Людей было трое и все они своим снаряжением смахивали на обычных охотников, бродящих среди деревьев в поисках дичи. Вообще, удачливые охотники имели немалый заработок от продажи, шкур, рогов, мяса и всего того, что могла отдать мать-природа. Но именно эти люди его напрягали в крайней степени. Хотя, это вполне могла быть обычная паранойя.
Тритон следил за ними через прицел и увидел, как троица всполошился, заметив лежащие на траве штаны, оставленные там майором. Все они сразу схватили оружие, шаря по противоположному берегу взглядами. Тритон прицелился одному из «охотников» в грудь и снял с предохранителя, не решаясь стрелять первым. Всё же, убивать без особой на то причины, ему не хотелось. Он продолжал следить и палец всё сильнее и сильнее сжимался на спусковом крючке, по мере того, как он наблюдал за тем, как двигаются эти люди. Они шли, прикрывая каждый свой сектор, просматривая окрестные леса на предмет возможных противников. Должны так двигаться охотники, не пытаясь соблюдать тишины? Наверное, нет, но и шуметь было бы опасно. Если эти люди хорошо подготовлены, то первым же выстрелом Тритон может выдать себя и тогда всё будет намного хуже. Но что делать тогда? Бежать по лесу всё в том же направлении? Без штанов делать это было опасно, ведь нельзя было быть уверенным в том, что его не укусит какая-нибудь змеюка, притаившаяся в траве. Выйти к ним с распростёртыми объятиями? Опасно – вдруг кто-то дёрнется, и Тритон так просто потеряет свою жизнь, а этого ему ой-как не хочется. Всё же выстрелить? С каждой секундой это решение казалось всё более и более логичным. Тритон выжидал, дожидаясь того, как они перейдёт реку, а то что они это сделают, майор был полностью уверен. Один за одним они переходили через реку, прикрывая друг друга, а штурмовик всё лежал на шрамированный всё лежал на траве в тени куста, сопровождая их фигуры прицелом своего карабина. Последний вышел на берег, и Тритон выдохнул, мягко нажимая на спуск карабина. Бить на поражение он не хотел, а потому пуля ударила одному из стрелков в плечо. Она прошла навылет, заставляя залечь остальных на берегу. Позиция Тритона была удачной, и он видел остальных, а потому выстрелил второй раз, разбивая приклад одного из преследующих в щепки. Третий попытался убежать в кусты, где лежал Тритон, видимо не понимая происходящего, а потому быстро получил пулю в голень, упав на песок и.
– Руки в гору, уроды! Иначе всех тут порешаем! – крикнул Тритон, держа единственного целого бойца, который пытался подтянуть за ремень лежащую рядом винтовку своего раненного в плечо товарища. Майор выстрелил, уложив пулю в песок рядом с головой, заставив того заложить руки за голову. Штурмовик вышел из кустов, готовясь в любой момент выстрелить. Все трое, лежащие на песке берега, с удивлением и злостью смотрели на ходящего над ними Тритона, который осматривал оружие преследователей. Все они были вооружены точно такими же, как и он, стандартными карабинами, калибр которых был слишком велик для охоты, – Кто такие?!
– Охотники мы! – крикнул раненный в ногу, наблюдая за тем, как Тритон собирает разбросанные по берегу карабины.
– Охотники, конечно-же… – хмыкнул Тритон, – Вы с такими гаубицами на белок здешних решили охотиться?
Тритон, собрав все пригодные патроны, с размаху закинул всё оружие в реку и повернулся к пленным преследователям. Под прицелом своего карабина, он обыскал пленников и вынул у раненного в ногу, лист с его портретом и приказам срочно ликвидировать.
– Охотники? А это что? – он кинул листок к голове одного из них, направляя на пленников карабин, – А это что? – щёлкнув предохранителем, он продолжил, – Лучше просто валите на тот берег, а затем туда, откуда припёрлись. Думаю, ваше командование поймёт, что я способен вас разоружить. Чего ждём?! Побежали!
