Золото рейха

– Кошмар.

– Смеетесь?

– А похоже?

Человечек прищурился и успокоился, поняв, что совсем не похоже.

– Вы знаете что-нибудь про золото? – прошептал он.

– Дайте подумаю, – Ильин с сожалением покосился на свою стремительно пустеющую бутылку. – Металл такой. Не ржавеет, благодаря чему нашими предками ценился больше остальных. Относится к драгоценным. Стоит дорого. Государства накапливают его в хранилищах, а женщины любят надевать на пальцы и втыкать в уши. Да, про золото я кое-что слышал.

– Нет, не вообще про золото, – человечек зашептал еще тише: – Про золото нацистов. Ну, фашистов. Ну, немцев. Понимаете?

– Не совсем.

Человечек нервно запыхтел. Только сейчас Ильин сообразил, что человечек был уже изрядно навеселе.

– Мой отец лет сорок назад нашел кое-что, – решился подвыпивший незнакомец. Он поозирался по сторонам и продолжил с видом заговорщика, его язык заметно заплетался: – На берегу моря. Прямо на берегу, представляете?

– Так бывает.

– Волной выбросило, наверное… Так вот, знаете, что это было? – человечек для значимости сверкнул глазами: – Кусок золота. Слиток. А на нем надписи по-немецки. И этот, как его, орел. Который свастику фашистскую в лапах держал.

Ильин неопределенно хмыкнул, изучая человечка. Пока не было понятно, то ли он просто напился и решил почесать языком, то ли он был психом, которые на южном побережье Крыма встречались в разгар сезона особенно часто, то ли в его словах действительно что-то было.

– Слиток, – повторил Ильин. – Орел. Свастика.

– Ага-ага!

– Интересно.

– А по голосу, так как будто не очень, – оскорбился человечек.

Назойливость незнакомца начинала действовать на нервы.

– Может, и не очень, – согласился Ильин. – Знаете, я тут каждый месяц от кого-то слышу, что они нашли то золото «Черного принца», то византийскую посудину с серебром, то еще что-нибудь… Мы сейчас на побережье, в море вдоль которого затонувших кораблей с сокровищами натыкано почти столько же, сколько в Карибском бассейне, что вы хотите. И я, кстати, ни разу не слышал про человека, который нашел бы слиток нацистского золота. А такой человек был бы здесь сейчас настоящей звездой.

Человечек засучил кулачками:

– В этом и дело! Сорок лет назад отец нашел его. Сорок! Знаете, что тогда было?

– У меня с математикой так себе.

– Советское время! Нашел – сдай государству и получишь комиссионные. Сдал килограмм золота, получишь с гулькин хрен, простите. Нечестно же!

– Жизнь суровая штука.

– Отец и не стал никому говорить! Спрятал. А потом перестройка, развал Союза, гласность, капитализм и все такое… Отец слиток тогда и продал. Переплавил и продал по частям. И заработал знаете сколько? Дом купил! Большой.

Ильин хотел еще пива, но не собирался тратиться. В магазине по пути к набережной, где среди других лодок покоилась «Бланко», выпивку можно было приобрести почти втрое дешевле. Этим Ильин сейчас и собирался заняться.

– Послушайте, так что вы хотите-то, не пойму?

– Это золото нацистов! – зашептал человечек. – Я знаю, где отец его нашел, тот слиток! Если как следует поискать, а вдруг там еще есть? А вдруг они его там, ну, знаете, зарыли? В землю? Или тайник какой-нибудь сделали? Или прям у берега оно в воде спокойно валяется все эти годы и ждет, когда его достанут? Там может быть целое состояние! А я тут без денег и без работы сижу и еле концы с концами свожу…

– Погодите. Вы предлагаете какое-то партнерство или что?

– Ага-ага, наверное. Наверное, партнерство. Не знаю, как это еще назвать. Если у вас есть опыт в таких делах, мы могли бы, ну, скооперироваться, и… Понимаете?

Ильин пораскинул мозгами. Процентов 90 гарантии, что за пьяным лепетом человечка не скрывалось ничего толкового. Через такое Ильин проходил уже сто раз.

