Страж

Постояв ещё немного, Дамас решительно снял с плеча сумку и, присев на корточки, принялся на ощупь рыться в ней в поисках нужных вещей. Кремень нашелся почти сразу, а вот с поисками кресала пришлось повозиться: проклятая железяка, будто специально, пряталась, не желая покидать привычного места. В конце концов, пришлось выложить всё из сумки, прежде чем оно, наконец, нашлось. Разложив трут на полу, Дамас приготовил факел, немного потер кресалом о кремень и, наугад прицелившись, резко провел им вдоль стержня. Сноп искр, вырвавшись из заточения, на мгновение выхватил из темноты фигуру человека, склонившегося на четвереньках на полу пещеры, но цели своей не достиг – трут не загорелся. Второй удар был точнее и направил раскалённые искры точно в центр трутового комочка, поджигая его.

Дамас, стараясь не переусердствовать, осторожно раздул, несмелое пока, пламя и оно, весело потрескивая, принялось с аппетитом поглощать предложенное яство. Дамас, бережно прикрывая ладонью трепещущий огонёк, поднёс поближе к нему промасленную голову факела.

Мгновение, и тьма нехотя отступила, предоставив человеку небольшой островок света. Лишь, когда огонь достаточно разгорелся, Дамас позволил себе, наконец, выпрямиться и, высоко подняв пылающий факел над головой, осмотреться. Перед ним простирался огромный каменный зал, созданный самой природой. Покатые стены пещеры, словно бока огромного реликтового дракона, немного закругляясь кверху, вздымались, без труда унося каменный свод на, недосягаемую для глаз, высоту. Поняв тщетность своих попыток сколь-нибудь правдиво оценить размеры пещеры, Дамас решил сосредоточиться на изучении каменного зала. Внимательно смотря под ноги, он осторожно двинулся вперед. Зал был почти совершенно пустым. Иногда, правда, на пути попадались большие камни, подозрительно правильной формы, которые при ближайшем рассмотрении оказывались сплошь покрыты сетью странных знаков и символов (ни одного знакомого Дамас так и не встретил) и огромные, в два-три обхвата, каменные столбы, уходящие куда-то вверх. На этом, нехитрый перечень достопримечательностей пещеры заканчивался, но Дамас все же продолжил свой путь, твердо вознамерившись изучить пещеру как можно подробнее. Он ещё долго бродил по залу, поражаясь его величественным размерам и причудливым формам, пока, наконец, не решил, что пора заканчивать с этим занятием. По его расчетам, рассвет уже давно наступил, и ему надо было торопиться: кто знает, когда вернётся аббат с епископом? Совершенно неожиданно из темноты вынырнуло какое-то странное сооружение правильной кубической формы, сложенное из камней вроде тех, что уже встречались Дамасу. Внимательно осмотрев и, немного погадав над его предназначением, Дамас решил обойти странную постройку кругом.

«А вот и он, – мрачно констатировал Дамас, как только свет факела осветил обратную сторону загадочного каменного куба. – Утешённый».

Перед Дамасом предстал большой трон, в котором, смиренно сложив руки на груди, восседал Епископ. Вернее сказать – то, что от него осталось. Сухой воздух пещеры и полное отсутствие падальщиков за долгие годы превратили труп в иссохшую мумию. В иной ситуации подобная картина могла бы вызвать ужас, ну или, как минимум, неприязнь или отвращение, но маска умиротворения, застывшая на лице усопшего невольно наталкивала на мысли о том, что смерть – это вовсе не так страшно, как привыкли относиться к ней люди.

– Выходи, – устало вздохнул Дамас, присаживаясь на камень у подножия трона, – Мы на месте.

– Я уже заждался, – не замедлил отозваться знакомый голос. – Впрочем, мне не впервой – ждать я умею.

– Что скажешь? – поинтересовался Дамас. – Как тебе новая обитель?

– Как по мне – прекрасно, – с нескрываемым удовольствием прошептал голос, – темно, тихо, да и соседи совсем не шумные, – хохотнул он.

– Капля уважения не помешала бы, – хмуро заметил Дамас.

– Уважение?! – искренне удивился голос, перекатываясь из одного уха в другое. – Всё, что придумано людьми, придумано для людей же, и касается только их самих. Ты же не станешь взывать к состраданию перед голодным львом?

