Loe raamatut: «Страж Монолита»

Пролог

Молнии через проливной дождь разрывали ночное небо Зоны, шквальный ветер раскачивал кустарник, заставляя деревья терять и без того скудную листву. В кратковременных вспышках молний было видно, как отдельные листья, прибиваемые тяжелыми каплями, стремительно пикируют на землю, чтобы больше никогда не взлететь на потерянную высоту. Роскошный мутировавший куст сирени, содрогающийся под порывами ветра и избиваемый тяжелыми каплями, с трудом прикрывал сидящего под ним и скрывающегося от постороннего глаза вооруженного человека, нещадно поливаемого проливным дождем. Вдруг что-то привлекло его внимание, он окаменел и затем медленно, стараясь не делать лишних движений, обернулся. Тяжелая когтистая лапа во вспышке молнии схватила его за голову и, дернув, втащила внутрь куста. Раздались душераздирающий крик и громогласное рычание зверя.

Спящий на двух сколоченных досках сталкер подскочил и принял вертикальное положение, секунду соображая, что происходит; поняв, что это сон, он судорожно сглотнул и облегченно выдохнул.

– Фу, приснится же такое…

В темноте тесного помещения мелькнул зеленый экран ПДА, показывающий 4:30 утра, послышалось бульканье и звуки больших глотков: человек жадно пил воду из фляжки. Утолив ночную жажду, он удовлетворенно вздохнул. Поерзав несколько секунд на жестких досках, накрытых прохудившимся матрасом, фигура, практически неразличимая во тьме, успокоилась, еще через мгновенье послышалось мирное сопение спящего человека.

Глава 1. Псы

Зеленая полоска рассвета, плавно переходящая в нежно-розовый цвет, постепенно набирала силу. Редко день в Зоне начинался так хорошо. Вместо хмурых туч и мелкого депрессивного всепроникающего дождя, облученная и залитая кровью территория подарила свою немудреную ласку в виде прохладного легкого ветерка и светло-серого неба с размазанными и раздавленными гигантскими ложками по его поверхности облаками. Утренний ветерок торопливо погнал пару пожухших тополиных листьев по растрескавшемуся асфальту, которые, карябая твердую поверхность своими угловатыми кромками и переваливаясь с боку на бок, обгоняли друг друга, спеша, наконец, закрепиться в пучках сероватой травы. В вершинах деревьев разбуженные вороны, по-своему воспринявшие благосклонность Зоны, затеяли крикливую потасовку, хлопая смоляными крыльями и роняя веточки свитых ими неказистых гнезд. Наземный мир, несмотря на всю его уродливость, сейчас был приветлив и безмятежен, но под тонким слоем растрескавшегося и приподнятого корнями облученных деревьев асфальта, на глубине нескольких метров существовала и другая жизнь – человек.

Сталкер Бобр, переночевавший в своем схроне, проглотив нехитрый завтрак, состоящий из привычного набора тушенки и хлеба, запиваемого водой с запахом обеззараживающей таблетки, сверился с ПДА и готовился выбираться наружу.

Благо его схрон был из разряда «полулюкс» и не требовал особой маскировки, расположенный в канализационном люке под старым добрым полусгнившим автобусом ПАЗ. Эта незлобивая конструкция с выбитыми стеклами и прошитая автоматными очередям незначительно фонила, как и вся техника в Зоне, брошенная после первой аварии на ЧАЭС. Но сталкер, который в свое первое время нахождения в Зоне отчуждения, как и все новички, преисполненный романтики, любопытства и глупости, но пуще всего подгоняемый скоро приближающимся Выбросом, почти полгода назад отыскал крышку люка под днищем автобуса, занесенную слежавшимися листьями. Благодаря своей субтильной комплекции он, протиснувшись под автобусом, подцепил люк ножом и обнаружил вполне чистый и сухой зиндан с вбитыми в стены скобами, некоторым количеством тряпья и напрочь заваленным лазом, куда уходят трубы и откуда, в принципе, могла появиться опасность.

