Loe raamatut: «Коридор Леонардо. Роман»

Font:

«…ты подивишься на превращения судеб
и самых форм человеческих
и на их возвращение вспять,
тем же путем, в прежнее состояние…»
Апулей
«Метаморфозы, или Золотой Осел»

ISBN 978-5-4485-7579-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Искатели приключений

По бескрайнему простору мчится лента железнодорожного состава.

Над сопками разносится унылая мелодия, похожая на звук пилы.

Семейство Алмаевых разместилось в купе. Родители – внизу. Никита и Аркадий – на верхних полках.

Мать достает промасленные свертки с едой. Раскладывает еду на тесном купейном столике.

Алмаев тих. Молчит. О чем-то думает.

Из-за стены слышны звуки – кто-то играет на пиле.

Никита лежит с глянцевым журналом. Разгадывает кроссворд. Под кроссвордом у него припрятан «Плейбой», и он иногда украдкой поглядывает на голых теток.

– «Искатель приключений». Десять букв.

Аркадий ерзает на полке, все никак не уляжется. Щелкает выключателями купейных ламп.

Алмаев вскакивает с койки. Достает из-под нее канистру с вином. Отворачивает пробку. Отхлебывает несколько глотков.

– Авантюрист.

– Тебя все жажда мучает, никак не напьешься?, – холодно спрашивает мать.

– Горло ссохлось, – отвечает Алмаев, не глядя на супругу.

– Подходит!, – вскрикивает Никита. Загибает пальцы: – «А-ван-тю-рист».

Алмаев делает еще несколько жадных глотков из канистры. В этот момент в дверь стучат. В купе входит проводница Анфиса.

– Чай, кофе?, – спрашивает Анфиса, облизывая пальцы, почему-то испачканные шоколадом.

– Три стакана с чаем!, – оживляется Алмаев, – и один пустой, мне под винишко…

– А что это за звуки?, – интересуется мать.

– Циркачи московские. С гастролей возвращаются.

Анфиса вытирает руки об фартук.

– Циркачи, значит. А я, между прочим, тоже артист – гадаю по мочкам ушей!, – шутит отец, но вовремя осекается. Искоса глядит на мать: – И что, они так и будут всю дорогу на пиле пиликать? Достали уже!, – говорит он уже другим тоном.

– Сейчас попрошу, чтоб перестали.

Анфиса выходит из купе. Немного смущена взглядами Алмаева.

– «Гадаю по мочкам ушей», – с укоризной передразнивает мать: – Болтун! Детей бы постыдился!

– Ладно, ладно тебе, – потягиваясь, произносит Алмаев: – Ну, пошутил. Пойду. Курну.

Алмаев выходит из купе следом за Анфисой.

Звуки пилы за стенкой умолкают. В купе повисает звенящая тишина.

2. « – Ты мой!»

Аркадий спрыгивает вниз. Подходит к дверному зеркалу. Мимикой изображает голливудского супермена:

– «Ты – мой!», – он тычет пальцем в зеркального двойника.

Двойник в зеркале – повторяет этот жест. По губам у Двойника можно прочитать те же самые слова: «Ты – мой».

Дверь, неплотно прикрытая Алмаевым, от тряски слегка приоткрывается. Сквозь щелку Аркадию становится видно, как в коридоре отец обнимает проводницу за талию. Что-то шепчет ей на ухо. Анфиса кокетливо ежится от его прикосновений. Облизывает шоколадные пальцы.

– «Гадаю по мочкам ушей!», – шепчет почему-то Аркадий.

На секунду он так и застывает перед дверью. Но в это мгновение – от тряски поезда – дверь захлопывается.

Аркадий почесывает затылок: как бы соображая, что же там, в коридоре, между отцом и проводницей происходит? Но – так ничего и не сообразив, – возобновляет дурачества перед зеркалом.

Никита на верхней полке презрительно фыркает.

– Ну, псих натуральный, не может без кривляний! Дуралей!!!

