Loe raamatut: «Сага о Мрачных Водах. Аллеи Скверны»

Илья Сергеевич Ермаков

Font:

Нет ничего отвратительнее, чем не суметь защитить того, кого любишь

Бриенна Тарт, «Игра Престолов»

Пролог

– Крепко пристегнул ремень?

– Да, мам.

– Дай-ка проверю.

– Да, крепко-крепко! Чего ты постоянно переживаешь за меня? Никуда я не денусь. Давай уже погружаться скорее.

Она взглянула на Питера. Он даже не смотрел на нее. В последнее время она вообще редко видела его прямой взгляд, его голубые глаза. Питер все чаще отворачивался. Когда они обедали, он смотрел в окно. Когда здоровались или прощались, его взгляд убегал куда-то за ее спину, а не смотрел ей в лицо.

От этого ей становилось все чаще не по себе.

Она наклонилась к его креслу, чтобы проверить, крепко ли пристегнут ремень, но его руки ухватились за ее запястье.

– Не трогай. Хватит все так контролировать. Я уже не маленький.

Питеру исполнилось только семь. Сжимая крепко ее запястье и предплечье тонкими пальчиками, он все так же избегал взгляда с ней. Голова его опущена вниз, глаза следили за руками, дабы не подпустить их к ремню безопасности.

Она молча убрала руки от ремня и сжала руль батискафа.

– Мы плывем или как? – подал голос Питер.

Слезы наворачивались на глазах. Она хотела, чтобы этот день стал днем матери и сына – их совместным путешествием. Она арендовала батискаф, желала показать Питеру красоты подводного мира, но он себя вел с ней, как с чужим человеком.

Она и есть для него чужой человек. Но каждый день надеялась все изменить.

Она хотела, чтобы они стали одной семьей. Она и Питер. Мама и сын. Их маленькая семья.

– Почему ты так со мной разговариваешь? – она услышала свой голос.

– Как я с тобой разговариваю? – ответил Питер вопросом.

– Словно я… чем-то тебя обидела. Питер, нам надо поговорить.

Она повернулась к нему. А он нет. Питер смотрел в большое лобовое стекло батискафа, за которым бежали морские волны.

– Все в порядке, – отрезал он.

– Нет, не в порядке.

Она положила ладонь ему на плечо, а он одернул ее. Пальцы быстро оторвались от синей футболки Питера и, задрожав, застыли над его телом.

– Питер… что у нас происходит?

– Ничего не происходит, мам. Поехали уже! Ты так долго ждала этого дня, когда мы из-за твоей проклятой работы наконец сможем побыть вместе. И этот день настал. Чего же ты ждешь, а? Давай погружаться. Я хочу скорее посмотреть на рифы. Не тормози.

Работы в центре спасения морских животных всегда хватало. «Первая Лагуна» никогда не пустовала. Очень многим морским котикам, тюленям, дельфинам и пингвинам требовался уход и забота. И днем, и ночью они вылавливали раненных животных и доставляли их в оборудованные аквариумы «Первой Лагуны».

Только вчера она вычистила почти три ведра рыбы. Ногти давно нуждались в хорошем маникюре. Ей самой становилось порой страшно смотреть на собственные пальцы, которые не переставали пахнуть сырой рыбой. Во время работы она успевала по локти измазаться в чешуе.

Не став ничего отвечать сыну, она пристегнула свой ремень безопасности, включила все необходимые установки и направила батискаф на дно морское.

Шум волн затих.

Мир погрузился в тишину.

Ей нравилось подводное молчание. Раздавалось слабое гудение мотора. Батискаф погружался на самое дно, пока не замер над песчаной гладкой поверхностью.

– Как тебе? – выдавила она из себя, словно боялась услышать голос Питера в ответ.

Но еще больше она боялась молчания.

Питер не промолчал:

– Нормально.

И это все, что он мог ей ответить?

«Нормально?».

