Tsitaadid raamatust «Мужчина в меняющемся мире»
Психолог Виктория Бресколл из Йельского университета показывала испытуемым видеозапись собеседования при приеме на работу, испытуемые должны были оценить каждого соискателя и установить ему зарплату. Видеозаписи были тождественными, но в одном случае соискателями были мужчины, а в другом женщины, причем в ходе собеседования они должны были выражать гнев или печаль. Оказалось, что приемлемость этих эмоций зависит от пола. Самые положительные чувства вызывает рассерженный мужчина, затем идет печальная женщина, потом печальный мужчина и в самом низу – рассерженная женщина. Средняя зарплата, которую испытуемые положили рассерженному мужчине, составила почти 38 000 долларов, а рассерженной женщине дали только 23 000.
«Советское социалистическое общество в самом деле было обществом необычным, кардинально отличавшимся от множества других. Оно включало в себя не одну, а две реальности, жило двойной жизнью, функционировало в двух параллельно существовавших мирах, пользуясь двумя разными языками общения. В одном из них шла нормальная, естественная жизнь, схожая с жизнью иных обществ, во втором же реализовывались фантазии и планы, рожденные „кремлевским мечтателем“ и его последователями; в первом из них люди просто жили – работали, добывая средства к существованию,
Родители дополняют друг друга не столько потому, что они персонифицируют разные гендерные роли, сколько потому, что у них разные индивидуальности.
Советская власть не только не устранила унаследованного от дореволюционного прошлого противоречия между идеализацией авторитарной власти и слабостью реального отцовства, но и усугубила его. Это противоречие существует и сегодня. Судя по данным массовых опросов, отцовство в России по-прежнему ассоциируется с материальным обеспечением, а гендерное равенство понимается формально. Консервативное сознание, ориентированное на возвращение к Домострою, и агрессивная маскулинная идеология только усугубляют социально-психологические трудности мужчин и женщин.
Министерство образования США установило, что у детей высоко вовлеченных биологических отцов вероятность получать преимущественно высшие оценки повышается на 43 %, а вероятность переэкзаменовки снижается на 33 %. У детей заботливых отцов больше шансов на эмоциональное благополучие, они увереннее осваиваются в окружающем мире, а когда подрастают – имеют лучшие отношения со сверстниками. Наличие отца и его активное участие в воспитании способствуют повышению у ребенка уверенности в себе, что в дальнейшем облегчает им общение со сверстниками.
Женщина-мать, лишенная мужской поддержки, часто психологически травмирована, что отражается и на ее отношении к детям. Имитируя отцовскую строгость и требуя от детей дисциплины, некоторые одинокие матери больше заботятся о формальном послушании, успеваемости, вежливости и т. п., нежели об эмоциональном благополучии ребенка. Другие, напротив, прямо признают свое бессилие. Третьи чрезмерно опекают детей, особенно единственных, пытаясь оградить их от всех действительных и воображаемых опасностей. Хотя такое невротическое чувство кажется бескорыстным и даже жертвенным, оно крайне эгоистично и отрицательно сказывается на ребенке. Чрезмерно опекаемый, заласканный ребенок сплошь и рядом вырастает пассивным, физически и морально слабым или же начинает бунтовать. Сильная зависимость от матери часто сочетается с чувством скрытой враждебности к ней. Иногда дети идеализируют
отсутствующего отца и т. д. и т. п.
Разводимость в России выше, чем в Европе, и только треть опрошенных социологами разведенных отцов сказали, что видят своих детей достаточно часто и могут в какой-то степени заниматься их воспитанием. Жены говорят об отсутствии каких бы то ни было отношений между разведенным отцом и ребенком вдвое чаще (примерно так же выглядит эта статистика во Франции). Это объясняется не только и даже не столько нежеланием отцов, сколько настроением разведенных жен: лишь 17 % из них сказали, что хотели бы более частых контактов отца с детьми, а 41 % предпочли, чтобы таких контактов вовсе не было. Некоторые разведенные отцы вынуждены отстаивать свои права на ребенка в суде, причем, как правило, безуспешно, потому что консервативно настроенные судьи обычно решают эти споры в пользу матерей (Николаева, 2006).
Хорошо, что наше государство начало материально стимулировать женщин к деторождению, но человеческое общество не животноводческая ферма, где самец выступает лишь в роли производителя. Укрепление института отцовства – не менее важное условие выживания нации, чем наличие денег. Добиться этого только с помощью абстрактных призывов и административно-силовых методов невозможно.
Российским СМИ традиционное разделение отцовских и материнских ролей представляется вполне естественным. Например, «в роликах, рекламирующих сотовых операторов, папа, как правило, перманентно находится в далекой командировке, поэтому мама кладет ребенку телефон с далекой папиной сказкой на подушку. Когда же режиссер ролика показывает вернувшегося папу в кругу семьи, то он либо бездеятельно сидит с идиотской улыбкой, либо обязательно натворит дел: то простудится, то заляпает рубашку кетчупом, то разольет детский сок. Хорошо, что неумехе на помощь вовремя приходит мать – профессионал домашнего хозяйства» (Кудрявцева, 2007). С этим более или менее согласно и массовое сознание. Судя по данным массовых опросов общественного мнения, отцовство в России традиционно ассоциируется прежде всего с материальным обеспечением. Среди ответов на вопрос Левада-Центра в 2004 г.: «Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать хороший отец?» первые три места заняли «умение заработать» (75 %), «заботливость» (67 %) и «ум» (51 %). В оценке «хорошего мужа» на первом месте тоже стоит «умение заработать» (67 %), за которым идут «ум» и «верность».
Кого град молотит по голове, тому кажется, что все полушарие охвачено грозою и бурей.
