Её лицо побелело и вытянулось, будто призрака увидела, а не свою, вроде как, первую любовь. Хм, возможно, я сейчас тоже выглядел как подобие себя прежнего, но по которому проехал товарняк вдоль и поперёк.

Рука Сары была такой крошечной по сравнению с моей огромной ладонью, как и раньше, отчего в сердце неприятно кольнуло. Вопреки ожиданию, при соприкосновении наших ладоней я не почувствовал никакого электричества между нами, зато нарастающий гнев, обида и несправедливость саднили где-то на задворках сознания. Мои челюсти непроизвольно сомкнулись, а губы исказила едкая ухмылка.

Она стояла, словно выплавленная из воска, за секунду надев на лицо маску безразличия и непоколебимости. Длинные светлые волосы подрагивали от лёгкого ветра, задувавшего сквозь ворота гаражного бокса, прилипая на её пухлые алые губы. Она не была похожа на ту, некогда маленькую Сару, мою маленькую Сару. Эта девушка вылеплена из другого теста: сталь во взгляде, она словно горела изнутри, источая уверенность. О’Нил выросла. Стала тем типом женщин, которые знают себе цену и умело пользуются щедрыми дарами природы в виде роскошной фигуры и красивого лица. Я мысленно подсчитал, что ей уже двадцать три и, даже несмотря на то, что я не знал ту Сару, которая стояла сейчас прямо напротив, она вызывала физиологический интерес. Судя по тому, как её приобнимал Адам, он метил территорию, зная о моих похождениях с клиентками. Но тут он мог выдохнуть – эта женщина, если и вызывала во мне какие-то чувства, то сейчас они притупились до еле осязаемой неприятной пульсации в висках.

– Сара О’Нил, – её голос прервал мой внутренний монолог. – А теперь, когда мы все познакомились, давайте займёмся моей машиной, потому что я чертовски сильно опаздываю в офис, – она слегка вскинула бровь, поглядывая на циферблат наручных часов.

Сара и офис – занятное сочетание несочетаемого, на первый взгляд. Чем больше я смотрел на неё, тем больше осознавал, что передо мной совершенно незнакомый мне человек, с которым нас ничего не связывало никогда. Мне стало до жути любопытно – это всё было представлением для меня, или эта блондинка была действительно единственной Сарой в своём роде.

Первая волна гнева и раздражения начала спадать от того, что я буквально не мог привязать все свои внутренние переживания к той, что стояла напротив. Злиться на незнакомого человека было, по меньшей мере, глупо. Даже во взгляде её не было той мягкости, трепета, не было игривой улыбки на губах. Про себя снова ухмыльнулся, подмечая, как человек, подобно хамелеону, может подстраиваться и меняться с ходом времени. Моя маленькая и, когда-то, любимая Сара навсегда осталась в доме у озера в наш последний день вместе. Там, где ей всегда было восемнадцать. Было глупо полагать, что пять лет пролетят незаметно как для нее, так и для меня. Но одно можно было сказать с уверенностью – мы узнали друг друга и не ожидали этой встречи в подобном виде.

– Боюсь, сегодня в офис вас отвезёт такси или Адам, потому что я не сканирую тачки одним лишь взглядом, нужно разбираться, – под возмущённо-удивлённый взгляд я прошёл ей за спину, осматривая Camaro. – Сейчас закончу с текущей работой и разберусь с вашей красоткой, мэм, – я снова подошёл к Саре, скрестившей руки на груди и внимательно следящей за каждым моим движением. – Позволите ключи, – вопрошая, я протянул ладонь и заметил, как уголки её губ слегка дрогнули.

Она вытянула свою руку, вкладывая брелок в мою, и достаточно тихо сказала, глядя мне прямо в глаза:

– Теперь меня не нужно просить дважды, Тёрнер, – она самодовольно ухмыльнулась, развернулась на каблуках и, что-то прошептав Адаму на ухо, прошла вглубь мастерской, поднимаясь в его офис на втором этаже. Картинка начинала складываться в цельное полотно под названием «Новая Сара О’Нил».

Я не стал провожать взглядом её по-прежнему императорский зад, упакованный в узкую юбку, а только засунул ключи от тачки Сары в карман рабочих штанов. Не сказал бы, что нервничал, но руки сами потянулись за пачкой сигарет. Нужно было убить время и дождаться, когда она уйдёт – это облегчит многое, если не всё. Она – обыкновенный клиент.

