Глава 13. Убежище
Лука медленно перерезал веревки, связавшие его тело. Они были очень прочны. Сначала он подумал, что ему достался тупой нож, но, проверив его на остроту, убедился, что тот заточен как надо. Справившись с петлями, каждая из которых была независима и являлась образцом искусства пеленания непокорных, он наконец смог встать. Где-то вдалеке слышался зудящий звук винтов моторных лодок – нужно было уходить. Не уплывать, а именно уходить. Берега реки были отделаны бетонными плитами, с редкими выходами к воде, где можно было бы выйти на поверхность или спуститься в воду. Но Лука не планировал появляться на поверхности. Он медленно шел вниз по течению, держась ближе к отвесному левому берегу, иногда слышал приближавшиеся, а потом проносившиеся в стороне раздраженные звуки винтов моторных лодок и катеров. В такие моменты он застывал и ложился на дно. Он не знал, насколько технологии этого времени способны засечь его здесь, в мутной воде, но, как выходец из Зоны, где испытывались самые передовые детекторы, он догадывался, как лучше всего маскироваться в этом месте. Достаточно скоро шум и переполох остались позади, вода над головой потемнела окончательно, на город опустились ночь и тишина, нарушаемые только отдаленными всплесками волн на поверхности, шумом пузырьков из-под его ног да неуловимыми шелестами подводной речной жизни. Темнота для Луки не была проблемой. Картину дна и стен создавали для него облепившие все и вся мелкие водоросли, чье мягкое холодное зеленое свечение указывало все детали речного дна: покрышки автомобилей, кучки вездесущего мусора, утопленные велосипеды и другое, неразличимое по происхождению из-за слоя тины. Единственное, что муть, поднимаемая им самим с населяющими ее водорослями, постоянно крутилась перед глазами светящимися частичками и уносилась течением вперед, словно снег ветром. Зато с питанием не было никаких сложностей: здесь все поставляло энергию жизни: начиная от микроорганизмов и заканчивая сравнительно крупными рыбешками.
В бетонных стенах через каждые триста-пятьсот метров располагались круглые зарешеченные отверстия диаметром около метра, предназначенные для отвода талых и дождевых вод. На облепленных водорослями металлических прутьях уныло и безжизненно висели пластиковые пакеты, показывая полное отсутствие движения. Луке определенно нужно было укрытие, и он все чаще проверял решетки на прочность. В основном они были порядком изъеденные ржавчиной, но то ли расположение, то ли внутреннее ощущение возникающего беспокойства никак не удовлетворяли его поиск. Конечно, он мог просидеть в реке неограниченно долго, но ведь он человек, а не какой-нибудь водяной. Наконец, прошагав беззвучной тенью по дну реки, он заметил еще одну решетку, из которой выходили подобно пару более яркие зеленоватые клубы. Очевидно сюда впадал незначительный поток более биологически загрязненной воды, скорее всего, некий канализационный городской канал или по халатности городских служб, или вследствие забивания других путей выхода нашел здесь выход, внося свой вклад в чистоту реки.
Лука понял, что это то, что ему нужно. Приблизившись к решетке, он ощупал ее сквозь слой водорослей и тины. Решетка была на последнем издыхании, но все еще держала форму. Схватившись за нее, он дернул. С легкими, едва слышимыми щелчками отлетели ржавые осколки, обнажив часть решетки. Он дернул еще раз, сильнее, еще и еще. Решетка, хоть и была сильно истончена, изначально делалась из хорошего металла, поэтому ему пришлось достаточно долго раскачивать ее вперед и назад, пока наконец прутья, не выдержав перегибов, не начали ломаться. Расширив отверстие, он протиснулся внутрь, порвал рубаху и поплыл по трубе, которая шла горизонтально поверхности, не поднимаясь и не опускаясь. Через какое-то время труба соединилась с колодцем, в который входили три других трубы, две из которых были меньшего диаметра, а другая была сложена из кирпича и, видимо, являлась частью очень старой канализационной системы. Поняв, что выбора делать не придется, Лука двинул в кирпичный тоннель, из которого и шел незначительный канализационный поток. Кирпичный ход спустя значительное время вышел в такой же древний канализационный коллектор, в котором уже можно было встать и идти по пояс в воде. Все еще в полной темноте Лука, словно через прибор ночного видения, пользуясь очерчивающими контуры всего микроорганизмами, видел, что коллектор сильно расширяется. Превращаясь в кирпичный тоннель высотой в несколько метров, коллектор шел намного дальше, а слева на некоторой высоте от уровня воды через десяток метров начинался грубо обработанный проход высотой метра в полтора прямо через каменистую почву. Немного подумав, он решил идти по проходу, где ему с его ростом пришлось сильно пригнуться.
