Сортирующее устройство в донном трале
Второй рассказ про сортировки. Здесь я расскажу, как НАДО делать.
Наука создания орудий лова дошла до решения серьезной проблемы. При донном промысле приходится облавливать смешанные скопления, когда в трал попадает смесь крупной и мелкой, не доросшей до промыслового размера, рыбы. По логике, такие скопления лучше не облавливать. Пусть мелкая рыба подрастет. Но это в идеале.
Скопления крупной донной рыбы, без прилова маломерки, бывают в двух случаях – на нересте, где рыбу ловить запрещено – пусть занимается репродукцией без помех, и на нагуле, на окраинах ареала обитания вида. Нагу́л – сезон не очень продолжительный, поэтому приходится облавливать и смешанные скопления на зимовке, на миграционных путях.
Мы, люди, очень изворотливые существа. Какому-то гению пришла идея облавливать любые скопления, но мелкую рыбу, попавшую в горло донного трала, просто выпускать в море живой. Серия экспериментов завершилась созданием прототипа – трала с сортирующим устройством. Затем линейка тралов разрослась до значительного числа вариантов.
Эта сортировка бывает двух типов – вшитая в трал простая решетка из нержавейки или тоже вшитая раскладушка из трех решеток, тоже из нержавейки. Решетки жесткие, расстояние между прутьями строго соблюдается. Сортировка работает только на выпуск живой рыбы, проходящей между прутьями. Сам поток живой рыбы в воде при тралении направляется на сортировку с помощью системы экранов. Мелкая рыба спасается, крупная проскакивает горло трала и накапливается в кутке. Из кутка рыба не выходит.
Справедливости ради следует оговориться, что сортировка в трале является слабым звеном при работе в штормовых условиях. Именно в этом месте трал может оторваться при рывке на волне. Поэтому, в порядке исключения, для штормовых условий инспекторы разрешают работать без решетки. Но это для уж совсем «отбитых» смельчаков.
По моему опыту скажу, что работа с тралом в штормовых условиях, как при спуске, а особенно при подъеме, считается смертельно опасной. «Гуляют» кабели, летает трал, судно заваливает на волне, волны заходят через слип на палубу, сбивая с ног людей. Выловленная с такими сложностями и опасностями рыба не стоит человеческих жизней. Опытные и осторожные капитаны пережидают шторм и наверстывают отставание в спокойную погоду.
Казалось бы, с сортировкой проблема маломерки решена. Крупняк идет на обработку, маломерка спасается и продолжает расти до промыслового размера.
Наш человек и здесь смог сказать свое веское слово, серьезно нарушая Правила рыболовства. Причем, только в нашей рыболовной зоне. По приказу капитана мастер тралового лова просто зашивает мелкоячейной сетью решетку-сортировку (на жаргоне промысловиков-браконьеров это действие называется «утеплиться»). В куток попадает вся рыба, как крупная, так и мелкая.
Капитан-браконьер считает, что при обработке улова сможет «вытащить» пограничный размер рыбы для заморозки, увеличивая вылов. Пограничный размер – с вероятностью 50% рыба проскакивает сквозь решетку наружу, в море, либо в куток. Это иллюзия, я видел много таких фантастов. А фактически происходит ничем не объяснимое убийство мелкой промысловой рыбы – основы промысла завтрашнего дня.
При обработке улова погибшая маломерка просто выбрасывается в море. Идет большой перебор квоты, ведущий к перелову промыслового вида.
На случай инспекторской проверки промыслового судна умельцы так хитро зашивают сортировку, что рывок за незаметный шнурок при выборке трала освобождает решетку от мелкой сетки. Следы преступления смываются морем. Превышение в улове по маломерке обяжет инспекторов предписать капитану сменить позиции лова. Без всякого наказания, а надо бы!
Решение проблемы – на поверхности.
На каждое судно-промысловик (КАЖДОЕ!) сажать инспектора-наблюдателя, а лучше двух – для круглосуточного наблюдения за соблюдением правил рыболовства и недопущения выбросов. В таком случае капитан уже побоится рисковать.