– Довольно разговоров, – досадливо отмахнулся Дамас, – располагайся тут пока, а у меня ещё есть дела.

– Ну, это дело нехитрое, – скучающе заявил голос, – тем более, что я уже…

– Где? – Дамас поднял факел, пытаясь осветить большую площадь.

– Вот же он! – засмеялся голос, – неужели не видишь?!

На небольшом удалении от трона, на одном из камней появился Ковчег, отражая сполохи огня своим золотым боком.

– Или, нет! – продолжал потешаться голос, – вот здесь!

Ковчег пропал, но тут же появился на другом камне.

– Ладно, – Дамас обреченно вздохнул, – развлекайся тут, а я пошёл…

– Ах, да, – понимающе вздохнул голос, – дела…

Дамас, не удостаивая его ответом, подошёл к трону и, закрепив факел на подлокотнике, бережно взял на руки останки Епископа.

На удивление ноша оказалась неожиданно легкой.

«Хотя, чего я ожидал», – пожал плечами Дамас и, прихватив факел, направился к выходу.

– А я уже успел к нему привязаться, – с деланным сожалением сказал голос, – позволь мне хотя бы вас проводить.

– Останься, – отрезал Дамас, – я скоро вернусь.

«Всё верно, Дамас Бонне, – пробормотал голос в спину удаляющегося человека. – Ты скоро вернёшься. Сразу после того, как перестанешь быть собой».

Но Дамас этого уже не слышал.

***

Небольшой легковооруженный отряд тамплиеров неторопливо продвигался по лесной дороге. Причина их столь неспешного шествия находилась здесь же в центре обоза – тяжелая повозка, запряженная парой сомье⁴⁶. Их более быстроногие собратья, вынужденные плестись со скоростью, более подходящей для черепахи, нежели для быстроного скакуна, недовольно ржали и презрительно фыркали в сторону своих медлительных родственников. Но как это часто бывает и у людей, увальни-силачи не обращали на них ни малейшего внимания, добродушно прощая колкости и подначивания, отпускаемыми в свой адрес более расторопными товарищами.

Рыцарь, следующий первым на небольшом удалении от остальных, внезапно остановил коня и поднял руку. Обоз, подчиняясь сигналу, тут же замер на месте. Все разом притихли, прислушиваясь к биению своих сердец.

От основного обоза незамедлительно отделился всадник и направился к дозорному.

– Что случилось, Годфруа? – негромко спросил он, подъехав поближе.

– Не знаю, Гуго, – мрачно ответил тот, беспрестанно прочесывая взглядом густые заросли по обе стороны дороги, – больно уж тут тихо. Не к добру всё это.

Великий Магистр призывно поднял руку вверх и два десятка воинов разом вынули мечи из ножен и, подняв большие прямоугольные щиты, соорудили нечто похожее на своеобразную крышу. Придвинувшись ближе к повозке, они максимально (насколько это вообще было возможно в этой ситуации) заслонили человека, правящего ею.

«Действительно, очень тихо, – подумал Гуго, продолжая до боли в глазах всматриваться в непроходимые дебри. – Но здесь оставаться тоже нельзя».

– Вперед! – скомандовал он негромко.

Обоз осторожно тронулся с места. Пропустив его мимо, Великий Магистр остался стоять совсем один посреди лесной дороги. Лишь когда отряд достиг кромки леса, он развернулся и, пришпорив коня, двинулся догонять своих товарищей.

– Почему мы дали им уйти, господин? – поинтересовался Саин, – мы же могли…

– Двадцать трупов чести не сделают, – перебил его герцог, провожая взглядом удаляющийся обоз, – зато мы получили шанс узнать, какого черта здесь делают храмовники.

Саин, соглашаясь, кивнул.

– Все дороги, ведущие к крепости, перекрыты? – поджав губы, неожиданно спросил герцог.

– Да, господин, – поклонился Саин, – к Монсегюр ведут всего два пути: этот и ещё один – через ущелье, в пяти льё от этого места. Правда…, – он незадачливо почесал затылок.

Бровь герцога вопросительно взметнулась вверх.

