– Общее благо… – повторил Джеймс. – Ты же знаешь, что оно невозможно? Как я сказал, нельзя быть добрым для всех. Так и общее благо не может быть по-настоящему общим.

– Ты прав, – согласился убийца. – Общего блага не существует. Но наш случай уникален. Уникален он тем, что всех недовольных переменами я убил. И остались только обитатели Уайтчепела, которые грезили о нормальном существовании. Вся наша жизнь – череда выборов. А выбор – это всегда присоединение к одним и отчуждение от других. Этих самых “других” я и убил.

Томпсон незаметно ухмыльнулся.

– Я ушел, не дождавшись Конора. Полагаю, что он покромсал его тщательнее остальных.

– Не совсем. Видимых отличий от Эванса нет. Вероятно, боялся быть замеченным. Но всё равно, было жутко. Такое я в последний раз видел, когда убили Мэри Джейн…

Мистер Келли скривился, однако ничего не ответил

– Почему вы вообще взяли Конора к себе? Могли бы и сами всё провернуть, – неуверенно произнёс Уильям.

– Мне нужно было, чтобы вы как можно дольше искали совершенно непохожего на меня человека. Когда вы видели эти изуродованные тела, то, наверняка, думали, что убийца – сумасшедший, который убивает ради удовольствия. Я – человек расчётливый и точно под это описание не подхожу. Смерть Конора была необходима не только по причине его ослушания, но и для того, чтобы вы начали праздновать победу. Так и случилось. Следующим этапом было вывести вас на Дроглэра. Эту часть плана я начал осуществлять ещё во время первого убийства: резал левой рукой, оставлял следы кашля. Но ключевой момент – наша встреча в музее. Я направил ваш взор на Уинстона, несмотря на то, что вы не поверили в мои слова. И да, то письмо, которое нашёл Джеймс в доме Конора, мне не пришлось даже никуда подбрасывать. Я просто отдал его мистеру Томпсону, а уж он передал его вам. Я знал, что хозяин “Диониса” задолжал Дроглэру, поэтому расправа над его пабом была вопросом времени. За скромное вознаграждение приближённый Уинстона рассказал мне, когда хозяин планирует сжечь “Дионис”. Уильям обязан был это увидеть, чтобы поверить моим словам в музее. Затем дом парниши. Моя любимая часть плана. Я не был уверен в том, что она сработает, но всё прошло лучше, чем задумывалось. Я знал, что после окончания дела вы, мистер Несбит, обязательно поселите Уильяма именно в тот дом, ведь туда же вы в своё время пристроили и Джеймса. За месяц до этого я подкупил одного очень талантливого актёра театра, который притворился писателем. Он не был зависим от курения, Уильям. История с ним была необходима для того, чтобы узнать, способен ли ты на вторичное мышление, как я его называю. Я объясню, что это такое. Большинство бесповоротно цепляется за свои мысли, а если эти мысли вызваны чем-то, что не лежит на поверхности, то абсолютно уверено в их истинности. Люди же, обладающие вторичным мышлением, всегда проверяют свои догадки, даже если додуматься до них было весьма непросто. К счастью для меня, Уильям оказался проще, чем я думал. Когда ты понял, что он – вор, то даже не задумался, что писатель может быть кем-то ещё. Например, актёром. Потом пришёл черёд Жанны Бороу. С ней тоже всё было просто: нужно лишь раскошелиться. Мы вошли в её комнату, она легла, а я не стал долго тянуть. Она боялась смерти. В её глазах я видел животную панику. Закончил дело и вышел через парадный вход совсем незамеченный. Если бы её девочки жили в борделе, то меня бы наверняка обнаружили. Кстати, вот второй сюрприз, – убийца достал небольшой пузырёк, в котором плавал женский палец. – Я заспиртовал его, и теперь палец Жанны Бороу, самой элитной бабочки Уайтчепела, ваш. Однако парниша – молодец, быстро смекнул, что убийца тот же. Честно говоря, такой скорости я не ожидал.

Рассказчик зевнул.

– Потом вы пригласили меня и Дроглэра в этот самый кабинет. Тогда я увидел, как мистер Несбит боится его влияния и денег. Чтобы вы арестовали его, нужны были веские доказательства вины, против которых не пойти. Не могли бы вы принести мне воды, мистер Несбит. Горло пересохло так много говорить.