От удушающей боли ей хотелось немедленно всплыть и выйти на берег. Ей хотелось убежать прочь от Питера и никогда его не видеть. Она не могла больше выносить отсутствие взгляда и этот холодный тон в его речи.

Но она не могла закатить подобную родительскую истерику и самой уподобиться ребенку. Ей нужно найти подход к Питеру. А потому она отправила батискаф в плавание по направлению к рифам.

Плыли они молча. Она боялась нарушить это молчание, будто верила, что тишина «излечить» дурное настроение Питера. Словно после нескольких минут тишины к ней вернется ее прежний веселый и ласковый Питер, сын, который любит свою мать.

– Смотри-смотри!

– Акулы?

Мимо них проплыли две белые акулы. Эти рыбы-одиночки всегда казались ей невыносимыми собственниками, считавшими себя королями океана. Пара акул не обратила внимания на батискаф и проплыла мимо.

– Ты же не видел их прежде, верно?

– Видел. У тебя на работе. Ты же лечила одну такую.

– Но это было в аквариуме. А здесь они в своей среде обитания.

– И какая разница? Акула остается акулой.

«Акула остается акулой» – эти слова острыми шипами врезались в ее сознание. Все плавание они то и дело всплывали время от времени в ее мыслях.

– А вот и рифы.

Мир будто переменился – вокруг появились краски. Кораллы. Разных причудливых форм и расцветок. Удивительные редкие красочные рыбы, живущие здесь своими стайками-семьями.

– Питер, ты только глянь! Такая красота. Разве, это не чудесно?

Питер ничего не ответил. Она посмотрела на него – мальчик наклонился вперед к стеклу, приоткрыв рот. Он даже не моргал – так был зачарован увиденным.

Ей стало теплее на душе. Возможно, природа подводного мира сменит его бунтующий детский гнев на милость? И он перестанет ни с того ни с сего так злиться на нее?

И почему он вообще начал злиться? Что она сделала не так? Чем его обидела?

Своей заботой? Вниманием? Беспокойством?

Своей любовью?

– Что скажешь? Нравится?

– Это изумительно, – Питер подал голос.

– Я знала, что ты будешь в восторге. Когда мне довелось увидеть такое впервые, это изменило мою жизнь. Я раз и навсегда поняла, что хочу заботиться о подводных обитателях и защищать их. Понимаешь? Поэтому я и пошла работать в «Первую Лагуну» – это лучший центр спасения морских животных в Перламутр-Бич.

– Да, а еще – единственный.

Ее эти слова задели. Реплика Питера прозвучала со свойственным ему хмыканьем, когда он хотел ее чем-то задеть или даже обидеть. Особенно часто Питер хмыкал, намекая на какую-то глупость или нелепость в ее словах.

Она не чувствовала от него уважения к себе. Что можно говорить о любви?

Но она полюбила его в первый же день, когда увидела.

– Питер.

Он промолчал.

– Давай поговорим?

– О чем же? – и снова хмыканье.

– О нас с тобой.

– О чем тут можно говорить? Что у нас с тобой не так?

– Да все не так.

Она собралась с мыслями, чтобы все ему высказать. Откладывать этот разговор в долгий ящик больше не было сил.

– Ты совсем не смотришь на меня. Я так давно не видела твоих глаз. Ты вечно отворачиваешься куда-то. Грубишь. Хамишь. Чем-то вечно не доволен. Я знаю, что сама не подарок, но, Питер, я пытаюсь все исправить. Я хочу, чтобы мы с тобой стали крепкой семьей.

– Семьей? Думаешь, мы когда-то сможем стать семьей? Ты мне даже не мать.

– Питер…

Его слова ранили ее. Каждое новое слово. Каждый звук, произнесенный его устами.

От одного его голоса ей становилось не по себе.

«Ты мне даже не мать».

«Акула остается акулой».

Питер был акулой. Одиночкой. Ему она не нужна. Мать не нужна.