– Перестань оскорблять брата!, – говорит мать настоятельным тоном: – И в санаторий, как приедем, чтоб не смели друг друга оскорблять, слышите, при посторонних – особенно! Вы – родные!

Аркадий еще раз грозно оборачивается на отражение в зеркале.

– Ты – мо-о-ой!, – тычет он пальцем, как в первый раз.

Но в этот мгновение – дверь в купе с лязгом распахивается, – и Аркадий коряво отпрыгивает в сторону.

В дверях предстает Алмаев. В руках у Алмаева три стакана с чаем и один – пустой, – «под винишко».

– Ты чего это, кузнечик, распрыгался?, – спрашивает отец.

Аркадий не отвечает. Пятится назад.

– Ну-ка, бери стаканы. Не ошпарься.

Аркадий берет стаканы – расставляет их на покосившемся столике. Садится рядом с матерью. Поглядывает на нее, потом на отца. Алмаев как-то странно оживлен. Достает сигарету, закуривает.

Мать пристально смотрит на мужа:

– Ты ведь только что выходил курить!

– Да, правда, что это я?!

Алмаев неубедительно посмеивается, треплет Аркадию волосы. Тушит сигарету в пустой пачке.

– Ч-черт, последняя!!!, – с досадой произносит он.

На секунду Алмаев выходит из купе. Озирается по сторонам. Выбрасывает скомканную пачку в окно, и возвращается к семье. Затем достает из-под столика канистру с вином. Доверху наполняет стакан. Делает несколько глотков. Мать выразительно на него смотрит, но ничего не говорит.

– Давай-ка, за сигаретами мне сгоняй!, – говорит отец Никите, постукивая снизу по его лежанке: – В вагоне-ресторане пачку возьмешь! Знаешь, какие!

– Пап, я сбегаю!, – просит Аркадий: – Я быстро!

– Да, пусть, наконец, делом займется!, – Никите явно неохота никуда идти: – Одурел от безделья!

– Ты бы сам сходил, отец, зачем детей по вагонам гонять?, – вступается мать, но Алмаев и слушать ее не хочет:

– Ничего, мужики растут. Дальше поезда не забредут.

– Этот и в поезде заблудится!, – язвит Никита.

Алмаев достает из кармана измятую купюру. Протягивает ее сыну. Аркадий берет деньги. Дразнит зеркальное отражение. Двойник повторяет его кривляния до того момента, пока Аркадий не выходит из купе.

3. Проводник Антипов

В коридоре Аркадий оглядывается по сторонам. Тут никого нет. Все пассажиры сидят по своим купе. Дорожная скука.

Аркадий идет по коридору.

Из соседнего вагона выходит Антипов – второй проводник: высокий мужчина лет 50-ти, с лицом, изрытым оспой.

Антипов грозным шагом идет Аркадию на встречу. Что-то злобно бормочет себе под нос.

Аркадий отворачивается к окну. Прижимается к поручням. За окном мелькает голая степь.

Антипов останавливается рядом с Аркадием. Смотрит на мальчика липким взглядом, и гаденько улыбается.

Кладет руку Аркадию на голову:

– Ты не заблудился, малыш?

Аркадию почему-то становится страшно:

– А где «вагон-ресторан»? Меня отец послал – за сигаретами.

Антипов заглядывает Аркадию в глаза. Улыбается желтым ртом.

– Вот, смотри, иди прямо! Всегда – прямо!

Проводник неприятно хмыкает. Аркадий буквально выдергивает голову из рук Антипова. Опускает глаза.

– Спасибо.

Аркадий отходит.

Проводник направляется дальше по коридору, но прежде чем скрыться за дверью – еще раз поворачивается к подростку. В ту же секунду, по странному совпадению, – оборачивается и Аркадий. Неловкая ситуация. Их взгляды встречаются.

– Прямо! Прямо!