Непривычно, как будто после долгой прогулки по мягкому дну, ощущая и слыша скрип камешков под ногами, он двинулся по рукотворному тоннелю, где невозможно было бы разминуться со встречным человеком, если бы он тут появился. Надо полагать, вряд ли кто-то хотел встретиться в полной темноте с покрытым уже высыхающим черным налетом существом с чешуйчатой кожей и желтыми глазами. Но Лука лично знал нескольких человек, которые спят и видят, как встретиться именно с ним. Тоннель начал спускаться вниз, местами настолько резко, что идущему приходилось пару раз цепляться за торчащие из стены камни, чтобы не заскользить вниз. В итоге узкий и низкий проход вывел его в другой уже широкий и глубокий подземный карман. Подземная полость была также рукотворной и являлась тупиком заброшенной шахты или катакомб древней Москвы. Проход, из которого выглядывал Лука, находился на пару метров выше дна кармана, и, очевидно, был сделан до того, как карман расширили до нынешних размеров. Недолго думая, он спрыгнул вниз. В подземном кармане, в котором он находился, был еще один небольшой проход справа от него, за которым слышался смутный и приглушенный расстоянием шум воды, напоминавшей небольшой водопад. Прямо перед ним – пусть и заброшенный, но все-таки с остатками человеческого присутствия основной тоннель. Насколько мог видеть Лука, его ширина была метров десять, слева по полу змеились узкие железные рельсы шахтных вагонеток, которые вскоре терялись из-за кривизны тоннеля, уходящего влево. Недалеко стоял странный высокий стул, почему-то больше походивший на трон, какие-то еще небольшие предметы явно искусственного происхождения. Пахло сыростью и плесенью. Он с трудом представлял, на какой глубине он находился, но ощущения подсказывали, что гораздо глубже чем когда-либо в его первой или второй жизни.
Что ж, с тем, что было прямо, приблизительно понятно, теперь нужно было проверить то, что находилось справа. Он повернулся и пошел в сторону правого узкого прохода. По мере прохождения уже по проходу шум падающей воды нарастал. Вскоре он увидел нечто вроде колодца, куда стекало два потока. Один из них был чист и состоял из грунтовых вод, а другой являлся канализационным сбросом. Скорее всего, этот поток образовался сам по себе от времени через промывы других сточных вод, являясь небольшим ответвлением разрушенной городской канализационной сети, – по-другому он бы никак не мог добраться до такой глубины. Но для Псараса это был источник питания, пусть не крупное млекопитающее, даже не мелкое, не растение, а всего лишь нескончаемый бурый поток бактерий, но он был стабилен и щедр. Глубину колодца или ямы, в которую вливались оба русла, невозможно было определить.
Лука сел на один из камней. Здесь будет его дом, по крайней мере первое время, пока все не уляжется и он не определится с тем, что ему нужно делать. Маловероятно, что его найдут здесь экранированные артефактами «друзья», но он не будет расслабляться, и, как только поймет, что ему нужно будет делать, он не задержится здесь больше. Немного подумав, он решил смыть с себя остатки канализационной грязи чистой водой. Зацепившись за край и удерживаясь за каменистые выступы стен колодца, он едва не был сбит тяжелой ледяной струей. Подставив лицо, он несколько раз набрал воды в легкие и выдул ее.
– А… А… – проверил он их функционирование, издав произвольный звук.