Опасность в Зоне это такая же тавтология, как вода в реке. Это там, на Большой земле есть опасности, а здесь их нет, здесь они просто меняются на смерть, зачастую быструю и очевидную, но нередко затяжную и непонятную, оттого еще более пугающую и нежелательную, наводящую слепой морок отрешения на всех, кто был ее свидетелем. Сам Бобр разменял в Зоне год, это достаточно много времени по меркам Зоны и совсем немного по меркам Большой земли. Здесь за год сталкер вполне способен превратиться из лопоухого щенка в крепкого середнячка. Походя некоторое время в отмычках, он понял два основных правила: не лезь, куда не знаешь, – убьет, и не стой – убьют. Эти простые и в то же время сложные правила несколько раз спасли его скромную жизнь, когда он даже не подозревал об этом. На практике освоив эти два положения, он по ряду причин обособился от своей группы и теперь, вполне освоив тактику одиночки, промышлял в неглубокой Зоне.

Итак, сверка с ПДА была окончена, активных форм жизни указано не было, аномалии – две воронки средних размеров – стояли на вчерашних местах. Бобр, оправившись в припасенную пластиковую бутылку, поскольку негоже метить собой территорию рядом со схроном, обозначая ее мутантам, перетянул ремни разгрузки, проверил шнурки на берцах, потряс рюкзак, проверяя, не постукивает и не позвякивает ли чего. Удовлетворившись результатом, Бобр схватился за вбитые в бетонные кольца скобы и полез наверх. Отодвинув самодельные задвижки на люке, он приподнял люк, высунув голову для осмотра узкой щели между брюхом ПАЗа и асфальтом. Свежий ветерок, разогнавшись в узком просвете между асфальтом и днищем автобуса, с азартом швырнул ему в рот кучку пыли, но, вызвав лишь легкий кашель и улыбку, полетел дальше. «Правильно, нечего рот открывать», – пожурил сам себя сталкер. Не высовываясь целиком из люка, Егор прислушался… Далекий и вездесущий собачий вой, шуршание какой-то пленки в умершем автобусе над головой, шум деревьев… вороны… никаких настораживающих звуков или неправильной тишины.

Еще раз порадовавшись погоде, он червем начал выкарабкиваться из люка. При этом, чтобы вылезти, ему понадобилось упираться ногами в скобы и стенки, но дело было знакомое, и через минуту он уже беззвучно закрыл люк, вставив контрольную щепу в щель между люком и ободом напротив приметной царапины, и закидал его мусором. Теперь предстояло самое главное – появиться на свет, но не на тот свет, где тебя ожидают добрый акушер и уставшая мать, а другой, где могут ожидать несколько голодных ртов местной живности, считающих человека частью своего рациона.

Пока Бобр был под автобусом, в голове все еще было ощущение успокаивающей возможности ускользнуть от опасности, в случае чего тебя и заметят не сразу, и прыгнуть на спину не смогут, и подстрелить – тот еще вопрос. К подсознательному нежеланию появляться на открытой местности еще добавлялось свежее ощущение от отсутствия его коротенького, но надежного автомата АК-47, который он оставил вчера возле аномалии и не решился поднять. Теперь ему просто физически не хватало тяжести в правой руке и легкого постукивания передвигаемого автомата о землю. Кроме того, прямо напротив его лица в асфальте появились три свежие царапины, вскрывшие выцветшую корку асфальта и обнажившие более темный нижний слой. Покрутив головой, он нашел еще несколько таких следов. Прикинув и так, и этак, что за мутант мог этой ночью шарить лапой под автобусом, Бобр с чувством вздохнул о потерянном автомате.