Я вышел из бокса и всем весом рухнул на стоящую неподалёку деревянную скамью, подкуривая и вдыхая полной грудью едкий дым. Мысли неслись нестройным хороводом, а сигарета помогала хоть как-то создать иллюзию абсолютного спокойствия и равновесия. Нет, сейчас я начал понимать, что меня не-не волнует О’Нил, она меня раздражает. Бесило то, что пока я благополучно отдыхал в окружной тюрьме, выживая там каждый день и борясь за то, чтобы никто не ткнул мне заточкой в бок, она налаживала свой быт и превращалась в лощёную высокомерную суку. Выводило из себя то, что она даже бровью не повела, увидев человека, которому клялась в любви. Прожигало дыру в душе то, что я оказался прав на её счет с самого начала – желторотик, для которой всё то дерьмо в моей жизни было с приставкой «слишком». Слишком страшно, слишком опасно, слишком ненадёжно.

Майкл Тёрнер – беспросветный идиот, который поверил в то, что можно ожидать от школьницы лебединой верности и преданности. Я раздражённо сплюнул скопившуюся во рту слюну, делая последнюю затяжку, оставляя лишь край горячего фильтра, затем одним точным движением двух пальцев направив окурок в каменную урну.

Возможно, при других обстоятельствах, я бы поговорил с ней наедине, но какой во всём этом смысл? Мы повзрослели, зачерствели и превратились в абсолютно других людей. Бессмысленное сотрясание воздуха ничего не изменит в наших судьбах, а копошиться в прошлом – путь в никуда. Мне нужно отпустить эти чувства, тлеющие на глубине дна Мирового океана, и просто развеять их по ветру, забывая о том, что когда-то моё сердце билось только ради одной девушки на свете, и которой оно оказалось не нужно.

Вернувшись в бокс, я снова решил окунуться с головой в работу, благо её хватило бы на ближайшую неделю. Когда я закручивал последние болты, водружая защиту на положенное ей место, в зазоре мелькнула чья-то тень, а следом на уровне моих глаз остановились две женские ножки в туфлях. Снова она.

– Что-то забыли, мисс? – с напускным безразличием спросил я. Было слышно, что она замялась и не сразу нашлась с ответом.

– Хотела узнать, когда будет готова моя машина, – голос слегка дрогнул, но она держалась молодцом. В груди отчего-то неприятно зажгло, будто наутро после похмелья вспомнил, что не сдал работу в срок. Чертовщина какая-то.

– Адам вам сообщит, – я продолжил как ни в чём не бывало закручивать эти грёбаные болты. – Что-то ещё хотели?

– Рада видеть тебя живым и почти невредимым, Майкл, – мне показалось, или она шмыгнула носом? Я не видел её лица, лишь цокающий звук удаляющихся каблуков и её императорский зад.

Да чтоб тебя, Сара! Как можно ненавидеть всеми фибрами души тебя за всё то, что ты не сделала и хотеть заглянуть в твои глаза, ставшие такими серьёзными, без тени былой наивности. Абсолютно другая, словно пытающаяся сбежать от самой себя настоящей.

В её тачке ничего критичного не обнаружилось, только поменял масло и тормозные колодки, которые выглядели так, будто эта офисная девчонка гоняла на Шеви по ночам. Верилось, конечно, с трудом, потому что Сара была той ещё трусихой, каждый раз вжимающейся в мою спину и сиденье байка, стоило мне нажать на газ посильнее. Ближе к пяти я уже был свободен, сдав последний автомобиль довольному владельцу, оставалась только Сара. Правила мастерской Тони требовали обязательно присутствие мастера и менеджера при приёмке выполненных работ, и мне не оставалось ровным счётом ничего, кроме, как убивать время и свои лёгкие, сидя на улице.

Она появилась, как фурия, вылетая из такси, резво захлопывая дверь. Непривычно было видеть её блондинкой. Я непроизвольно окинул фигуру этой девушки оценивающим взглядом, но больше для того, чтобы констатировать смерть той маленькой и требующей защиты Сары О’Нил. Я снова ухмыльнулся про себя: пять лет назад, оказывается, были двойные похороны – мои и её.