– …лошадям через ущелье ход заказан, – как ни в чем не бывало, продолжил Саин, – ноги себе переломают. Поэтому я направил туда полторы сотни пеших воинов и пятьдесят лучников.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнул герцог, – никто не должен уйти.

– Это невозможно, господин, – усмехнулся Саин, – даже мышь не проскочит.

Герцог задумчиво кивнул.

– Какие будут дальнейшие указания, господин? – осведомился Саин.

– Ждём, – вздохнул герцог, вставая с земли и отряхивая ладони от прилипшей к ним прелой листвы, – ждём и смотрим, что будет дальше.

– Да, господин, – поклонился Саин.

– И вот ещё что, – хмуро бросил герцог, – с этого момента любая попытка проникнуть в крепость или покинуть её…

– Да, господин, – недобро усмехнулся Саин, – я всё понял…

***

– Стой, – скомандовал Гуго, – подождём их здесь. Ни к чему лезть на самый верх.

Отряд, подчинившись, застыл у подножия горы.

– Может, послать кого-нибудь, сообщить о нашем прибытии, – осведомился подъехавший поближе Годфруа.

– Нас наверняка заметили сразу же, как только мы выбрались из леса, – отмахнулся Гуго, – заметили и тут же сообщили кому надо.

Словно подтверждая его слова, ворота отворились и из крепости вышли три человека.

Самый высокий из них, сжимающий в руке длинный посох, повернувшись, что-то сказал внутрь, и тяжёлые створы немедленно закрылись.

– Ну, я же говорил, – довольный своей проницательностью, сказал Великий Магистр.

– Прости меня, Гуго, – неожиданно ввернул Годфруа.

– За что это? – искренне удивился тот.

– Там в лесу…, – замялся Годфруа, – не знаю, что на меня нашло… придумал себе, невесть что…

– Эх, Годфруа, – засмеялся Гуго, – тебе совершенно не за что просить у меня прощения. Я бы расцеловал тебя тут же, если бы хоть чуть-чуть верил в то, что твои тревоги оказались напрасными!

– Да, вроде, так оно и есть…, – непонимающе нахмурился Годфруа.

– Скажу больше, – Гуго наклонился вплотную к товарищу и с жаром прошептал, – я совершенно отчетливо почувствовал чьё-то присутствие. Но вот что меня действительно пугает, брат, так это то, что я так никого и не увидел. Я точно знаю: они хотели нашей смерти, и они могли это сделать, но сдержались. Как думаешь – почему?

– Не знаю, – пожал плечами Годфруа, – быть может, испугались?

– Очень в этом сомневаюсь, брат, – мрачно усмехнулся Гуго, – но давай позже проверим наши догадки. Вон уже и катары подоспели.

Великий Магистр, давая понять, что разговор отложен, с интересом повернулся к спустившимся с горы обитателям Монсегюр: высокий старик с длинными, ниже плеч, седыми волосами и двое юношей, с разницей в возрасте не более чем в пару лет.

– Доброго вам дня, добрые люди! – громко произнёс старик.

Человек, до той поры сидевший в повозке совершенно неподвижно, откинул капюшон, скрывающий его лицо от всеобщего обозрения, и сдержанно ответил:

– И вам доброго дня, Епископ, – он гостеприимно указал на скамью в повозке, – могу я вам предложить место рядом с собой?

– В том нет необходимости, аббат, – сухо ответил Епископ, – мы с сыновьями пойдём пешком, а вы направляйтесь вслед за нами. Тем более, что совсем скоро всем придётся последовать нашему примеру – дальше наш путь лежит через ущелье, а там от лошадей и повозок немного проку. Впрочем, вам ли об этом не знать, аббат? Вы, вроде, уже хаживали этим путём?

– Тогда было совсем темно, – смутился Бернар, – а ваш помощник совершенно не давал времени, чтобы оглядеться.

Епископ, впрочем, его уже не слушал: с совершенно невозмутимым видом он, в сопровождении коадъюторов, прошествовал мимо изумлённых всадников и направился вниз в долину.

– Не очень-то он вежлив, – усмехнулся Гуго, слегка наклонившись к аббату, – не правда ли, святой отец?

Бернар взглянул на него с укоризной и, ничего не ответив, нервно тряхнул поводьями. Тяжеловозы послушно потопали вниз, не без сожаления оставив сочную траву, в изобилии произрастающую вокруг, спокойно произрастать и дальше.