Артур фыркнул, жестом приказал Уильяму выполнить просьбу убийцы. Парень вышел из кабинета.

– Я очень хочу увидеть его реакцию на следующую часть рассказа, – улыбнулся Джонатан.

На протяжении всего монолога убийца смотрел в глаза Артуру, даже когда говорил с Джеймсом или Уильямом. Несбит очень редко встречал людей, под взглядом которых ему было некомфортно. К таким он относил Фредерика Абберлайна, своего отца, а теперь ещё и мистера Келли. Глаза убийцы всегда были осуждающе прищурены. Такие светлые, вездесущие. Они не отрывались от глаз инспектора. Наконец Уильям принёс воду.

– Благодарю, – Келли сделал всего один глоток. – Следующая часть плана – Анна. Она должна была внушить парнише, что Дроглэр и вправду убийца. Только ради одного лишь блага Уайтчепела она отказывалась это делать. Пришлось ей действовать во благо жизни собственного сына. У маленького Энтони врождённое заболевание. Уже и не вспомню, какое именно. Только деньги могут спасти его. Анна согласилась отдать сына взамен на мою помощь. Я сдержал слово: сейчас он в больнице, операция уже оплачена.

Уильяму было совершенно всё равно. Такой реакции Джонатан не ожидал.

– Всё, что она говорила тебе, Уильям, было ложью, все чувства – ложь. Можешь не винить себя за то, что выгнал её. Поверь, ей было куда идти.

– Мне плевать.

– Мужа у неё тоже нет. Вся её жизнь – вымысел. Если хочешь, я могу рассказать правду. Она родилась в самой заурядной семье Большого Лондона. Какое-то время она крутила роман с одним уважаемым человеком, но обстоятельства заставили её выйти замуж за мужчину, к которому она была равнодушна. Когда у неё родился сын, этот самый мужчина сбежал от неё, оставив без средств к существованию.

– Мистер Несбит, могу я спросить? – заговорил Уильям, после минуты молчания.

Артур кивнул.

– Вы ведь не по взгляду поняли, что я влюблён?

– Ага.

– А как же?

– В архиве одна папка была не на своём месте, она торчала. Это были документы на Анну Брэдли. Ну а дальше догадаться нетрудно. Кстати, точно так же я понял и то, что ты рыскал в моём столе, когда в первый раз приехал в Скотланд-Ярд. Ты очень неаккуратен. А я очень внимателен.

– Я здесь рассказываю, а не вы, – прервал их Келли. – Так или иначе, парень был завербован. Осталось подставить Дроглэра. Итан Айгер всегда в одно и то же число приезжал в Уайтчепел, чтобы договориться о поставках ядовитой еды. Разумеется, место его встречи с “поварами смерти” я знал. Нужно было только явиться туда вовремя. Вы спросите: “Но как же ты выбрался из домашнего ареста?”. А я отвечу: “Спасибо Джеймсу”. По величайшей случайности, неделя его дежурства совпала с приездом мистера Айгера. На этом удача не закончилась: в день, когда Айгер приехал в Ист-Энд, проходили подпольные скачки, которые Дроглэр не мог пропустить. Ваших полицейских я знаю, они за пару фунтов отдадут собственную честь. Так и случилось. Дальше всё легко. Дроглэр на скачках, я убиваю Айгера рядом с его кухнями, выманив его якобы выгодным предложением, и бегу к дому Уинстона, чтобы подбросить окровавленный нож. Как я сказал, люди цепляются за свои мысли, особенно если они не лежат на поверхности. Положив я нож на стол, вы бы его конечно нашли, но возможно у кого-то бы закралась мысль о том, что нож подбросили. Я спрятал оружие под ванной. При тщательном обыске вы отыскали его и даже не задумались о подставе. Всё прошло гладко, и мерзавец арестован. Жаль, что я не увидел его казнь.

– Это было жалкое зрелище. Он скулил и обвинял присутствующих во всех грехах человечества.