Калаш он оставил, руководствуясь правилом, уже давно не требующим доказательств: не знаешь – не тронь. А дело обстояло так: подбираясь к электре, возле которой красовалась изюминка его сегодняшней коллекции – артефакт «бенгальский огонь», за который он рассчитывал получить с Сидоровича приличные деньги, он оставил подальше свой АК-47, чтоб не привлечь интереса аномалии тяжелой железкой, рядом же положил и рюкзак. Через полчаса кропотливых усилий, беспрестанных оглядываний через оба плеча и кидания в артефакт палочек, веточек и другого неаппетитного для электры мусора он, наконец, вынудил прекрасный светло-голубой, подернутый белесой дымкой артефакт выкатиться к его ногам. Балансируя на одной ноге, не делая резких движений и чувствуя, как волоски на его теле от воздействия сильного электрического поля то прилипают к телу, то встают дыбом, он бережно уложил «бенгальский огонь» в контейнер и медленно, полуприсядом вернулся к своим вещам, лежавшим неподалеку. Каково же было его удивление, когда, нагнувшись первым делом за автоматом, он, одернув руку, заметил, что ствол серебрится мягким призрачным светом. Пораскинув мозгами, Егор решил, что до кордона недалеко, а с автоматом неизвестно, что может статься. Может, не стреляет, может, это и зараза какая на нем светится, да и не слышно что-то про сталкеров, ходящих со светящимся оружием. К тому же под рукой особо запасливого сталкера всегда есть верный модифицированный пистолет «Глок-17» с пятью обоймами на семнадцать патронов, мощный и надежный, плюс, как называл их его приятель Древень, «погремушки», четыре гранаты. Две оборонительные Ф-ки и две РГД-шки, который несколько раз чуть не пригодились, но так и не были использованы. Егор каждую ходку собирался оставить «погремушки», но в силу природной запасливости, осторожности и, куда уж без этого в их профессии, суеверия постоянно брал с собой. Жизнь у сталкера одна, по крайней мере та, в которой он хоть что-то смыслит, и ситуевины в ней случаются всякие, пули за угол не летят и тварь какую-нибудь не всегда остановят, а граната может.

Ну что, сказано – сделано, АК остался нетронутым, сиротливо лежащим на пригорке, а рюкзак, проверенный при помощи счетчика встроенного в ПДА на радиацию и вообще для профилактики потыканный палочкой, был водружен на спину в походное положение. Вот теперь, лежа у заднего колеса автобуса, Егор, еще раз обдумав решение оставить автомат, признал правильность этого решения и с «Глоком» наизготовку по возможности быстро и бесшумно выбрался на обозрение, как ему казалось, всему миру. Отделавшись от бутылки, он выбрал курс, обратившись в слух и зрение, сжимая в руке психологическое оружие и предмет самоуспокоения – пистолет, направился на юг в сторону берлоги Сидоровича.

Далекий вой, обнаруженный им еще с утра, приблизился, и теперь он был короче, в нем были нотки заинтересованности. Бобр тихо ругнулся, вслушиваясь в доносимые ветром звуки. Определенно собаки шли по следу, каким-то шестым чувством он понял, что они идут за ним. Сталкер ускорил шаг, ощущая явное нежелание встречаться хоть с одним представителем местной фауны.

Бежать по Зоне глупо, это известно всем, по Зоне могут бегать только местные обитатели, а человек может бегать только в крайнем случае, когда у него остается выбор между съедением преследующей его нечистью или залетом в аномалию. Хотя есть некоторое разнообразие в вариантах исходов: можно быть разорванным, вывернутым, порезанным или прожаренным аномалией, что называется, до летального исхода, или сначала получить от нее увечья, а потом быть съеденным обрадованными разнообразившимся меню преследователями.

Вот именно по этой причине Егор не позволил себе бежать, а лишь ускорил шаг. Держа в одной руке ПДА, а в другой пистолет, он направился к ближайшему холму, чтобы с него осмотреться и найти себе укрытие. Та местность, по которой он брел сейчас, представляла собой изрытое колдобинами, трещинами, поросшее редкими кривыми деревьями, мелким кустарником и не очень зеленой травой поле. Бегать тут себе дороже, а прятаться негде. Тут только к вечеру вылезут тушканы и будут прочесывать бесплодную окрестность в поиске павших, больных и раненых. Бобр еще раз выругался, осознав ситуацию, но страха не было, пока что было не до него. Очень нервировало отсутствие автомата, который бы дал перевес на средней дистанции, а теперь с одним пистолетом, вслушиваясь в нарастающий многоголосый харкающий лай, он понимал, что его шансы были не просто не хороши, а сводились к математической погрешности, и если он срочно что-нибудь не придумает, то добытый им артефакт вытащит из его контейнера более удачливый коллега.