Бойцы ушли за реку, и Тритон рванул в зелёнку. Он сомневался, что это был единственный из отправленных по его душу отрядов, но самым везучим или не везучим – как посмотреть. В любом случае надо было двигаться, ведь в любой момент его голова могла получить лишнюю дозу свинца, смертельной для его похода.
Через несколько часов он подходил к одной из потерянных в лесах деревень. Напрямую входить туда он не стал, обогнув поселение сбоку. По прикидкам шрамированного, он до сих пор находился на территории треугольных. За прошедшие полтора месяца битвы в лесах кипели сильные, но даже так линия соприкосновения где-то сдвигалась на восток, а где-то на запад. Общая ситуация, однако, сильно не изменилась. Всё же, из-за не таких больших людских резервов, Виваевский не мог действовать стремительно, а нехватка офицеров у треугольных тоже не давала стратегического преимущества. Тем не менее, военачальники с обоих сторон понимали, что текущий паритет не устраивал никого, только пожирая ресурсы и волнуя население.
Тритон сидел в кустах, наблюдая за тем, как деревня готовится ко сну. Сенокос был в самом разгаре, а потому ложились поздно, полностью выкладывая свои силы. Вставали люди рано, а ложились поздно, из-за чего спали крепко. Деревня была не самой бедной и из-за стен загонов слышалось блеяние, мычание и ржание. Слыша эти звуки, сердце его радовалось и сразу захотелось вернуться в свою деревню, где его ждало хозяйство, оставленное на соседа. Но сейчас она была не территории Виваевского и туда ему вход была заказан.
Войск внутри деревни замечено не было, и он медленно пошёл в сторону деревни, обходя поля по кругу. Подойдя к одному из домов, Тритон поправил ремень карабина на плече и постучал кулаком по отлично сбитой двери.
Кто-то, громко ругаясь, подошёл к двери и отпер щеколду, открывая проход, – Ты кто такой?!
– Путник я. Пустите переночевать? У меня есть, чем отплатить. – шрамированный достаёт из-за пазухи небольшой мешочек и трясёт им, издавая металлический звон.
– Заходи. Для всех место найдётся!
Тритон благодарственно кивнул и вошёл внутрь, пропускаемый хозяином. Сняв ботинки, он прошёл в главную комнату и сел на пустую лавку, стягивая с плеч куртку и отставляя к стене карабин. Мужчина-хозяин садится за стол напротив штурмовика, поднимая с деревянной столешницы нож и обстругивая отлично выделанный деревянный кинжал.
– Как у вас хоть дела? – штурмовик вытянул из мешочка серебряную монету и катнул её к угрюмому хозяину.
– А какая может быть крестьянская доля? – не проявляя никаких эмоций и продолжая точить игрушку, вопросом на вопрос ответил мужчина, – Тяжело.
– Под треугольными как? – Тритон закурил и предложил сигарету хозяину, которую тот принял и закурил.
– Оброк ломят, как черти. Зерна и картошки им столько подавай, сколько земля наша выдать не может! Но, а что мне делать? Брать ружьё и в лес уходить? А что тогда с семьёй будет? Детки у меня, так что приходится жить.
– Тебе может патронов отсыпать? У меня лишние найдутся, а медведи залютовать могут.
– Не. Хватит у меня. – помотал головой мужчина и дотесав свою игрушку, отложил нож, – Ты спать собираешься?
Тритон кивнул и положил свой рюкзак на скамью. Уложив тот себе под голову, он лёг на скамью и закрывшись курткой, отвернулся к стене, быстро засыпая. Ночь была спокойной, а вот утром он очнулся прямо перед рассветом, от чувства того, что к деревне приближается роста кавалеристов. Сев на скамейке, он быстро вставил ноги в ботинки и поднял со стены карабин. Хозяина внутри дома он не обнаружил, а потому встал рядом с окном, осторожно выглядывая на улицу. На главную и единственную улицу деревни выехала конная сотня. Всадники спустились с своих коней и небольшими вооружёнными отрядами стали подходить к домам. О том, чтобы вступать с ними в бой и мысли не проскакивало, но и сбежать из дома было сложно. Отряд из троих бойцов подошёл к ему дому и Тритон щёлкнул предохранителем.