– Почему ты это говоришь? Почему делаешь мне так больно? Я же хочу тебе только добра, Питер. Я…

Из глаз потекли слезы.

А он даже не смотрел на нее!

Она заплакала при Питере. В первый раз. Она никогда не позволяла себе рыдать при нем. Она плакала лишь по ночам наедине с собой.

– Я тебя люблю, Питер. Всем моим страдающим сердцем.

Она смотрела на него, не вытирая слез.

И впервые за долгое время он повернулся к ней лицом. Она смотрела на Питера: голубые холодные глазки, прямой носик, белая кожа, угловатые скулы и острый подбородок. Короткие каштановые волосы вечно растрепаны: Питер не позволял ей себя причесывать.

Она смотрела на него, забыв про управление.

И Питер произнес:

– А я не люблю.

И душа ее раскололась.

Начался кошмар, тянущийся вечность.

– Почему? – спросила она.

И ответ ей не услышать – батискаф врезался в скалы.

Глава 1. Через Проход

Босые маленькие ступни шагнули на нижнюю ступеньку. Бледнокожие тонкие ножки, костлявые коленки. Черные короткие шортики, а сверху – белая рубашечка, пляшущая по течению. Белая кожа и вьющиеся черные волосы.

На Скальда смотрели большие серо-голубые глаза Натаниэля.

Ноги держали его из последних сил. Он едва мог контролировать себя, чтобы не упасть. Скальд вцепился в запястье Айс мертвой хваткой.

В голове – хаос из мыслей. Бурным потоком проносились голоса, крики, отдельные слова, картинки и воспоминания.

Алый Вопль. Смерть Силисты. Мертвый младенец на руках. И маленький гроб.

Голос Ната, раздающийся из телефонной трубки: «Почему ты не спас меня? Ты оставил меня умирать!».

Тот самый голос, который он только что слышал от мальчика, стоящего в нескольких десятках метров от него.

«Зачем ты так со мной? Я же хотел просто… быть рядом».

«Спаси меня. Ты же этого хочешь, да? Так спаси, пока есть шанс! Я так скучаю…».

«Думал, что… папочка придет. Что спасет меня. А ты не пришел. Ты оставил меня там… под землей…».

Но он здесь, прямо перед ним!

«Найди меня, папочка».

И Скальд ответил: «Ты сам нашел меня».

– Нат, стой там, я сама подойду.

Раздался шелест черно-алого платья. Она приближалась к ним со спины. Айседора, почувствовав угрозу, обернулась. Скальд продолжал смотреть на Ната и крепко сжимать Айс за руку.

Верховная Матерь Мелисента прошла мимо Скальда, и он ощутил знакомый запах духов. Он точно помнил, что слышал их раньше. Но когда? У кого были такие же духи? Что это за запах? Кому он принадлежал?

Скальд не мог думать ни о чем другом – только сын. Его сын… Натаниэль, которому уже исполнилось семь лет.

«Семь лет прошло… и вот ты здесь. Стоишь и смотришь на меня. А я на тебя».

– Что это значит? – сорвалось с уст Скальда.

– Это значит ровно то, о чем ты думаешь, – ответил голос Верховной Матери.

Она ушла вперед, направляясь к Нату. Она не оглядывалась и не смотрела на Скальда, но продолжала поддерживать разговор.

– Это мой сын? Это же Натаниэль, да?

Какая-то часть внутри Скальда все еще сомневалась в истинности того, что видели глаза. Реальность перестала казаться реальностью.

Совсем недавно он верил в жизнь Ната. Верил, что сын его где-то ждет. Что Нат жив. А увидев его перед собой и узнав правду, Скальд усомнился в реальности этой правды.

И в правильности…

«Я же видел тебя мертвым… я держал тебя на руках… твой маленький труп… я похоронил тебя вместе с Силистой…».

Скальд спрашивал себя лишь одно: «Как?».

– А ты не узнаешь?

«Как?».