Но почему бы не выслушать человека? А вдруг…

– Хорошо. Можно обсудить. Расскажите поподробнее.

Человечек обрадовался. Но тут же вспомнил, где находится, принялся подозрительно озираться по сторонам, после чего зашептал:

– Давайте, не сейчас. Лучше на свежую голову. Я комнатку снял в гостинице одной…

– Вы не местный, – сообразил Ильин. – А откуда?

– Завтра подходите, хорошо? Где-нибудь ближе к обеду. И тогда все обсудим. Я расскажу все, а вы скажете, есть шансы или нет. Гостиница «Волна», знаете такую?

Ильин знал.

– Допустим, я подойду. Где мне вас искать? Как вас зовут-то?

– Василий, можно просто… Василий, – забавно отозвался человечек и снова, как шпион из пародийного фильма, подозрительно покосился по сторонам. – В общем, жду вас завтра. Только это, не говорите никому. А то знаете… Последние пару дней мне кажется, что за мной кто-то… Ладно, неважно. До завтра, ага?

Ильин кивнул. После чего Василий поспешно распрощался и, рассчитавшись с Арсеном мятыми бумажками, неровной походкой удалился.

Возвращаясь по ночной набережной к своей покачивающейся на воде лодке, Ильин думал о человечке и о его коротком рассказе про загадочного отца.

Полуостров всегда является своеобразным форпостом в Черном море. Даже в древней геополитике, или как оно тогда называлось, Крым был ключевым местом в регионе, о чем свидетельствуют хотя бы развалины крепости на входе в Балаклавскую бухту. Прошедший век исключением не стал. В годы Великой Отечественной здесь проходили батальные сражения – как на суше, так и на море.

А вдруг за словами Василия действительно что-то кроется?

Но ничего, что натолкнуло бы Ильина на историю с золотом нацистов, он вспомнить не мог. В памяти всплыла лишь пара историй. Первая – теплоход «Ленин», затонувший в 1941-м. Но, во-первых, место гибели судна известно давным-давно. Во-вторых, никакими нацистами и уж тем более нацистским золотом на борту даже не пахло – подорвавшийся на мире корабль эвакуировал из Одессы беженцев, которые везли с собой нажитое добро. Вторая история – знаменитое немецкое судно «Лэрис». Оно в предпоследний год войны эвакуировало с захваченных территорий в Рейх награбленное нацистами добро – экспонаты и раритеты из крымских музеев. Во время бомбежки корабль был затоплен вместе с сокровищами. Но где именно – до сих пор не знал никто.

Ничего больше Ильин вспомнить не мог. Поэтому выбросил все из головы.

Ильин купил в магазине еще несколько бутылок пива – для себя и для Рябко, чтобы утешить его страждущую после провала с блондинкой душу – и вернулся на «Бланко».

Рябко был не в духе и скоро отчалил, оставив напарника одного. Ильин натянул тент на корме и заперся в каюте, засев за бумаги при тусклом свете настольной лампы.

Здесь было все, что он сумел собрать за последние годы относительно британского «Черного принца».

На полуостров Ильин перебрался пять лет назад после ссоры с бизнес-партнером, с которым они содержали дайвинг-клуб в Подмосковье. Здесь нашел отличное судно – катер «Бланко» отбегал всего 300 моточасов и был в идеальном состоянии – и, не думая, сразу выкупил его. И первым же делом приобрел гидроакустическую систему, магнитометр и два новеньких подводных металлоискателя.

На катер и технику ушли все накопленные в «хлебные» времена деньги. Остальное оборудование пришлось брать уже в долг. А оборудования было немало. Чтобы зарабатывать на туристах, были необходимы комплекты для морской рыбалки и снаряжение для дайвинга.

На жилье денег не было в принципе, но Ильина это не смущало. Большую часть года он жил прямо здесь, на лодке, в крохотной, но ставшей уже родной каюте. Покидал ее лишь зимой, на время перебираясь к Рябко в лачугу. А по весне снова спускал «Бланко» на воду.

