в ожидании, когда работодатель отпустит водителя крайней фуры и примется выдавать зарплату. Из толпы, где-то в сто человек, что была еще вчера вечером, сегодня, нас осталось всего тридцать. Крестьянский сын достал из своего рюкзака очередное яблоко, зажал его между своих огромных ладоней, лихо сломал пополам, и затем протянул мне половину фрукта. Я молча взял яблоко, кивнул крестьянскому сыну в знак благодарности, и откусил небольшой кусок. Казалось, что желудочный сок расщеплял яблоко на молекулы еще в пищеводе, и оно таяло по пути, так и не успев достичь недр желудка.

8. БАЛАБОЛ-ФМ

Полулежа на дощатом сидении пригородного дизель-поезда, я ехал домой и слушал Килин плеер, который тот оставил мне на сохранение перед армией. В полутьме, за окном, под музыку давно уже сошедших со сцены рэп-исполнителей, проносились облака, мигающие огоньками переезды, дома, шлагбаумы, поля, фонари и иногда беззвучно лающие собаки.

Мой поезд несся, набирая скорость, а я все смотрел на эти унылые пейзажи и думал, что совсем не о такой жизни мечталось в школе, точно не о такой. В детстве, казалось, что все еще впереди, и все тебя ждет, и приглашает в гости, а пришло это «впереди» и ты очутился в положении туриста, в стране, где все двери открываются ключом с названием «деньги». Ты как бы есть, но тебя, как бы и нет, ты лишний, не предусмотренный, ненужный.

Поезд остановился на одной из промежуточных станций. Я открыл газету с вкладкой «работа» и начал прочесывать одну за одной колонки с вакансиями.

В центре страницы мой взор уткнулся в рекламный слоган:

– «Вы молоды, общительны, уверенны в себе?» – спрашивала газета.

– Да, – уверенно ответил я.

– «Мечтаете реализоваться в жизни?» – переспрашивал слоган.

– Да, – повторил я еще раз.

– Пройдите кастинг на должность ведущего эфира радиостанции «БАЛАБОЛ-ФМ». Возраст участников от 20-ти лет», – было написано мелким шрифтом под размашистыми буквами слогана.

Мне было девятнадцать, из-за постоянного недоедания выглядел я на шестнадцать, но все же решил действовать, решил, что это мой счастливый билет, и в третий раз ответил газете:

– Да!!!

Желающих устроиться на радио было много. Люди заполонили коридор радиостанции прямо от лифта и до двери с табличкой «кабинет #1», где и проходило предварительное собеседование с соискателями. Чтобы не задохнуться в общей очереди собравшихся, я вышел в коридор, где меня поджидал сюрприз в лице изящной рыжеволосой девушки, которая стояла о чем-то задумавшись и смотрела в окно. Девушку я узнал сразу, а вот она меня похоже не очень сразу.

– Сигарета есть? – спросила девушка, толком даже не взглянув в мою сторону.

Я нервно начал рыться в рюкзаке, достал из него пачку сигарет, предназначавшуюся еще вчера Киле, затем протянул ее девушке.

Девушка открыла пачку, взяла из нее сигарету и протянула мне ее обратно. Тут мы и встретились.

– Привет, – сказала Лера, затем улыбнулась и почему-то добавила, – Я бросаю… уже…

Я тоже улыбнулся. Затем немного помедлив, Лера, вдруг, обняла меня, и я неожиданно сделал для себя открытие №1. Точнее будет сказать, что в тот момент, это открытие №1 сделало меня, поразив как удар молнии поражает безжизненное дерево.

– Как поживаешь? – спросила меня Лера, а я все стоял как вкопанный и смотрел на девушку.

Наконец, опомнившись, я неопределенно пожал плечами в ответ ни проронив при этом ни слова.

Леру я не видел почти два года. После окончания школы она поступила на «журфак» нашего областного университета, переехала жить в город, и выпала из поля зрения всех одноклассников. За эти два года девушка превратилась в настоящую леди, ее формы округлились, а в голосе появились незнакомые мне ранее, чарующие нотки, которые обычно проскальзывают в разговорах у людей близких к вокалу или телерадиоэфирам.

