Познакомился с творчеством автора из обоймы володихинского "Бастиона", прочитав повесть "Что оденет мальчик" в антологии "Великое искомое". Отличный был оммаж Гибсону. В романе "В тенях Империи" на первых же страницах попалось цитирование "Бегущего по лезвию". Окей, такое мы читаем.
Астероид в Пустоте. Обреченный человек, чтобы не сойти с ума в помещениях булыжника, начитывает письмо-исповедь, рассказ о своей жизни. "...чтобы большинство наслаждалось светом и сладостью, как любит выражаться наш общий знакомец, те, кто их дарят, обязаны рыскать в тенях; и сами обращаться в тени." Вот, собственно, и смысл названия романа раскрывается, и кредо спецслужб Российской Империи. Чем-то похоже на модус действий Отдела Особых Обстоятельств при секции Контакта в Культуре Бэнкса. Ну и Стругацкие о похожем писали.
Чтобы не утруждать себя постепенным введением читателя в мир романа, второй главой пролога идёт "Выдержка из труда профессора Бернхарда Гнайде, д-ра политологии, магистра социологии, Берлинский университет, «Критика Утопии: Империя, которой нет»" где с точки зрения евродемократии рассказывается о истории становления и реалиях Второй Империи, возникшей на руинах РФ в конце двадцать первого века. Демократический приход к власти монархистов; референдум; избрание Первого Государя; быстрый экономический и технологический рост. Текущее положение: русские технически продвинуты, но верующие; дружелюбные, но придерживающиеся "традиционной морали"; управляемые боярами-спецами, но имеющие монарха; есть соцлифты, но поощряется создание боярских родов; прямолинейны, не политкорректны. Данное эссе использовалось при подготовке документа "О необходимости подготовки стратегии превентивного удара" по РИ.
Выпускник космической академии соглашается на вступление в Дальнюю Разведку и подселение в сознание "шептуна", чужого поведенческого профиля. Сударь Прососов продолжает радовать меня, обожающего пасхалки и отсылки. Новоиспеченный навигатор осматривает корабль: "– Славная, – говорю, – лайба. Небось этакое колесо и до Пояса дотянет? – Отчего бы, – отвечает отец-командир, – не дотянуть? Пожалуй, и до Плутона долетит, как мыслишь? – Почему бы, – отмечаю, – купеческой ладье не долететь до Плутона, ежели на то будет желание благородных донов?" Так к месту смешать Николая Васильевича и братьев Стругацких!
Роман из четырёх повестей, разделенных интермедиями.
Casus belli — игры двух российских и нескольких зарубежных спецслужб на русском Марсе, связанные с технологией загрузки поведенческого профиля. Молодой навигатор оказывается в самом центре событий. Теряет идеалы, находит любовь, меняет место работы.
Jure dicere — после засвета в операции, получившей название Марсианский Провал, героя отправляют на дальний фронтир, на терраформированный Тритон, спутник Нептуна. Доставка больших объёмов грузов экономически невыгодна, поэтому колонисты несколько откатились в прошлое. На территории Корпораций появляется загадочная мегаструктура высотой в десятки километров. Первый Контакт? Постсингулярность c отсылками к Евангелию? Лихие казаки в бронескафах разберутся. Тут у автора позиция простая — никакого преклонения перед постчеловечеством, только Православие, только хардкор. Точку зрения понимаю, но принять не могу.