На дне Черного моря покоятся минимум 2,5 тысячи затонувших кораблей. Причем это только те, что официально стоят на государственном учете. Сколько неизвестных кораблей затаились в морской пучине, одному богу было известно. Ясно только одно – их было огромное количество! Даже сейчас раз в пару лет обязательно всплывает очередная сенсация —счастливчики-дайверы или одна из многочисленных экспедиций находит покоящееся на дне моря судно с артефактами на борту.

Ильин верил, что один из этих как минимум 2,5 тысяч кораблей – ждет его.

В конце концов, некоторые суда ждали своего звездного часа десятки лет! Один эсминец «Лейтенант Зацаренный», который нашли спустя практически столетие, чего стоит?

Но идеей-фикс для него стал «Черный принц». Ильин сам не понимал, почему так получилось. За последние годы он изучил абсолютно все, что имелось в литературе, музеях и, разумеется, интернете об этом корабле. Иногда он забрасывал все в дальний ящик, убеждая себя, что затея бесполезна. Но затем мысли сами возвращались к загадочному кораблю. А вдруг обломки, найденные в 2010-м, принадлежат какому-то другому судну? А если это «Черный принц», то где, черт побери, все остальное? Где сундуки с золотом, которые везли для расквартированных здесь британских солдат? И против своей воли Ильин вновь загорался – и снова садился за стол, обкладывая себя книгами, копиями музейных документов и прочим «богатством». И снова принимался изучать и искать.

Ильин сам не заметил, как его сморил сон. Очевидно, уже в полусне – впрочем, как обычно – он погасил свет и забрался на спальное место своей крохотной каюты. Где и проспал ровно до 9 утра, когда ему на лицо вдруг выплеснули кружку ледяной воды.

– Колотить меня тапком! – проорал Ильин, вскакивая и больно ударяясь лбом о верхнюю переборку.

Он ожидал увидеть Рябко или какого-нибудь придурка-шутника с набережной, но перед ним с издевательской ухмылкой стояли Сева и Марат.

– Поднимай задницу, мучачо, – провозгласил Сева. – У Якоря базар к тебе есть.

***

– У меня все записано, – вальяжно повторил Якорь.

– Даже не сомневаюсь. Честно.

– Ты должен мне кучу бабла.

– Я помню, Якорь. И я все верну.

– Когда?

Его звали Евгений Фролов. Кличку Якорь он придумал себе сам – это одновременно и связано с морем, и солидно звучит. Ведь якорь – это что-то тяжелое, массивное, металлическое и одновременно острое, не правда ли?

Когда-то здесь его величали просто Жека. До тех пор, пока в 90-е он не ударился в рэкет. Отсидев свое, попытался стать депутатом. Когда не вышло, решил заняться бизнесом. Вышло кое-как. Сейчас он был владельцем крохотного коктейль-бара «Малибу» на окраине города. Место было выбрано паршивое, само заведение было еще более паршивым, и сюда просто никто не ходил. Но для Якоря «Малибу» был лишь фасадом. Якорь приторговывал оружием – осторожно, чтобы не попасться – и промышлял скупкой краденого. Ему несли свое добро те немногочисленные гопники и воришки, которые ошивались в курортный сезон на набережной, рынках и кафешках вокруг бухты. А еще Якорь был ростовщиком: служба микрокредитования и коллекторская контора в одном флаконе.

Именно у Якоря в свое время Ильин позаимствовал определенную сумму на снаряжение для лодки, которое должно было принести ему баснословные богатства за счет туристов. Но богатств не было. Заработанных в сезон денег едва хватало, чтобы влачить очень скудное, почти аскетическое существование до сезона следующего.

Деньги выдавал сам Якорь, под нехилый процент. Долги выбивали двое его подручных, которых Ильин и Рябко величали Чуком и Геком. Сева – тощий прощелыга, прикрывавший свои жидкие плешивые волосенки кокетливой шляпкой. Марат – типичная горилла, здоровенная и тупая. Сейчас они стояли здесь же, в пустынном «Малибу», за спиной Ильина. А Якорь восседал у стойки, обливаясь потом, но не снимая свой дорогой пиджак, который был призван подчеркнуть его статус.

– Даже не знаю, что сказать, – признался Ильин. – Как только, так сразу. Я же не убегу, в самом деле. Я здесь, все время перед твоим носом.

Якорь отмахнулся.

