Экспедиция «Нерей». Ближний поиск

10

Джек знал, что согласно плану экспедиции, еды должно было хватить на три с половиной месяца. Далее члены команды обязаны сесть в модульные шаттлы и вернуться к кораблю. Это означало, что у Джека и Энн есть как минимум эти три с половиной месяца, чтобы постараться что-нибудь придумать, пока не прибудут спасательные корабли. Сам же лейтенант понимал, что этот срок оставляет им немного шансов. Они добирались до планеты более двух лет. Вряд ли за это время успели изобрести новые корабли, способные лететь в разы быстрее.

«Так, Центр уже выходил на связь… Чёрт! Да что они там так медлят, – Джек приводил в порядок спутанные мысли, пытаясь разложить всё по полочкам. – Ладно, наверное, решают, что с нами делать. Идём дальше. У нас есть телепорт. По нему могут передать нам еду и необходимое снаряжение для выживания. Чёрт! Чёрт! Это же вроде запрещено, – его рот искривился от злой досады, – надеюсь, они что-нибудь придумают! Может, они пришлют оборудование для починки шаттла? Хотя это вряд ли… да и я сам не смогу починить. Трапечник, наверное, тоже не сможет».

Его взгляд метнулся в сторону медленно идущего каравана бородавочников. «Дом уже близко» – пронеслось в голове, но ему не сделалось радостно от этой мысли, сердце лейтенанта сжимала тоска, тянущая его к земле.

– Еды чуть больше, чем на три месяца, – заявил Джек, присаживаясь на своей кровати напротив Энн. Он болтал ногой, поджимая искривившиеся губы.

– Как и запланировано. Если бы не пострадали другие шаттлы, то еды было бы больше, – прохрипела она, лёжа на боку. Энн поправила свалившиеся на лоб слипшиеся от пота волосы и добавила: – Нет. Какого чёрта я так думаю?!

– Энн, ты всё правильно говоришь, – попытался утешить её Джек, подавшись вперёд.

– Помоги мне сесть… пожалуйста, – на её лице застыли ужас осознания потери, боль физических страданий и жалость к себе самой. Именно за это она себя и ненавидела. – Я не хочу выглядеть жалкой, Джек, – выпалила она, – не хочу быть раскисшей.

– Да, всё в порядке, Энн, – произнёс он, помогая ей приподняться и сесть.

– Не ври. Ничего не в порядке, – она отдёрнула плечо от его руки. – Спасибо.

Джек не знал, что делать в эту минуту. В картотеке его мозга не было никаких алгоритмов на случай подобных ситуаций.

– Прости, – всё, что он смог сказать.

– Ладно, – несколько собравшись с духом, твёрдо ответила Энн, – прорвёмся.

– Они не выходили на связь уже несколько дней, – решил сменить тему Джек, скрещивая руки между коленок, – что делать, если они не ответят?

– По инструкции, если Центр не выходит на связь более пяти дней, то через телепорт необходимо по закрытому протоколу подключиться к компьютеру «АванЛайта» и следовать его указаниям, – отрапортовала она, сощурив глаза и глядя перед собой.

– Чёрт, только не эта долбаная пачка процессоров, – выругался Джек, выказывая явное недовольство положением дел.

Компьютер он считал слишком своенравным и даже надменным. Он не мог смириться с тем, что кусок металла и нанокомпозитных чипов указывает ему, что и как он должен делать. Джек убедил себя, что постарается оттянуть этот момент как можно дольше, даже если Центр больше уже никогда не выйдет с ними на связь, в чём он, конечно же, сомневался.

– Джек, помни про инструкции! – мягко, но настойчиво напомнила Энн, отвернув голову к окну.

– Да, всё верно! Ты права, инструкции. Они нам в помощь… – он украдкой бросил осторожный взгляд на Энн, – главное, чтоб не вредили.

– Джек, угомонись, – он видел как она улыбнулась.

Про себя он тут же подумал, что всё-таки был прав на счёт неё: даже со всеми инструкциями в ней было больше человеческого, а не офицерского.