Старик не обманул: спустившись в долину и обогнув гору, отряд наткнулся на вход в ущелье. Даже беглого взгляда на эти острые камни было достаточно, чтобы понять, что нечего и думать продолжать свой путь верхом. Не скрывая сожаления ни на лицах, ни в своих действиях, всадники нехотя спешились.

– Всем стреножить своих лошадей! – громко приказал Гуго, – брат Аршамбо на охране!

– Вам помочь, святой отец? – Гуго повернулся к Бернару, который уже успел покинуть свою повозку и теперь стоял возле неё, судорожно прижимая к груди небольшой деревянный ящик.

– Нет, нет, сын мой! – Бернар отчаянно замотал головой, – я сам!

– Как скажете, – Гуго окинул отряд пристальным взглядом, – Годфруа и Оноре – в дозор! В авангарде вы пятеро, в середине следуем я и аббат, замыкают все остальные. Все готовы? Тогда в путь!

***

Он чуть было не сорвался, когда увидел того, чьей смерти желал больше всего на свете. Он был готов отдать приказ. Нет, он был готов сам кинуться на главного священника еретиков и сразить его наповал. Он знал совершенно точно, что его не смогут остановить ни вражеские клинки, ни стрелы, ни что-либо ещё во всём мире.

Но Голос… он был родом не отсюда… не из этого мира…

«Жди! – прозвучало в голове так неожиданно и так громко, что зазвенело в ушах. – Если хочешь отомстить – жди!»

Поначалу, герцог отнёс его появление на счёт своего, не в меру разыгравшегося, воображения или, быть может, посчитал его следствием нервного напряжения последних дней. Немного оправившись от потрясения, он предпринял попытку встать, но тут же пожалел об этом.

Красный туман резко упал на его глаза, и он опять услышал Его. На этот раз он прогремел так громко, что герцог, не выдержав, упал на колени и обхватил голову руками, пытаясь унять чудовищную боль. Казалось, её вот-вот разорвёт на части.

«Ты меня не расслышал, червяк?! – бушевал голос. – Я приказал ждать!»

«Да! Да! – закричал герцог сквозь боль. – Я всё понял! Господи, как БОЛЬНО!»

«Господи?! – захохотал голос, и боль немного отступила. – Воистину, бесконечны лишь две вещи: Вселенная и человеческая тупость. Нет, ну вы слышали? Он сказал «Господи!»

Внезапно герцог ощутил, как кто-то (или что-то) придвинувшись вплотную, обдало его лицо нестерпимым жаром.

«Нет здесь никакого Господа! – злобно прошипел голос. – Здесь только я!»

«Кто? – выдавил сквозь зубы герцог. – Кто ты?»

«Тот, кого ты не оставлял в покое все эти годы, – усмехнулись ему в ответ. – Тот, к кому ты бесконечно взывал со своим желанием отомстить. Я рождён в твоих помыслах. Я – это ты!»

– Господин! – герцог внезапно почувствовал, как его кто-то тормошит за руку, – Господин! Что с вами?

Герцог медленно открыл глаза: над ним навис Саин.

Его не на шутку перепуганное лицо свидетельствовало о том, что всё, что только что произошло – вовсе не сон.

– Что… здесь… случилось? – с трудом смог выдавить герцог.

– Ты вдруг упал, Господин, – испуганно запричитал Саин, приподнимая хозяина с земли. – Затем тебя начало трясти. Да так сильно, что к тебе было не подступиться.

– Это всё? – хмуро спросил герцог, освобождаясь от рук слуги и самостоятельно присаживаясь на земле.

– Ещё ты кричал, – вспомнил Саин.

– Что кричал?

– Что тебе очень больно…

«Значит – не приснилось», – мельком подумал герцог, вставая на ноги.

– Долго это продолжалось?

– Нет, – помотал головой Саин, – но мне хватило и этого. Перепугался насмерть.

– Куда подевались эти…, – герцог махнул рукой в сторону крепости.

– Они направились вниз, господин – поспешно доложил Саин, – в ущелье. Похоже, они сами того не ведая, суют голову в петлю.