– Сева, сколько бабла он мне должен?

Сева назвал сумму. Сумма была не заоблачной, но и не маленькой.

– Якорь, я все верну, – повторил Ильин. – Ты сам видишь, клиентов сейчас не очень много. Половину перебила школа дайверов, которая открылась около Айи. А на одних прогулках много не срубишь. Лодка у меня не самая большая, вмещается только восемь…

Якорь презрительно скривился.

– Послушай сюда. Нет, я тебе говорю – послушай сюда.

– Да я слушаю. Внимательно.

– Это мой город, – заявил Якорь. Ильин мог бы поспорить, но не стал. – Я здесь знаю всех. Все знают меня. Я в курсе всего, что тут творится. Шаришь, к чему я?

– Эхм… Не совсем, честно говоря.

– Крест, – бросил он.

– Чего-чего?

– Долбанный крест, – повысил Якорь голос. – Ты думал, я не узнаю? Ты нашел на дне с этой своей плешивой подружкой старинный золотой крест. И загнал его местному лошаре-перекупщику анти… антиква… короче, перекупщику старины. А должен был принести мне, потому что, твою мать, ты должен мне туеву хучу бабла.

– Не такую уж и туеву, – попытался протестовать Ильин, но, встретив взгляд Якоря, благоразумно заткнулся.

– А я тебя предупреждал, чтобы ты со мной не играл. Я тебя предупреждал? Сева, я его предупреждал?

Сева послушно заверил, что еще как предупреждал.

– Только все было не так, – не сдавался Ильин. – Крест был не старинным. Совсем не старинным. И не золотым, а серебряным. Уж серебро от золота я отличу! И его нашел не совсем я, это был Рябко. Поэтому мне после продажи досталась только половина. Я хотел отнести деньги тебе, хотел сразу, честно! Но на лодке…

– Не хочу ничего слушать, – прорычал Якорь, вытирая пот со лба. – Врубите уже этот чертов кондиционер, вашу мать! Слушай, ты, карась… – при этом эпитете, адресованном Ильину, Сева угодливо захихикал. Но, увидев, что его никто не поддерживает, кашлянул и осекся. – Мне все это надоело. Понял меня? Я тебя много раз предупреждал. Поэтому. Сейчас мои люди идут с тобой на лодку. И забирают все снаряжение, которое ты купил на мои бабки.

Для Ильина это было самым страшным сном.

– Якорь, погоди, я за половину уже рассчитался!

– А мне плевать. Веришь, нет? Считай это процентами. И компенсацией за то, что ты за моей спиной толкаешь находки этим лохам-анти… короче, скупщикам.

– Погоди-погоди, но как я буду зарабатывать?! Дайвинг это самая ходовая…

– А вот на это мне плевать, – Якорь развел руками, демонстрируя пятна пота подмышками, и сухо осклабился. – Я толкну все твое снаряжение по дешевке и верну свои деньги. А ты можешь взять кредит. Или продать лодку. Или повеситься. Мне все равно. Эй, вы, – показывая, что разговор окончен, Якорь махнул подручным: – Возьмите тачку и привезите сюда с лодки все эти водолазные шмотки. И да, выкиньте это волосатое чмо из моего заведения.

Ильин вырывался, когда к нему шагнул Сева. У Марата разговор был более коротким. Короткий удар в солнечное сплетение – и Ильин согнулся пополам. Пока он глотал воздух, пытаясь снова научить свое тело дышать, его выволокли из дверей и швырнули прямо на пыльную дорогу.

Ильину ничего не оставалось, как стряхнуть с кожи пыль и поковылять вниз, к набережной.

Мимо протарахтела знакомая машина. Марат и Сева обогнали Ильина, даже не глянув в его сторону. Они ехали за его, черт побери, снаряжением.

В кармане оставалось кое-что со вчерашнего дня. Поэтому по пути к бухте Ильин купил в первом же ларьке бутылку минералки – солнце уже пекло вовсю, а у Ильина с утра капли во рту не было.

Чертов Рябко. Говорил же ему Ильин – нужно везти крест в Севастополь, а не отдавать первому же попавшемуся местному антиквару.