Аркадий кивает. Быстро выходит из вагона. Проходит громыхающую сцепку состава. Входит в соседний вагон.

4. «Вагон-Ресторан»

Аркадий входит в тамбур. Возле грязного окна стоит карлик Клепа, толи ребенок, толи лилипут. Чинно курит.

– Мальчик, а далеко еще «вагон-ресторан»?, – спрашивает его Аркадий.

Карлик поворачивается, широко таращит на Аркадия глаза.

Аркадий испуганно от него пятится.

– Че, какой я тебе «мальчик», ты че, шкет! Обурел?!

Карлик со злостью выдувает Аркадию в лицо облако дыма.

Аркадий поскорее выходит их тамбура. Идет по составу.

Аркадий входит в «вагон-ресторан». Тут никого нет. Только в самом углу, за отдельным столиком, – сидит взъерошенная обезьяна. Пьет из бутылки пиво. Курит.

Аркадий невольно делает шаг назад, к двери.

– Эй! Есть тут – кто-нибудь?, – робко произносит он.

Никто не отвечает. Аркадий оглядывается по сторонам. Вокруг – лишь пустые ресторанные столики. Никого.

Чуть побрякивает – от тряски – графин на стойке бара.

Обезьяна смотрит на Аркадия усталым, все понимающим взглядом. Скалит зубы. Затягивается сигаретой. Выпускает кольцо.

За спиной у Аркадия раздаются резкие звуки. В вагон – утиной походкой – входит официантка. Вытирает руки о полотенце.

– Чего тебе?

– Мне – сигареты, – заикается Аркадий: – Меня отец послал.

– Тебе какие?, – спрашивает официантка с хитрым прищуром.

Аркадий называет марку. Косится на обезьяну.

Официантка замечает его взгляд.

– Не бойся, привязана. Ее циркачи под залог оставили.

– А я и не боюсь!, – чуть осмелев, отвечает Аркадий

Официантка достает пачку сигарет. Кладет ее на стойку.

Кивает на обезьяну:

– Такие же курит.

Берет у Аркадия деньги. Отсчитывает «сдачу».

– Что-то долго не возвращаются, эти «акробаты»! Не знаю, эта макака стоит тех денег, что они мне задолжали? А?!

Аркадий пожимает плечами. Берет «сдачу». Выходит из «вагона-ресторана». В дверях он сталкивается с группой циркачей: это Дрессировщик, Рыжий, карлик Клепа, и еще несколько безымянных артистов. Они как раз возвращаются в ресторан выкупать цирковую подругу. Циркачи изрядно пьяны.

Дрессировщик останавливает Аркадия:

– Пацан, не рано тебе по ресторанам шастать, а?

Рыжий замечает в руках у Аркадия пачку сигарет.

– Смотри, не вырастишь, шкет! Будешь как наш Клепа. Он тоже в детстве папиросками баловался. И вот – результат.

Карлик Клепа хватает Аркадия за руку:

– Будешь как я, будешь как я!

Карлик смеется идиотским репризным смехом.

Пьяные артисты визжат и гогочут на весь состав. Бравурно вламываются в «вагон-ресторан».

Аркадий с трудом вырывается из цепких рук карлика.

Вбегает в следующий вагон.

5. Цирк на колесиках

Аркадий неторопливо бредет по вагону.

Внимательно смотрит на дверные номера: похоже, он забыл, в каком купе разместилась его семья?

Аркадий наугад открывает первую попавшуюся дверь.

В купе он видит странную картину.

У окна сидит фокусник Крючков. Перед ним на столике – стоит пестрый ящик, но это – Волшебный Ящик, – из него торчит чья-то голова и истерично смеется.

– Ты что, с ума сошел?, – спрашивает голова: – Меня чуть не вырвало, дна не достаю! Вынимай меня, вынимай меня!

Аркадий раскрывает от удивления рот. Непонятно, как человек смог поместиться в такой небольшой коробочке?

Заметив Аркадия, Крючков резко захлопывает Волшебный Ящик.