– Хозяин, открывай! – раздались удары кулаком по двери.
Поставив у дверей карабин, Тритон открыл дверь, – Что надо?
– Ты хозяин? Зерно приготовил?!
Тритон на секунду замолчал, выдумывая версию. Стоящий впереди мужчина не сильно смахивал на чистокровного офицера и был больше похож на деревенского пьянчугу. Чёрный треугольник на форме у его сердца, чёрно-красных элементов снаряжения и остроконечные шапки намекали на сторону конфликта, которую они заняли.
– Да. Подождите тут.
Прикрыв дверь, он быстро сконцентрировал всю силу в кончиках пальцев. Невидимый поток энергии ударил в дверь, снося её с петель. Деревянное полотно врезалась в стоящую за ней троицу, сбивая её с ног. Трито выбежал из дома и вытягивая из истощённого тела все силы. Лес был всё ближе, а стрельба за спиной уже разгоралась. Шрамированный прыгнул в ещё не убранную пшеницу, видя, как пули сшибают золотистые колоски. Он пополз по земле, спасаясь от смерти. Он ворвался в лес и тут в ногу прилетела пуля. Прошла она по касательной, чудом не пробив бедренную артерию, что точно означала бы смерть. Всадники не входили в лес, но стрельба в деревне разгоралась, но пули практически не долетали в его сторону.
Кровь била из бедра, но Тритон продолжал двигаться по лесу, понимая, что остановка означает смерть. Силы кончались, и штурмовик оказался на поляне, садясь у ствола дерева, опираясь о ствол винтовки. Вытащив бинт из кармана рюкзака, он стал перевязывать ногу, подняв голову к небу. Там, в стороне, покинутой им деревни, поднимались несколько столбов чёрного дыма. Штурмовик выругался, понимая, что не смог избежать жертв, подставив из-за себя простых людей. Чертыхнувшись, он поднялся на ноги и захромал в сторону нужной ему реки.
Нужная ему переправа была в нескольких километрах от его местоположения. На любом виде транспорта он растягивался на десятки километров из-за крайне сложного ландшафта, но человеческими ногами можно было пройти через секретные тропки, которые не числились ни на одной карте, оставаясь лишь в головах местных жителей. Своё оружие пришлось оставить глубоко в лесу, меж еловых ветвей, а потому плечи оттягивала кобура с верным револьвером.
Множество людей пытались перебраться через бурное течение реки, а потому огромной кучей столпились на одном из берегов реки, дожидаясь медленно ползущего по полотну реки парома. Людей было много – несколько сотен, бегущие с своих земель. Поправив свой рюкзак, Тритон вышел из леса и заковылял к переправе, надеясь на то, что местные бойцы его не узнают.
Казалось бы, зачем соваться прямиком в осиное гнездо, опасаясь получить пуля прямиком в лоб. Однако найти какую-либо возможную переправу было сложно, ведь глухие леса Востока, были не сказать, чтобы легко найти нужного вида транспорт, а потому приходилось рисковать.
С каждой минутой напряжение у людей всё нарастало, из-за чего Тритон потянулся к кобуре, делая вид, что просто потирает раненное бедро. Началось всё с обычного бубнежа и немногочисленных озлобленных шёпотов, а потом кто-то яростно закричал, вздымая кулаки вверх и требуя быстрее перегнать паром на эту сторону.
– Заткнись! – рявкнул один из офицеров, поднимая винтовку, – Мы и так тут вас за бесплатно спасаем, а ты ещё что-то просить вздумал?! Давно плёткой по хребтине не получал?! – Офицер на минуту замолкнул, прищурившись и рассматривая стоящих на берегу людей, – С этого момента из-за вашего неповиновения, за переправу будет взыматься налог!
Тритон чертыхнулся, ощущая, что начинает закипать. Отдавать своё имущество он не хотел, но понимал, что не сможет победить в этом неравном сражении. Всё же, только на этом берегу он видел уже полтора десятка бойцов, да и на том берегу явно скрывался далеко не один роялист. Но что будет, если кто-то из солдат узнает его в лицо? Пуля в затылок – вот и всё.