Джек уже не испытывал удивления по поводу того, что никто не вышел с ними на связь и к вечеру этого дня, когда Энн стало совсем плохо. Он решил плюнуть на телепорт и провести время с ней. Джек просил её разговаривать с ним, но столько, сколько она может. Он даже уже не уговаривал её есть, только бы она с ним говорила, пила воду и отчётливо дышала.

– Джек, возьми там из контейнера с моим номером футляр с инфо-полосками, – Джек догадался, что речь шла о плёнках, на которые записывались зебибайты информации.

– Что там? – спросил он, вставая со стула, рядом с её кроватью.

– Там про звёзды… ещё курс по терраморфированию планет, много книг и инсталляций, я взяла, зная, что на корабле бывает скучно… быть может, тебе пригодится…

– Нет, Энн, что ты такое говоришь? – он почувствовал тяжесть в сердце. Казалось оно переполнилось кровью настолько, что она вот-вот польется наружу.

Словно деревянные костыли-протезы он подтаскивал одну ногу за другой, шагая к стенке с контейнерами.

– Там ещё кое-что есть… – она привстала, чтобы видеть что он делает, – На одной из плёнок, эм… в общем, мои записи и личные наблюдения, которые я вела на корабле.

Она перекатилась на бок и её вырвало. Содержимое её желудка было кроваво-чёрным.

Однажды в клинике отца Джек видел подобное у одного из пациентов. Тогда отец рассказал ему, что такое случается во время внутреннего желудочно-кишечного кровотечения.

Джек положил плёнки назад и достал абсорбирующий гель, чтобы с его помощью очистить пол. Плёнка геля сама растекалась по пятну, вытягивая частицы загрязнения.

Джек знал, что теперь Энн нельзя давать ни пить, не есть. Он оценил, что примерный объём крови, который она могла потерять, составил не более полулитра. Про себя он надеялся, что повреждения в её желудке затянутся. «Чёрт, большая часть медицинского оборудования осталась в шаттле Лоры и Фрэнка», – выругался про себя Джек.

Он помог ей убрать со рта остатки кроваво-чёрных сгустков и уложил на спину.

Препаратов, способных облегчить её состояние в аптечке он не обнаружил.

Ночью Джек просыпался несколько раз, слыша её тяжелые хрипы и иногда кашель. Он понимал, что ей стало совсем трудно дышать, и ненавидел себя в те минуты за то, что совершенно ничего не мог поделать. У него был лишь один инструмент для помощи: он сам и его забота.

11

На следующее утро лейтенант Сэллендж проснулся засветло, едва самые первые лучи попытались проторить дорогу по верхушкам скалистых нагорий. Повернув голову к кровати Энн, стоявшей неподалёку от него, он стал вслушиваться в то, как она дышит. На секунду ему показалось, что она совсем не издаёт никаких звуков. Он вскочил и подбежал к ней. К его радости она дышала, хоть и тихо, почти еле слышно, так словно её здесь и не было. Джек побыл немного времени рядом с ней, а потом встал и печально побрёл к столу с прочно обосновавшимся на своём месте телепортом.

Офицер ещё раз попробовал установить связь с Центром, но никаких обратных сигналов не поступило.

Через два часа Энн проснулась. Пищу Джек ещё не решался ей давать.

– Вытащи меня наружу. Я хоть свежим воздухом подышу, – сказала она каким-то нарочито небрежным тоном.

Джек не смел ей отказывать в просьбах. Укутав в одеяло, он взял её совсем потерявшее вес тело на руки и вынес на улицу. Лёгкий предутренний ветерок обдавал их лица приятной свежей прохладой. Джек немного поёжился. Было ещё совсем темно, но силуэты камней и холмов уже проглядывались. Лейтенант Сэллендж дождался, пока появятся несколько лучей, и, держа Энн Пэтроу на руках, направился туда, где распластался «Кроулер трэйп».

Он сел на трапечника, держа Энн на коленях, так, чтобы она могла видеть лучи восходящего инопланетного солнца.