– Не сомневаюсь. Следующей целью должен был стать брат Джека Эванса – Оскар. Он, по идее, обязан был занять место лидера “Бескрылых стервятников”, но его след исчез. В Лондоне о нём ничего не слышно. Джеймс тоже ничего не вынюхал. Пришлось смириться, что он потерян. Но Оскар уже не в Лондоне, так что дело сделано, Уайтчепелу он больше не навредит. А ведь все эти месяцы поисков я не брился. Просто ужасно, не понимаю людей с бородой, настоящие мазохисты. Наконец Оливер Гибсон – главврач уайтчепельской больницы. Из-за его халатности умерла сестра Джеймса, возможно именно поэтому он присоединился к моему делу. Я просто пришёл к Оливеру и рассказал, что сейчас с ним сделаю и за что. Он стал оправдываться, говорить, что делает это ради науки, и что цель оправдывает средства. Он говорил: “Жизни и здоровье этих людей ничего не стоят, они – расходный материал, ключ к познанию человеческого организма. Представьте, как далеко шагнет медицина при увеличении подопытных кроликов.” Тогда я рассказал свою цель: спасение Уайтчепела. Для меня эта цель важнее медицины. Я процитировал его и, в отличие от предыдущих убийств, нанёс ему удар ножом в шею, не заходя за спину. Он упал, пытался остановить кровь. Доктор и так бы умер, но я решил довести дело до конца. В тот день я наконец сбрил бороду. И отправил вам письмо. Сегодня мы встретились с вами, ну а дальше вы знаете.

Артур какое-то время молчал, переваривал услышанное.

– Посидите пока здесь, – наконец заговорил он. – Все.

Он вышел из кабинета, запер его, оставив всех оставшихся в недоумении. Они молчали. Убийца с интересом рассматривал их лица: встревоженные и в то же время разочарованные в самих себе и в друг друге. За всё время, которое Артур отсутствовал, они не проронили ни звука. Ключ зашумел в замочной скважине. Вошли Артур и ещё шесть полицейских.

– Гражданина в кресле и мистера Томпсона арестовать, – скомандовал инспектор, указывая на цели пальцем. – Все необходимые документы оформить. И ещё арестовать Анну Брэдли, документы на неё я оставлял на столе в архиве.

– Сэр?! – встал Уильям.

– Помолчи. Значит так Джеймс? Так ты отплатил за доверие?

– Не надо читать мне ваши лекции, сэр. Я ничего плохого лично вам не сделал, и своих поступков не стыжусь. Если нужно, то отвечу за них жизнью. Потому что я верю в своё дело. А вы верите в своё?

– Уведите их!

Полицейские вывели преступников.

– До встречи, Уильям, – бросил Келли, обернувшись.

– Я не понимаю, – начал парень. – Вы обещали, что Анну не тронут. Вы дали слово!

– Обстоятельства изменились. Ей легко манипулировать. И она такой же преступник как они.

– Дали слово!

– Мне всё равно, какое мне дело до чести, если моя забота – благо Лондона. Она не будет спокойно прогуливаться по улицам потому что…

– Она делала это ради сына. Если бы вам сказали убить кого-то, чтобы ваш сын вернулся к жизни, что бы вы сделали?

– Не смей говорить о моём сыне!

– Тогда не смейте говорить о чести, ведь у вас её нет!

– Твою Анну не казнят, не сомневайся.

Уильям медленно замахал головой.

– Мистер Келли был прав. Ваше слово ничего не стоит. Не бросив вы тогда слов на ветер – убийств бы не было.

– Похоже тобой тоже легко манипулировать. Уходи, пока я не вспомнил про револьвер в моём ящике.

– Что станет с Джеймсом? – не унимался полицейский.

– Он – преступник. Его казнят. Чем раньше, тем лучше.

– Прощайте, мистер Несбит, – через какое-то время бросил Уильям. – С вами было приятно работать. Надеюсь, вы когда-нибудь обретёте честь, – он протянул Артуру руку.

Начальник смотрел на неё. Наконец пожал.

– Прощай, Уильям, – он впервые назвал его по имени.

Молодой полицейский развернулся и не оглядываясь вышел из кабинета. Петляя коридорами, он покинул Скотланд-Ярд. Навсегда.

– В наше время камеры были гораздо лучше, – без конца твердил потрёпанный жизнью старичок, волею судьбы оказавшийся вместе с Джонатаном. – Теперь даже крыс нет. Совсем со своей гуманностью сбрендили.

– Откуда взяться крысам, если тут совсем нет еды?