Затем почти полчаса он счищал с себя грязь, постоянно держась за стены то правой, то левой рукой, даже набрал в ладонь песка, чтобы лучше растереть там, где она по ощущениям держалась сильнее всего. Самое приятное для него было то, что проходящий рядом канализационный поток мог бесконечно подпитывать его энергией, помогая комфортно бороться с остужающей его ледяной водой. Да, он определенно подчинил себе вирус. Это стоило ему множества часов самоистязания голодом, на грани разрушения собственной психики, но оказалось, что он разрушал ментальную зависимость своей личности от потребностей колонии, и, когда, наконец, вирус, населяющий его перестал бороться и пытаться подчинить себе разум человека, они смогли существовать вместе. Сейчас Лука чувствовал себя как никогда приближенным к живому существу. Он чувствовал холод, ощущал странную, не поддававшуюся описанию усталость и одновременно облегчение. Казалось, его мучитель утих и прервал жесткий алгоритм приказа и подчинения, получая питание только тогда, когда это позволяет его носитель. Он чувствовал облегчение от исчезающей потребности в поиске новых членов для Братства или поиске пищи. Он и населяющая его колония начали устанавливать равновесие – он кормит ее, а иногда спасает, а она заботится о нем и не терроризирует его психику своими примитивными всепожирающими инстинктами.
Приняв импровизированный душ, Лука вернулся в основное помещение, которое можно было бы назвать комнатой. Тишина и застарелый запах плесени. Он мог бы убить всю плесень и микроорганизмы в округе в секунды, но тогда бы он лишился видимой им картинки, светящихся контуров всего, что его окружало, и оказался бы в действительной темноте. Первое, что он сделал, – это обошел высокое кресло, сделанное из дерева. Оно было добротно сколочено без щелей и неровностей, имело высокую резную спинку, подлокотники и в действительности походило на трон. Его внимание привлекли ряды круглых цилиндров, отличавшихся от остального правильной формой и приблизительно одинаковой высотой. Присев рядом с ними, он осторожно ощупал их. Толстые цилиндры оканчивались острым и ломким кончиком. «Свечи, – догадался Лука. – Что здесь такое было?» Он принялся обыскивать взглядом все поверхности. По потолку ползли старые провода давно исчезнувшего освещения и крепились металлические скобы, удерживающие проржавевшие трубы вентиляции. Отдельно лежащие – особенно много у правой стены – крупные камни, странная светящаяся жизнью куча… Лука подошел и ощупал ее. Деревянная труха и отсыревшее тряпье, несколько подобных еще дальше. Не стоит на это обращать внимание.
Он вернулся к креслу, все больше напоминавшему ему трон, и тут возле ножки он заметил прямоугольник правильной формы. Протянув к нему руку, он легко поднял изделие из пластика, пощупав его чуть более внимательно, но с какой-то новой, позабытой радостью понял, что это зажигалка. Чиркнув колесиком, он вышиб искру, чиркнул еще раз – искра и негромкое шипение газа, еще раз – и легкое пламя вдруг осветило помещение. Прикрыв зажигалку рукой, он аккуратно зажег свечи. Одну, затем еще одну и еще несколько. Свечи были странные… черные. Их толщина и высота давала им приличный запас горения – несколько суток, может, больше. Сейчас он зажег всего несколько из того количества, которое здесь было, и взял одну поменьше, чтобы светить себе. Теперь он смог разглядеть стены помещения. Они были не похожи ни на что, что он когда-либо видел. Странные надписи, рисунки черной краской и наполовину исчезнувшим мелом. Странные перевернутые звезды в круге, обычные пятиконечные звезды с незнакомыми символами у вершин, перевернутые кресты, закругленные кресты, надписи, среди которых часто встречалось слово Gothic, довольно качественные рисунки животных.
– Готик… – одними губами прочитал Лука.
Эти надписи ни о чем не говорили ему. В его время не было ничего подобного. Он спокойно сел на трон, разглядывая помещение. Кто бы ни оставил эти надписи, ему было все равно, главное, что здесь остались свечи и зажигалка. Мокрая одежда неприятно липла к телу, и он снял рваную рубаху, оставшись в одних камуфляжных штанах и ботинках. Теперь ему нужно было «поспать», то есть заставить себя расслабиться и войти в состояние оцепенения, что он привык считать сном, ровно до тех пор, пока голод не заставит его подняться и идти к зловонному источнику, чтобы восполнить потребности поработившей его тело колонии вируса жизнями сотен миллионов простейших организмов.