– Ты здесь работаешь? – спросил я девушку.

– Нет, я на кастинг, – ответила Лера.

Дождавшись своей долгой очереди в мир счастья, я заполнил анкету и уяснил себе правила игры, предлагаемые радиостанцией.

Оказалось, что чтобы победить и получить заветную работу ди-джея, мне нужно было пройти три испытания. Затем попасть в десятку победителей, а из этой десятки уже перекочевать на первое место, и тогда работа моя.

Старт был дан, марафон начался, вызов был принят. Первое задание, которое я получил на радио, называлось – «РЕПОРТАЖ». К заданию прилагался лист бумаги с напечатанной на ней подробной инструкцией.

Выучив наизусть все пункты этой инструкции, я отправился в гараж к Медведю, с которым у нас была назначена встреча в честь его «увольнительной» из воинской части.

Медведь сидел в кресле без одной ножки, функции которой последние десять лет исполняло автомобильное колесо, и зачитывал вслух лист с моим радийным заданием:

– Пункт первый, – произнес Медведь, – Герой.

– Ну, это тот, о ком нужно делать репортаж, – сказал я и нанес сокрушительный прямой удар рукой по брезентовому мешку с песком, болтавшемуся у Медведя в гараже на веревке вместо боксерского.

– Пункт два, сюжет, – задумчиво произнес Медведь.

– Ну, это типа… О чем? – сказал я, нанося по мешку левый свинг своей левой рукой.

– Тема? – произнес Медведь, – Пункт три.

– Это типа, вопрос исследования, – ответил я, и провел изящный бэкфист все по тому же брезентовому мешку.

– Какого еще исследования? У меня «увал» до вечера, – попытался ускользнуть от своей судьбы Медведь.

– Вижу, ты готов, – сказал я, сделал шаг к верстаку, и нажал на обмотанном изолентой магнитофоне кнопку «Рекорд».

После того, как выносной микрофон с надписью «Весна-214» издал протяжный свист, я поднес его к своему рту:

– Раз, два, три, проверка, ваше имя, звание, номер части, – произнес я и затем уверенно ткнул микрофон в лицо растерявшемуся Медведю.

– Имя хотя бы можно вымышленное? – обреченно спросил тот.

– Не в коем случае, – ответил я голосом бывалого журналиста, – Это все испортит. Мне важна достоверность.

С первым заданием удалось справится. С подачи Медведя, репортаж под названием «Что такое армия» получился живым, и на радио всем понравился. Кроме того, качество записи было настолько плохим, а наши голоса с Медведем настолько похожи друг на друга, что редактор радиостанции решил, что на записи говорит один и тот же человек, играя сразу двух персонажей.

– Очень по-настоящему, – отметил редактор радиостанции, – Учитесь где-то актерскому мастерству?

– Нет, но готовлюсь поступать в творческий ВУЗ, – уверенно соврал я.

Первый шаг в мир шоу-бизнеса был сделан, но это было не главное, а главное было – Лера. Ее имя я видел в списках людей, так же, как и я, прошедших первый этап кастинга, и именно поэтому, теперь, я сидел на подоконнике и ждал появления девушки в этом длинном коридоре с пластмассовыми дверьми аккуратно рассредоточенными по обеим стенам. Наконец, мое ожидание было вознаграждено. Двери лифта открылись, и прекрасные женские ножки, в туфлях на высокой платформе, шагнули на грешный сосновый паркет радийного коридора.

– Привет, – сказала Лера, увидев меня.

– Привет, – ответил я и снова завис, глядя на девушку.

На Лере была короткая широкая юбка со складками из какого-то неведомого мне загадочного материала, и плотно облегающий все ее женские прелести черный топ с изящными переплетами полосок ткани в районе талии.

– Все в порядке? – спросила Лера.

– Да, все отлично, – ответил я, – Ты прекрасна…

Лера улыбнулась, затем посмотрела мне в глаза, и еще раз улыбнулась.

– Давно ждешь? – спросила Лера.