Бредя по пыльной дороге, босой, в одних плавках, Ильин пытался сообразить, как быть дальше. На пластиковой карте денег было совсем мало, а ведь это был неприкосновенный запас – чтобы было, на что прожить зимой.

Бредя по пыльной улочке, Ильин добрался до асфальта. Налево – к набережной, направо – в город. Улица шла в гору и вела, мимо частных домов, гостевых домов и крохотных гостиниц, в центр.

И тут Ильин вспомнил про вчерашнего человечка из кафешки Арсена. Кажется, его звали Василий. Золото нацистов. Слиток с орлом и свастикой.

Ильин вздохнул, но, поскольку делать все равно было нечего, он свернул направо и зашагал к гостинице «Волна».

Это было трехэтажное здание, располагавшееся напротив импровизированного базарчика и переделанного под кафе-шашлычную частного дома. С фасадной стороны виднелась вывеска и росли пара кипарисов. А вот во дворе были камни и колдобины.

И странное пятно в десяти метрах от дверей.

Кондиционера в крохотном фойе гостиницы не было, а может – был, но не работал, зато старательно гудел напольный кондиционер. С наслаждением подставив тело под струи прохладного воздуха, Ильин улыбнулся полной девушке-администратору.

– Здравствуйте. У вас тут один парень живет. Он меня ждет, мы с ним договаривались встретиться. Его зовут Василий.

Девушка-администратор скорбно покачала головой.

– Какая жалость.

– Честно говоря, мне тоже, но договор – дело святое, правда? В каком он номере?

– Нет, вы не понимаете, – девушка снова покачала головой. Конский хвост на ее затылке печально задергался. – Тут такое… Настоящий кошмар. Он погиб сегодня утром. Выпал из окна своего номера и разбился насмерть.

Лицо Ильина застыло. Он на секунду забыл даже о собственных проблемах с Якорем и снаряжением, которое он больше не увидит. Странное пятно перед входом в гостиницу. Ильин даже боялся подумать, что это было. А еще вспомнилось лицо Василия, когда он вчера, сидя в кафе Арсена, подозрительно и тревожно косился по сторонам. И эти его слова. Как он сказал? «Последние пару дней мне кажется, что за мной кто-то…».

И что-то подсказало Ильину, что шутки закончились.

Глава вторая

Ильин сидел в тени кипариса во дворе гостиницы «Волна». Периодически угрюмо косился на пятно перед входом, которое пять минут назад девушка-администратор присыпала песком, догадавшись, что жутковатые ошметки и разводы крови не способствуют гармоничному приморскому отдыху постояльцев. Допивал минералку. И пытался сообразить, как поступить теперь.

Разузнать у девушки-администратора не вышло ровным счетом ничего. Ни подробностей о личности самого Василия, кем бы он ни был. Ни деталей утреннего ЧП. Ни даже информации, из какого именно места на полуострове прибыл их постоялец. В ответ на все вопросы девушка-администратор лишь печально трясла своим конским хвостом и бормотала что-то вроде «Мне жаль».

Ильину тоже было жаль. И Василия, и самого себя.

Он уже собрался мужественно подняться и вернуться на солнцепек, чтобы отправиться на набережную бухты, как его окликнул звонкий и восторженный голос:

– Ой, здрасте!

Покосившись на звук, Ильин увидел знакомые лица. Восторженную физиономию пацана-подростка. Пережаренную на солнце женщину с чуть испуганным взглядом. И борова, который нес в руках два пляжных полотенца и пакет со всякой всячиной. Типичная картина. Семейство, возвращающееся с пляжа.

– Привет, – удивился Ильин. – А вы что тут делаете?

– Мы тут остановились, в «Волне», – защебетала женщина, пока Ильин в знак приличия жал руку борову-авиатору и их сыну. – Я даже подумала, вы к нам… Вы не к нам?

– Теперь даже и не знаю, к кому.

– Ой, а вы знаете, чего тут случилось! – глаза пережаренной матери семейства стали еще более испуганными и круглыми. – У нас сегодня один жилец вывалился. Прямо из окна. Головой на камни. Насмерть сразу! Жуть какая, правда?

Как интересно.

– Да что вы говорите, – Ильин принял скорбную физиономию и даже поцокал языком. – Кошмар. Сегодня, говорите?