Голова бесследно исчезает. Теперь ее не слышно.

Крючков аккуратно приоткрывает пеструю крышку, заглядывает в чудесный ящик, качает головой: мол, никого нет.

– Нету!, – произносит Крючков сдавленным голосом: – Эй-эй-эй! Вернись!!! Дурная башка!!!

Фокусник орет в черный провал. И эхо многократно откликается ему из глубины ящика.

– Хочешь заглянуть?, – подмигивает Аркадию Крючков.

Аркадий отрицательно качает головой.

– Не-а.

Аркадий пятится от двери.

Идет дальше.

В незнакомом купе Аркадий видит Силача, удерживающего на широкой ладони пластмассовую куклу-младенца. Напротив Силача сидят три полуобнаженные женщины. Затаив дыхание, следят за трюком.

На малейшую неловкость Силача (если младенцу грозит упасть на пол), – женщины мгновенно реагируют, чтобы куклу подхватить.

Аркадий удивленно наблюдает за этой немой сценой.

Наконец, Силач оборачивается на Аркадия. Женщины – тоже. И – кукла-младенец падает на пол. Женщины начинают жалобно плакать.

Аркадий извиняется.

Идет дальше.

Открывает еще одну дверь в следующем купе.

На Аркадия накидывается горбун с бутафорской дубиной.

Орет сиплым голосом:

– Чего надо?

Горбун бьет Аркадий дубиной по голове.

Аркадий захлопывает купе. Убыстряет шаг.

А вот еще одно купе, оно чуть приоткрыто.

В нем, сквозь щель, Аркадий видит удава, переползающего с одной верхней полки на другую.

Купе заполнено пьяными людьми. Шумное застолье в разгаре.

В сигаретном дыму лиц почти не видно.

Удав разворачивает на Аркадия гибкую тушку.

– Мама!, – в страхе отшатывается подросток.

Аркадий бежит по коридору вагона.

Открывает первую попавшуюся дверь.

На этот раз перед ним – сросшееся тело Сиамских Близнецов.

Раздвоенное туловище декламирует двумя головами.

– Это мое место!, – говорят Сиамские Близнецы хором.

В одной руке Близнецы держат смычок, во второй – гибкую пилу. Прогоняя Аркадия – сросшиеся музыканты бьют отканифоленным смычком по пиле, – пила издает неприятный плачущий звук.

Аркадий закрывает купе. Перед глазами у него появляется табличка с номером: 11.

Стук колес становится все громче. Или это у него в голове так стучит? Аркадием овладевает паника: он мечется в безлюдном коридоре. Но вот, наконец – на страх и риск – Аркадий открывает еще одну дверь, и, слава Богу, – в этом купе видит родные лица.

6. Двойник

Аркадий вламывается в купе. Тяжело дышит. Взмок от пота.

Мать смотрит на него с беспокойством.

Никита ехидно ухмыляется.

Алмаев застыл со стаканом вина в руке, как тамада с картины Пиросмани.

Аркадий достает из кармана пачку сигарет. Кладет ее перед отцом на стол. Выкладывает «сдачу» от оставшихся денег.

Мать усаживает Аркадия рядом с собой. Поправляет слипшиеся у него на лбу волосы.

– Ты отчего так вспотел, сынок?, – спрашивает мать.

Аркадий застенчиво втягивает голову в плечи.

Уклоняется от материнских объятий. Встает с койки.

Бросает короткий взгляд на свое отражение в зеркале.

Из зеркала на Аркадия косится испуганный Двойник.

Аркадию мерещится, что Двойник не всегда точно копирует его движения, – возникает иллюзия, что он за ним не поспевает.

Аркадий вздыхает. Поднимается к себе на верхнюю полку.

Аркадий лежит на боку и смотрит в окно: мимо несется незнакомое ему пространство. Столбы – деревья – сопки.

За окном медленно садится солнце.