Но и здесь есть проблемы – суточное содержание наблюдателя на борту стоит дорого. Статус международного наблюдателя на промысле морепродуктов особо оговорен в регламентных документах. Его, наблюдателя, права закреплены и охраняются рядом национальных и международных законов. Суточное содержание – не менее 150 долларов США, чаще выше. Это делается, чтобы судовладельцы не могли перекупить наблюдателя.
Береговые инспекции пытаются переложить содержание наблюдателей на промысловые флота. Те отбиваются, как могут.
И тем не менее, мне известны всего две державы, где на каждый промысловик садится инспектор – Канада и Новая Зеландия. Без наблюдателей в эти зоны промысловиков просто не пускают. Но в нашей рыболовной зоне так не делают, а в чужих рыболовных зонах наши хулиганить не рискуют – уж очень там жестокие наказания.
А в тех зонах, где вопрос с наблюдателями не решен в принципе, возможно всё. Практика показывает, что надеяться на порядочность капитанов и береговых рыбных генералов – бесполезно. Причем, в любой стране.
Видимо, нам до канадских и новозеландских стандартов еще предстоит эволюционировать. Я вижу два варианта инициации этой эволюции. Первый – катастрофический перелов донных видов до «схлопывания» промысла, что повлечет за собой социальные проблемы прибрежных регионов. Второй – настолько жестокий кризис в державе по продуктам питания, что правительство станет обращать пристальное внимание на что-то, кроме «Газпрома», «Роснефти», леса, золота, алмазов.
Выгрузки в иностранных портах
Задача любого рыбопромыслового судна – ловить рыбу и доставлять на берег, к столу всех желающих.
На промысловиках существует три варианта выгрузки: выгрузка на борт транспорта в море, выгрузка в своем порту и выгрузка в иностранном порту сразу на фабрику для переработки.
Первый вариант производится силами основного экипажа с очень отсроченной оплатой. За второй вариант деньги получает береговая бригада. А вот третий вариант – самый «жирный» для экипажа. На нём и сто́ит остановиться подробнее.
Задача любого капитана в инпорту – как можно быстрее выгрузиться и уйти на промысел, освободив причал. В этих условиях даже одна пара рук может оказаться ключевой и обеспечить экономию времени выгрузки в несколько часов. Фабрика, на которую идет выгрузка, сразу выдает валюту за тоннаж выгруженной судовой продукции – мороженой рыбы.
Причем, расценки самые высокие для нас. Для фабрики это недорого. Потому что, если выгружать будут свои докеры, береговые, затраты увеличатся многократно. Так профсоюз докеров борется за их права.
В таких условиях к выгрузке привлекали и нас – научных сотрудников. Мы на это соглашались весьма охотно. Работа сравнительно несложная. В трюме надо загружать 30-килограммовые картонные короба с замороженной рыбой на стандартные деревянные поддоны. Хватай да таскай, соблюдая осторожность.
Бортовыми механизмами затем готовые поддоны с рыбой поднимают из трюма и перемещают на причал. Там уже фабричные погрузчики забирают поддоны на береговой склад-морозилку. Работа идет быстро, примерные темпы выгрузки своими силами – до 10 тонн в час. При ёмкости трюма 200 тонн через сутки после начала уже можно и уйти.
За одну выгрузку полного трюма можно было получить в одни руки налом около сотни долларов. Очень неплохой довесок к основной зарплате.
К тому же, выгрузка ведется двумя бригадами посменно. В свободное время можно погулять по берегу, посетить местные магазины, прикупить понравившиеся товары. Да и просто походить по земле после нескольких недель морской качки в замкнутом пространстве.
За свою морскую биографию мне довелось участвовать в трех таких рейсах (за рейс могло быть несколько выгрузок). Очень интересный опыт. Вдобавок, в условиях судовой гиподинамии, это прекрасная возможность размяться с тяжестями в течение нескольких часов.