– А-а-а, сволота! – уже в голос прикрикнул Бобр, различая кашляющий лай слепых псов.

– Ахр-рр, ахр-рр, – будто услышав его, дружно откликнулись идущие по следу слепыши.

Егор был уже на пригорке, с левой стороны от изначально взятого направления на юг к берлоге Сидоровича, он увидел старый грузовичок: то ли ГАЗ, то ли ЗИЛ, отсюда было не видно. Еще дальше, правее были какие-то строения, он знал их и понимал, что там спрятаться не получиться, единственное, что можно там сделать, это умереть спиной к стене либо наскочить на задержавшихся там сталкеров, но туда сначала надо добежать. Что-то подсказывало Бобру, что лучше даже не дергаться в сторону строений, а вот грузовичок, которого он раньше не видел, вполне можно использовать для сохранения своей тушки от домогательств со стороны зубастых тварей.

– Ахр-рр, ахрр, – уже явственней был слышен воинственный лай этой мутировавшей своры.

До ближайших преследователей было меньше километра, метров восемьсот. Сталкер буквально кожей почувствовал ту скорость, с которой неслась в его сторону стая. Мгновенно вспотев и практически не отрываясь от ПДА, он теперь уже почти побежал к грузовичку, хорошо, что почти… но не побежал.

ПДА со встроенным дозиметром и датчиком аномалий, детектором жизненных форм и другими важнейшими гаджетами все же был электроникой. Времени на обдумывание и выдачи данных требовалось по-разному – от одной до десяти секунд, и то не факт, что он сообразит верно и укажет на то, что есть в действительности. Вот и сейчас молчавший прибор вдруг издал истеричный, захлебывающийся писк, и сталкер одновременно увидел буквально в паре метров перед ним включающуюся жарку. Однако тело сработало раньше, чем мозг успел передать своему носителю информацию, а глаза увидеть опасность, и Егор каким-то чудом успел отпрыгнуть назад, испытав мгновенный чудовищный жар. Повалившись за спину, он схватился за фляжку, чтобы начать тушить грудь и лицо, боль была нестерпимой. Но, к счастью, Зона не стала так банально разделываться с ним, и действительных повреждений жарка не нанесла, хотя эти несколько секунд, что она задержала его, возможно, будет достаточно, чтобы решить его судьбу в пользу вечно голодных слепых псов. Отпустив фляжку рукой, так и не выпустившей пистолета, Егор вскочил и, практически не задерживаясь на промаргивание слезившихся глаз, вслепую, по памяти контура аномалии обошел ее и тут уже действительно побежал.