– Ну, как там моя малышка? – Сара сделала несмелую попытку улыбнуться, но её взгляд непроизвольно замер на моем лице – на том самом месте, где моё слишком милое лицо разделял бледный, но заметный шрам.

Время – беспощадный свидетель того, как оба изменились и перестали быть собой. Или мне только кажется, что Сара – это одна сплошная маска, за которой она хочет кого-то обмануть, но не меня, малыш. Я вижу тебя настоящую. Насквозь. И мне, наверно, уже не больно. Хочется в это верить.

– Она попала в заботливые руки, – я выбросил окурок, поднимаясь и отряхивая штаны. – Проверять будете?

– Да перестань ты уже «выкать», Майкл, – раздражение прошлось по её красным губам тонкой полосой.

– Как скажешь. Проверять будешь? – я протянул ей ключи.

– Естественно. И ты поедешь со мной. Всё-таки, ты – мастер, – этот безапелляционный тон новой Сары меня веселил. То, что она делала вид, будто отрастила коготки и стальную броню только забавлял.

– Тогда подождёшь, мне, как минимум, нужно переодеться.

Не дожидаясь ответа, я зашёл в бокс, попутно снимая изрядно потрёпанную и грязную футболку, закидывая её себе на шею и устало потягиваясь. Просто поехать, помониторить ход тачки, замерять давление и прочие показатели. Стандартная процедура, Тёрнер. И одна нестандартная Сара О’Нил, чтоб её черти драли.

Шанс

Голова буквально разрывалась изнутри от того, что Майкл стоял передо мной прямо сейчас. Он выглядел ещё крупнее и устрашающе, чем пять лет назад. Его плечи и руки были сплошь забиты татуировками, что делало внешний вид просто леденящим кровь. С таким мастером по ремонту тачек я бы ни за что не стала спорить о качестве выполненных работ. Меня внезапно развеселила эта мысль, но внешне я была спокойна как Будда на вершине горы.

Конечно, внутри у меня бушевал адский коктейль из ощущений от этой нашей встречи: моей первой реакцией было разрыдаться и броситься прочь из этого места. Мне стоило недюжинных усилий унять дрожь в голосе и руках, когда я услышала его. Я тысячу раз представляла нашу встречу – всё это в основном сводилось к банальностям типа заплаканной меня и бегущего мне навстречу Тёрнера, всё так же, до беспамятства, влюблённого в меня. Чёрт, захотелось курить настолько сильно, что виски пронзила тупая боль от перенапряжения всей моей нервной системы.

Момент усугублялся присутствием третьей стороны, которая была вообще не в курсе, и сейчас стоял, расхваливая Тёрнера за его золотые руки – Адам. Господи, Сара, ты в полном дерьме, милая.

Я стояла, глядя на Майкла и пытаясь понять, прочитать в его взгляде хоть что-то, намёк на то, что он сейчас чувствует. Спустя столько лет я отдавала себе отчёт в том, что у него было на тонну причин больше, чтобы злиться или вообще возненавидеть меня. И я отчаянно пыталась понять – какой же вариант выбрал он. Майкл был всё так же сдержан, холоден и беспристрастен во всём, что делал: как вёл себя, как потребовал ключи от машины и как смотрел на меня, как обращался ко мне – нарочито вежливо, будто нас разделала пропасть. Возможно, так оно и было, но, чёрт бы тебя побрал, Тёрнер! Ты ведёшь себя словно мы снова в Сентфоре, а я всё тот же желторотик. Но я докажу, что изменилась. Нам нужно поговорить наедине, нет, это мне нужно. Чтобы расставить все точки над i и перестать винить или жалеть себя, спокойно спать по ночам и не думать о том, что моя или его жизнь могла сложиться как-то иначе, если бы не все эти обстоятельства.

А пока мне нужно было разобраться с Адамом, который буквально пожирал меня взглядом.

– На чём мы там остановились? На волшебных палочках? – я притянула его за ворот рубашки и тихо шепнула, пока Тёрнер отвернулся. Внутри всё кипело от того, как нелепо складывается ситуация: неожиданная встреча с человеком, которого я боготворила и ради которого дышала, и мой нынешний любовник на одной территории. Я была уверенна, что хуже уже трудно придумать и сделала то, что спасало меня всегда – просто сбежала, не находя в себе силы находиться в этом бермудском треугольнике.