Этой «разминки» лишены три человека в экипаже. Капитан всю выгрузку находится на мостике, следит за общим порядком. Особое внимание – распределению груза, недопустимы перекосы и заваливание на борт. Старший механик все время находится в машинном отделении и обеспечивает работу судовых механизмов. Третий «счастливчик» – повар, он все время выгрузки один, без помощника, обеспечивает едой весь экипаж.
А народ на выгрузке питается по усиленным нормам. Представьте, вручную переносить-перекидать несколько тонн груза. Всё это на свежем морозном воздухе в трюме. И какой после этого будет аппетит!
Мелкий криминал на борту. И не только
Откровенных злодеев – исчезающее меньшинство, но они есть, и последствия их действий – самые разрушительные. Тема необъятная, попробую осветить по фактам, мне известным. Моряки вообще народ законопослушный. Здесь расскажу в основном о случаях мелкого криминала, но в отдельных сюжетах за ними следуют спровоцированные тяжелые преступления.
В советское время визу давали через несколько лет работы. Сама виза потом давала право ходить за рубеж, получать валюту. Если у человека проявлялись криминальные таланты, ему не давали или закрывали визу. Крючок был мощный.
Перечислю варианты криминала на борту: мелкое воровство, хулиганство, сознательная порча имущества, подпольная торговля спиртным, хищение продуктов. Разберем по очереди.
Мелкое воровство на судне штука обоюдоострая. На ограниченной территории легко устроить тотальный обыск. Поэтому почти все акты воровства происходили в минуты перед швартовкой в порту.
Потом ищи-свищи. Крали чаще всего деньги, мобильники, часы, ножи, очки, одеколон, водку, кассеты, диски, радиоприемники, клавиатуры первых компьютеров, видеомагнитофоны.
К сожалению, в то время у кадровиков не существовало практики многофакторного анализа. Факты воровства очень просто сравнить со списком экипажа. Совпадения на разных судах выявить и присмотреться к фигуранту пристальнее. А там и пару вопросов задать.
Потому что гораздо гуманнее задать вопросы и мотивировать виновного в воровстве к увольнению, чем разбираться потом с пропажей этого человека в рейсе. Это не шутка, люди исчезают в море.
Я вижу три варианта исчезновения: несчастный случай, просто сорвался; оказался свидетелем крупного криминала, в живых не оставили; обидел другого моряка, оскорбив или украв дорогую для него вещь, нарвался на выброс за борт.
Это теоретические предположения, но они подтверждаются уймой сюжетов из кино и литературы. Ничего нового я не сказал.
Хулиганство. Нередкое явление в чисто мужских коллективах. Чаще всего это драки один на один в просторном месте. Продолжение средневековой традиции поединков на перекрестке.
Другой вариант – оскорбительные слова, задевающие честь человека. Поединка может не произойти, зато эта обида будет ждать своего часа.
Один случай описал юморной старпом. В одной каюте проживали двое равных по силе и тупому упрямству. Их взаимная неприязнь зрела несколько месяцев. Расселить их ума не хватило. Ситуация взорвалась. Дальше слова старпома: «Потеки и брызги крови начинались уже в коридоре». Хорошо, что оба остались живы.
Джек Лондон в красках описал сходную ситуацию, когда на Аляске на зимовку на несколько месяцев в одной избушке остались два ленивых жутких эгоиста. Первый был убит топором в спину. Второй «на радостях» съел смертельно отравленный первым обед.
Сознательная порча имущества бывает нечасто. Как правило, спровоцирована и осложнена измененным сознанием (водка или наркота). К примеру, среди ночи подвыпивший самец ломился в каюту к дамам, вышиб дверь. На шум появились коллеги, успокоили, объяснили.
Самец сам взялся ремонтировать эту дверь. А тут появился бойфренд дамы и, не разбираясь, стал сыпать зуботычины самцу. Сломал руку себе, разукрасил фасад самцу, создал ворох проблем всем на борту. Я привожу реальный случай. Сломанная рука зажила, фасад стал краше прежнего. Самооценка дам взлетела. Дверь починили. А история осталась.
