Владимира словно окатили ледяной водой.
– Что ты сказал? А ну-ка повтори!
Офицер повторил ровно то, что говорил минуту назад.
– Подожди-ка, – недоумённо произнёс Владимир, приподнявшись на оба
локтя. – Ты хочешь сказать, что приехал сюда за мной в тюрягу от Лопатина?
– Здесь не тюрьма Владимир Иванович, а военный госпиталь. А из колонии мы вас забрали ещё два дня назад. Но на тот момент вы были без сознания. Теперь нам с вами предстоит лететь в Кабул. Вас ждёт ваш батальон.
При слове «ваш батальон» у Владимира из глаз просочились слёзы, но он их не прятал. Лишь голос от волнения стал чуть дрожать.
– Ты кто по званию?
– Майор.
– Откуда ты знаешь майор, про мой батальон?
– Мне очень многое известно о вашем батальоне, товарищ подполковник.
– А ты знаешь майор, какие у меня служат пацаны? Я бы каждому из них давал героя! Жизнь готов за них отдать! Я на каждого погибшего отправлял в Москву прошения на орден мужества посмертно. А мне в ответ вот! – Владимир показал майору фигу. – Типа на-ка выкуси!
Ещё не дав себе толком успокоиться, Владимир резко приподнялся и хрустнув зубами от боли сел на край кровати. Самостоятельно вынув из вены иглу от капельницы, Владимир выпил из стакана весь чай и посмотрел на старика, который ничего не понимал в происходящем.
– Отец, спасибо тебе за чай. Прости, если можешь.
После чего он повернулся к офицеру штаба.
– Майор, а как же колония? Мне же дали десять лет!
– Владимир Иванович, в штабе вам всё пояснят. Нам пора. Нас с вами ждёт военный борт.
Загруженный под завязку оружием, боеприпасами и медикаментами, Ан-12 набрал заданную высоту и взял курс на город Баграм, расположенный в республике Афганистан, где находилась авиабаза Советских войск. Глядя в иллюминатор, Владимир пытался понять причину, по которой бывшее командование, решило вытащить его из заключения и вернуть в Афган. Ведь по приговору суда он был лишён специального звания и наград, опорочен всеми средствами массовой информации, освещающих деятельность вооружённых сил. Но самой главной бедой для него, стала потеря семьи. Узнав о его аресте, жена взяла детей и уехала в неизвестном направлении. Об этом ему рассказал адвокат. После такого удара жизнь потеряла для него всякий смысл. «Что же теперь будет?» – спрашивал он себя, вглядываясь в пелену белоснежных облаков. Тогда, зная о жестокости Ахмад-Шаха Масуда, следователи недоумевали от одной только мысли: почему главарь такого мощнейшего бандформирования, имея ненависть к советским офицерам и солдатам, оставил Владимира в живых, когда тот пошёл к нему, чтобы вернуть своих солдат из плена. Ответ на этот вопрос был известен только Владимиру, но ни в ходе следствия, ни в суде, он его так и не раскрыл. Не раскрыл он его и для командования.
Глава 5
Генерал открыл окно, дав возможность январскому утреннему ветру ворваться в накуренный кабинет. Его заместители, а также: командир истребительного авиационного полка, командир артиллерийской батареи, командир мотострелкового полка, командиры сапёрных рот, молчаливо переглядывались между собой в ожидании конкретных указаний начальника штаба.
– Какие получены результаты в ходе проведения ночной бомбардировки в Панджшерском ущелье? – вернувшись в своё рабочее кресло, жёстко спросил генерал у командира авиаполка. – Удалось ли уничтожить миномётные точки моджахедов, те, что на скальных площадках? Насколько я понимаю, именно они громят наши транспортные колоны?
– Пётр Фёдорович, вчера и позавчера полёты проходили в сложных погодных условиях, – начал докладывать полковник ВВС. – Как вы знаете, начался сезон дождей. Во время операции СУ-24 проводили бомбометание по целям, которые были переданы нам корректировщиками за час до взлёта. Соответственно, не было гарантии, что моджахеды за это время не перетащили миномёты в безопасное укрытие. Такие укрытия, будучи вырубленными в цельной скале, выдерживают попадания пятисоткилограммовых авиабомб.
– Короче говоря, – с укоризной произнёс начальник штаба, – ты хочешь сказать, что на данный момент, из-за ухудшения погоды, авиация не внесёт свою лепту в уничтожение огневых точек противника? Я правильно понял?