«Похоже на то, – мрачно, про себя, согласился герцог и потёр виски ладонями. – И, похоже, кто-то заранее знал, что так оно и будет».

– Что нам делать дальше, Господин?

«Откуда я знаю, что нам ТЕПЕРЬ делать», – закусив губу, с досадой подумал герцог.

«Пора! – прозвучал в голове знакомый голос. – Твоё время пришло!»

– К бою… – вторя ему, еле слышно прошептал герцог.

– Что вы сказали, господин? – Саин придвинулся поближе, – я не расслышал…

– К бою! – заорал герцог, прямо ему в лицо

***

Пробираться по ущелью оказалось задачей не из простых: острые камни то и дело норовили вспороть плоть какого-нибудь нерасторопного ходока, а уж подвернуть ногу в этом каменном хаосе, на поверку, вообще оказалось делом пустяковым (два воина по этой причине уже хромали обратно к лошадям). Гуго хоть и изрядно нервничал по поводу возникающих проволочек, но виду не подавал, прекрасно понимая, что торопиться – себе дороже. Особенно раздражало, что Епископа и его сопровождающих, тяготы их вынужденного совместного путешествия не касались вовсе: они непринуждённо лавировали между камнями, легко преодолевали опасные расщелины и трещины, да и вообще вели себя так, будто находились на увеселительной на прогулке и пребывали в прекрасном расположении духа. Хотя Гуго, конечно, прекрасно понимал причины их хорошего настроения: путь, который с таким трудом давался ему и его братьям, для них был досконально изведан и исхожен не единожды, а наблюдать как Судьба подкидывает врагу (пусть даже и вчерашнему) многочисленные каверзы – одно из самых больших удовольствий в жизни.

«Интересно, далеко ещё? – с тоской подумал Гуго перепрыгивая с одного камня на другой. – Ещё немного, и аббат не вынесет этих истязательств».

Священник и вправду выглядел измученным: пот ручьями заливал красное от напряжения лицо, прерывистое дыхание и замедленные движения свидетельствовали о крайней степени его усталости. Тем не менее, за всё время никто не услышал от него ни единого слова жалобы, что безусловно делало ему честь и вызывало неподдельное уважение.

Обогнув скалу (ущелье круто поворачивало вправо), Гуго непроизвольно выдохнул. Они, похоже, наконец дошли!

В пятидесяти туазах, опираясь на посох, с тем же самым невозмутимым лицом, с каким он появился перед ними сегодня утром, стоял Епископ с сыновьями. Тут же, недалеко от них, с нескрываемым блаженством на лицах, расположились на отдых дозорные и поредевший авангард.

Изо всех сил постаравшись принять вид еще более непрошибаемый, чем наблюдался у катарского священника, Гуго непринуждённой походкой (не показывать же ему, что дорога далась нелегко!) подошёл к нему и поинтересовался:

– Мы на месте?

Епископ лишь кивнул в ответ, не удостаивая его ответом.

Скрипнув зубами, Гуго едва сдержался, чтобы не высказать Епископу всё, что он думает по поводу его, уже порядком надоевшего, высокомерия.

– Когда назначена встреча? – обратился он уже к Бернару, расположившемуся на отдых на первом попавшемся камне.

– Вчера Дамас сказал, что – завтра утром, – аббат кротко вздохнул, – то есть, уже сегодня.

«Чёрт знает что!» – выругался про себя Гуго.

– Ну и долго нам его ждать?

– Терпение, сын мой… – затянул свою обычную песню аббат.

– К чёрту терпение! – вспылил Гуго, – можно было и…

– Магистр!

– Что? – резко дёрнулся Гуго, ища глазами того, кто осмелился его перебить.

Им оказался Годфруа, отошедший к излучине, посмотреть, как сильно отстали остальные.

– Иди скорее сюда, – не оборачиваясь, тревожно выкрикнул Годфруа, призывно махая рукой. – Это надо видеть…

– Что там? – подозрительно нахмурился Гуго.

Годфруа повернулся, и в груди Магистра похолодело от недоброго предчувствия: лицо воина было бледным, будто он только что увидел саму смерть.

Гуго давно знал своего товарища по оружию и мог поручиться чем угодно, что испугать Годфруа – занятие не из простых. Однако, обманывать себя он тоже не мог – в глазах Годфруа сейчас был именно страх. С помесью обескураженности и безысходности, но это был именно он. Ошибки быть не могло.