– Пап, а обезьяны дорого стоят?, – спрашивает Аркадий отца.

Алмаев оставляет вопрос сына без ответа.

Заглатывает очередной стакан вина.

– Не бойся, тебя не продадим!, – острит старший брат.

Никита громко хохочет над своей шуткой.

Мать неодобрительно покачивает головой.

Аркадий поворачивается на спину. Медленно закрывает глаза. Его убаюкивает мерный стук колес.

7. Ночь в поезде

Аркадий просыпается от страшного сна. Сдергивает с себя одеяло: резко привскакивает на койке.

Головой стукается о лампу настенного ночника.

– А-а-а! А!, – вскрикивает он.

Аркадий совело таращит глаза. На стене причудливыми разводами играют тени. Прыгают подвижные пятна.

Тишину нарушает лишь монотонный стук колес.

Убаюкивающе покачивает состав поезда.

Глухая ночь. Все спят. Рядом – мирно посапывает Никита.

Аркадий спрыгивает с койки вниз: старается не шуметь.

Внизу он замечает, что постель отца пуста.

Аркадий наклоняется к матери.

– Мама, я – я не хочу умирать!, – шепчет он матери на ухо.

Мать спит. Аркадий ее целует, и отходит в сторону.

Боится смотреть на своего Двойника, отраженного в зеркале.

Аркадий открывает дверь. Выходит из купе.

В коридоре – нет ни души.

Аркадий подходит к туалету. Кабинка заперта. «Занято».

В коридоре появляется Алмаев.

Алмаев выходит из чужого купе. Потихоньку прикрывает за собой дверь. Диковато озирается по сторонам и тяжело дышит. Ведет себя Алмаев странно, как ночной вор. Открывает окно. Закуривает.

Аркадий украдкой наблюдает за отцом через стекло боковой двери: не сразу решается выйти к нему. Наконец, выходит.

Появление сына поначалу Алмаева смущает, но он быстро берет себя в руки. Надевает привычную маску строгости.

– А ты чего бродишь среди ночи? Как призрак Гамлета!

– Писать захотелось, – по привычке оправдывается Аркадий.

Аркадий смотрит на жилистую шею отца. По ней проворно стекают капельки пота. Алмаев весь мокрый. На волосатом животе Алмаева виден старый шрам от ножевого ранения.

– А мне вот, покурить – «захотелось».

Аркадий принюхивается:

– Пап, чем это так пахнет противно? На духи похоже.

Алмаев грубо берет сына за подбородок:

– Ты что выдумываешь, фантазер?

Аркадий выдергивает голову. Боязливо опускает глаза.

– Ладно, живо – писать и спать!, – в приказном тоне говорит отец Аркадию: – Фантазер!

Алмаев выбрасывает сигарету в окно. Ерошит сыну волосы и как-то вымученно улыбается. Заходит в купе.

Аркадий стоит перед дверью – соображая, что произошло?

Но – так ничего и не понимает. Возвращается к туалету.

По коридору Аркадий идет запинающейся клоунской походкой.

Туалет все еще занят. Аркадий выходит в тамбур.

8. Фокусник Крючков

В тамбуре ни души. Внимание Аркадия привлекает ручка «Стоп-крана». Аркадий подходит к «Стоп-крану». Дотрагивается до пучка проволоки, связывающей ее. Начинает проволоку раскручивать.

В эту секунду – шумно хохоча – в тамбур входят циркачки. Воздушная Гимнастка и беременная Коломбина.

Аркадий испуганно отскакивает от «Стоп-крана».

На Коломбине майка с надписью: «СССР», – плотно обтягивает ее вздувшееся пузо. Циркачки закуривают. Изредка давятся смехом, никак не могут успокоиться. Что-то их рассмешило до коликов.

На Аркадия циркачки не обращают внимания.

Аркадий не сводит с Коломбины глаз: девушка ему нравится.