– Так точно, товарищ генерал. Боеприпасы на ветер. Мы, конечно, могли бы провести ковровую бомбардировку, удар вызовет растрескивание и обвал пещер, где могут находится моджахеды. Это действенно, но в таком случае мы накроем и наши автомобильные колоны, перевозящие боеприпасы. А также и тех, кто сопровождают эти колоны. Я уж не говорю об огромных завалах, которые возникнут на трассе.
– Не плохо так устроился этот чёртов Ахмад-Шах! – громко выразился генерал, ударив ладонью по столу. – Он ежедневно и безнаказанно громит нашу с вами технику и что самое главное косит под корень личный состав. От двух до пяти гробов в неделю мы отправляем в Союз. И это при хорошем раскладе. А мы ничего не можем с ним сделать!
Немного успокоившись, генерал продолжил.
– Значит так. В дневное время артиллерийской батарее усилить обстрелы склонов ущелья. Знаю, что малоэффективно, но нельзя давать им расслабиться ни на минуту. Фронтовой авиации временно приостановить вылеты до особого распоряжения. Сергей Васильевич, – генерал обратился к командиру мотострелкового полка. – В полку, особенно в разведроте и среди водителей проведи небольшую ротацию. Побереги тех, кому до дембеля осталось месяц, два. Их места активно заполняй молодёжью, пусть вникают и учатся выживать. Теперь, что касается сапёров. Необходимо ещё раз провести анализ последних вылазок моджахедов. Возможно, вы пропустили и не заминировали кое-какие участки в предгорьях, а они соответственно это пронюхали и пользуются нашим невниманием. Отсюда и столько погибших с нашей стороны. Схемы заминированных участков должны быть не только на бумаге, но и в головах у всех командиров. Но кроме минирования, организовывайте рейды по разминированию автомобильной трассы на всех участках, в особенности вдоль ущелья. Естественно, под прикрытием бронетехники. И помните, что жизнь каждого солдата на вашей совести. И берегите служебных собак, без них пропадём. Опыт опытом, а у них нюх. Не мне вас учить.
Начальник штаба посмотрел на часы.
– Если вопросов нет, тогда все по местам. А ты Андрей Викторович, – он обратился к своему заместителю, – останься, поговорить надо.
Дождавшись, когда последний выходящий офицер закрыл за собой дверь, начальник штаба сел напротив зама.
– Прессует меня Москва, Андрей Викторович. Сильно прессует. – Генерал достал из кармана пачку «Беломорканала», вытащил папиросу себе, подвинул пачку заместителю. – Закуривай. Хочу кое-что с тобой обсудить.
Задымили.
– Я ведь понимаю, что бесполезно бомбить Ахмад-Шаха, – откровенно сказал генерал. – Он сука строил эти катакомбы в горах, когда мы с тобой ещё пирожки с ливером жрали на рынке в Ташкенте, а потом счастливые и сытые бежали в воинскую часть. Не ты и не я, ни хрена не думали, что у кого-то там на верху, скачок тестостерона вышибет из мозгов здравый смысл и ему захочется маленькой победоносной войны. Ну да ладно об этом. Давай о главном. Что на твой взгляд результативно повлияет на разгром моджахедов в Панджшерском ущелье?
– Правильно спланированное внезапное наступление. Нужна определённая стратегия Пётр Фёдорович. И делать это должно обученное подразделение, состоящее из старослужащих, людей с опытом ведения боя в горах.
Начальник штаба задумался.
– Скажи Андрей, а смог бы с этой задачей справиться, скажем, тот самый батальон, которым командовал Богданов?
– Вполне, но только под командованием Богданова. Весь секрет этого батальона Пётр Фёдорович в том, что Богданов и его командиры мотострелковых рот, и его командиры взводов: миномётного, противотанкового, гранатомётного, зенитного, связи, хозяйственного, технического обеспечения, медицинского пункта, ну и конечно же солдаты, были всегда на одной волне. Батальон был единой семьёй. Мне грустно об этом говорить Пётр Фёдорович, ведь Богданов был для меня не только подчинённым, но и другом. И в том, что с ним случилось, есть и моя доля вины.
Генерал пригладил усы и внимательно посмотрел на заместителя, при этом стараясь максимально скрыть улыбку.
– Не могу Андрей Викторович больше видеть, как ты мучаешь себя. Иди-ка ты на аэродром, бери вертушку и дуй в Кабул. – Начальник штаба взглянул на часы.
– Через полтора часа приземлиться борт ИЛ-76, кстати с нашими боеприпасами и медикаментами. Там ты и найдёшь своего друга Богданова. Груз передашь группе сопровождения, а сам с Богдановым по прилёту ко мне.
Заместитель удивлённо повёл головой.
– Товарищ генерал – лейтенант, я…не понял.