Я с огромным усилием пыталась не сорваться на бег по пути к офису Адама, лишь бы никто не видел моего пунцового лица, трясущихся рук и не слышал бешенного сердечного ритма. Конечно, со стороны всё выглядело так, что высокомерная сука Сара О’Нил показывает, кто тут главный, но, чёрт возьми, я была в панике. Мой годами выстроенный и отточенный образ безразличной и уверенной в себе девушки падал ниц перед мужчиной, от которого всегда пахло морем, которое поглощало меня, накрывая своими штормовыми волнами, и утаскивало на дно.

Быстро поднявшись по металлическим ступенькам, я толкнула деревянную дверь в кабинет Адама. Скинув с себя туфли, я благодарно упала на кожаный диван, стоящий тут полгода исключительно для меня и наших мимолётных встреч. Адам зашёл спустя пару минут, с хищной ухмылкой провернул ключ в замке и прошёл вглубь комнаты, закрывая жалюзи на больших окнах, выводящих на мастерскую, где прямо сейчас расхаживал Майкл. Я со всей силы сжала большими пальцами ноющие виски. Видит Бог, Адам – последний человек, в обществе которого я нуждалась прямо сейчас.

– Ну что, детка, готова к сеансу магии? – он подошёл ко мне достаточно близко, так что ширинка оказалась на одном уровне с моими глазами. Какая же убогая пошлость сочилась из его рта. Я каждый раз удивлялась тому, что он был хорош в постели и терял своё очарование, как только открывал свой рот. Я не испытывала к нему никаких трепетных чувств, и мы оба знали, что между нами лишь секс, который удовлетворял обоих.

– Знаешь, я, наверное, сегодня не готова, Адам, голова трещит: проспала на работу, машина барахлит, всё как-то не вовремя вообще, – плохо скрываемое раздражение прошлось по его щетинистому лицу.

– Может, всё-таки, что-то придумаем, Сара? – он провёл подушечкой большого пальца по моей нижней губе, всё ещё не теряя надежды получить от меня то, зачем я обычно сюда приезжала.

– Ладно, у меня есть пара минут, и я могу кое-чем тебя порадовать, – я убрала его руку от своего лица и придвинулась на край дивана, скользя пальцами по его возбуждённому естеству, красноречиво выпирающему через ткань брюк.

В этот момент я поняла, что меня не возбуждает ни Адам, ни то, что собиралась сделать – я была противна сама себе. Даже когда мужские руки расстёгивали мою блузку, высвобождая грудь из белья, когда он трогал и целовал мои соски, я не ощущала ровным счётом ничего по отношению к Адаму, но сгорала от стыда перед Тёрнером. Мне хотелось сквозь землю провалиться и даже не помышлять о том, что Майкл подумает обо мне – вот такой Саре О’Нил. Как девочка, которая трепетно любила его, превратилась в копию своей ненавистной матери. Больше всего на свете мне хотелось сейчас закрыться в своей квартире с бутылкой вина и захлебнуться от слёз. К моему великому облегчению, Адам быстро кончил, и я, с чувством полнейшего отвращения к самой себе, стирала с груди следы своей низкой морали.

***

Весь день на работе я не могла выпустить из головы образ Тёрнера, засевший в подкорке. И даже шквал звонков и факсов, летящих как сумасшедшие, недовольный моей непродуктивностью сегодня босс, не могли отвлечь от мысли о человеке, которым был занят, так или иначе, каждый день моей жизни. Я кляла судьбу и себя за то, как поступила с ним. За то, что меня не было рядом, когда была нужна ему. За то, что мой юношеский максимализм, будь он проклят, всё испортил. Возможно, судьба сама решила выкатить мне счёт, и время для этого пришло именно сейчас.

Я сидела в своём кабинете, без всякого интереса, на автомате пролистывая макет каталога с продукцией фирмы, ухмыляясь и глядя в одну точку немигающим взглядом. Прошло пять лет, а, кажется, не изменилось ровным счётом ничего: Майкл Тёрнер так же, как и тогда, заставлял моё сердце биться чаще, заставлял его чувствовать и сходить с ума от одного присутствия со мной в комнате. С одной лишь поправкой – всё, что было между нами, скорее всего, забылось и обнулилось, отбрасывая меня назад, когда я хваталась за каждую призрачную возможность быть рядом с ними, ловить на себе его взгляд. Я снова ощущала себя робкой школьницей, которая с восхищением и вожделением заглядывалась на Майкла-мать-его-Тёрнера.