Средь народа послышалось недовольное бурчание. Голосов были десятки и большинство из них принадлежали мужчинам, из-за чего численный перевес складывался не в сторону роялистов. Послышались щелчки затворов, и Тритон понял, что отступать поздно. Паром практически пристал к берегу, но никто их крестьян, так и не собирался отдавать нажитый потом и кровью скарб.
– Последнее предупреждение! Отдайте свои вещи, а иначе разойдитесь! – крикнул офицер, пытаясь заглушить шум толпы.
– Вы грабители! – крикнул какой-то бородатый, доброго вида дедушка из толпы
Буквально через несколько мгновений Тритон услышал, как что-то щёлкнуло, и он тут же ничком пал на землю, в падении вытягивая револьвер. Раздался грохот пулемёта, выпускавшего из своей ленты десятки и сотни патронов. Свинцовые жала вырывались, сопровождаемые огненными цветками, выскальзывающими из его ствола. Они рвали мясо и мышцы, дробили хрящи и кости, превращая не ожидавшую толпу в кроваво-костяную кашу. Оторванные конечности и обезглавленные тела, дополняли картину кровавой жатвы. Это смертельное оружие, способное убить сотни и тысячи человек за минуту, когда-то должно было прекратить все войны, но сейчас обратилось против простого народа.
Тритон лежал на земле, уткнувшись носом в ползущую по земле ярко-рубиновую. Сильнейший запах железа бил в нос, но шрамированный лежал и не двигался. Револьвер оказался прижат под трупом какой-то женщине, которой пули разворотили грудь. Бойцы не двигались, но где-то внутри Тритон ощущал, что если двинется хоть на миллиметр, то тут же схлопатает меж лопаток свинцовый подарок от щедрых роялистов.
– Степаныч, ты совсем кукухой поехал?! – крикнул какой-то из солдат, – Нас Ломов на плахе вздёрнет!
Лом. Значит здешними пограничниками командует именно этот лысый офицер. Значит живым даваться ему точно нельзя, а потому приходилось лихорадочно размышлять, стараясь придумать план. Стрелять? Не успеет, да и за один барабан не справиться. Притвориться мёртвым? Возможно, но слишком рискованно. Он услышал шаги сапог рядом и почуствовал, как его тянут за ноги. Отпустив револьвер, Тритон услышал слова над своей головой.
– Оттащите их и в лесочке сложите штабелями. Я на тот берег поплыву. – послышался голос командира, палившего из пулемёта.
Его потащили. Солдаты, крехтя под весом нелёгкого Тритона. Несли его лицом вниз, а потому он видел, как его медленно несли к зелёному лесу. Его положили в небольшой яме, а затем уже на нём оказался ещё один труп, а потом ещё и ещё. Переноску тел закончили больше чем через час, но штурмовик продолжал лежать на холодной земле, продолжая дожидаться темноты. Тело болело под тяжестью тел, но лишь когда солнце начало опускаться за горизонт, тяжело выбрался из ямы и с облегчением лёг на землю, поднимая взгляд в небо.
Где-то со стороны переправы слышались приглушённые лесом голоса, бодро выстраивающие диалог. Деталей слышно не было, но по наличию женских голосов, стало понятно, что новая партия крестьян прибыла к переправе. Тритон выругался, хлопая по своей голени. Из оружия у него остался лишь узкий клинок стилета, который о и вытащил, качая им по руке. Всё полезное снаряжения с его тела сняли, оставив лишь стилет.
Спустившись к реке, шрамированный оттёр лицо от бурой, сухой крови. Сидеть на месте было бессмысленно, ведь задание не выполнено, а путь предстоит не близкий. Пригибаясь и стараясь слиться с землёй, штурмовик шёл по побережью, скрываясь во тьме. Практически ничего не было видно, но кучку людей, медленно входящих на баркас, заметить было довольно легко. Под звуком топающий по деревянному настилу баркаса, Тритон зацепился за борт, вставив в расщелину между досками нож. Баркас двинулся, в сам шрамированный вцепился в доски. Отцепись он и это означало бы верную смерть. Те пять минут, пока баркас двигался через реку, Тритон до побеления сжимал пальцы, мученически дожидаясь того, как паром удариться своим борот о песочный берег.