***
Голубоглазый сидел в своем кабинете, держась обеими руками за голову. Лука Псарас сбежал. Он сбежал! Оно сбежало! В этом не было его вины – его задача была найти и доставить зомби до границы Зоны, а дальше объект попадал под юрисдикцию министерства обороны. Даже если учесть, что он сделал больше, чем нужно было, а именно нашел его в Зоне, используя такие связи, которые не мог использовать никто из военного руководства, и смог уговорить зомби добровольно покинуть Зону, это в итоге оказалось хуже, чем если бы его повезли связанным. Вояки тоже хороши: дозволили выпустить его над рекой, не могли предусмотреть ошейник. Кроме того, эти же самые вояки предложили, чтобы объект ехал с той же самой группой, которая вывела его из Зоны, «…чтобы не иметь оснований для отступа от договоренностей и сопротивления объекта исследованиям». Его ребята, конечно, сработали, как надо, дрались как львы даже на дне реки, но этого оказалось недостаточно. И вот теперь он в своем кабинете, а высокие военные чины в своих залах для совещания пытаются хоть что-то придумать, чтобы найти это существо в Москве. Как? Где его можно найти? Куда он пошел – вверх или вниз по течению? Может быть, он дойдет до Оки? Сколько бригад надо задействовать, чтобы отыскать его? Ладно люди. Где взять столько артефактных сборок, чтобы обеспечить их всех хотя бы возможностью сообщить об обнаружении объекта? Ведь он убьет их, не дав проронить ни слова. Есть еще Гудин Трофим, который удачно выехал в Москву к семье. К нему уже приставили людей, которые будут следить за ним и охранять его. Недопустимо потерять такого ценного кадра, ведь у него самый большой опыт с подобными существами, и пока таких практиков, как он, больше нет. Особенно если учесть, что у него есть реальный опыт выживания в Зоне. Есть только теоретики на «Янтаре» или в «Ладоге», но это только в теории практика и теория одно и то же, а в жизни это совершенно разные вещи.
Алексей, измученный собственными размышлениями, откинулся назад, достав из-за пазухи небольшой сувенир на кожаном шнурке. Но для тех, кто был в курсе, можно было безошибочно определить это изделие как «муху», собираемую на базе Свободы в той самой Зоне. Может быть, сталкеры помогут? Вояки хороши в борьбе с людьми, но ситуация с прорывом всего десятка зомби, именующих себя Братством, которые смогли к чертям разнести первую и вторую линию, уронить пару вертолетов, загубить с сотню солдат, захватить РСЗО и творят черт-те что теперь юго-западнее Зоны, говорит о том, что ни черта не может сделать регулярная армия, кроме как маршировать и отвечать по уставу. Здесь нужно думать не как военные, тут нужно думать, как… Голубоглазый решительно хлопнул рукой по столу. Нужно снова лететь в Зону, нужно разговаривать с Якорем, если надо – упасть ему в ноги. Пусть он даст два, три десятка человек, может быть, они смогут отыскать эту ржавую бестию в Москве. Если они смогут выловить это существо, то… Тут Алексей задумался. Все лавры достанутся также и военным, а его истинный труд будет оценен не больше похвалы. Он знал, как думают эти плешивые генералы. Нет, он не будет вмешиваться сейчас, пусть вояки потерпят фиаско и сами упадут к его ногам, мол, «…выручайте, Алексей Викторович, не справляемся сами никак…», а он к тому времени подвезет готовую бригаду, и они сделают все, что нужно. И вот тогда, вот тогда его оценят по достоинству, вот тогда он сможет подняться на новый уровень, возможно, даже возглавит собственное министерство и собственные вооруженные силы, соединив сталкеров и его специалистов. Но в Зону лететь надо все равно. Голубоглазый поднял трубку внутренней связи и распорядился приготовить на завтра два вертолета: один для того, чтобы улететь утром, а второй на тот случай, если он не вернется через пять часов.
Глава 14. Уговор дороже денег
Винтокрылая машина все еще крутила лопастями на фоне серого утреннего неба Зоны, а Алексей без своей охраны, одетый в серый костюм, уже находился в кабинете Якоря.
– Алексей Викторович, – почти искренне улыбнулся сталкер, – рад тебя видеть. Почему без охраны?