Старичок помолчал, но ничего лучше, чем зевнуть, не придумал. Его было плохо видно, он сидел в дальнем неосвещённом конце камеры, Келли же находился у самой решётки, сидел на холодном полу, прижав колени к груди. У него забрали только дорогое светлое пальто, которое он так не хотел отдавать, теперь остался в рубашке, деловых брюках и остроносых туфлях – не самый подходящий вид для арестованного, которого завтра приговорят к расстрелу. Но он не думал об этом.

– А ты за что здесь? – вновь раздался сухой и скрипучий голос старичка.

– За то, что моё мнение не совпадает с мнением общества.

– Это всё из-за этой проклятой гуманности. Я прав?

– Отчасти.

– Вот в наше время всем было на всех плевать. А теперь что? Вот меня знаешь за что упекли?

– Не представляю, – вздохнул Джонатан.

– А за то, что я оказался не там, где положено. Я еврей, который родился и прожил всю чёртову жизнь в Уайтчепеле. Знал, кстати, Джека-потрошителя.

Келли усмехнулся.

– Так вот, на старости лет я решил выбраться в Большой Лондон. Но не тут-то было. Таким “свиньям” как я “не положено контактировать с людьми”. Чем же я не человек? Руки – ноги на месте. Даже пара зубов. Вот только они никогда не примут нас. Как бы мы не менялись, для них мы всегда будем “свиньями из Уайтчепела”. А я ещё и грязным евреем. Такова жизнь.

Слова старичка погрузили Джонатана в размышления. С ним действительно никто не сотрудничал из Большого Лондона. Все его клиенты – предприниматели из других городов, названий которых Келли зачастую даже не знал. Они относились к нему как к равному, ведь им всё равно на его родословную и то, кем он был. Сэры же из Большого Лондона, который был ближайшим соседом Уайтчепела, считали его ненастоящим, игрушечным, способным только на мелкие сделки с такими же, как и он, несмотря на то, что “Уайтчепельская мануфактура” была одним из самых крупных заводов всего Лондона.

Жертвы Джонатана тоже были рождены в Уайтчепеле, а значит появились на свет в ловушке, из которой не могли выбраться. Итан Айгер, жертвовавший отравленную еду, хоть и переехал, всё же был зависим от родного района. Все они были зависимы. Но даже если у них не было выбора, это не повод обманывать людей и пренебрегать их жизнями, здоровьем и положением.

– Как вас зовут? – смотря в пол, спросил Келли.

– Прошу прощения, я должен был представиться сразу. Джон Пайзер, к вашим услугам. Хотя я больше известен, как Кожаный Фартук.

– Приятно познакомиться, мистер Пайзер. Я Джонатан Кросби. Когда-то давно мне попадались статьи о Кожаном Фартуке. Никогда не верил в их правдивость.

– О да, я тоже читал эти газетёнки. Там писали, что в ходе допроса полиция подтвердила мою невиновность. Но всё было вовсе не так. Инспектор Абберлайн и сержант Тик устроили мне испытание кровью. Рвали мне ногти, ломали пальцы, избивали до потери сознания. Но всё же я глубоко уважаю мистера Абберлайна. При нём Скотланд-Ярд обладал силой, влиянием. Да, Уайтчепел ещё тогда был выгребной ямой, но полицейских боялись. Свою неэффективность полисмены компенсировали жестокостью. И это работало. От одной фразы “летучий отряд Скотланд-Ярда” у многих волосы вставали дыбом. Но когда Абберлайн подал в отставку, всё стало хуже. Полиция полностью потеряла контроль над Ист-Эндом.

Джонатан не мог согласиться со всеми словами старика, но спорить с ними он тоже не мог.

– Скажите, – посмотрев в темноту, проговорил Келли, – вы вправду знали Джека-потрошителя?

– Ну конечно. Все евреи Лондона знают друг друга.

– Он был евреем?

– Разумеется. К сожалению, я уже не помню его имени. Мы общались всего пару раз.

– Каким он был?

– Холодным. Его лицо никогда не менялось. Когда при нашей встрече он рассказывал, как рвал последнюю жертву, ни один мускул на его лице не дрожал. А почему ты так интересуешься им?

– Эта самая последняя жертва – моя мать.

Старик не ответил. Джонатан услышал, как он засопел, а через пару минут послышался лёгкий храп. Келли сел поближе к решётке и стал размышлять о словах Пайзера.