Коломбина замечает дикий взгляд Аркадия. Понимает, что тот смотрит на нее – как маленький мужчина. Коломбина плотоядно закусывает нижнюю губу. Комично изображает страсть.

Аркадий смущенно опускает глаза. Краснеет. Циркачки снова прыскают от смеха. От бессилия сползают по стене.

В эту минуту в тамбур входит фокусник Крючков. Почесывается и позевывает. Фокусник по-домашнему полураздет. На нем пижамный костюм, майка, оголяющая седую курчавую грудь. На ногах – восточные тапочки. От сценического образа – бабочка, белые манжеты и мятый, в трубочку, цилиндр. Крючков пошатывается (но явно не от движения поезда): проходит мимо Аркадия и двух веселых циркачек. Похоже, фокусник крепко нетрезв.

Женщины встречают Крючкова ироническими возгласами.

– Ты бы нашептал своему «воробышку», – говорит Коломбина, – чтобы он сам в туалет слетал! Слабо? Чуффара-муффара, трах-тибидох! Или как там у тебя, а, «магистр колдовства»?

Циркачки ехидно смеются. Долго не могут остановиться. Крючков одаривает их холодным презрением. Аркадий смущенно стоит в углу тамбура, рядом с ручкой «Стоп-крана». Фокусник обращается к нему с величественным приветствием. Покровительственно гладит Аркадия по голове.

– Здравствуй, дивное дитя!

Крючков направляется к туалету, но Аркадий его останавливает.

– Дядя, там занято.

– Ах, занято, и ты, туда же?, – ласково переспрашивает Крючков. Аркадий энергично кивает головой. Вздыхает.

– Конфетку хочешь?

Не дожидаясь ответа, Крючков взмахивает руками у Аркадия перед носом. Бормочет «магические слова»: «Ассара-дара-чуффара!», – и достает из кармана пижамы огромные портняжные ножницы. Роняет их. Ножницы с шумом падают на пол. Циркачки хихикают над незадачливым иллюзионистом.

– Тебе и надо бы штаны шить, а не фокусы детям показывать!, – смеется Воздушная Гимнастка.

Фокусник грозно на них шикает. Грозит пальцем.

– Ш-шш!!! Если не угомонитесь – в крыс превращу, ей богу!

Эта угроза циркачек мгновенно отрезвляет. Женщины перестают смеяться, но, не понятно, действительно ли они испугались магии Крючкова, или же только подыгрывают пьяному артисту?

Аркадий поднимает ножницы. Отдает их фокуснику. Крючков благодарит его – и снова гладит Аркадия по голове. Мило мальчику улыбается. Элегантно прячет ножницы в кармане пижамных брюк.

– Смотри, не отстриги там себе чего-нибудь, в штанах-то!, – прыскает смехом Коломбина: – Чик, и – все!

Подруги хохочут. Теперь ясно, что они только прикидывались, что им страшны угрозы «магистра», но притворялись циркачки очень натурально.

Крючков зло на них озирается. Водит руками у Аркадия перед носом. Что-то бормочет. Делает магические пассы.

– Следим за руками! Ассара-дарра-чуффара! Оп!, – на этот раз из кармана Крючков вытаскивает пеструю экзотическую птицу. Птица трепыхается, пытается улететь. Но артист прячет ее за пазухой. Визгливо посмеивается от щекотки.

Видно, что эти проколы выводят фокусника из себя. Крючков становится раздраженным. Лицо его покрывается потом.

Аркадий, видя, что старик взволнован, пытается его поддержать:

– Не надо, дядя, я не хочу конфеток, честно!

Крючков его не слушает. Снова делает изящные пассы. Наконец – с третьей попытки – вытаскивает-таки из кармана пижамы искомую конфету. Торжественно протягивает ее Аркадию. Победно улыбается. Аркадий берет конфету. Кладет ее себе в карман майки.

– Старче, а нам конфетку дашь?, – не унимается Коломбина.