До грузовика оставалось больше ста метров, преследователи уже показались на квадратном зеленоватом экране ПДА в виде цепочки красных точек. То есть, если предел фиксации встроенного детектора жизненных форм был двести метров, то собаки уже пересекли этот предел. Скорость бегущего во весь дух человека с рюкзаком, болтающимся на ходу притороченным противогазом и контейнерами была приличной, но что такое бегущий человек и бегущие по его следу слепые псы? Вот, глядя на ПДА, сталкер увидел отделяющихся от стаи самых быстрых преследователей, которые с пугающей скоростью отделялись от остальных красных точек по направлению к центру ПДА. Тактика проста: стая поняла, что человек уже просто бежит и не собирается организовывать оборону, поэтому вперед вышли самые быстрые псы, которые должны будут задержать беглеца, а к тому времени добегут остальные, и сталкер будет с рычанием поделен на несколько смачных ништяков для альфа-псов и на несколько меньшие для других. Ох как не хотелось быть съеденным, ох как не хотелось чувствовать на себе яростные рывки, разрывающие тело, и слышать затухающее в умирающем сознании рычание мутантов. Эта картина на секунду пронеслась у сталкера перед глазами, а грузовик так медленно приближался. «Быстрей!! Еще быстрей!!» – сиреной приближающейся катастрофы командовала телу нервная система, заставляя надпочечники выплескивать весь стратегический запас адреналина. И вот Бобр, выпучив глаза и открыв для лучшего забора воздуха рот, несся, выжимая все, что можно, из своего организма, гулко топоча берцами по бесплодной почве Зоны, теперь уже четко понимая, что может достаться в равной степени и случайной аномалии, и псам. Кроме этих двух бед, сам грузовик, на который он уповал как на единственное спасение, мог оказаться радиационной могилой, и тут ему уже останется только горько посмеяться и отписаться всем друзьям-товарищам, и завещать знатный хабарок, схроны и тайники своему другу-одиночке и вольному сталкеру – Древню. Но в данный момент было не до сочинения эпитафий почившему герою. Ноги горели огнем, дыхание на выдохе превратилось в стон, а на вдохе в хрип кровососа. Шестым или седьмым чувством Егор чувствовал на спине взгляд прямого преследования, уже, казалось, слышал дробь стремительно перемещающихся лап, но оборачиваться не было смысла. Тридцать метров, двадцать метров, скосивши взгляд на долю секунды на ПДА, невзирая на тряску, он увидел две идущих другу за другом красные точки, которые, казалось, уже были в центре ПДА, а это значит, уже за его спиной.

– А-а-а-а! – и человеческое тело перекидывается за борт ЗИЛа, падает в кузов, разворачивается и вскидывает пистолет к преследователям, и тут же раздается звук удара тела о борт машины.

Первый слепой пес не рассчитал прыжок, поскольку все-таки незрячесть имеет свои минусы, несмотря на компенсацию отсутствия зрения другими способностями, а вот второй пес почти достиг своей цели, в прыжке закинув обе передние лапы за борт и судорожно скребя задними, пытаясь найти опору и заскочить внутрь. Но не тут-то было, практически не чувствующаяся в данном состоянии сталкера отдача верного «Глока», и, в оскаленной, покрытой язвами морде с истекающими слюной кривыми и желтыми, какими-то полупрозрачными зубами появилось отверстие, и пес, негромко пискнув, откинулся назад. «Вот хрен тебе, а не мокасины, тварь!» – злорадно успел подумать Бобр и тут же, привстав на одно колено, приготовился встречать остальных. Но псы были не настолько глупы, чтобы теперь прыгать на грузовик. Поняв, что человек так просто недосягаем и готов к обороне, мало того, уловив, что сейчас он начнет посыпать их убийственными выстрелами, они вдруг сменили прямолинейный бег на скачки в сторону и рассредоточились прямо с магической быстротой. Первые три пули, выпущенные, казалось, в самую гущу преследователей, нашли свой покой в земле, а мутанты, прыгая и гавкая, крутились в десятке метров от кузова, выпрашивая новые подарки. Зная тактику слепышей, Бобр пересилил яростное желание расстрелять все и вся и не стал тратить патроны. Не обращая внимания на бешеный ритм сердца, он уставился на показатели радиоактивности. Чисто, ну или практически чисто. По крайней мере не более, чем везде, даже странно. Обычно железо в Зоне показывает цифры в несколько раз выше окружающего их фона, но тут исключение, и слава создателю. Сейчас Бобр увидел, что кузов наполовину нагружен слежавшимся песком, на который его в силу более чем изматывающего бега и начало выворачивать. «Ах вы… – думал Бобр и, глядя на суетящихся внизу собак и ощущая рукоять пистолета в руке, позволил своему желудку извергнуть завтрак, – твари… я вам щас устрою карусель!»