Наконец борт пристал к берегу, и штурмовик отцепился, уставши отползая в глубину леса. Шрамированный насквозь промок, да и силы покинули его, а потому в лесу он сел у дерева, пытаясь восстановить силы. Без огня он навряд-ли сможет пережить эту ночь. Да, люди довольно рядом и дикие звери не нападут, но без огня он не сможет просохнуть и подорванные иммунитет может не справиться. Однако разводить пламя было нельзя, ведь даже дымок от небольшого костра можно было заметить без особых проблем.
Переведя дух, мужчина вышел к границе леса в ночи рассматривая лагерь, откуда уже в ночи ушли все прибывшие к реке люди. В свете газовых ламп и лагерных костров, он насчитал пятерых бойцов, находящихся на улице. Конечно, ещё кто-то мог быть в кирпичной казарме, но это было исключительно предположением.
На берегу стоял пулемёт, за которым сидел клевавший носом боец, а позади него стояло двуствольное зенитное орудие, стволы которого были направлены прямиком в борт баркаса. В голове промелькнула идея того, что это интересная идея. Такое орудие могло выдавать до двух с половиной десятков выстрелов восьмидесяти пяти миллиметровых снарядов. В случае чего, такое орудие в паре с пулемётом могло бы быстро потопить судно и отогнать атакующих на многие сотни метров.
Через несколько минут наблюдений, Тритон увидел, как бойцы группой двинулись в сторону казармы, оставив одинокого пулемётчика наблюдать за противоположным берегом. Перехватившись удобнее за клинок, шрамированный босыми ногами вошёл через в лагерь. Осторожно подойдя по песку к пулемётчику сзади, он зажал рот молодого бойца ладонью и подставил к его тонкой шее клинок.
– Только пикни! – шыкнул Тритон, сильнее надавливая ножом.
Уже в лесу майор забрал у молодого бойца сапоги, поясную кобуру с револьвером и ножны с пехотной шашкой. Сам рядовой с ужасом смотрел на Тритона, который примерял сапоги, направив заряженный револьвер в его сторону.
– Сколькой людей в казарме? – взведя курок, штурмовик прижал его длинный ствол ко лбу рядового.
– Д-д-десять… – икнув ответил тот и торопливо продолжил, – Один старший лейтенант и девять рядовых. Завтра должен Ломов на проверку прибыть.
– Всё таки Лом здесь командует… – Тритон почесал раненную щёку, – Всё лучше, чем я думал.
Штурмовик взялся за широкий ствол револьвера и с размаху ударил бойца в висок, вырубая того рукоятью. Сняв с него телогрейку, он завязал рядовому руки и ноги, обвязвав вокруг молодой берёзы и ушёл обратно в сторону лагеря.
Из казармы слышался звон стаканов и пьяные разговоры. Тритон вошёл в лагерь и обнаружил оставленные на местах пехотные карабины. Шрамированный чертыхался, не понимая, как можно было быть таким безалаберным, оставляя оружие на местах, учитывая, что противники всего в нескольких десятках километров и передовые отряды могли прорваться за несколько часов, с наскоку взяв новые территории.
Тритон подхватил один из карабинов, раскидав по карманам покрытой кровью куртки полные обоймы и представил, как он выглядит внешне – уставший, худой, обмазанный со всех сторон засохшей кровью с оружием в руках. Немудрено, что заспанный рядовой испугался и заглох, не выговаривая ни единого слова до позволения.
Проверив патрон в патроннике, Тритон пошёл в сторону казармы. Оттуда послышался приказ пьяного, осипшего от жизни голоса: «Ещё водки!». Шрамированный вступил на порог казармы и лицом к лицу встретился с пьяным рядовым, который шатаясь, на ходу расстёгивал портки. Его лицо очень быстро столкнулось с деревянным прикладом карабина в руках штурмовика. Пьяница повалился на деревянный пол, зажимая кровоточащий нос.