– Нет, девушки, вам я сейчас другой фокус покажу… —

Старик обнимает Аркадия за плечи. Подводит его к циркачкам. Ставит мальчика перед Коломбиной.

– Не бойся!, – говорит Крючков Аркадию, после чего обращается к Коломбине: – И ты, дура, не бойся.

Крючков приподнимает на Коломбине майку с надписью «СССР». Обнажает ее круглое пузо с выпуклым пупком. Делает несколько плавных движений руками. Внезапно щелкает пальцами и… вводит всех троих в измененное состояние.

Воздушная Гимнастка и Коломбина застывают – как вкопанные. Словно остолбенели. Грохотание состава перестает быть слышно. Аркадий, как сомнамбула, таращит глаза. Живот Коломбины начинает светиться изнутри фосфоресцирующим светом.

Сквозь свет проявляется темный силуэт зародыша: эмбрион висит на пуповине, как космонавт в невесомости. Приветственно машет Аркадию рукой. Зародыш похож на негритенка. Это явно не российский «космонавт». Негритенок что-то пытается Аркадию сказать: пускает замедленные пузыри. Но не успевает. Беременная Коломбина выходит из транса. Резко одергивает майку. Воздушная Гимнастка истерично вскрикивает: «Ай!»

Но фокусник Крючков на нее шикает.

– Не ори.

Иллюзионист еще раз щелкает пальцами, и – выводит Аркадия из-под гипноза. Мальчик чуть покачивается, но «магистр колдовства» и циркачки, как люди опытные, ловко его подхватывают за руки. Аркадий изумленно вращает глазами. Никого из присутствующих он не узнает. Тяжело дышит. И как-то странно от всех отмахивается.

– Ну, не бойся, это мы. Мы!, – успокаивает его Крючков: – Расскажи – что видел?

– Зародыш, – произносит Аркадий сдавленным голосом, – он висел на пупке, как космонавт… —

Воздушная Гимнастка визжит от восторга:

– Ну, Крючков, да ты и, правда, волшебник! Круче любого УЗИ! Слушай, а мне не посмотришь, а, что-то у меня подозрения?!

Гимнастка задирает майку, но фокусник ее одергивает.

– Да цыц, ты! Не мешай, дура! Ну, что еще?, – обращается он к Аркадию. И добродушно улыбается широкой улыбкой.

Аркадий ошарашено смотрит на Коломбину:

– Рукой помахал, и просил передать… —

– Что? Что?, – хором вскрикивают Коломбина и Воздушная Гимнастка.

– Чтобы вы не курили!, – тихо, почти шепотом говорит Аркадий.

– Маленький мой! Не буду больше, не буду!, – Коломбина поглаживает пузо.

Крючков – смеется. Воздушная Гимнастка вот-вот разревется. Тушит сигарету. Развеивает руками сигаретный смог.

Коломбина захлебывается слезами:

– Мальчик мой! Маленький! Ведь это мальчик?! Рыжий мальчишку ждет!

– Мальчик.

– Наверное – рыженький, да? Небось, в папашу!, – Воздушная Гимнастка искренне радуется за подругу.

– Рыжий, да? Рыжий?, – уточняет Коломбина.

– Нет, он черный!, – наивно выдает Аркадий.

Циркачек внезапно охватывает оторопь. Женщины в глубоком замешательстве: не знают, как реагировать на слова Аркадия.

Теперь «магистр колдовства» заливается лучистым смехом.

– Что значит – «черный»?, – спрашивает Воздушная Гимнастка.

Аркадий пожимает плечами. Клоунесса в шоке: стоит, разинув рот. Коломбина, похоже, что-то припоминает.

– Не может быть, значит все-таки Тахидуль Хок!, – обращается она к подруге: – Это студент из Буркина-Фасо, помнишь, я тебе рассказывала! Но, ведь, это же было всего пару раз, не больше, ну раза четыре, максимум – пять…

– Похоже, в семействе клоунов назревает скандал?!, – Крючков откровенно злорадствует.