Она смотрела на эти лучи с детским восхищением. Для Джека это была просто чужая звезда. Но Энн понимала звёзды так глубоко, что могла разглядеть в них нечто общее, роднящее их с Солнцем. И это не могло не тронуть ее сердце, жаждущее в эту минуту чего-то тёплого и родного. Её глаза блестели, отражая красно-оранжевые полуразмытые блики освещённого звездой инопланетного ландшафта. Теплота утра нарастала, но всё же по ногам веяло ночной прохладой. Джек постарался закутать Энн ещё лучше.

– Тебе нравится, Джек? – еле слышно спросила она.

– Что именно?

– Свет местной звезды…

– Да… Думаю, да… – он закивал.

– Красивая… свежо, – она захрипела и закашлялась. Джек принялся поглаживать её по плечу.

– Очень свежо, – поддержал он её.

– Нет, уже холоднее… холодн… – она так и не успела произнести последнее слово. Её глаза сомкнулись, рот чуть приоткрылся, а сердце навсегда остановилось там, в её теле, бережно укутанном в тёплое уютное одеяло. Джек не сразу сообразил, что произошло, когда она замолчала. Сперва он посчитал, что она уснула, но потом он понял, что больше она уже никогда не проснётся.

– Энн, только не умирай! Нет, Энн, держись. Ты не можешь так просто умереть, – он запрокинул голову, и слёзы закатились ему в носовой проход, заставив поперхнуться. – Нет, Энн. Ты будешь жить! Слышишь?

И хотя Джек понимал, что Энн уже не вернуть к жизни ничем, он не желал смириться с тем, что теперь он остался совершенно один на абсолютно безлюдной – не считая его самого – чужой, неизвестной ему планете. Джек так и сидел на трапечнике, прижимая остывающее тело Энн к своим мокрым щекам. Он целовал её запутавшиеся тёмные волосы. Время от времени он закрывал глаза и раскачивался сидя на абсолютно неподвижном роботе, совершенно не замечая, как солнце стало печь ему макушку, как мимо пронеслась небольшая стайка травоядных каменных бородавочников. Один из них даже остановился при виде Джека. Слегка отпрянул в сторону, затем осторожно подошёл и лизнул длинным, тугим, спицеообразным языком рукав куртки лейтенанта Сэлленджа. Это был тот самый бородавочник, которого несколько дней назад Джек сперва подстрелил, а потом вылечил. Джек каким-то краем замутнённого сознания узнал его по оставшимся шрамам. Регенератор не смог залечить инопланетную ткань также хорошо, как человеческую, поэтому отметины, покрывшиеся шершавой коркой, будут долго напоминать животному о встрече с человеком. Бородавочник немного постоял рядом, фыркнул своим подобием ноздрей и рванул за остальными сородичами.

Убегающий вдаль бородавочник и представить себе не мог, сколь острую боль потери сейчас испытывал старший лейтенант Джек Сэллендж. Горькая печаль, смешанная с обидой заполонила всё сознание офицера. Осознание произошедшего ещё не нахлынуло давящим страхом, лишь зияла пустота от потери. И эта черная пустота, таящаяся под закрытыми веками, не давала лейтенанту выпустить из рук тело Энн Пэтроу. Так он просидел, потеряв счет времени. Он то прижимал её ближе к себе, то пытался поставить на ноги и оживить. Временами он вскрикивал и начинал раскачиваться сильнее.

Наконец, почувствовав, что его ноги совсем затекли, Джек, вдруг как будто опомнился. Он открыл глаза, сообразив, что уже прошло не менее трёх часов. Джек попытался привстать. Всё это время трапечник покорно ждал команды. Уловив движение, он принялся издавать приветственные звуковые сигналы, но оперативно сообразив композитными искусственными мозгами, что офицер не настроен на общение, тут же смолк.

С трудом поднявшись на затёкшие до мурашек ноги, Джек понёс Энн в дом. Там он уложил её на кровать и стал собирать личные вещи в контейнер теперь уже покойной полковника Пэтроу.