Из раздумий его вывел то ли разговор, доносившийся из коридора, то ли хруст колена старика, до конца Джонатан так и не понял.

– Мне срочно нужно допросить мистера Кросби, – говорил один знакомый голос.

– Насколько мне известно, все допросы уже проведены, – отвечал другой, ещё более знакомый. Это был полицейский, толкавший Джонатана в эту камеру со словами: “Быстро сюда, малахольный!”. К слову, малохольным Джонатан никогда не был.

– Приказ мистера Несбита, – твёрдо произнёс первый голос.

– Да плевать мне, чей это приказ. Вы в своём Скотланд-Ярде и сами-то не сильно в этих приказах разбираетесь, – противно ответил второй. – Раз надо – значит надо. Идите.

– Благодарю.

Быстрые шаги. Свет, падавший на лицо Джонатана через решётку, теперь падал на спину темноволосого молодого полицейского. Уильяма.

– Я полагал, что ты придёшь, но не так скоро, – не поднимая глаз, заявил убийца. – Ну что, разочаровался в Артуре?

– Его полицейские арестуют Анну.

– Предсказуемо. Но я думал, что она тебе безразлична. По крайней мере, когда я говорил о ней, тебе было всё равно.

– Не имеет значения, что всё, что я о ней знал – ложь. Мне плевать на неё, но она не заслуживает этого. Анна достойна лучшей жизни.

– Удивительно. В первый раз встречаю такого человека. Обычно людям плевать на всех. А ради Анны, которую ты даже не любишь, ты пришёл сюда.

– Я не ради неё сюда пришёл. Жаль её, конечно, но ей уже не помочь.

– Зачем же ты здесь?

Уильям присел на корточки. Хотел взглянуть в глаза убийцы, но тот не поднимал голову.

– Скажи, чего ты боишься? – прошептал Осмонд.

Келли громко усмехнулся.

– Я серьёзно. И даже не думай сказать” ничего”.

Улыбка медленно сползла с лица убийцы. Он поджал ноги и сильнее обнял их.

– Нет… Кое-чего я всё-таки боюсь.

– Я весь внимание.

– Я боюсь жизни ради жизни.

По лицу Уильяма было видно, что он ничего не понял.

– Объясню. Я боюсь жить только ради того, чтобы увидеть завтрашний день. Жить без цели. Жить, зная, что следующим утром ничего не изменится, зная, что оно будет таким же как миллион предыдущих. Боюсь волочить жалкое существование. Звучит совершенно не страшно, знаю. Но если вдуматься, то… Зачем вообще всё это? Зачем нам дана жизнь? Я жил так после убийства матери. Жил в страхе. По этой же причине я сам сдался полиции. Моя жизнь потеряла смысл. Я решил долго не мучить себя. Через пару дней на рассвете меня расстреляют. Без суда, я уверен в этом. Никто не узнает о моей смерти. Умру тихо, не доставляя никому хлопот.

По щеке Джонатана пробежала еле заметная слеза. Она была как капля дождя, быстро стекающая по окну. Она не оставила после себя ничего. За ней также ничего не последовало.

– Люди, населяющие Уайтчепел, живут именно так. Каждый день борются за жизнь только ради того, чтобы завтра бороться вновь. Добывают себе еду лишь затем, чтобы добывать её снова. Каждый божий день. Растят детей, которые будут жить точно так же. Это моя цель. Дать им смысл. Дать им надежду. Отобрав у них зло, я одарил их добром. Им осталось только научиться им пользоваться.

– Люди воспринимают доброту как слабость.

– В этом случае мне плевать, как это воспримут люди. Смысл моей жизни – дать смысл им. Посмотри на Уайтчепел. Он преобразился. Сегодня ты не встретишь толпу молящих о выигрыше у “Дикой совы”, не увидишь избивающих очередного должника бандитов из “Бескрылых стервятников”, не наткнёшься на лежащего в луже пьяницу, не заметишь мужчин, ворующих деньги ради ночи с мисс Бороу. Никто теперь не играет со здоровьем людей, никто не разбирает их на запчасти. Это всё сделал я. Теперь дело за людьми. Они должны не упустить возможности, которые я им дал.

При всей непристойности методов Келли, результат действительно был.

Уильям тяжело сглотнул.

– Ты один тут? – спросил он.

– Вон там ещё дед. Удивительный человек, он знал настоящего убийцу моей матери.