– Утром. Рано утром. То есть вообще рано, мы спали еще. Встали, смотрим – а за окном полиция, «скорая»… И этот мужик. Как его там звали, Сереж?

Боров отозвался:

– Вася его звали.

– Вася, – согласился Ильин. Значит, они с летчиком были знакомы. Просто отлично. – А вы с ним общались? Сочувствую. Он ваш друг? Мне так жаль.

– Да не друг, – боров почесал живот, едва не выронив полотенца. – Он жил в соседнем номере. Позавчера вроде въехал. Мы с ним вечерком пивка чуть-чуть хряпнули. За жизнь немного потрещали. Ну, как это обычно бывает.

– А он не говорил, фамилия его как? – осведомился Ильин и тут же пояснил, чтобы не вызвать лишних подозрений: – Вдруг мы знакомы. Я много Васей знаю. У нас их тут, как в Бразилии – Педро. И не сосчитать.

Боров ничего не заподозрил. Напряг черепушку и через пару секунд выдал:

– Гаркалин, кажется. Только он не местный. Зачем местному в гостинице жить?

– И в самом деле, зачем, – поддакнул Ильин, поощряя борова продолжать рассказ.

– Он из Калифейки. Это вроде город такой.

– Никогда не слышал. Интересно. Выпал из окна, значит? Здесь вроде невысоко. Как он так умудрился, насмерть-то? Три этажа всего.

Пережаренная и испуганная супруга борова переглянулась с мужем и заговорщически шепнула Ильину:

– Это если сам. А если ему помогли, то и трех этажей хватит.

– Маша! – осуждающе забасил летчик. Но Ильин умел найти подход к таким, как она. Изобразил глаза жадного до сплетен человека, поддакивал, трижды произнес слово «кошмар» и вообще, всячески поощрял женщину к продолжению. И это, что само по себе забавно, сработало.

– Я на рассвете проснулась от шума у соседей, – шептала она. – Как будто дрался кто-то. Или ругался. Или и ругался, и дрался. Возня, в общем. И громкая такая, что я проснулась аж. Только потом опять уснула. А через час или два встаем, и на тебе – за окном «скорая» и полиция. Представляете!

Вчерашние слова Василия теперь звучали еще более тревожно, тревожнее некуда. «Последние пару дней мне кажется, что за мной кто-то…».

– Надо же, – пробормотал Ильин. Он уже собрался было задать еще пару наводящих вопросов, но боров не выдержал. Подтолкнул сына к дверям гостиницы и забурчал жене, и сам выдвигаясь вперед:

– Ну все, пошли мыться, а то уже жрать пора. Пока помоемся, пока кто-то причешется… Жрать хочу.

Насколько Ильин мог разбираться в людях, летчик был из тех, кому всегда нужно было жрать. И в его комплекции это недвусмысленно угадывалось.

Василий Гаркалин. Калифейка. Это уже было кое-что.

Ильин распрощался с семейством и побрел по раскаленному от полуденного зноя асфальту к набережной. Весь путь он провел в тревожных раздумьях.

Ситуация вырисовывалась нехорошая. Некто Василий покидает родной городок и приезжает сюда, в один из самых популярных среди туристов местечек. Вроде бы – поискать работу. Вместе с тем он искал еще и человека, который заинтересовался бы его историей про золото нацистов. Человека, который мог бы помочь ему разыскать это золото.

При этом Василий постоянно озирался и ляпнул про свое странное чувство – будто за ним следят. События сегодняшнего утра показали, что ничего странного в его чувстве не было. За ним могли следить на самом деле. И наверняка следили.

Но – кто?

Например, кто-то из тех, кому он мог ляпнуть про золото. Прокрутив в голове знакомые лица, Ильин не смог назвать ни одного человека из местных, кто так легко расправился бы с человеком. Даже Якорь, строивший из себя криминального авторитета, вел размеренный приморский образ жизни и был способен разве что отобрать удочки и акваланги у дайвера – как поступил сегодня – но не убить.

Ситуация вырисовывалась действительно нехорошая. Но чем больше Ильин о ней думал, тем больше понимал одно. Рассказ про золото – не просто сплетня.