Разбирая постель Энн, Джек увидел маленькую серебристую тубу, спрятанную под подушкой. Он поднял её, повертел в трясущихся руках, на секунду вспомнив запах клиники своего отца. Он видел такие тубы у пациентов с сильными болями. Это было хоть и старое, но проверенное средство, убирающее любую боль на сутки. «И тут она оставалась мужественной до последних дней, и тут она не доставляла хлопот, ему, лейтенанту Сэлленджу. Она просто запивала боль капсулами, да ещё умудрялась делать это так, чтобы он не видел», – размышлял Джек, крутя в правой руке тубу.

Согласно протоколу I-844 тело Энн предполагалось поместить в консервирующий мембранный материал. Хоронить или сжигать тело умершего на чужой планете разрешалось только в случае биологической угрозы. Это была самая крайняя мера.

Пытаясь преодолеть волнение, Джек отыскал футляр с мембраной. Трясущимися руками он поместил на панельную пустую кровать раздетое тело Энн и обтянул его сиреневой прозрачной мембраной. От этого ее кожа приобрела противоестественный сине-фиолетовый оттенок. Затем он накрыл его простынёй и, сев за стол, обхватил руками затылок. Ощущение покойника в доме невольно вызвало внутреннюю дрожь во всём теле.

«Что мне прикажут с ней сделать? Заберут ли когда-нибудь её тело отсюда? Или дождутся пока и я тут окочурюсь?» – мысли прорезали сознание лейтенанта, как острые бритвенные лезвия. В голове пронеслась ещё одна мерзкая мыслишка, но он постарался отогнать её. Ему не хотелось думать, что теперь у него еды больше, чем на три месяца.

12

Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, Джек решил выйти наружу. Лучи солнца, проникая сквозь мутную пелену зеленовато-жёлтого неба, рассеивались по верхушкам скалистых гряд. Снаружи стояли полное безветрие и мертвенная тишина, будто специально под стать трагичности момента. Шаркая ногами, Джек шёл в сторону ручья, всё глубже погружаясь в свои мысли. Ему нужно было увести себя в другое место, в другое время, в другой мир, вернуться к чему-то светлому и приятному.

На какой-то момент он мысленно перенесся на Землю, в Академию, вспомнив, как допоздна возился с учебными прототипами исследовательских устройств, ожидая, пока у Глэдис закончатся ее занятия по пилотированию. Затем они гуляли в парке вокруг Академии, молодые, счастливые и беспечные. Однажды он вдруг подхватил её и так высоко поднял, что она вскрикнула от неожиданности и засмеялась. Дежурные дроны-смотрители тотчас же подлетели к ним, пытаясь выхватить Глэдис из сильных рук Джека. Он опустил Глэдис на землю, а затем подпрыгнул и сильно пнул одного из дронов. Потеряв координацию, робот сперва отлетел в сторону, но, восстановив равновесие, двинулся к ним. Второй дрон последовал его примеру. Джек скомандовал Глэдис: «Бежим!», и они долго убегали от тех двух «четырёхлапых уродцев».

Они прятались между высоких камней и густых, сплетённых между собой ветвей кустарника парка. Когда они решили, что уже оторвались, Джек ещё раз схватил Глэдис и поднял, но она не вскрикнула, а серьёзно посмотрела на него своими серо-зелёными глазами. Он поймал её взгляд, медленно опустил на землю и аккуратно поцеловал. Это был поцелуй, который он помнил очень долго. Целых два следующих месяца Джек провёл в исправительном батальоне Академии без поцелуев, свиданий и какой-либо романтики.

Руководство Академии не могло так запросто простить Джеку подобный проступок. Пнуть рабочего дрона-смотрителя, который приравнивался к стражу порядка, было неслыханной наглостью, своего рода вызовом всему кодексу порядка и дисциплины, и как сказал декан на публичном совете «выходкой невиданной дерзости и бестактной глупости». После того случая курсанты Академии стали называть дронов не только «четырёхлапыми уродцами», но ещё и «ябедами» и «стукачами».