– А что тут понимать Андрей? Вырвал я тебе Богданова из кровожадных тисков управления исполнения наказания. Может оно конечно и зря, но не знаю. Бог рассудит.
– Вы серьёзно Пётр Фёдорович?
– Серьёзнее некуда. Иди. А я пока свяжусь со штабом Северной группировки войск, попрошу их передислоцировать батальон Богданова сюда к нам.
Ещё при посадке Владимир ощутил необъяснимое волнение, которое охватывало его всё больше и больше. Военный аэродром в Кабуле, как всегда, шумел словно пчелиный рой. Несколько самолётов стояли под разгрузкой техники, боеприпасов, медикаментов, а в переоборудованные под санитарные самолёты Ил-18, загружали тяжело раненых и больных для отправки в Союз. В воздухе зависли вертолёты, то и дело облетая аэродром вокруг на несколько километров с целью предотвращения возможных обстрелов со стороны гор и зелёнки. Спустившись по трапу, Владимир и сопровождающий его с самого госпиталя офицер, прошли на вертолётную площадку, где рядом с МИ-24 их встречал заместитель начальника штаба группировки войск полковник Андрей Викторович Лапин. Завидев Владимира, тот быстрым шагом, пошёл навстречу. Молча обнялись. Андрей первым прервал молчание.
– А я ведь не поверил генералу. Думал может он просто решил поиграть на моих нервах. У него иногда такое бывает. Ранее я как-то рассказал ему о тебе, о твоём батальоне.
– У тебя новый начальник штаба?
– Да. И теперь я начинаю понимать, что это один из самых толковых генералов. Что мы стоим, – Андрей кивнул головой на дверь МИ-24, – полетели.
Благополучно долетев до базы, они вошли в помещение штаба.
– Сначала ко мне, – сказал Андрей, открывая дверь кабинета.
Вошли. Он тут же открыл шкаф, достал бутылку водки, стаканы и что-то из закуски.
– Присаживайся Володя, за такую встречу грех не выпить по сто граммов.
Налил. Выпили.
– Ты извини Андрей, но я должен спросить у тебя ответ на один вопрос, – сказал Владимир, поставив пустой стакан на стол.
– Конечно, спрашивай.
– Понимаешь, мне очень трудно понять и поверить в то, что сейчас происходит со мной. Мы с тобой не виделись четыре месяца. За это время я успел стать преступником, отсидеть в СИЗО, пережить позорный для себя суд и потерять свою семью. И в какой-то момент словно по велению волшебной палочки я вдруг оказываюсь сначала в госпитале, затем под присмотром офицера прилетаю в Афган, туда, где последние три года я плечом к плечу со своими солдатами исполнял интернациональный долг. Мой вопрос: почему я здесь, а не в тюрьме?
Андрей пожал плечами.
– Наверное, потому что ты нужен здесь.
– Тогда объясни для чего?
– Чтобы и дальше, как ты верно заметил, выполнять свой интернациональный долг.
Владимир поймал взгляд Андрея.
– Не темни, скажи, как есть.
– Нужна твоя профессиональная помощь. За те четыре месяца, что тебя здесь не было, Ахмад-Шах не ушёл из Панджшерского ущелья и стал больным комом в горле не только для нас, но и для кого-то ещё. – Андрей поднял глаза на потолок, давая понять, что речь идёт о ком-то великом. – Признаюсь честно, о том, что ты подлетаешь к Кабулу, я узнал за час до прилёта борта. Но не буду отрицать, что несколько дней назад в разговоре с начальником штаба я упомянул о тебе. Тогда, наша с ним беседа, шла как раз о Ахмад-Шахе. Я сказал ему прямо, что проблему с моджахедами и лично с Ахмад-Шахом смог бы решить ты, естественно со своим батальоном. Подозреваю, что Пётр Фёдорович, воспользовавшись, так сказать, положением и обстоятельствами, решил вопрос о твоём перемещении из одной точки мира в другую. Вот, наверное, и всё, что я могу тебе сказать.
– Я не смогу Андрей ничем вам помочь.
– Володь, не сходи с ума. У тебя есть огромный шанс выйти на свободу с чистой совестью. Ты разгромишь этот отряд моджахедов вместе с этим Ахмад-Шахом и после войны улетишь к себе домой. Вот и всё!
– Это что же, как в штрафбате? Типа искупить кровью? Но ты же знаешь Андрей, что я не совершал никакого преступления. Да, я пошёл к ним, но лишь для того, чтобы вытащить пацанов из плена. Им месяц до дембеля оставалось. Месяц, понимаешь?! Их матеря в ожидании, дни на календаре считали, пряча слёзы от своих мужей! Да я за них, не то что оружие был готов отдать, но и …себя бы отдал полностью на съедение.