Когда он добрался, наконец, до набережной, то увидел рекламный щит перед «Бланко». Эту жестянку они с Рябко заказали еще три года назад. На ночь убирали с глаз долой, а утром выставляли снова, надеясь, что реклама привлечет клиентов. Она и привлекала, но не так часто, как хотелось бы – конкуренция в бухте была немаленькой. Выцветшие желтые буквы на голубом фоне взывали: «Морские прогулки на яхте. Дайвинг: снаряжение, обучение, погружение с инструктором. Низкие цены!».

Сейчас этот стенд вызывал лишь уныние. Ильин поднял его, сложил вдвое и, громыхая, затащил на катер. Где встретил Рябко, чья физиономия на звук показалась из каюты.

– Саня, ты вчера много выпил, когда я ушел? – выпучив глаза, спросил тот.

– А что?

– Ты в курсе, что у нас все снаряжение куда-то пропало?

– Заметил, да? – мрачно отозвался Ильин, поднимаясь на мостик и взгромождая рекламный щит у переборки.

– Кто-то его спер! – объявил Рябко. – Все наше снаряжение сперла какая-то скотина!

– Даже не сомневаюсь.

– Ты уже вызвал ментов?

Ильин протиснулся между Рябко и переборкой в дверь каюты и щелкнул кнопку вентилятора. Вытащил ноутбук из ящика стола и осмотрелся в поисках сим-карты для мобильного интернета.

– Где моя флэшка с инетом?

– Санек, надо вызвать ментов! – Рябко пылал праведным гневом. – Все снаряжение, все! Даже ласты нашли! Какая тварь могла это сделать?

– А ты догадайся, – разозлился Ильин, озираясь по сторонам. – Ты не видел мою флэшку с интернетом?

– Чего?

– Флэшку, твою мать. С интернетом.

– Нет. Я про «догадайся».

Ильин вздохнул. С Рябко было непросто.

– Сам подумай.

– На что ты намекаешь?

– Я тебе говорил, что надо было ехать в город и там толкать крест. Но кому-то было лень задницу поднять. «Якорь ничего не узнает, я уже так делал»… А теперь у нас нет ни одной скубы.

– Якорь, – осенило Рябко.

– Ты гений. Где моя долбанная флэшка?

Рябко, размышляя над причастностью Якоря к пропаже имущества с катера, выудил из кармана шорт флэшку с сим-картой мобильного интернета и протянул Ильину. Тот сурово на него взглянул:

– И какого черта она у тебя делает?

Рябко не отреагировал.

– Знаешь, что я думаю… Надо было крест не здесь продавать. Поехать в город и там толкнуть… – Рябко заметил тяжелый взгляд, которым его буравил Ильин, и недоуменно вопросил: – Что? Чего ты так на меня смотришь, будто это я в чем-то виноват?

Вместо ответа Ильин зарядил щелбан ему в лоб и вытолкал из каюты.

А затем открыл ноутбук и окунулся во всемирную сеть в поисках хоть какой-нибудь информации о золоте нацистов. Ильин искал хоть что-то, от чего можно было отталкиваться.

И, что самое удивительное, – кажется, нашел.

***

Сева и Марат сидели на ступеньках пустующего коктейль-бара «Малибу» и тянули пиво из запотевших, только из холодильника, бутылок. Изнутри доносилась латиноамериканская музыка. Это было даже забавно. «Малибу», Черное море и музыка Южной Америки. Для полного превращения в винегрет не хватало разве что интерьера с бумерангами и рисунками кенгуру и коал.

При виде Ильина Сева и Марат оторопели. Переглянулись. Сева неуверенно хмыкнул:

– Че приперся? Решил нам и лодку свою подогнать?

– Знаешь, Сева, – отозвался Ильин, – По-моему, слово «Нам» здесь вообще не в тему. Якорю – да, но не вам. Ты, например, вообще не при делах.

Сева озадачился, пытаясь понять, что это значит. Марат набычился:

– Чего надо?

– Поговорить с Якорем. Это важно.

– Да? И на кой оно ему?

– Я могу найти кого-нибудь еще. Но если Якорь узнает, что из-за вас он упустил шанс заработать кучу бабла, я вам не завидую, парни.