– Хлебальниками в пол! – крикнул во всю глотку Тритон, ради острастки выстрелив в потолок. Стальная пуля с лёгкостью пробила шифер, уйдя в ночные небеса, а один из пьяных роялистов неуклюже попытался выхватить оружие из кобуры, но штурмовик всадил в его живот пулю. Кровь, брызнувшая из живота и грохот карабина, подействовали гораздо более убедительно, чем словесный приказ майора.
Пленники медленно, но верно легли на пол, положив ладони на затылки. Тритон усмехнулся и встал у стены, забрав и оттащив всё вооружение в угол. Никто и не смел пошевелиться, а майор лишь посматривал на отнятые у пьяного офицера часы. До рассвета оставалось пару часов, но усталость, после длинного перехода брала своё. Не смыкая глаз и продолжая держать пьяных пленников на прицеле, мужчина помассировал раковины ушей несколько минут, сгоняя навалившуюся усталость. Это работало и в сознание возвращалась ясность. Штурмовик не сидел просто так, а с помощью найденного крепкого шнура, завязал конечности пленникам. Раненный в живот довольно быстро затих и стал медленно остывать, давя на нервы пленников, алкоголь из тел которых, вышел довольно быстро. Старые навыки пригодились и из найденных в ящике снарядов, он быстро смог смастерить бомбу с пружинным таймером. Такая бомба могла бы разорвать эту казарму в пыль.
Он сидел на стуле в углу, раздумывая о том, как бы дольше убивать Ломова. Как он узнал от Курпатова, Лом стал именно тем офицером, что принялся за изничтожение штурмовиков. Тритон всегда считал этого одноногого человека своим другом, а тот оказался крысой, вцепившейся в спину при малейшем шансе.
В один момент, на грани слуха послышался шум работающих двигателей. Тритон был более, чем уверен, что это обещанный Лом. Штурмовик повесил карабин на грудь и нажал на кнопку бомбы, после чего вышел на улицу. Там стояло несколько правовых грузовиков до отказу набитых бойцами в однотипной форме. Свет их газовых фонарей осветил оставленный блокпост и стоящего у стены Тритона, который держал руки на ложе карабина. В голове майора медленно тикал таймер и с каждой секундой сильнейший взрыв был всё ближе и ближе. Таймер был поставлен ровно на три минуты, но механизм был с подковыркой, способной привести к мгновенному подрыву.
– Положи ствол! – крикнул один из бойцов, выпрыгнувших из грузовиков.
– Кто такие вы?! – вскинув оружие, Тритон направил ствол своего карабина в сторону крикнувшего бойца.
Лагерь до сих пор был объят тьмой, из-за чего было непонятно сколько бойцов сейчас перед ним, но даже так по громадинам грузовиков было понятно, что перед ним могло предстать не менее сотни человек. Часть из них выпрыгнула из своего транспорта, направляя оружие на Тритона, который стоял и не двигался, понимая, что стоит слишком близко и не понимая, что шальной осколок может пробит его. С каждой секундой жизнь всё утекала, но в голове не было вариантов того, как нужно поступить.
– Где Ломов? – рыкнул Тритон, щёлкая предохранителем.
– Я здесь, Тритон! – топая металлической ногой по притоптанной земле, на свет от газовых фар вышел лысоватый мужчина в синей форме гвардейских частей, – Опусти ствол. Я тебе не враг!
– Конечно! Прощайся с жизнью, урод! – майор сжал палец, практически слыша, как внутри перемещаются механизмы, а ударник чуть не пробивает капсюль.
– Погоди-погоди! – из кузова грузовика выпрыгнул огромного размера боец и вышел на свет с поднятыми руками. Он был в чёрном облачении штурмовиков и выйдя к майору, боец поднял забрало, обнажая рыжебородое лицо, – Всё в…
– Минуту! – Тритон закинул оружие за спину и рванул обратно в казарму.
Уже там, командир штурмовиков прыгнул к коробке и сбил пружину, одновременно с тем вытаскивая подрывной патрон. Выдохнув, мужчина поднялся на ноги, слыша звон прыгающей пружины. Поднявшись на ноги, штурмовик повернулся, поднимая на ноги. У порога стоял Пугач, удивлённо смотрящий на лежащий в углу роялистов.