Гуго подошёл к Годфруа и осторожно выглянул из-за выступа.

Шагах в тридцати от них из последних сил ковылял арьергард, а за ними…

Пока ещё вдалеке, но уже вполне различимо по ущелью растекалась черная река. С каждым мгновением она ширилась, заполняя всё большее пространство, и неумолимо приближалась…

Войско.

Много солдат во всём чёрном.

Гуго не мог сказать кто они, и чего им здесь надо, но одно было совершенно точно: ничего хорошего от этой непредвиденной встречи можно было не ждать.

Угроза, исходившая от них, ощущалась так же отчётливо, как и дуновение ветра на лице.

– Господь Всемогущий! – воскликнул поражённый аббат, подошедший выяснить, в чем тут дело, – что это?! Кто все эти воины?

– Епископ! – выкрикнул Гуго через плечо, – не желаете тоже к нам присоединиться? Занимательнейшее у нас тут зрелище!

Тот неторопливо подошел.

– Что скажете? – с издёвкой поинтересовался Гуго.

– Это зависит от того, что вы хотите услышать, – пожал плечами Епископ, с усталым прищуром разглядывая приближающуюся армию.

– Я хочу слышать правду, – начал закипать Гуго. – Кто это?! – он ткнул рукой в сторону ущелья.

– Я знаю немногим больше вашего, – поджал губы Епископ.

– Да?! – от возмущения у Гуго округлились глаза и перехватило дыхание, – ну так поделитесь же с нами!

– Месяц назад, – Епископ опёрся подбородком на посох, – мне начали приносить вести о неких небольших отрядах, появившихся в этих землях. Поначалу я не обратил на них никакого внимания – на разбойников эти люди были не похожи – за грабежами и насильничаньем замечены не были. И я было совсем уже собирался забыть о них, но когда они ни за что, ни про что начали избивать моих проповедников, я распорядился разузнать о них побольше.

– И что же вы разузнали? – Гуго нестерпимо захотелось схватить Епископа за шиворот и разом вытряхнуть из него всё, что он знает.

– Немного, – удрученно вздохнул Епископ, – только то, что воины одеты во всё чёрное, они все, как один, совершенно немые, они хорошо вооружены и их не меньше десяти сотен. Или что-то около того.

– Действительно, негусто, – вздохнул Годфруа, внимательно слушавший весь разговор, – но что нам-то с этим делать? Может, пока не поздно, рванём вниз по ущелью? Что скажете Магистр?

– Нет, – задумчиво покачал головой Гуго, – слишком просто, чтобы не быть западнёй. Да и устали все. Ни убежать, ни бой дать. Да и какой уж тут бой, – обречённо махнул он рукой, – убийство, разве что.

– Что же нам делать? – нахмурившись, спросил Бернар, до этого никак не участвующий в разговоре.

– Выход только один, – пожал плечами Епископ, – спрятаться.

– Но они начнут нас искать, – воскликнул Бернар, прижимая к груди свою ношу, – и в конце концов найдут! Нет! Совершенно нельзя допустить, чтобы Грааль и Ковчег попали в руки к дурным людям!

– Не попадут, – усмехнулся Епископ.

– Объяснитесь, – потребовал Гуго.

– Здесь есть ещё одна пещера, – продолжил Епископ, – она расположена там, – он неопределённо махнул рукой в сторону восточного склона, – в ней вы и спрячетесь. Грааль можно спрятать там же. Если вас, всё же найдут, – он тяжело вздохнул, – ни Грааля, ни Ковчега при вас не будет…

– Если НАС найдут? – удивился Гуго.

– Да, – устало кивнул Епископ, – я останусь здесь и попробую выяснить что им надо, ну и попытаюсь вразумить этих заблудших. Если, конечно, меня станут слушать.

– Это же верная смерть…, – пробормотал Гуго.

Епископ смиренно кивнул.

– И вы так запросто об этом говорите?! – воскликнул изумлённый Бернар.

– Нет ничего страшного в смерти тела, – Епископ пристально посмотрел на аббата, – истинному верующему следует беспокоится лишь о бессмертии души. А теперь идите в пещеру. Сыновья покажут дорогу.