Мелисента потешалась над ним. Как он должен был узнать сына, которого он до этого момента считал мертвым? Которого не видел все семь лет?

– Нат, не бойся никого. Иди к маме. Мы уходим.

Она протянула ему руку, покрытую склизкой черной смолой и алыми сияющими трещинами.

– Это… – Нат смотрел за спину Мелисенте на Скальда, – папа? Это же папа, да?

– Да, милый. Это твой отец. Но сейчас он еще не готов принять тебя.

– Ты так и не поговорила с ним?

– Всему свое время, любимый. Я обещаю тебе: скоро отец будет жить с нами. Ты сможешь его видеть каждый день. Но время еще не пришло. Понимаешь?

Но Нат стоял и глядел на Скальда, протягивая ручонку Матери.

– Я не понимаю, – на лице Натаниэля возник растерянный взгляд, – почему? Почему мы не можем пригласить его к нам прямо сейчас?

– Твой папа… ему пока рано. Пойми, милый, он очень хочет быть с тобой, как и ты. Но сейчас у нас есть незаконченные дела. И у него тоже. Когда мы станем более… свободными, мы обязательно будем все вместе. Втроем. Обещаю тебе. Давай, Нат, спускайся, нам пора идти.

«Что происходит? О чем они говорят? Что все это значит?».

Нат взглянул на Матерь, тепло улыбнулся и послушно кивнул. Он сжал руку Матери, и его белая гладкая кожа испачкалась в черной смоле. Ната же это нисколько не смутило.

Держа Мелисенту за руку, он направился вместе с ней обратно, к Проходу.

– Натаниэль, – произнес Скальд, – это, правда, ты?

«Могла ли она подменить ребенка? Мог ли это быть не мой сын?».

Но чем дольше Скальд смотрел на Ната, тем больше находил схожих черт. Глаза Силисты, его волосы и нос, мамины уши.

Его осенило: «Это мой сын».

Ошибки быть не могло.

Скальд видел в мальчике самого себя.

– Привет, пап, – встретил его Нат такими словами.

«Пап… он знает, что я – его отец. Так в чем же дело? Верховная Матерь… кто она? Что она сделала? Как это случилось?».

– Я очень хочу, чтобы мы жили вместе. Втроем. В нашем доме. Но мама говорит, что ты еще не готов жить с нами. Что у тебя есть дела. Это так?

Скальд взглянул на Мелисенту. Она не думала мешать их разговору. Но почему? Она просто держала Ната за руку и улыбалась. Она остановилась в паре метров от Скальда, позволяя Нату познакомиться с отцом.

«Что она задумала? Почему делает это? Почему позволяет нам говорить друг с другом?».

– Дела?..

– Да, пап. Ты вечно чем-то занят. Мама говорила, что ты работаешь врачом. Это очень здорово! Мне бы тоже хотелось научиться делать уколы, проводить операции. Ты ведь хирург, да?

Скальд держался. Ему хотелось плакать. Хотелось взять сына на руки. Хотелось убежать.

Хотелось прыгнуть с моста.

Но он ответил:

– Нет, сынок. Я помогаю людям с самыми разными проблемами. Порезы, ожоги, травмы, раны, переломы. Отравления и прочее. Самое разное. Если побываешь у меня на приеме, то увидишь много всего интересного. Я могу показать тебе свой кабинет, оборудование, инструменты. Уверен, тебе там понравится, если ты хочешь стать врачом.

Нат радостно взглянул на Матерь.

– Мам, можно пойти с папой? Я очень хочу посмотреть, как он работает!

Верховная Матерь тепло улыбнулась в ответ и сказала:

– Не сейчас, Нат. Папа занят. И у нас с тобой тоже большие планы на день. Давай в другой раз, ладно?

– Эх… а мне так хотелось побывать с папой на приеме…

Потом Скальд заметил, как взгляд Ната скользнул по забинтованным рукам.

– А как ты работаешь, пап, с такими руками? У тебя тоже сила, как у мамы? И ты постоянно их бинтуешь?