Марат и Сева снова переглянулись. После чего один остался караулить Ильина и заодно допивать пиво, а второй поплелся к Якорю.

Несколько часов Ильин рыскал в интернете, в том числе на специализированных форумах, где были выложены малоизвестные исторические факты и где отирались дайверы и сухопутные охотники за золотом.

Второй мировой вообще Ильин никогда особо не интересовался. А учитывая, что на полуостров он перебрался лишь пять лет назад, не удивительно, что о разворачивавшихся здесь в те времена событиях Ильин имел достаточно скудное представление.

Войска третьего рейха пытались захватить Севастополь уйму времени. Началось все в первый же день войны, 22 июня 1941 года, когда город подвергся бомбежке немецкой авиации. Германская армия пыталась минировать с воздуха все бухты, таким образом блокировав Черноморский флот. План сорвался. Но армия противника все-таки высадилась в Крыму, а вскоре началась длительная осада города, которая продолжалась целых 250 дней. Советская армия оставила Севастополь только 9 июля 1942 года – лишь тогда, когда все возможности продолжать оборону были исчерпаны.

Но уже в начале 1944 года войска Украинского фронта начали штурм немецких укреплений и предприняли мощное наступление на захваченный город. Все закончилось 9 мая 44-го, ровно за год до Победы – именно в этот день от остатков расквартированных в Севастополе немецких войск была очищена последняя точка, мыс Херсонес.

У нацистов были большие планы на Крым вообще и Севастополь в частности, который был и продолжает оставаться ключевой точкой полуострова. Например, нацисты даже планировали переименовать Севастополь в Теодорихсхафен.

Рыская во всемирной паутине в поисках нужных ему сведений, Ильин наткнулся на парочку уже известных ему историй.

Первая – пароход «Ленин». Тот самый, который эвакуировал гражданское население из окруженной Одессы в июле 1941 года. Считается, что корабль также нес на своем борту активы Национального одесского банка. В источниках упоминается о «тоннах цветных металлов в слитках». Но здесь было несколько моментов. Во-первых – место, где покоится подорвавшееся на мине судно, известно всем, и оно не имеет никакого отношение к городку Калифейка. Во-вторых – Василий говорил о нацистской символике на слитке. Значит, «Ленин» однозначно не подходил.

Вторая история – «Лэрис», подорванный советской авиацией. Корабль вывозило из Севастополя в Румынию ценности, награбленные фашистами не только в Крыму, но в Ростовской области и Ставропольском крае. Считается, что «Лэрис» перевозил в своих трюмах музейные экспонаты, от раритетов и золотых артефактов с раскопок до старинной керамики, а также церковная утварь, картины из разоренных галерей и многое другое. Никакого упоминания о золоте, опять-таки. Но это не означает, что золота на «Лэрисе» не было.

В пользу «Лэриса» говорил и тот факт, что советские ученые неоднократно делали запросы в институты военной истории Германии, пытаясь уточнить, что им известно о грузе «Лэриса» и о его возможном местонахождении. Немецкая сторона хранила молчание.

Ильин сверился с картой. Нашел городок Калифейка – он, оказывается, располагался между Севастополем и Евпаторией. Странно, что никогда раньше Ильин не слышал про это местечко и уж тем более не бывал здесь.

Имелась и третья история. В отличие от «Ленина» и «Лэриса», эта информация никогда раньше Ильину не попадалась. Да и сейчас он нашел 3—4 строки, не больше. Но эта скупая информация давала огромный простор воображению.

– Денис! – возбужденно окликнул Ильин напарника.

Тот – как всегда, с унылой физиономией – заглянул в каюту.

– Jawohl?

– Смотри, что я нашел! Здесь подборка фактов об освобождении Севастополя, – Ильин принялся водить курсором мышки и читать вслух: – «Известно также, что в апреле 1944 года несколько грузовиков, предназначенных для транспортировки богатств вермахта, выехали из Севастополя. Пунктом назначения автоколонны было секретное место назначения. Исследователи уверены, что автомобили перевозили золото…».

Они переглянулись, но Рябко лишь скептически пожал плечами.