Подпольная торговля спиртным на режимном предприятии (а судно является именно таким) должна караться, как минимум, увольнением, а то и солидным штрафом-сроком, в зависимости от последствий действий пьяных моряков и в зависимости от оценки таможни. За рубеж официально можно было вывозить 1 литр крепкого спиртного. Всё, что сверху – криминал.
Однако, я не слышал о таких наказаниях. Одной из основных причин такого «обета молчания» является капитанская «крыша». Первое лицо без риска имеет свою долю в этом бизнесе. Рискует кто-то другой, продавая лично. Капитан-алкоголик вообще заложник этой ситуации, за «крышу» берет долю водкой.
Самые удачные случаи этого бутлегерства передавались изустно в 80-90-е годы. За пару ящиков водки «коммерсанты» умудрялись покупать в Исландии подержанные легковушки с хорошей ходовой и почти новым двигателем. Здесь еще и конфликт с таможенным законодательством чужой страны.
Еще один анекдотический случай. На промысле трески недалеко от Норвегии капитан на среднем «колхозане» ушел в жуткий запой. Обнулил все наличные запасы спиртного на борту. Пользуясь своей властью, вызвал для себя норвежский вертолет-спасатель, сообщив о сердечном приступе. По прибытии в Норвегию шустро сбежал в алкомаркет за «дозой». За месяц до этого «подвига» я был на этом судне в рейсе. Был знаком с фигурантом-алкоголиком. Мне это рассказали ребята с судна, мы вместе получали валютные депозиты в конторе после рейса.
Поножовщина. Невероятно редкое явление на судах. На одном из инструктажей в советское время нам рассказали об одном таком случае. Сын гор ударом ножа убил оппонента в споре.
Дело было на борту судна в рыболовной зоне Перу. С берега приказ – никакой огласки. Следствие своими силами провести на борту, инструкции и полномочия были даны по радио. «Ма́стера резьбы» – под замо́к. Судно – домой.
Так как идти Панамским каналом, тело убитого приказали заморозить и спрятать в трюме. Капитана обязали нарушить ряд законов Панамы. Все остальные действия и экспертизы приказали проводить уже в своем порту. Опасная, сложная и очень дорогостоящая получилась комбинация, а всему причина – меткий удар ножом забывшего всё неадеквата.
Теперь о продуктах питания. На судах это трепетная тема. Голодный человек способен на неадекватные действия. А если продуктовый дефицит еще и создается искусственно, неизбежны конфликты на почве безудержной страсти капитана к воровству.
Причем, схема хищения отработана идеально. Продукты на базе загружают в грузовик по плану склада. Документы составляются лживые, не соответствующие факту загрузки, но полностью соответствующие заявке судна. Продукты загружают на судно.
Капитан подписывает документы базы. Выручку от прибыли по пересортице или недопоставке самых дорогих позиций делят наедине капитан и директор базы. Я это утверждаю, как участник ревизии продуктов на борту после погрузки.
Мы учли все наличные продукты. Несоответствие выявили в самых дорогих и вкусных позициях – мясо, сыр, масло, дорогая рыба. Составили акт, передали капитану. Хода эта бумага не получила. В мой адрес зазвучали угрозы.
Мои письма в дирекцию с предложением относиться к погрузке продуктов как к погрузке боеприпасов, с детальным учетом и опечатыванием провизионок до начала рейса, остались без ответа. Видимо, воры делились. Или дирекции наплевать.
А страдал весь экипаж. Ведь в рейсе нет возможности пойти в супермаркет, докупить, чего хочется. А в котловом довольствии еще до рейса уже искусственно создан дефицит пищевого белка – самой необходимой составляющей рациона.