– Заняты мои бойцы, – пожимая руку, ответил тот. – Да и брать сюда в Зону моих дуболомов, которые без опыта, – только людей смешить.
– Понятно, понятно, – согласно кивнул Якорь. – Ну рассказывай, какими судьбами?
– Сейчас расскажу, – Алексей сделал паузу.
Как-то неловко вот так сразу начинать с проблем. Конечно, он приехал сюда только из-за них, но тем не менее бежать и с порога кричать: «Спасите, помогите!» не следует. Несолидно для его положения. Он выдохнул, переводя дыхание.
– Скажи, Якорь, товар от нас получили?
– Получили. Высший сорт. Все, что надо, в масле, все, что не надо, – не в масле. А то бывало и наоборот, – усмехнувшись, то ли пошутил, то ли припомнил что-то сталкер.
– Я еще приказал сверху пару новых образцов положить, экспериментальных, бесплатно. Видел?
– Да, нашли наши хлопцы. И инструкции на них нашли, благодарствую, – заметно подобрел Якорь.
– Ну и славно, – подытожил голубоглазый. – Только с одним делом у нас не ладно. Лука сбежал.
– Какой Лука? – не понял Якорь.
Но при взгляде на лицо собеседника до него постепенно начало доходить, какой именно Лука сбежал. Но он не знал еще главного, где и куда сбежал тот, кто не так давно атаковал Армейские Склады, захватил Росток и уничтожил его прямого командира Гипса.
– Кордон не справился? Какие потери?
– Да что там Кордон, – чувствуя в себе недостаточно сил, чтобы сознаться в произошедшем, негромко ответил Алексей. – Мы его из Зоны вывезли, в Москву, в Центр нейрохирургии Бурденко, – рубанул правду-матку голубоглазый, не зная, куда деться от пристального взгляда сталкера.
Несколько секунд ничего не происходило.
– Он что, в Москве? Вы что, с ума сошли? – негромко спросил Якорь.
Его глаза округлились, а рот открылся.
– Вы… вы… – он, не отрывая взгляда от опустившего голову Алексея, нащупал графин с водой и, сняв стакан-крышку, сделал несколько глубоких глотков прямо из горла. Выдохнув словно после стакана водки, он поставил графин на место и мрачно произнес:
– Рассказывай.
Алексей подробно и достоверно рассказал все, что видел и слышал на записях видеокамер, вплоть до самого момента, когда камера последнего бойца была затоплена водой. Когда его рассказ был окончен, Якорь поднял глаза. За спиной голубоглазого стоял его друг Моль все в том же стареньком, но верном комбинезоне «Сева». Он вошел незаметно, без стука и слышал эту историю если не с начала, то с середины. На его лице читалось то же самое, что и на лице его командира и друга. Растерянность, страх, конечно не за себя, а за людей, за беззащитный город и явное непонимание, что же теперь можно предпринять.
– Заходи, Моль, – буркнул сталкер. – Это вот Алексей Викторович, наш основной заказчик. Я тебе про него рассказывал.
– Я понял, – ответил Моль, проходя и садясь на стул рядом.
– Ну и что теперь думаете делать? – спросил Якорь у голубоглазого.
Тот набрал воздуха в грудь, но, не найдя ничего подходящего, выдохнул и развел руками, показывая общую картину, которая называлась «даже не спрашивай». Якорь потер лицо ладонью и также шумно выдохнул воздух. Моль откинулся на спинку стула и поджал губы, качая головой. Минуту все сидели молча, укладывая в голове произошедшее. Отсюда из Зоны дела Большой земли, никогда не касавшиеся особо сталкеров, всегда казались незначительными и второстепенными. Действительно, что могли значить все те новости и не новости, если у тебя завтра ходка к Припяти и ты действительно не знаешь, что суждено тебе дойти и вернуться с хабаром, дойти и вернуться или просто дойти. Но теперь, когда зверь был не где-нибудь в Зоне, а в многомиллионном городе, это могло обернуться невероятными масштабами заражений и такими же миллионами новых зомби, которых уже невозможно будет ничем уничтожить, разве что ядерным оружием. Но кто сейчас был готов думать об этом?