Старик начал звонко храпеть, хотя до этого при должной сноровке глаза, можно было подумать, что камера населена только мистером Келли.

– Надеюсь, он не проснётся, – прошептал Уильям.

Парень достал из кармана ключ от камеры.

– Откуда ты его…

– Этот охранник такой невнимательный, – пояснил Уильям.

– И малахольный.

Ключ нехотя открыл замок, только Келли выходить не торопился.

– Чего сидишь? Идём.

– Зачем? Жить и прятаться? Нам обоим не дадут спокойно уйти. И тогда всё едино: жизнь ради жизни.

– Мы не останемся в Англии. 10 апреля мы оба уплывём в Америку.

– Ты глуп Уильям. Если веришь, что можно просто избавиться от прошлого.

– Глупым проще живётся.

Келли пару секунд подумал. Посмотрел на старика.

– Я очень долго продумывал свой план. На каждый непредвиденный случай у меня имелся козырь в рукаве. Заключительный этап – моя смерть. Не только потому что я боюсь жить без цели. Но ещё и потому что своими действиями я сам стал мусором Уайтчепела. Я – моя последняя цель. Из-за меня люди боятся выходить на улицу. Каждое убийство, совершённое мной, имеет не только положительные последствия. У каждой медали две стороны. Без “Дикой совы” многие потеряли единственный источник хоть какого-то заработка. Я говорю о многочисленных инвалидах, которых никто не возьмет на работу. “Бескрылые стервятники” давали шанс людям навсегда покончить с нищетой, вступив в их ряды. Большинство членов банды вовсе не хотели людям зла, их вынуждали обстоятельства. Майкл Торп занимался благотворительностью. Он выделял деньги на помощь детям, больным туберкулёзом. Да, этих денег было чертовски мало, но они были. У его смерти есть ещё одно неприятное последствие. Если человек, который пил всю жизнь, резко перестаёт употреблять, его сердце может остановиться. Я понятия не имею, сколько жителей Уайтчепела умерло из-за этого, но такие точно есть. Без Жанны Бороу бордель закрылся. Увеличилось количество изнасилований и венерических заболеваний. С Итаном Айгером всё ясно. Его еда хоть и была отравленной, но она всё же утоляла голод. А без Оливера Гибсона страдает уайтчепельская медицина. Очень сильно страдает. Я знал, что убийства принесут не только пользу. Но ведь буквально через пару месяцев всё станет на свои места. Ист-Энд переродится, как птица феникс.

– Мне показалось, или ты только что оправдывал собственных жертв?

– Я лишь говорю, как есть.

– А каковы последствия твоей смерти?

– Вероятно, закрытие “Уайтчепельской мануфактуры”. Единственный завод Ист-Энда исчезнет. Пожалуй, бороться с безработицей будет труднее всего.

Они молчали. Старик тихо похрапывал.

– Решётка всё ещё открыта, мистер Келли, – подметил Уильям. – Вам не обязательно обрекать Ист-Энд на безработицу.

– Ладно. Но если у нас ничего не получится – я тебе не завидую.

– Но сначала нам нужно съездить в Брайтон.

– Ты соскучился по дому?

– Нет. Нам нужно кое с кем поговорить… Тебе нужно.

– Этот негодяй помял моё пальто, – ворчал Джонатан, осматривая рукава.

– Хорошо, что нам вообще удалось его вернуть. Уже вечереет, нужно найти транспорт до темноты.

– Было бы неплохо заиметь хотя бы пару десятков фунтов.

– И как нам это сделать?

– Добраться до моего дома в Уайтчепеле. Но я уверен, что сейчас он кишит полицейскими.

Вдруг кони, которые неторопливо передвигались по брусчатке, заржали, один из них встал на дыбы, чуть не сбросив с седла свою хозяйку в бирюзовом берете. В просвет, образовавшийся меж расступившихся животных, въехал автомобиль. Машина остановилась рядом с Уильямом и Джонатаном. Из авто вылетел Билл Грант, вытирая лоб твидовой кепкой.

– Мистер Кросби, я как раз вас и ищу, – задыхаясь, тараторил он. – О, мистер Осмонд, и вы тут.

– Вы знакомы? – удивился Уильям.

– Да, – улыбнувшись, ответил убийца. – Мистер Гранд некогда работал у меня.