Наконец туалет освобождается: из него выходит лысенький человечек с портретом Че Гевары на плече.

– Ты ведь уступишь старичку?, – елейно спрашивает Аркадия Крючков, еще раз гладит его по голове: – Мне терпеть нельзя – возраст…

И не дожидаясь ответа, Крючков быстро шмыгает в сортир.

– Все, Рыжий меня убьет!, – причитает Коломбина: – Это он только на арене такой смешной. А по жизни – тот еще «клоун».

– Еще не вечер, подруга, подруга, еще не вечер!, – не сдается Воздушная Гимнастка, пытаясь своей уверенностью заразить подругу: – У Крючкова чудеса, сама знаешь, через раз получаются, сама знаешь, так что – шанс еще есть, – не горюй!

– Нет, это Тахидуль, точно! Я совсем про него забыла, про этого Тахидуля! Вылетел он у меня из головы, понимаешь? «Шоколадный заяц» этот, «сладкий на все сто»!

Коломбина что-то подсчитывает по пальцам:

– Точно. Все совпадает. Мы как раз с Рыжим тогда разругались, помнишь? Когда он в запой на два месяца ушел! Ну, вот!!

Глаза Коломбины увлажняются. Она вот-вот разревется.

– Послушай, пацан, ты ничего там не попутал? С окраской!, – в голосе у Воздушной Гимнастки появляются нотки неуверенности.

Аркадий отрицательно качает головой. Возвращается фокусник. Крючков выходит из сортира заметно повеселевшим, и даже как будто помолодевшим. Появляется он с репликой коверного:

– Оп ля, а вот и я! Эх, счастье стариковское: «кефир-чик, да теплый сортир-чик», вот и вся в жизни радость осталась. Эх!!

Коломбина плачет на плече у подруги. Аркадий виновато шмыгает носом.

– Ну, хватит, девчонки, слезы лить по мелочам! Ну, «черный», подумаешь, эка невидаль, мало мы что ли черных на Руси у нас вы-да-ви-ли. Тьфу ты, черт, ви-ды-ва-ли. Пошли-ка лучше ко мне – у меня бутылка шампанского заначена!

Крючков обнимает Коломбину за плечо, второй рукой обхватывает за талию Воздушную Гимнастку. Циркачки – в слезах – повисают у фокусника на седой груди.

Внезапно Крючков поворачиваясь к Аркадию:

– Спокойной ночи, мой маленький друг! Что-то мне подсказывает, что мы с тобой еще встретимся! Вот, попомни мои слова!

– Спокойной ночи. Дядя, а кто это был тогда, в коробочке?, – Аркадий озадачен всем случившимся.

– В какой «коробочке»? Ах, «в коробочке»… Тебе показалось… —

Хитро подмигнув Аркадию, Крючков выводит циркачек из тамбура.

За ними с грохотом захлопывается дверь.

Аркадий остается один. Заходит, наконец, в туалет.

На раковине он видит портняжные ножницы, забытые, по всей видимости, Крючковым. А рядом с ними – перья экзотической птицы.

Аркадий поспешно возвращается в купе. Входит в него.

Алмаев невинно похрапывает на своем месте.

Никита посапывает наверху.

Мать чуть приподнимается на кровати. Внимательно вглядывается в темноте в лицо сына.

– Аркадий – ты?, – спрашивает мать.

– Я, мам, я в туалет ходил.

– Спи. Дверь на щеколду закрой.

Аркадий, – стараясь не смотреть в зеркало, – закрывает дверь. Поднимается на верхнюю полку. Поворачивается лицом к стенке. На стене черными разводами играют жирные тени. Аркадий достает из кармана конфету, подаренную Крючковым. Кладет конфету в рот. Начинает ее потихоньку посасывать. Глаза слипаются.

Аркадий смотрит на разводы теней, играющие на стене.

Медленно погружается в дрему.

Tasuta katkend on lõppenud.