– Вояки и службы что говорят? – наконец нарушил тишину Моль.
– Говорят, что дали ориентировки на всех уровнях, указания о соблюдении дистанции и ненападении. По всем городам, – чуть повернувшись к Молю, ответил гость.
– Думаешь, поможет?
– Если успеют сообщить, то да, но дальше… действовать нужно по-другому. Я, собственно, за этим и приехал, – голубоглазый поправил волосы.
– Как по-другому? – вмешался Якорь.
– Мои бойцы, вы знаете примерно их уровень подготовки, сразу же вылетят на сигнал, но, если зомби будет слишком много, им не справиться. Поэтому мне понадобится ваша помощь, – гость сделал паузу, ожидая закономерного вопроса.
Якорь слегка приподнял подбородок, жестом требуя продолжения.
– Мне понадобятся твои сталкеры, Якорь. Там, на Большой земле. Столько, сколько сможешь, и еще артефакты для личного состава. Сам понимаешь, что вопрос не в цене.
Лицо Якоря сохраняло непроницаемое выражение. Он взвешивал и сопоставлял все варианты. Вариантов было немного, и если на кону стоят жизни стольких людей, то он не может стоять в стороне.
– Будут тебе сталкеры, Алексей. Будут, – он тяжело вздохнул, затем покачал головой и повысил голос.
– Ох, сколько можно уже говорить, ну не творите, чего не понимаете! Алексей, скажу как на духу. На хрена вы его вывезли?! Ходил он тут, прятался, разобрались бы с ним сами, своими силами. Вы каким местом думали?
– Это было решение министерства обороны. Ты же знаешь, Братство прорвало периметр. Для того чтобы хоть как-то изучить объекты, было решено взять единственного, кто был вменяем, – оправдывался Алексей, стараясь не глядеть сталкеру в глаза.
– Да, кстати, откуда вы знаете его имя и отчество? – спросил Якорь, доставая сигареты.
– Гудин же на Ростке огласил, вот оттуда и узнали, – ответил голубоглазый.
– Я в курсе… – прикуривая сигарету, прервался сталкер, – что Гудин огласил, – Якорь выпустил в сторону струю воздуха. – А вам-то кто передал? В живых-то немного было, а в сознании и того меньше.
– Я не могу сказать сейчас, кто именно, но давай скажу просто, что это был один из бандитов. Этого достаточно?
Якорь прищурил один глаз, вкладывая сигарету в рот.
– Будем считать, что достаточно. Или, может, кто из наших? А? – неожиданно спросил он, глядя гостю в глаза.
Тот достойно выдержал внезапный вопрос.
– Нет, Якорь. Ваши с нами не сотрудничают на этом уровне, – поправился он.
– Ага… – неопределенно сказал Якорь, затягиваясь вновь. – В общем, к чему приходим, Алексей, ты наш, Викторович. Мы тебе поможем, как пить дать. Обеспечь только нас транспортом туда и обратно. Вертолеты, – безапелляционно выдвинул требование сталкер.
Голубоглазый, уже сидящий ровно, словно в кабинете у начальника, уверенно кивнул.
– Потом кое у кого проблемы в прошлом с Большой землей, там по мелочи, ну и плюс они же все, сталкеры, нелегально тут находятся. Вы без этих ваших выкрутасов. Мы вам поможем, а вы через одного под белы рученьки и на нары. Понимаешь, про что я?
– Конечно. Ни к кому претензий не будет. Отбелим всех, кто будет заявлен на вылет, – уверенно сказал голубоглазый.
– Добро. Командовать сталкерами будем мы сами. Моль командовать будет, – Якорь кивнул на друга.
Голубоглазый посмотрел на сталкера, запоминая лицо, и снова уверенно кивнул.
– Ну, и «мухи», – Якорь добил сигарету и потушил ее в пепельнице, без всякого умысла выдувая дым на гостя.
– «Мухи», я так понимаю, теперь нужны как никогда… – он обернулся к Молю. – Моль, не в службу, а в дружбу. Скажи им, чтоб без баловства. Сам зайди.
– Сделаем, – сказал сталкер, поднялся и вышел из кабинета.