Но ничего устраивать он им не стал. Убедившись, что собакам недоступна данная высота, и отстрелив пару особо инициативных слепых псов, пытавшихся перескочить в кузов через капот, всадив им по паре тупоносых с высоким останавливающим действием медалей в морды и грудь, он попытался оценить обстановку. Одна собака, оставляя разводы на металле, трупом сползла по капоту вниз, а другая, скуля, убралась под машину. Впрочем, что не убито сразу, скоро станет сильнее, это Бобр тоже знал и не списал мутанта в трупы. Всего он насчитал вместе с уже убитыми преследователями около двадцати особей. Теперь, находясь в относительной безопасности, стараясь держаться ближе к центру кузова, сталкер скинул рюкзак, сменил обойму с тупоносыми патронами на патроны с собственноручно надпиленным и слегка раздвоенным наконечником. Егор был готов показать псам, из какого теста сделан.

Вообще он не был бойцом по своему образу поведения в Зоне, скорее, он предпочитал тихий и скрытный способ передвижения, но тем не менее, убедившись однажды в эффективности надпиленных пуль на ближней дистанции, он заготовил две обоймы таких патронов. Однако слепыши не торопились подставить свои облезлые каркасы под выстрелы и, поскуливая, трусили под машиной и недалеко от нее. Зная, что из пистолета в них нечего и пытаться попасть, сталкер не стрелял, а стоило ему лишь направить в их сторону руку с пистолетом, как несколько слепых псов, находящихся в зоне потенциального выстрела, вытягивая безглазую морду, начинали переминаться с ноги на ногу или отпрыгивали в сторону. Впрочем, пару выстрелов он все же сделал, но лишь спровоцировал раздражающую суматоху среди собак да уменьшил боезапас. Собаки еще попрыгали и погавкали некоторое время вокруг машины, пытаясь спровоцировать еще большее количество выстрелов, но Егор не стал играть в тир. Положение было патовое, хорошо, что он находится практически на периметре Зоны и тут кроме грузных кабанов, плотей и гадящих от радости привольной жизни собачек практически нет других мутантов. Изредка одинокий кровосос или чернобылец выйдет на эту неприятную для них территорию, но в целом и все. Ну еще и тушканы, но здесь они не водятся в таком количестве, чтобы собираться в огромные стаи и атаковать при свете дня. Ночью другое дело, ночью разумный сталкер должен зашхериться в убежище, принять чего-нибудь антирадиационного граммов сто–двести и не отсвечивать, поскольку ночью в Зоне, даже в такой близости от периметра, иной раз творятся страшные вещи.

А сейчас был день, точнее, 10:30 по местному времени. Скулящие внизу безглазые мутанты почему-то не могли испортить понимание того, что в душе нет страха. Солнечная погода сейчас баловала уставшего от дождей и сырости сталкера. Бобр, почесав брови, обнаружил паленные волосы вместо них, что вызвало легкое недоумение и облегчение при воспоминании о том, что он все-таки не влетел в жарку.

Да, Зона не захотела убить его, поскольку, если бы захотела, это было бы уже сделано. Тут среди сталкерского народа, давно пытающегося разобраться возле ночного костра, что есть Зона, существует много поводов для разговоров. Кто-то приводил в пример философию Долга, Свободы или Монолита, но, как правило, все одиночки отказывались воспринимать такой подход, на то они и одиночки. Вот друг Бобра – Древень, бывший преподаватель физики, много рассуждал, что такое Зона, приводя в пример Лесника или Болотного доктора как сталкеров-старожилов. Он считал их теми, кто действительно умеет понимать законы этой территории так, что она позволяет им, чуждым для нее элементам, припеваючи жить в ней на протяжении нескольких лет. А это, согласитесь, поневоле примешь во внимание, особенно в раннем сталкерском возрасте, когда только-только начинает приходить понимание, что на этой аномальной и не сдающейся человечеству территории правила игры диктует совсем не человек.