Джек заметил, что прошел по дуге и ноги сами вынесли его назад к павильону, пока он не упёрся в зависший в воздухе эйрбайк.

– Ждёшь, дружище? – спросил он, подтягивая к себе нижнюю ступень.

Битыми стёклами врезались в его мозг воспоминания об их совместном с Энн полёте на аппарате. Джек стиснул зубы и, сжав кисть в кулак, ударил себя по ноге. «Я должен быть сильным, – сказал он себе. – Энн явно бы не оценила такой кисель». В это же мгновение он вспомнил о её теле, лежащем в павильоне и, поёжившись, передёрнул плечами.

Лейтенант Сэллендж залез в эйрбайк и помчался параллельно ручью, служившему водопоем для бородавочников. По инструкции он не должен был пользоваться летательным аппаратом без надобности, но сейчас ему нужно было сбежать куда-то от ужаса, раздирающего его сознание.

Внизу мелькали валуны, скалистые нагорья, ленты ручьев. Джек летал несколько часов, пока не почувствовал, как загудела спина. Он спустился на плоское нагорье и, посмотрев на запад, заметил оранжево-красные предзакатные всполохи. Нужно было возвращаться домой.

13

По дороге назад ему в голову взбрела разумная мысль проверить на всякий случай – а не повреждено ли что-то на крыше. Возможно, это могло стать причиной плохого сигнала передачи данных через телепорт. Начинало темнеть, когда он подлетал к павильону. Забравшись с задней стороны скал наверх, Джек внимательно осмотрел крышу строения, поправил одну из солнечных батарей для зарядки аккумуляторов и стал спокойно слезать вниз. Солнце быстро садилось, нещадно лишая воздух дневной прозрачности. Джек оступился, не заметив край широкой расщелины, словно рассекавшей скалы надвое. Он плюхнулся с высоты около трех метров, проскользив спиной по каменной стене. Электрофотонный плазмострел вылетел из крепления на рукаве. Джек принялся цеплять его обратно, но с трудом мог в потёмках разглядеть, что и куда крепить. Провозившись несколько минут, он снял крепёж с руки, удлинил ремень и перекинул оружие через плечо так, что теперь оно торчало из-за его спины. Он пожалел, что их потоку офицеров-исследователей вообще мало что показывали из оружия. В основном базовые принципы работы объясняли. Но стрелять и попадать в мишень он, к собственному удивлению, научился быстро. Джек вспомнил разговор с отцом, когда тот пошутил, что дед неплохо стрелял ещё со времён гражданской войны, начавшейся после первых катаклизмов.

Лейтенант стал медленно пробираться вдоль расщелины, чтобы выйти наружу со стороны павильона. Ему нужно было пройти около семи метров. Расщелина сужалась, и идти становилось всё сложнее. Продравшись почти до самого выхода, Джек вдруг услышал шорох, где-то там справа, по ту сторону расщелины. Он замер и стал вслушиваться. Шорох зазвучал ещё отчётливее. Спустя три секунды склизкое чёрное щупальце появилось в тусклом просвете выхода – то самое, что он уже однажды видел на холме.

Его сердце бешено застучало. «О боже, только не это, – пронеслось у него в голове, – только не сейчас». Щупальце задержалось на несколько секунд в воздухе, словно что-то высматривая, затем спустя всего мгновение, показалась и сама тварь. В высоту не меньше трех с половиной метров, чёрная с ног до головы, она кралась на двух когтистых лапах. Из-за спины у неё торчали два крыла, превратившиеся в деформированные конечности-щупальца, что-то вроде заостренных клювовидных палок. Морда оканчивалась длинным выростом с острым как кинжал клювом на конце. У основания рта свисали какие-то склизкие наросты, под которыми скрывались острые игольчатые клыки. Два жёлтых глаза – почти что правильные треугольники – сверкнули в проёме расщелины. У Джека пересохло во рту; он задержал дыхание, чтобы не выдать себя. На какое-то мгновение тварь остановилась у расщелины, словно высматривая в ней Джека. В этот момент его мозг думал только об одном – сможет ли такое огромное существо протиснуться к нему сюда. Постояв ещё несколько секунд, тварь издала неясный звук, фыркнула и направилась дальше, куда-то влево.