– Да, нет, только вышел оттуда, – соврал я и показал на дверь с надписью: «кабинет #1».

На самом деле, я торчал здесь уже часа два, как солдат почетного караула рядом с вечным огнем.

– Я видела списки, – сказала Лера, – Тебя можно поздравить, ты прошел.

– Не только я, – ответил я, – Поздравляю тебя.

– Спасибо, – сказала девушка.

– Может отметим нашу победу? – предложил я Лере, – Не каждый же день такое происходит.

– Какое? – переспросила девушка.

– Самое настоящее, Победа!!! – не зная, что сказать, выдал я.

– Ты, как будто Рейхстаг захватил, – улыбнувшись сказала Лера, – Весь прямо светишься.

– Еще не захватил, точнее наоборот, – улыбнулся я.

– Рейхстаг захватил тебя? – с ухмылкой спросила Лера.

– Да, при чем здесь Рейхстаг? Просто хотел тебя увидеть и пригласить куда-нибудь, – сказал я, – Куда ты хочешь сходить? Только скажи?!

– Куда пригласишь? – улыбнулась в ответ Лера.

– Тогда идем, – радостно произнес я.

– Идем, – ответила Лера, и затем спросила, – Можно, я только в редакцию загляну, они все-таки вызывали.

– Да, да, конечно, извини, – сказал я, и открыл перед Лерой дверь с надписью: «кабинет #1».

Через полчаса мы сидели друг напротив друга в мягких креслах кафе «Пингвин», потягивая из трубочек глинтвейн и слушали в Килином плеере запись репортажа «Что такое армия». Один наушник-затычка был в моем ухе, другой был у Леры. Моя рыжеволосая подруга то смотрела на меня, то просто смотрела, а я любовался только ей, и еще раз ей. Когда запись в плеере закончилась, Лера отдала мне наушник и мы заговорили сначала о Медведе, а потом разговор зашел и о Киле.

– Твой Киля, всегда какой-то сумасшедший был, – сказала Лера, – Без царя в голове, наверное, таким же и остался.

– Зато он смелый, – произнес я, – И ты ему всегда нравилась.

– А он мне нет, – сказала Лера, и затем добавила, – Отсутствие мозга, и смелость – это не одно и то же. Вот ты, разве не смелый?

– Я, по-разному, – неуверенно произнес я.

– Зато, ты всегда был красивый и умный, и сильный вон какой стал, – видя мое смущение Лера снова улыбнулась и провела ладонью своей руки по моему бицепсу.

Я смущенно уронил свои глаза на стол, так как абсолютно не знал, как в таких случаях нужно правильно реагировать. За два года погрузки и разгрузки вагонов с жиром на станции «Сортировочная», и отработки ударов на брезентовом мешке с песком в гараже Медведя, мои бицепсы налились силой, а тело окрепло и стало жилистым, как у Брюса Ли, но это обстоятельство совсем не добавило мне уверенности в открытии #2, которое я совершил в тот самый момент, сидя за одним столиком с Лерой.

Открытие #2: «Мужчина всегда ведет себя как идиот, когда влюблен по-настоящему. Вот если не влюблен, то тут пожалуйста, можно легко и непринужденно балаболить с шутками и смехом, а как влюбился, так и двух слов в узел не связать.

На деньги оставшиеся от посещения кафе «Пингвин», я посадил Леру в такси, а сам отправился домой пешком. Все автобусы и поезда давным-давно уже ушли, поэтому мой путь пролег маршрутом вдоль автомобильной трассы из города «К» в поселок «N». Идти было тридцать километров, но я не шел, я летел по дороге, подобно раскаленной ракете, обгоняя задержавшиеся в городе редкие ночные автомобили, везущие уставших пассажиров из города «К» в город «N». На небе светила луна, а птицы на деревьях пели песню Битлз «I love her». Ноги отсчитывали километры, а в кассетном плеере уже давно закончились батарейки и рэп.

И все-таки я поймал за хвост свою птицу удачи, жизнь налаживалась. Вот оно счастье, совсем близко, я уже слышу его шаги. Лера!!! Лера!!! Лера!!!