– Ну хватит, Нат, – оборвала его Мелисента, – нам пора. Перестань докучать отцу и спрашивать у него все подряд. Это неприлично. Ты хотел увидеть его? Пожалуйста. Как я и обещала тебе. Пообщаетесь дольше в другой раз. Нам нужно идти.

Нат только пожал плечами и виновато взглянул на отца:

– Прости, пап. Не стоило это спрашивать. Мама права. До встречи! Еще увидимся. Был рад знакомству с тобой.

Нат помахал Скальду рукой, когда проходил мимо, следуя за Верховной Матерью. Она не отпускала его руку ни на миг. Мелисента крепко держала Ната, продвигаясь к Проходу все ближе.

– Удачного дня, Скальд. Была рада знакомству, Айседора. Еще увидимся. Надеюсь, следующая наша встреча случится при более удачных обстоятельствах.

Верховная Матерь, проходя мимо Карателя-Энтони, позвала его за собой:

– Идем, Несущий Погибель. У нас много работы.

– А кто это, мама? – Нат с интересом взглянул на Карателя.

– Я вас познакомлю. Уверена, вы найдете общий язык. Он составит тебе компанию в мое отсутствие.

– Компанию?

– Да. Надеюсь, вы подружитесь.

Нат с увлеченностью рассмотрел черные клинки-семиотики в руках Карателя.

– Вау! Научишь меня сражаться? – с восторгом спросил Натаниэль.

Каратель озадаченно взглянул на Верховную Матерь, ожидая от нее приказа, чтобы подобрать нужные слова для ответа.

– Не стоит играть с настоящим оружием, Нат, – ответила за него Мелисента, – это очень опасно.

– Но мы будем осторожны! Он мне просто покажет парочку приемов, правда же?

Каратель снова не ответил. Он явно опасался сказать что-то лишнее, что могло рассердить Верховную Матерь.

– Только под моим присмотром, – согласилась она.

– Вот класс! Спасибо, мам!

Поравнявшись в ряд, троица двинулась к огромному порталу между мирами, сотканному из красных и верных ветвей-щупалец.

Скальд провожал их глядя, в спины. И гнев с каждой секундой вскипал в душе все сильнее.

– Я не могу этого так оставить, – произнес он.

– Скальд… – сглотнула Айседора.

– Айс, я не могу стоять и смотреть, как они увидят моего сына. Ты сама все слышала. Это Натаниэль. Я точно знаю.

– Да, ты прав… вы очень похожи… я сама удилась такому сходству, но как такое возможно?

– Я обязательно это выясню, но не сейчас. Они уходят. Энтони. Верховная Матерь. Натаниэль. Они уходят, Айс! Прямо у нас на глазах! И куда они идут? В чертов Проход!

Скальд отпустил запястье Айс, крепче сжал рукоять семиотика – меча, вместо клинка у которого пульсировал золотистый свет, сотканный из магических плавающих иероглифов и символов.

– Скальд, нет!

Поздно – он уже бежал по мосту к Проходу, чтобы остановить триумфальное шествие. Триумфальный побег.

– Скальд!

Айс, взяв два клинка-семиотка в обе руки, погналась за ним. Они пересекли половину длинного каменного моста, протянутого над бесконечной черной пропастью Глубин Пепла и соединяющего лифт, ведущий в Перекрестки Академии Марии Селесты, и Проход – портал в иное измерение, откуда вышло зло, захватившее Перламутр-Бич.

– Скальд!

Айс нагнала его.

И их услышали.

Мелисента и Нат остановились недалеко от Прохода и обернулись. Перед ними стоят Каратель, сжимая два семиотика, окрашенных черным сиянием.

– Задержи их, – приказала Верховная Матерь.

Скальд, увидев, что Мелисента намеревается забрать Ната с собой и провести его через портал, выпалил:

– Нат! Нат!