Андрей подвинул стул и сел рядом с Владимиром.
– Володь, что сделано, то сделано. Я тебя не виню. Хочу, чтобы ты вернулся домой к семье, к детям, к Ленке. Она же ждёт тебя. Слышишь?
Владимир покачал головой.
– Нет Андрей, она меня не ждёт. Адвокат мне сказал, что она бросила меня, когда узнала, что я сижу в СИЗО. Всё кончено.
– Ты ошибаешься Володь. Я получил от неё письмо, она с детьми временно уехала к сестре. Уехала, потому что продажная пресса в вашем городе, стала обливать её информационной лживой грязью. Дошло до того, что и детям твоим досталось в школе. Ей стало обидно, что эти суки, не зная тебя, позволили себе устраивать травлю.
Владимир поднял голову и посмотрел на Андрея мокрыми от слёз глазами.
– А ты не врёшь?
– Не вру.
– Спасибо Андрей, но… с Ахмад-Шахом ничего не получится.
– Почему?
– Есть причина и очень важная.
– Так расскажи мне о ней.
Владимир занервничал, растирая ладонями лицо.
– Хорошо, я расскажу тебе. Надеюсь, ты меня поймёшь. В шестьдесят шестом году после Суворовского я поступил в Московское высшее общевойсковое командное училище. Но поступил туда не один, а с другом по имени Саид. Его родители были афганцами и временно работали в Москве в каком-то институте. Поначалу, родители, используя влиятельные связи устроили его в Суворовское училище, где мы с ним и познакомились. Потом вместе поступили на вышку. Всё было отлично. Мы так сдружились с Саидом, что были не разлей вода. Как-то летом мы были в увольнение и в парке познакомились с двумя девушками. Одна из них, как ты уже и понял, была Лена. Но получилось так, что на тот момент она была девушкой Саида. А моей девушкой была её подруга. Через год я расстался со своей, а Саид продолжал встречаться с Леной. Честно сказать, она мне очень нравилась, а в последствии я понял, что и ко мне она не равнодушна. Так или иначе мы однажды объяснились с ней и в общем у нас закрутилось. И когда мы поняли, что не можем друг без друга, я честно всё Саиду рассказал. А он любил её очень сильно. Я понимал, что делаю ему больно, но ничего не мог с собой поделать. На следующий день, Саид улетел в Афганистан, даже родителям не сообщил об отъезде. С тех пор я его не видел.
Андрей сделал удивлённое лицо.
– Я не пойму Володь, а причём здесь этот Саид?
– Когда четыре месяца назад я пошёл к моджахедам в горы, чтобы вытащить своих бойцов из плена, меня сразу же привели к Ахмад-Шаху. Я тогда подумал, ну вот сейчас грохнут меня вместе с моими солдатиками и скинут наши трупы в пропасть. А он встал передо мной лицом к лицу, в старом и выцветшем халате, ну как обычно в чём они ходят. Такой весь опоясанный пулемётной лентой, чалма, борода, все дела короче. И так внимательно разглядев меня, вдруг говорит: «Ну здравствуй, Володя». Я-то сначала, конечно, охренел, во думаю какой ясновидящий душман нашёлся, а потом приглядевшись узнал его. Узнал по тем самым добрым глазам, по бескорыстной улыбке. Пацанов он мне отдал без разговоров, единственное лишь потребовал за каждого бойца по десять автоматов. Разумеется, я передал ему оружие, потому как торг был не уместен. Солдаты для меня самое дорогое на войне. Вот так я и встретил своего некогда друга Саида, он же Ахмад-Шах, он же великий стратег моджахедов, который водил меня за нос по всему Панджшерскому ущелью. А теперь вот и вас водит. Представляешь, он знал, что я шёл за ним по пятам. Кто-то постоянно сливал ему информацию обо мне и о моих планах по его разгрому.
Андрей, казалось, потерял дар речи. Он открыл бутылку и снова налил водки в оба стакана.
– Что же ты сразу мне ничего не рассказал?
– Не успел. Меня же тогда на следующий день арестовали. Вот такая история. Так что вези меня Андрюха обратно на тюрягу.
Андрей залпом выпил содержимое стакана и посмотрел на Владимира.
– Неделю назад, твой друг детства сжёг взлетевший с нашей базы тюльпан. Он упал в горном ущелье. До сих пор не можем забрать оттуда двадцать тел. А похоронки то мы отправили. И что мне написать родителям погибших? Что мол извините, неувязочка вышла?
Владимир до треска стиснул зубы. В это время в кабинет Андрея вошёл начальник штаба.
– Как долетели Андрей Викторович?
– Нормально Пётр Фёдорович.