In hoc signo vinces — почитал вики про этот девиз. Нет, я знал, что императору Константину было очень своевременное видение с надписью ΤΟΥΤΟ ΝΙΚΑ, но что девиз этот где только не использовался, включая пачку Pall Mall, не знал. Даже дополнил страничку в вики, добавив упоминание этой повести. Нам ежестранично внушают, как велика и могуча Российская Империя 2.0. Но нет-нет да и ворвётся в текст нечто вроде: "…Даже уборщиц мы нанимали из местных; бюджет посольства способен был вызвать слезы жалости у иного русского нищего." Первое — на посольство денег у процветающей Империи денег почему-то нет. Второе — откуда вдруг в самом могущественном государстве мира взялись нищие?! Потом, правда, напряжёнка с финансами объясняется цивилизационным кризисом после исхода четверти человечества на кораблях постчеловеков. Герой сослан в Авениду-де-лос-Муэртес, карликовое государство в ЛатАме. Кратко описываются катастрофические последствия предыдущего кризиса постсингулярности, восхваляется импортозамещение. Прососов всё-таки эрудирован. Ни одного сюжета без отсылок; вот и в данной повести одна из главок названием и диалогом в тексте отсылает нас к "Бойне номер пять" Воннегута. Проскользнуло крайне интересное наблюдение — на третьем правителе в династии случается кризис: "Закономерно. Видишь ли, любезный мой олух, посадить на трон любого дурака можно. Он его даже удержит. Лишь бы бюджета хватило. И наследник выдюжит – не сам, так люди верные вытянут. Третий государь – всегда кризис. Проверка. И государства, и правителя. – Как так? – Закон природы, если угодно. Рюрик, Олег, кризис. Михаил Федорович, Алексей Михайлович, кризис. И не только для монархий верно. Республика, Директория, понятно. Ленин, Сталин, тем более." Интересно "бьётся" ли эта эмпирика в других династиях? Или специально под сюжет подгонял? Мутная запутанная операция спецслужб, претендент на престол, гаучо и мачо. Философская дилемма: кто должен быть на престоле — Святой или Дракон? Вывод — на троне должен быть Рыцарь, защитник, разумный и справедливый, но при необходимости рубящий головы Драконам, в том числе и демократическим.
Ad majorem Dei gloriam — финальная часть романа. Прососов навечно очарован Гибсоном: "Где-то над головой раз за разом рассыпается на осколки голографическая роза." Спасибо тебе, брат-киберпанк, за радость узнавания. Вообще, первые сцены повести и декорации очень стильные. Героя заносит в Великое Княжество Литовское: "В Литвинии были стриптиз, но не легальные бордели; казино, но не игорная мафия; люди в звериной шкуре, но не звери с человеческим умом; импланты, усиливающие возможности человека, но не дополняющие таковые. …Гордецы, тароватые умницы, дружелюбные, но ставящие превыше всего собственную независимость, литвины вот уже век жили торговлей и туризмом. Мне они были симпатичны."
"В те дни, когда старые имперские земли потянулись к исторической метрополии, бытовало серьёзное опасение: русские начнут брать своё силой оружия. То, что подобное мальчишество осталось в прошлом, еще никто не понимал. Тогда вообще казалось – большая война на пороге, из-за того ли, другого…" Не казалось. Опять зубодробительная суперсверхсекретная операция. Настолько секретная, что пришлось гипнозом блокировать до поры до времени воспоминания агенту. В качестве сайд-миссии была спасена колония русофобов-диссидентов. "Украинцев – в первую очередь, так как их страна добровольно – и без какого-либо явного вмешательства – попросилась под протекторат Короны." Не угадал.
Для тех, кому не хватает многочисленных имперских циклов Злотникова. Похоже, но умнее, тоньше, композиционно изящнее.
Романтическая линия для автора и героя важна, а для меня и сюжета — не особо. Но не раздражает.
В романе полно цитат из стихов и песен: Бродский, Высоцкий, Штейгер, Смоляк, Мандельштам.
К минусам можно отнести некоторую невнятность при описании многоходовочек. Автору-то всё понятно, он в этом мире живёт, а вот читатель может не разобраться.
Ну и, конечно, непонятно, зачем было делать такую вырвиглазную обложку. Фехтование по касательной упоминается только в первой повести.
Я не сторонник очередной Империи, и автору меня убедить в устойчивости конструкции не удалось, но читался роман с интересом.
8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)
Жду от автора полноценное переосмысление Гибсона. Пусть даже вещь окажется оммажем, уверен, получится стильно.
Arvustused raamatule «В тенях империи», 1 ülevaade