– Пугач, твою налево! Что мать его происходит?! Мне сказали, что штурмовиков расстреляли к чертям собачим! – майор подошёл и, молодецки ухнув, приподнял его.
– Всё очень сложно. – в казарму вошёл Ломов, протирая свою лысую голову от проступившего пота.
– Дружище, лучше объясни мне почему эта зараза здесь! – Тритон вытянул револьвер из кобуры и щёлкнув курком, направил в живот инженера.
– Короче, не буду тянуть. – рыжебородый сел на ящик с боеприпасами и снял с головы шлем, положив свою стальную защиту на колени, – Ломов нас спас. Да, он согласился нас уничтожить и закопать где-то в канаве, но по итогу мы сидели в отдалённом остроге под присмотром его бойцов.
– Ясно, но нахрена вы сюда вообще приехали?! – шрамированный вернул оружие обратно в кобуру и облокотился на стену, – Аж три грузовика бойцов.
– Виваевский двинулся головой. – прошуршал Ломов, – Он всех нелояльных офицеров попытался под шашку подвести. Видимо, опасается переворота. Попытался отравить княгиню, чтобы стать регентом, но гвардия её смогла защитить и вот мы тут.
– Княгиня здесь? Сколько бойцов? Какой план?
– Да. Три роты гвардии и полурота наших. План? Договориться.
Тритон на мгновение завис, пытаясь осознать происходящее. Похоже, что генерал решил провести чистки, пытаясь сконцентрировать власть в только своих руках. Этому мешала княгиня? Чем? Где её телохранитель? Неужели Анастасия смогла как-то ему противостоять? Опять были одни вопросы, на которые приходилось искать ответы.
– Может и мне задать вопрос? – хмыкнул бородач, потирая лицо ладонью, – Тебя же пленили. Я думал, что убили тебя. Ну и как ты здесь вообще оказался?!
– Мне помог некий полковник Курпатов и мне нужна княгиня для переговоров.
– Значит у нас цели общие.
Этот голос был слишком нежен для мужчин, прошедших не одну войну, а потому Тритон отвёл взгляд от пола, в который смотрел, пытаясь отыскать ответы. В казарму вошла княгиня, поражающая своим видом. От её лёгкости и простодушности не осталось следа. Он была необычно серьёзной, а держалась прямо и уверенно. Одежда с императорских платьев сменилась на строгую синюю форму гвардейцев с артиллерийской шашкой на поясе. Она прошагала ближе к стоящему штурмовику, одним взглядом заставляя пленников выбежать из здания прямиком в лапы её небольшого воинства.
– Вы хотели провести переговоры с помощью меня? Но как вы договоритесь с треугольными? – девушку встала напротив шрамированного, смотря снизу-вверх в её глаза.
– У меня есть один вариант. – Тритон подошёл у своему вещьмешку, что обнаружил здесь сразу по прибытию и раскрыв его, вытянул оттуда продолговатый предмет, завёрнутый в бумагу. Он пах серой и каими-то травами, а на донце был намалёван небольшой фиолетовый кружок, – Достаточно мне зажечь его, как через пару дней к нам прибудут дирижабли.
– Чего же мы медлим? – княгиня обернулась к сидящему позади неё Пугачу, – Я сомневаюсь, что у нас много времени.
Пугач кивнул и вышел на улицу, где в утренней тьме резко вознёсся дымный стол цвета аметиста. Его должно было быть видно на многие километры и по словам Курпатова, подобный сигнал должен будет виден на многие километры, а дальше он будет передаваться по принципу сообщения кострами. Уже после этого, подоспели остальные войска. Бывший командир гвардии пал во время их прорыва через позиции верных лично Виваевскому войск. Поэтому, командование на себя пришлось взять Тритону, как одному из наиболее опытных командиров.