Бобр вышел из статуса новичка около полугода назад, научившись отличать зерна от плевел, то есть действительных сталкеров от прихлебателей, какими бы они ни были. Прихлебатели были разные: от грустных отмычек, боящихся пройтись до известного места, до тупых командиров, кормящих своей командой аномалии по пути к артефакту. А таких здесь не мало. Каштаны из огня чужими руками таскать тут многие не брезгуют, вот поэтому Бобр, поняв, что хабара находит, соображает и стреляет не хуже других, решился уйти от группы и сталкерить самостоятельно. Вот и сейчас, сидя в центре кузова, он нисколько не жалел, что нет напарника, даже наоборот, он хотел разделаться с оседавшей его стаей самостоятельно. Единственное, что его настораживало и могло стать действительно очень большой проблемой, – это возможное появление бандитов, или бандосов, как называли их сталкеры. К его счастью, в прошлом месяце их несколько раз крайне удачно потрепали объединившиеся вольные сталкеры, и они либо убрались в Темную долину, либо попросту засели до поры до времени в норах, хотя, может, их так же удачно потрепали мутанты, уже знающие, что после перестрелок обязательно будет кем поживиться. Либо трупом, либо раненым, да и уставший и не обеспеченный боеприпасом двуногий гораздо легче сдавал свои жизнеутверждающие позиции. В любом случае уже достаточно долго на ПДА не приходило новостей о нападениях бандитов возле периметра.

Отдышавшись и успокоившись, сталкер решил, что пора действовать. «Собачек на понт не возьмешь, ночь здесь сидеть… можно и не пересидеть, помощи звать – с тем же успехом можно и пулю в голову пригласить. Нет, сам, пока сам», – определился Бобр. Еще раз оглядевшись и успокоившись, он выглянул за борт. Так и есть. Несколько псов вытянули морды и насторожили уши в его сторону. Остальные продолжали бродить поодаль, как будто его здесь нет. Сталкер плюнул, чтобы хоть как-то выразить свое презрение к тварям. Один из псов подошел поинтересоваться и обнюхать плевок, псы не были лишены обычного собачьего любопытства. Сталкер, сидя в кузове, посмотрел на облеванный им песок, аккуратно подцепил его снизу ладонями, беря глубже, чтобы не испачкаться, и бросил в сторону мутанта, пытаясь хоть на таком уровне нанести ему моральный ущерб. Тут уже несколько псов потянулось к резкому запаху. «Любопытство не порок, а смертный грех, – смекнул Егор. – Сейчас я вас, песики, угощу, вы главное не расходитесь». Внутренне улыбнувшись своим мыслям, он распаковал рюкзак, достал консервы, хлеб, колбасу, стандартный походный набор сталкера и начал медленно есть. Стараясь получать истинное удовольствие от еды, он как бы между прочим достал гранату. Мутанты, почуяв запах съестного, заволновались, начали приподниматься на задние лапы, хрипло лаять, скулить. Издалека это могло быть похоже на стаю крупных городских собак-попрошаек, которые встают в позу перед обедающим в шашлычке человеком в надежде получить подачку. Но вблизи эти уродливые морды и тела, покрытые язвами, кровоподтеками, лопнувшими и вновь открытыми ранами, внушали ужас. Теперь дело за малым, стараясь не думать о том, что делает, сталкер отщипнул маленький кусочек колбасы и бросил за борт. Через секунду один из псов подхватил угощенье и остался на месте повернув безглазую морду в сторону сталкера. За первым кусочком последовал второй, теперь за угощеньем рвануло уже несколько собак. За вторым последовал третий, больший кусок – еще несколько собак присоединилось к подбору, даже возникла драка из-за исчезнувшего куска. Он лег на песок в кузове, отметив про себя, что глубина песка составляет около полуметра. Теперь, лежа на спине, он открыл тушенку, засунул в рот кусочек и, заставляя себя упиваться и оценивать вкус еды, бросил кусок мяса за борт. Ажиотаж слепых псов вырос до предела: они метались и скулили внизу, чувствуя запах пищи и эманации человека, получающего удовольствие от ее принятия. Егор был уверен, что все до одного псы участвуют в схватке. Теперь сталкер, вообще ни о чем не думая, кроме как об удовольствии от еды, засунул в полупустую банку гранату РГД-5, вымазал ее в соку и, стараясь не выдать своих замыслов биением сердца, ведя себя так, как будто ему страшно хочется спать, выкинул сначала почти пустую банку тушенки, на которую псы отозвались дружным харкающим лаем, не думая, выдернул чеку из гранаты и, словно нехотя, бросил ее вслед, после чего, опять же словно нехотя, повернулся на бок подальше от борта, за который кидал гранату, и открыл рот. За долю секунды до взрыва он всем своим существом почувствовал, что псы уже видят взрыв, что они считали информацию о том, что сейчас будет, с подкорки человека, но было уже поздно. Разогнанные запахами и мозговыми волнами удовольствия человека, принимающего пищу, включенные стадные рефлексы самих псов не дали мутантам, ринувшимся в кучу в поисках упавших подачек, вовремя остановиться. Это было решающим фактором. Грянул взрыв, грузовик качнуло, скрежетом отозвались проржавевшие рессоры на возмущение, с звонким шорохом осколки прошили борт и увязли в песке. Сталкер, казалось, на секунду потерял сознание, запахло нездоровой кровью, плотью и гарью. Выглянув за борт, Бобр не увидел ни одного живого тела.