***

Герцог не торопился. Времени было в достатке.

Он точно знал, что их давно заметили, но это даже слегка забавляло. Герцог ухмыльнулся, представляя какая там сейчас царит паника.

«Бегите, – думал он, аккуратно перепрыгивая с камня на камень. – Бегите что есть сил. Всё равно вам уже ничего не поможет».

Близость скорой расправы, окрыляла и ударяла ему в голову не хуже молодого вина. Ему всегда чертовски нравилось это чувство: заглядывать в глаза врагу за мгновение до смерти…, когда на смену надежде резко приходит удивление, эдакое искреннее непонимание, почему вдруг из его груди торчит меч…

– Господин! Посмотрите! – окликнул его Саин, продвигающийся по ущелью рядом с ним.

Герцог остановился и посмотрел туда, на что ему указывал слуга.

Впереди, не более чем в сотне туазах от него, стоял тот, чьей смерти он вожделел все эти годы.

Человек стоял опершись на посох и смотрел на надвигающуюся угрозу с абсолютно спокойным, или даже будет правильнее сказать – равнодушным видом.

«Ну погоди же! – вскипел герцог. – Скоро я сорву эту маску с твоего лица! В прямом смысле! Точно! Так и будет! Кожевник сделает из твоего лица маску!»

Герцог сам не заметил, как ускорился: он уже просто бежал, рискуя переломать в коварном ущелье всё что только можно.

Когда расстояние между ними сократилось до десяти шагов, Епископ выпрямился и, развернувшись кругом, исчез за поворотом.

Герцог, забыв обо всём, чуть было не взвыл от досады и в три прыжка очутился перед самой излучиной.

«Стой! – приказал он сам себе, осенённый внезапным предположением. – Вдруг это ловушка».

Он поднял руку, приказывая воинам остановиться. Все замерли, прислушиваясь к шороху ветра.

Герцог медленно вынул меч из ножен и, немного помедлив, шагнул за выступ скалы, скрывающий от глаз оставшуюся часть ущелья. Саин и ближайшие к нему воины незамедлительно последовали за своим господином.

Предосторожности оказались излишними: никакой засады там не было, если конечно не считать старца с длинными седыми волосами, преспокойно сидевшего на камне на небольшом удалении от них.

Герцог, не торопясь, подошёл к Епископу и, оглядевшись по сторонам, присел на один из валунов, коими округа изобиловала в избытке.

– Доброго дня, Епископ! – сказал он дружелюбным тоном.

– И тебе доброго дня, незнакомец, – не менее дружелюбно кивнул в ответ Епископ.

– Как же долго я искал этой встречи! – проговорил герцог с интересом разглядывая человека, сидевшего перед ним.

– Позволь тебя спросить – зачем?

– Чтобы убить тебя, – буднично ответил герцог, будто разговор шёл о погоде.

– Что же, я вижу ты весьма неплохо подготовился, – прищурился старик, – но право же, не стоило таскать за собой целое войско. Я всего лишь старик.

– Признаться, я не очень-то надеялся застать тебя за пределами крепостных стен, – деланно засмеялся герцог, – а потому – приготовился к осаде.

– Если так, – старик пожал плечами, – тогда этого недостаточно. На долю Монсегюр выпадали испытания и потруднее.

– Думаю, в этот раз, – загадочно улыбнулся герцог и подмигнул, – вполне хватит того, что есть. Монсегюр падёт уже сегодня, но ты этого уже не увидишь.

– На всё воля Божья, – смиренно склонил голову Епископ, – но не стоит забывать, что свершение твоих замыслов, сколь бы великими они ни казались, – это не более, чем часть Божьего Промысла.

– Это ты к чему? – непонимающе нахмурился герцог.

– Это я к тому, что, возможно, ты слишком рано празднуешь победу, – усмехнулся Епископ.

– Ничего, – злобно оскалился герцог, – я позволю себе насладиться моментом. Что будет потом – будет потом!

Он медленно встал и подошёл вплотную к Епископу.

– Ты приговариваешься к смерти, старик, – сквозь зубы процедил герцог, судорожно сжимая рукоять меча. – Но прежде, я хочу знать, как умер мой отец.