Джек выдохнул. Некоторое время он раздумывал, как поступить. Проделать ли ему обратно весь этот длинный путь назад, либо пройти совсем немного вперёд и выйти сбоку между скал почти у самого павильона. Неясно почему, но этот путь отчего-то казался более привлекательным, видимо, потому что сулил быструю возможность попасть в безопасное укрытие.

Стараясь ступать по возможности мягко и бесшумно, Джек принялся медленно пробираться по узкому лазу между скал. Внезапно он остановился, словно пытаясь уловить шорох, который могла бы издавать тварь, но вокруг было тихо. Когда до выхода из скал оставалось меньше метра, Джек поднял голову, чтобы увидеть ещё чуть светлое серо-зелёное небо. Добравшись до края расщелины, он решил выждать несколько минут, а потом сломя голову рвануть в сторону двери в левой стеклянной стене его инопланетного дома.

Джек осторожно, двигаясь боком, выглянул из расщелины. Он поворачивал голову, как настороженная сова, стараясь выцепить малейшие намёки на опасность. Никаких признаков твари не обнаруживалось. Хотя небо ещё и оставалось светлым кое-где у горизонта, следов твари на песке разглядеть не удавалось. Джек сделал осторожный шаг из расщелины, затем ещё один – чуть более уверенный. Он развернулся в сторону павильона. «До дома пять метров, ещё шесть до двери, а там и внутри окажусь», – просчитывал про себя Джек.

Он занёс ногу, чтобы сделать ещё один шаг вперёд, когда внезапно что-то тяжёлое свалилось сверху ему на плечо и толкнуло его вперёд. Ремень сорвался с плеча, и плазмострел упал вниз. Сзади что-то сверкнуло. Послышался самый страшный визг, который когда-либо доводилось слышать Джеку. Какая-то возня за его спиной. Мельком оглянувшись, он сумел разглядеть, как тварь упала на землю и теперь опиралась на неё ещё и своими щупальцами. Она открыла пасть, обнажив игольчатые пики зубов и, ещё раз противно взвизгнув, рванула за Джеком.

Не помня себя от страха, он пробежал вдоль стены дома, стараясь вообще не думать ни о чём, кроме заветной двери, которая должна открыться автоматически. Когда Джек подбегал к углу стеклянного павильона, прямо за которым и находилась вожделенная стеклянная дверь, боковым зрением он увидел, что тварь настигает его сбоку и готова уже наброситься. Джек стиснул зубы и резко повернул, то же самое сделала и тварь. По шуршанию песка он понял, что чудовище чуть занесло вбок на повороте. Это дало Джеку небольшую фору. Происшедшее дальше он помнил смутно. Вот он уже влетает в дверь, которая начинает закрываться за ним. Он мысленно умоляет, чтобы она это сделала как можно быстрее, но у двери только один режим работы. Джек резко разворачивается и видит, как из темноты появляется два щупальца, которые успевают вцепиться в закрывающуюся дверь. «Кажется, она сюда ворвётся и наступит конец», – в порыве паники подумал лейтенант. Щупальце с усилием раздвигает створки двери, и между ними протискивается морда с острым, как кинжал клювом. Два хищных жёлтых глаза встретились с глазами Джека. «Это конец. Этим клювом она размозжит мне голову, и я даже пары шагов к ящику с оружием сделать не успею», – ещё одна страшная мысль возникла в голове у Джека. Тварь взвизгнула, но как-то иначе, странно, будто с примесью рева. Затем она резко отпрянула от проёма, но не сама, а словно кто-то выдернул её наружу. Дверь слегка помедлила, а потом быстро закрылась, отгородив жилище Джека от ночных кошмаров.