Тритону пришлось принять тот факт, что у гвардейцев губа не дура. Помимо нескольких паровых грузовиков до верху набитых оружием и боеприпасами, они смогли забрать с собой несколько лёгких и быстрый двуногих «Улан», тяжёлых «Бизонов», вооружённых несколькими тяжёлыми пулемётами и «Тарантулов» с множеством тяжёлых миномётов, способных раскрошить в доли секунд любое укрепление.
Тритон быстро приказал занять противоположный берег с помощью всего того же парома. Роялисты не дали долгого боя, быстро позволив чёрным бойцам занять свои позиции. Гвардейцы же, пока была возможность, рубили лес, для того чтобы навести полноценную переправу. Инженерный опыт немногочисленных бойцов Ломова, очень помог, из-за чего чуть больше чем за день переправа была наведена. Это было важно, ведь лучше всегда стоит иметь для себя путь к отступлению. Дальше, силами всей его небольшой армии были созданы минимальные укрепения, которые ему позволял лес.
Всё это время княгиня не сменяла серьёзного выражения лица, постоянно следя за тем, как ведутся работы по укреплению позиций. Сам же шрамированный, руководящий всем процессом, ходил и гадал, пытаясь отыскать причину её такого состояния. Возможно, она скрывалась в судьбе самой княгини, которую было сложно назвать лёгкой.
Возможно, вояка просто ничего не понимал в девичьей голове. В один момент, Тритон сел на срубленное бревно, подставляя торс солнцу и закурил. А может хватит воевать? Закончить здесь дела и всё! Баста! Снять чёрную броню, отложить её в ящик и просто зажить для себя? Чёрт с этим чиновником! Слишком много смертей произошло за последние месяцы! Расширить хозяйство, найти себе барышню, сыграть свадьбу, нарожать детей и просто жить? Больше не брать в свои руки оружия. Звучит довольно неплохо и даже идеально.
– Дирижабль! – крикнул один из бойцов, выдергивая Тритона из мыслей.
Шрамированный вскочил на ноги, смотря в безоблачное небо и увидел, как там медленно ползёт овал дирижабля. Двигался он с Запада – откуда и должен был прибыть Курпатов вместе с главой треугольных. Майор медленно зашёл в казарму и достал ещё один продолговатый цилиндр осветительной ракеты, но уже с зелёной пометкой. Выйдя наружу, он понял, что дирижабль двигается быстро, но спокойно дёрнул за шнур, выпуская дым вверх. Ракета пролетела вверх и стала медленно спускаться вниз, но ни через пять, ни через тридцать секунд ответа не последовало.
– Враг! – выплюнув окурок, он взобрался на орудие, остервенело крутя штурвал поворота.
Стволы его орудия двигались слишком медленно, позволяя дирижаблю приблизится ближе. Со скрипом стволы орудия и он нажал на гашетку. Орудие затряслось, выплёвывая из двух стволов трассирующие снаряды, летящие в сторону овала дирижабля с огромной скоростью. Каждый ствол снабжал по отдельному коробу в ленте которого содержалось по сорок снарядов, но даже так они закончились очень быстро. Водители паратроников не отставали, поливая небо из всех имеющихся стволов.
Тело дирижабля неожиданно покрылась огнём, и он стал медленно снижаться, щёлкая в небесах всполохами взрывов. За многоголосым криком множества различных стволов, практически ничего не было слышно, а всё внимание сосредоточено на небесном теле. Этим и преминули воспользоваться бойцы Виваевского. Они обошли первый дозор и волной накатили на скоросложеные укрепления. Тритон, чертыхаясь, схватил карабин и прыгнул в окоп, направляя ствол на бегущих цепью военных. Огненный вал карабинов и пулемётов, просто смели наступающих бойцов. Тритон не понимал, чем руководствуется их командир, посылая своих солдат во весь рост на огонь множества стволов.
За первой волной пошла вторая, а затем и третья. Майор вынуждал своих бойцов экономить патроны, ведь было непонятно, как долго им придётся сражаться на этом небольшом клочке земли. К тому же, шрамированный отлично понимал, что выбить его голой пехотой будет практически невозможно, но если подтянуться тяжёлые орудия, то их громовой огонь в один миг сможет разбить их в пух и прах, перемолов их вместе с прибрежной землёй.