– Отец? – удивился Епископ, вскинув взгляд на своего палача. – Твой отец? Хотя…, постой, постой, – он встал и пристально всмотрелся в лицо человека, стоявшего перед ним, – пожалуй, я начинаю понимать о ком ты говоришь. Поначалу у меня мелькнула мысль о том, что твоё лицо мне очень знакомо, но я не… Герцог! Верно?

– Ты тратишь моё время, – обронил герцог, плотно сжав, побелевшие от злости, губы. – Облегчи душу и умри достойно!

Епископ, шумно выдохнув, медленно опустился обратно на камень.

– Твой отец, – начал он после непродолжительного молчания, – долгое время служил Церкви Добрых Христиан верой и правдой. Пока, однажды, он попросту не исчез… Если тебя это интересует – я не знал, что он мертв.

– Ты лжёшь! – взревел разъярённый герцог, замахиваясь мечом.

– Катары никогда не врут! – донеслось откуда-то сзади.

Все резко обернулись на голос, одновременно выставляя вперёд оружие. Оно и понятно: мало приятного в том, что у тебя за спиной внезапно кто-то появляется, хотя мгновение назад там никого и в помине не было. Теперь же, недалеко от противоположного склона ущелья, шагах в двадцати от общего скопления людей, скрестив руки на груди, стоял рыцарь.

Белая туника с большим красным крестом на груди свидетельствовала о том, что перед ними – один из храмовников, чей отряд был замечен в лесу сегодня ранним утром.

– Ты ещё кто такой?! – прошипел герцог.

– Честь имею представиться, – рыцарь слегка поклонился, – Великий Магистр Ордена Храма, Гуго де Пейн!

– Что тебе здесь нужно, Гуго де Пейн? – угрожающе спросил герцог.

– Я невольно подслушал ваш разговор, – продолжил Гуго, как ни в чём не бывало, – и решил вмешаться, чтобы предотвратить ужасную несправедливость. Епископ и впрямь ничего не знает о смерти твоего отца. Это попросту невозможно, потому что его не было поблизости, когда это случилось.

– А ты, конечно же, был? – герцог, потеряв интерес к Епископу, медленно повернулся Магистру.

– Разумеется, – кивнул тот в ответ, – ведь это именно я его убил.

– Вот как?! – отозвался герцог. – Поистине «блаженны алчущие и жаждущие, ибо насытятся они»⁴⁷! Что ж, твоя храбрость, Магистр, заслуживает уважения, ибо надо быть очень смелым человеком, чтобы вот так, по своей воле, заглянуть в глаза самой смерти.

– Или сумасшедшим, каких мало, – будто прямо из скалы появился Годфруа с обнажённым мечом в руке.

– Или и тем, и другим, – перед герцогом и его людьми предстал Оноре, вставший плечом к плечу с двумя своими братьями. Затем и оставшийся отряд тамплиеров вслед за ними покинул своё укрытие и выстроился в боевой порядок с оружием наготове.

– Это всё? – лениво спросил герцог, оглядывая горстку рыцарей, стоявших напротив, – или ещё кто-то будет?

Не дождавшись ответа он вышел вперёд и поднял меч, указывая его остриём на Гуго.

– Мне нужен только он, – громко, чтобы все слышали, заявил герцог, – остальные могут уйти – их не тронут. Там же заберёте тех троих бедолаг, что угодили в плен.

Ответом ему была лишь тишина, красноречиво свидетельствующая об отказе в принятии столь щедрого предложения.

– Ну нет, так нет, – буркнул герцог и подал знак Саину, – кончайте с этим балаганом.

Словно дожидаясь этих его слов, позади что-то гулко стукнуло.

Все обернулись, заинтересованные этим странным звуком.

Прямо позади Епископа, всё так же сидевшего на своём месте, огромный кусок скалы, отломившись от стенки ущелья, опасно накренился, грозя обрушиться и раздавить старика в лепёшку.

Но скала падать явно передумала. Вместо этого, из образовавшейся трещины появилась фигура человека, бережно держащего на руках какой-то сверток. Подойдя к Епископу человек склонился и аккуратно положил свою ношу к его ногам.

Герцог присмотрелся: поклажа оказалась человеческими останками. Если точнее – скелетом, обтянутым темной, почти коричневой, кожей.