Расскажу еще один случай, который криминалом, строго говоря, не являлся. В одном рейсе, еще во времена СССР, начальник рейса скупил в судовой лавке весь причитающийся научной группе растворимый кофе (жутчайший дефицит тех лет). И даже в рейс его не взял – «пристроил» на берегу. Факт вскрылся в море, мелкий воришка попытался заткнуть рты недовольным, не вышло. Несколько последующих лет работы этого фигуранта до самого ухода на пенсию отмечены презрением и осуждением со стороны коллег. Незавидная судьба. Фигурант уже ушел из жизни, имя не называю.
Экзотические правонарушения. Я слышал об одном случае хищения и уничтожения загранпаспорта в часы ожидания наряда пограничников, кто-то паспорт выбросил в море. Человека без паспорта в рейс не пустили. Его место занял его помощник из экипажа. Пострадавший именно его называл похитителем паспорта.
Вымогательство. Капитан промысловика собирал дань с «рабов» в рейсе. Это выражалось в еженедельной норме оброка по завяливанию крупной креветки и камбалы-ерша. Самые дорогие виды продукции на борту – губа не дура! Чистый барон-феодал.
При невыполнении нормы оброка человека списывали с борта. «Рабами» изначально считались все рядовые члены экипажа. Я эти истории слышал в исполнении списанных «рабов».
С этим капитаном я встретился на досылке, в течение нескольких часов. Без видимых причин он успел нахамить мне, попытался шантажировать. Впечатления негативные – это за несколько часов! А если работать месяцами!?
Интриганство. Криминалом не является, но к нему приводит. Интригами отметились все калининградские суда, на которых доводилось бывать мне и моим коллегам. Точнее, на каждом судне всегда были один-два интригана. Я это связываю с многовековыми европейскими традициями Восточной Пруссии. На мурманских судах мне лично интриги не встречались.
Еще бывает мелкое воровство в инпортах. Как правило, таких шустрых ловит местная полиция. Доставляет на борт. Капитан оплачивает штраф. Документы передает на берег в свою контору. За кражу в инпорту человеку закрывали визу. Я слышал о таком случае. Человек стащил одну(!) банку кока-колы 0,33л и потерял денежную работу.
Один старпом в инпорту рискнул продавать щенка болонки на центральной площади. Взял из дома специально для этой цели двух щенков. Был задержан, доставлен на борт. Капитан оплатил штраф. Собачку усыпили, жалко. Старпома уволили, не жалко. У него в голове «была пуля». Жил в своей реальности. Отличался фонтанированием идей, тупых и идиотских. А остановила норвежская полиция. Вторая собачка осталась на борту, так и тосковала в одиночестве до конца рейса.
Возможно, уровень криминала на судах гораздо ниже, чем на берегу. Но воспринимается острее из-за специфических условий работы и жизни.
Одна из сторон моей морской работы
Перед вами несколько фото, на которых я, ихтиолог, анализирую разные виды рыб. Январь 2002 года, мне 42 года.
Борт промыслового судна «Сапфир-2», район промысла – Западный склон Медвежинской банки, в этот сезон весьма богатый рыбой. Остров Медвежий находится на полпути между Северной Норвегией и Шпицбергеном. Сама земля – норвежская территория, а вот экономическую зону мы эксплуатируем совместно.
Нас на борту двое научных сотрудников, Олег Саженков и я. Фото делал Олег, я занимался рыбой. Мы занимались изучением промысловых рыб, находясь на борту промыслового судна, это одно из направлений исследований Полярного рыбохозяйственного института.
На первом фото на мерной доске лежит очень большая пикша, длиной около 75 см. Пикша – тресковая рыба, донная, очень вкусная, за счет того, что питается именно донными организмами – моллюсками, морскими звездами, немертинами, иногда икрой.
На втором фото – синяя зубатка, тоже промысловая рыба. В море мы её не ели – очень водянистое мясо, да и при наличии других, более вкусных видов, зубатка оставалась «вне стола». Длина этого экземпляра около 1 м. Иногда попадаются и полутораметровые особи.