Натаниэль поднял взгляд на Мать:

– Мам, почему папа гонится за нами? Что с ним?

– Я же говорила тебе, сынок.

Пауза.

– Папа еще не готов жить с нами.

Она сжала темными пальцами ладошку Натаниэля.

– Идем, милый. Ты еще сможешь встретиться с отцом.

Нат проводил Скальда печальным взглядом. И этот взгляд – последнее выражение лица Ната, которое увидел Скальд прежде, чем его сын развернулся к Проходу и пошел в его сторону вместе с Мелисентой.

– Нет! – вырвалось у него.

Взмах меча.

И он столкнулся с Карателем.

Семиотик Скальда встретил зачарованные клинки Несущего Погибель. Каратель скрестил мечи, собираясь откинуть от себя Скальда ударной волной. У него получилось бы это сделать, если бы вовремя не подоспела Айс.

Айседора, у которой имелось два семиотика.

Она атаковала, и Каратель был вынужден бросить сопротивление Скальду и ответить на удар.

Посыпались золотые и черные искры.

Скальд и Айседора, дружно размахивая золотыми сверкающими клинками, отбивали удары Карателя. Несущий Погибель ловко парировал и блокировал каждый удар врагов, управляясь всего двумя мечами против трех.

Скальд рубил воду. Он рассекал все вокруг. Он яростно прорывался к Проходу, чтобы не дать Верховной Матери забрать у него сына.

«Он не твой сын, Мелисента. Он мой! Нат – мой сын. Сын Силисты. Не твой… я заберу его у тебя, сука! Нат! Нат! Натаниэль».

Скальд рвал удары Карателя, вынуждая его отступать. Айс не пыталась остановить Скальда – она помогала ему одолеть противника, стоявшего на пути между ними и Проходом.

Скальд не переставал смотреть в спину Ната, надеясь еще хоть раз увидеть его лицо, его глаза. Он позабыл, что тот, с кем он сейчас сражался, кого готов убить, когда был Энтони Эрнандесом, его другом и товарищем по оружию.

Готов ли он убить его ради Ната?

Готов прямо сейчас скинуть Карателя с моста, не попытавшись вернуть личность Энтони?

Ради сына…

– Отвали! – заорал Скальд в лицо Карателю. – Прочь с дороги!

Скальд издал боевой клич и нанес десяток рубящих ударов семиотиком, делая их так быстро, что Каратель не успевал отражать его нападки и атаки Айс.

Скальд придавил Карателя. Он вынудил того упасть на мост и опустить оружие.

Скальд замахнулся семиотиком, стоя над ним. Он был готов вонзить магический меч прямо в шею врагу, но Айс набросилась на него, схватив за поднятые руки с криком:

– Нет! Скальд, не смей! Ты убьешь его! Ты убьешь нашего Энтони! Нет, Скальд!

Тяжело дыша после яростной битвы, Скальд опустил меч. Он посмотрел в сторону Прохода – Нат исчез. Мелисента стояла у самого портала. Она обернулась и скомандовала:

– Вставай же скорее. Пора уходить.

Каратель пополз прочь от Скальда и Айседоры. Взяв свои мечи, он быстро вскочил на ноги и побежал к проходу.

– Нет! – рявкнул Скальд.

И сорвался на бег.

– Скальд! Ты куда? – крикнула Айс.

В Проход.

– Нет, Скальд, даже не думай! Что ты собираешься сделать? Там же Верховная Матерь! Они…

Но Скальд уже не слышал ее. Все его мысли сосредоточены на спасении и возвращении Ната.

Теперь он точно знает главное: Нат жив. Его сын живой, и он должен вернуть его.

Мелисента прошла через Проход и исчезла за мутной темной стеной, окрашенной алыми шрамами.

Следом за ней в портал вбежал и Каратель, удирая от Скальда и Энтони, как кошка от собак.

Его задача – выполнять приказы госпожи. Сказано сражаться – он сражается. Сказано бежать – он бежит.