– Мне как рассказали, что вас арестовали, так я сразу сюда. На помощь пришёл.

– К слову, твоя помощь нам всё же нужна, – Джонатан положил ему руку на плечо.

– Всегда к вашим услугам, – выпрямился Билл и криво натянул кепку на голову. – Что нужно делать?

– Дело непростое. Ты должен доставить нас ко мне домой. А после этого отвезти в Брайтон. Конечно, ты можешь отказаться.

– Раз плюнуть, – бойко сказал водитель.

– Билл, – вставил Уильям. – Мы с мистером Келли теперь, вероятно, в розыске. Артуру может не понравиться, что ты нам помогаешь.

– К чёрту Артура. Усач никогда меня не уважал. Моя воля – давно бы схватил его за эти усы и… Ладно, поехали же, – Билл отворил заднюю дверь автомобиля. Осмонд и Келли заняли места.

Дорога до дома убийцы, расположенного по соседству с заводом, займёт какое-то время. Поначалу они молчали, водитель периодически смотрел на Джонатана через зеркало заднего вида.

– Мистер Кросби, – наконец обратился он, – а в чём вас хоть обвиняют-то?

– В 6 убийствах, – равнодушно ответил Келли.

– Серьёзные обвинения. Они спятили, что я могу ещё сказать. Вы бы и муху не обидели.

– Муху бы я в самом деле не обидел. Но я действительно убил 6 человек, мистер Гранд. Я подумал, что вы должны об этом знать, раз решили помочь.

Водитель задумался. Немного ускорил машину.

– Вы ведь хотите сбежать, исчезнуть, – начал он несвойственным ему серьёзным голосом. – Не очень-то умно сообщать об этом. Я ж могу вас и в Скотланд-Ярд отвезти.

– Для меня быть честным важнее, чем…

– Чем свободным?

– Отчасти.

Они вновь помолчали.

– И всё же странный вы человек, мистер Кросби. Странный, но во многом великий. Поэтому-то я и доставлю вас, куда надо.

– К слову, меня зовут мистер Келли, – исправил его убийца. – Кросби – это псевдоним.

Оставшуюся часть пути провели в тишине, наблюдая за дорогой. Теперь переход между Лондоном и Уайтчепелом был не таким резким. Конечно, дома кардинально отличались, но на то, чтобы исправить это понадобится нечто иное, чем убийство пары авторитетов. Вероятно, это вопрос времени. Если бы не фраза водителя “добро пожаловать в Ист-Энд”, Уильям бы даже не понял, что они въехали в место, в котором несколько месяцев назад процветали алкоголизм, нищета и безысходность. Конечно, нищета всё ещё властвует в этих местах, но зато её спутники теперь не так выражены. На дорогах Уайтчепела они не встретили ни одного валявшегося в собственных выделениях пьяницы, ни одной задирающей юбку во все стороны куртизанки, ни одной группировки “стервятников”, выбивающей последние гроши из бедолаги. Более того, они увидели мальчишку, раздающего газеты, пусть даже многие здесь не умели читать, вероятно и он сам. Но в его глазах сверкала надежда. Пусть это была не полная уверенность в завтрашнем дне, но это была вера в него.

Проезжая мимо места, где некогда стоял дом брата Дроглэра, Уильям прилип к окну. Тут больше не было обугленных досок, не было развалин. Была ровная площадка, на которой пара мужчин закладывала фундамент нового дома.

Проехав ещё дальше они увидели следующую картину: молодая девушка что-то рассказывала полицейскому, а он записывал это в блокнот. Они понимали, что дом мистера Келли будет оккупирован полицейскими, но до него ещё далеко. Значит это патрульный. Здесь, в Ист-Энде.

Машина подъезжала к “Уайтчепельской мануфактуре”. Уильям ещё не приближался к ней так близко, поэтому не мог по достоинству оценить её масштабы. Сам завод находился за высоким забором из серого кирпича. За ним стояли цеха, котельные и литейные. Обычно мануфактура гремела, стучала и дышала чёрным дымом через огромные трубы. Но сейчас она спала. Её главный винтик, без которого работа невозможна, исчез. Завод не издавал ни звука. Только небольшая толпа у его подножья что-то бурно обсуждала. Это были рабочие, которых так и не впустили. Билл быстро, но осторожно объехал работяг. Далее за мануфактурой стоял ничем особым не выделяющийся домик. Он хоть и был двухэтажным, но выглядел весьма сдержанно: никакой роскоши, никаких излишеств.