Следующее фото – изделия из кожи зубатки, экспонаты находятся в музее ПИНРО. Это не относится к моей работе, но захотелось показать моим читателям, как промышленность умеет обрабатывать не только мясо зубатки.
Далее – треска, достаточно крупная. Треска везде считается универсальной рыбой – хороша в вареном, жареном, вяленом виде.
В Португалии и Испании, если вы в ресторанном меню увидите название «бакалао», то знайте – это наша баренцевоморская треска. Мы это видели в меню, когда трижды были в круизах.
На пятом фото – ассорти. Золотистые окуни красного цвета, вкуснейшая рыба, очень хороша в жареном, вареном и вяленом виде, мясо жирное, рыба-сырец стоит дороже трески.
В уголке мерной доски лежит пестрая зубатка, особенно хороша в копченом виде. Плоховато видно, но на доске лежат еще два черных палтуса – тоже ценнейшая и вкуснейшая рыба. Кстати, палтус и окунь – показатели улова на значительной глубине, метров 400-700.
Вкратце об очень не новом судне. Его перегнали после покупки из Новой Зеландии на Северный бассейн через полпланеты. Сам перегон был достаточно длительным, экипаж в каждой каюте частным образом установил видеодвойки для развлечения на скучном переходе, а потом это всё было оставлено вместе с судном.
Экипаж новозеландцев полетел домой на самолете, они решили не заморачиваться с багажом. Все досталось нашим парням бесплатно, тогда это было актуально. От видеокассет наше общество откажется еще через 5-6 лет.
Пара слов про антураж. Все фото сделаны на рыбфабрике, я стою у транспортёра, который подает рыбу из бункера на обработку (сортировку по видам, обезглавливание, срезание филе в машине-автомате, обесшкуривание филе в спецмеханизме, отмачивание рыбы от крови, фасовку, заморозку, упаковку, складирование; все головы, кости, внутренности и непромысловые виды рыб попадают в мукомольную установку).
В бункер рыбу высыпают на палубе из трала, через широкие люки. Я стою у рыбодела, одет традиционно для рыбфабрики – сапоги, фартук, нарукавники, перчатки, кепка.
В руке обоюдоострый, самодельный, бритвенной остроты нож из закаленной нержавеющей стали, рукоятка из железного дерева. Нож идеален для скоростного потрошения рыбы. Очень удобно и прикладисто лежит в руке за счет изогнутой, «пистолетной» рукоятки.
Тот трехмесячный рейс получился интересным и богатым на впечатления. Много узнали, увидели, пережили. Зимний сезон в этом районе традиционно штормовой, досталось и нам. Бывали периоды по 2-3 суток, когда работать было невозможно. Ветер скоростью 20-35 м/сек, волна 6-9 м высотой, условия опасные для работы, можно порвать или потерять трал, очень актуальна угроза тяжелого травматизма для людей на палубе.
В такой ситуации вынужденно штормовались – судно удерживается носом на волну на малой скорости. В рабочую погоду уловы были стабильно большими, планы выполнили. Заработки, мягко говоря, не разочаровали.
Мне еще запомнился сюжет про кодирование штурманами своего радиообмена с коллегами. Список кодовых фраз висит на мостике, такой же на дружественных судах. Чужак не догадается. К примеру, фраза «тещин подарок» указывала, что улов 500 кг; фраза «карман травы» – улов 1 т рыбы; фраза «Че Гевара» – улов 3 т. Там было еще с десяток фраз, уже забыл, давно было.
Сезон был зимний, штормовой, судно было не очень адаптировано к холодному Северу. В Новой Зеландии, видимо, всё-таки потеплее. В описываемое время судно базировалось в Тромсё, Норвегия. Экипаж забрасывали из Мурманска на автобусах. Представьте, зимой целые сутки ехать по заснеженным дорогам – это было то еще удовольствие.
Кстати, обратно ехали так же долго, по той же заснеженной дороге, только через 3 месяца.
А фотки остались – и еще одна история добавлена в книгу жизни.