– Вот это здорово, вот это по-нашему, – ошалевши, проговорил он, расширив глаза, пытаясь обхватить всю картину целиком. В ушах шумело, в глазах двоилось – теперь ноги в руки и на базу…

Спустившись, он, не расслабляясь, осмотрелся вокруг через мушку пистолета, понял, что пара тел еще остались живы. Одно из них – это первый пес, который штурмовал грузовик через капот и, получив пулю в грудь, остался лежать под колесом, и второе тело, безжалостно посеченное осколками, скребло лапами, судорожно пыталось встать, но только перекатывалось с одного бока на другой. «Ха! Твари, – победно подумал Егор, – не довелось сталкера попробовать?!» Но внезапно лихорадочное возбуждение покинуло его, и усталость после снятого нервного напряжения вдруг навалилась ненужным хабаром. Пробежка с полной выкладкой не входила в ежедневную утреннюю программу Бобра. «А с автоматом, наверное бы, не добежал», – подумал сталкер, удивляясь причудливости обстоятельств. Он подошел к собаке, той, что пыталась заскочить в кузов машины через капот и получила выстрел в широкую крепкую грудь. Она лежала под машиной у переднего колеса.

Стоит ли говорить, что прямое попадание пули 9×19 в грудь человека приведет к смерти в ту же минуту, не говоря уже о нормальной собаке меньшего, чем человек, размера. Но тут был другой случай – все мутанты поддерживаются аномальной энергией Зоны, которая также влияет и на человека. Лежащий на животе пес походил на чучело, которое мастер-скорняк выделал в пьяном состоянии. Шкура в разрывах и порезах, вылезающие клочья шерсти, под которой пробивался новый подшерсток, поднятая и неподвижная небольшая голова, прокусанные уши, плотно прижатые к голове. Присевший от собаки в паре метров человек увидел беззвучный оскал и свежую пулевую рану, уже начавшую было затягиваться, но вновь открывшуюся между передних лап собаки. Из раны медленно надувались розоватые пузыри. «Черт, ну надо же какие живучие», – невольно восхитился сталкер и поднял пистолет, чтобы разнести псу голову выстрелом в упор. Бобр знал, что недобитые мутанты рано или поздно находят обидчика.

– Не оставляй за спиной недобитого, ни врага, ни мутанта, – всегда твердили старожилы.

Настало время воспользоваться их утверждением. Но внезапно что-то поменялось: ветер переменился, сердито зашумела растительность, стало как будто темнее, это был знак. Знак от Зоны, что она не желает смерти этому существу и что она получила свою жатву на сегодня на этом участке своей территории. Тут Бобр сам осознал, насколько он был близок к смерти и как ему неслыханно повезло. «Спасибо Зоне, отпустила меня живым и с хабаром, не каждый день так везет». Мысли о хабаре, лежавшем в рюкзаке, освежили его, близость к скорому отдыху, костру, законных ста граммах вселили уверенность в том, что жизнь прекрасна, хоть и не лишена поворотных моментов. Бобр встал, еще раз огляделся, сверился с ПДА и уверенно, но так же собранно двинулся на юг в сторону берлоги Сидоровича.