– Нам туда, – указал Келли. – Это мой дом.

– Я знал, что тут будут полицейские, но не думал, что сюда отправят чёртову половину Скотланд-Ярда, – негромко проговорил Уильям.

– Останови машину Билл, – попросил Джонатан. – Мне нужно подумать.

У дома стояло с полсотни лошадей и ещё больше полицейских. Они не делали совершенно ничего, было ясно: начальство пригнало их сюда для массовки. А начальством этим был Артур. Вероятно, внутри дом тоже кишит полисменами.

– Они наверняка перевернули там всё вверх дном, – отметил Осмонд. – Есть ли смысл идти туда за деньгами?

– Есть, потому что они бы их никогда не нашли, – положив голову на кулак, заявил убийца. – Эти идиоты не так опасны, как тот, кто наверняка там есть. Я говорю о нашем общем знакомом – Артуре. Но и он не сможет ничего нам сделать. Для начала нужно решить, кто туда пойдёт. Обо мне уже знает весь Скотланд-Ярд, поэтому это не вариант. Билла туда не пустят, потому что он гражданский. Остаешься только ты, – Келли бросил взгляд на Уильяма.

– Ага, чтобы вы оба просто бросили меня.

– Ты освободил меня, но не доверяешь? Что ж, я могут просто выйти к ним, достать из кармана револьвер, и меня тут же застрелят. Такой исход меня вполне устраивает.

– Допустим, я пойду, но что мне там делать? К тому же я одет в гражданское.

– Да шайка Артура всегда одета в гражданское. Если тебя остановят, покажешь им документы, не глупи. Ты же младший инспектор, вопросов к тебе не будет. Хотя через главный вход тебя все же не пустят. Придётся идти через завод, – Келли вынул из кармана звенящую связку ключей. – Слушай план.

– И когда ты успел его придумать?

– Только что.

Парень вышел из машины, сжимая в руках связку ключей. Джонатан захлопнул за ним дверь, одобрительно кивнул. Полицейский выдохнул, направился к толпе рабочих. Кто-то из них увидел его, что-то сказал остальным. Он и ещё пара мужиков пошли навстречу Уильяму.

– Спокойно господа…

– Какого чёрта нас не пускают, – большелобый рабочий не дал Уильяму даже начать говорить.

– Нас штрафуют, когда мы не выходим на работу. Это что же, нас всех оштрафуют? – кричал другой.

– Дело стоит. Дело стоять не должно, – размахивал руками третий.

– Уймитесь, господа, – пытался сдержать их полицейский. – Все проблемы улажены. Мистер Кел… Кросби немного заболел. Поэтому он попросил меня отпереть вам ворота.

– Где ж ты пропадал весь день? У нас уже смена к концу подходит.

– Вот такие вот обстоятельства, господа. Не переживайте, вам заплатят столько, сколько положено.

– Ну так открывай, что стоишь? – недоверчиво молвил большелобый.

Уильям дошёл до ворот вместе с ними. Один из них недовольно вздыхал, с каждым разом всё громче и дольше. Остальные рабочие, судя по всему, не такие храбрые и наглые, отошли в сторону. Полицейский поднял связку ключей. Покрутил её в руке.

– А вы не подскажите, который из них?.. – не закончил он.

Большелобый грубо выхватил ключи, так же грубо отворил ворота и ещё более грубо сунул связку обратно Уильяму. Толпа ввалилась за стены. Тут же она разделилась, каждый её кусочек знал своё место, знал, что ему нужно делать. Осмонд же небольшими шажками направился к пыльной лавочке. Пыльной она была, потому что мистер Келли платил за труд, а не за отдых. Полицейский протёр её, сел. Он смотрел за тем, как необразованные и грубые рабочие, которые по совместительству являются ещё и жителями Уайтчепела, запускают, казалось бы, мёртвый завод. Одни пошли к станкам, другие к печам. Мануфактура стала просыпаться. Сначала только звуками: треском, скрипом, стуком. Потом светом: от огня, от раскалённого металла, от окон. Наконец из главной трубы ринул дым, такой густой. “Пора” – подумал Уильям. Он встал, направился в один из цехов.