Минут через десять заспанные Худой и Рваный стояли в кабинете, недовольно глядя на Якоря. Рваный обиженно шмыгал носом. Следом вошел Моль, пряча за спиной небольшой мешок. Якорь смерил их взглядом и не смог сдержать короткий смешок.
– Что, взгрел вас Моль? – спросил он.
Парни обижено засопели. Насколько лидер Свободы знал своего друга, Моль никогда бы не обидел парней по-настоящему. Ну, дал, может, кому легкий подзатыльник вскользь, но только для того, чтобы те достали действительно все свои запасы, а не прятали их по своим бесчисленным тайничкам и ящичкам.
– Поясняю для вас, молодые люди. Дело серьезное. Помните оборону против гнуса держали?
Парни кивнули, все еще продолжая обиженно сопеть.
– Так вот, теперь тот самый, который здесь все начал, в Москве или недалеко от нее обосновался. Понимаете ситуацию?
Парни перестали кукситься и удивленно вытянули шеи, округлив глаза.
– Во-о-от, – удовлетворившись эффектом, протянул Якорь.
Затем он обратился к Алексею.
– Видишь, Викторович, мало того, что последнее отдаем, так еще и парней обижаем. Надо что-то придумать…
Голубоглазый секунду соображал, потом, поняв, что от него требуется, встрепенулся.
– Ребята, любой прибор, любой инструмент, все, что захотите, только скажите, – широким жестом разводя руками, подтверждая свои слова, сказал он.
Парни заулыбались, подталкивая друг друга локтями.
– Нам это… там… такого же робота, как у ученых на «Янтаре»… для разработок… – взял на себя роль ведущего в их двойке Худой.
Голубоглазый отвалил челюсть, Якорь хитро посмеивался в усы, поглядывая на гостя, а Моль, зажмурив глаза и улыбаясь во весь рот, тряс головой, показывая большой палец вверх. Голубоглазый ведь сам сказал: «Все, что захотите», никто за язык не тянул, а пацаны хоть и не тертые сталкеры, но начинка что надо, своего не упустят.
– Э-э-э… м-м-м… – было видно, что это проходило на грани приличия.
Запрашивать непристойно дорогие вещи, основываясь на его словах, могли, наверное, только сталкеры. Но ведь в Зоне кроме честного слова и хабара больше почти ничего не котируется. Договоры не подписываются, адвокатов нет, из судей только Зона, исполнитель – мутант, аномалия, Выброс или пуля противника.
– Хорошо. Я… я найду вам робота.
Якорь тихо засмеялся, а парни восторженно переглянулись.
– Ну, сам знаешь, Алексей, давши слово, держись. Давай, братуха, показывай, что наскребли, – обратился он к Молю.
Сталкер подошел к столу и аккуратно высыпал небольшие сборочные артефакты на стол.
– Семьдесят две штуки, – снова став недовольным, буркнул Худой. – Последние. Больше реально нет.
– Может, будет, если мужики из Припяти приволокут. Говорят, после Выброса сдвинуло аномалии, проход до «клубка» появился, – добавил Рваный.
Алексей сидел приунывший. Вытащить робота из программы вояк будет крайне сложной задачей. Он, конечно, может сказать, что не получилось, что не убедил генералов, что потом сделают, но ведь и Якорь тогда сможет сказать, что не получилось, что не убедил сталкеров, что потом выедут. Маловероятно, но политика дело такое. Уловив мысли голубоглазого, Якорь решил его успокоить, встал и прошел к одному из шкафов, где достал мешочек с еще ранее им лично вытащенными у парней сборками.
– Тут еще полста будет. Алексей, мы сейчас меняем эти «мухи» на товар. Возьмем больше горячего, а как только хабар из Припяти добудем, пацаны быстро тебе слепят еще. Сколько штук можно будет сделать? – обратился он к парням.
– Еще штук тридцать, если «клубок» без брака, может, больше, – ответил Рваный.
– Штук сорок, если хабар хороший, – дополнил Худой.
– Ага. Так вот, еще тридцать-сорок штук мы тебе слепим и бонусом по полцены отдадим. Как раз к тому времени и робота подвезут. Верно?
– Верно, – подтвердил он.
Голубоглазый тяжело вздохнул. Якорь умел затягивать гайки, а этим сталкерам вообще палец в рот не клади.