Я откинулась на спинку кресла, ладонью потирая затёкшую от долгого сидения шею, и выдохнула. У меня не было никакого чёткого плана, как оказаться с Тёрнером наедине, и меня это убивало. Мне было нужно поговорить с ним, объясниться и успокоить свою душу, попросить прощения, в конце концов. Он не заслуживал всего этого дерьма, что с ним произошло, отчасти по моей вине. Я подошла к окну, распахивая его и впуская тёплый воздух внутрь. Из верхнего ящика стола достала початую пачку сигарет и закурила. Впервые за шесть месяцев воздержания.

Долбаная судьба, казалось, гнала меня по кругу, буквально сталкивая с тем, от чего я бегала столько лет. С непривычки я зашлась кашлем от первой затяжки, обжёгшей лёгкие, а голова в момент «поплыла» от слабого головокружения. Меня не покидало ощущение, будто я снова оказалась в своей комнате, в нашем с мамой доме, который никогда мне не нравился. Так же, сидя на подоконнике, я ждала, когда же услышу рычание мотора и увижу зелёные глаза.

Сегодня они снова смотрели на меня: сурово, испытующе, изучающе, а я просто тонула в этом взгляде. Его лицо было по-прежнему прекрасным, мужественным, даже с этим шрамом, который добавил ему маскулинности. Майкл весь, целиком и полностью, излучал дикий тестостерон, от которого сводило низ живота. И этот мужчина мне не принадлежал. Снова. Очередная затяжка заполняла лёгкие горьковатым дымом, который я выдыхала небольшими колечками – научилась этому в колледже от своей взбалмошной соседки.

С появлением в моей жизни этим утром Тёрнера я вновь чувствовала, что кровь бежит по венам, а под его взглядом она закипала так же, как и раньше. Я обхватила себя обеими руками, признаваясь самой себе в том, что вся моя жизнь крутилась вокруг одного человека, что всё, что я делаю – отголосок моей любви к нему. Даже чёртова татуировка, как клеймо, указывающее на мою принадлежность Тёрнеру. Он крепко-накрепко обосновался во мне, отпечатался в подсознании и не оставлял ни на день. Я пропитана им насквозь. Осталось только понять, а что чувствует он сам, и есть ли у нас шанс.

День тянулся мучительно долго, и я время от времени нервно поглядывала на часы, отбивая носком туфель какой-то очень нервный ритм под столом. Как только циферблат показал 18:00, я, немедля ни секунды, вызвала такси и направилась к мастерской Тони. По пути я искусала, кажется, все свои губы, а ремешок сумки выступал в роли расслабляющего эспандера, приняв на себя всё моё беспокойство.

Я открыла дверь такси слишком порывисто, поймав себя на мысли, что я, возможно, слишком бегу впереди поезда со своими ненужными ему чувствами и разговорами по душам. Глупая Сара снова проклёвывалась из моего панциря Железной Леди, чем приводила мой мозг в полнейший ступор. Это всё чёртов Тёрнер: он так влиял на меня всю мою жизнь. И, наверное, то, что я так и не встретилась с ним в тюрьме, спасло меня от того, что мы могли бы наворотить вместе, будучи загнанными в угол.

Майкл сидел на скамейке возле сервиса, облокотившись руками о колени. Даже в рабочей форме он был невероятным настолько, что перехватывало дыхание и подкашивались колени. Мощный, устрашающий, с угрюмым взглядом изумрудных глаз – он просто курил, а я переставала дышать. У меня, определённо, проблемы с этим невозможным мужчиной.

Он снова, как и пять лет назад, раздражал меня своим безразличием, когда нарочито переходил со мной на несвойственную ему вежливость.

– Проверять будешь? – я смотрела в его лицо, к которому хотела прикоснуться, провести подушечками пальцев по шраму, огладить линию скул, прижаться к слегка шершавой от щетины щеке и зарыться в его каштановые волосы. Сердце выпрыгивало из груди, а я стояла, как вкопанная, изображая из себя хер пойми кого. Боже, Майкл, с тобой рядом я снова становлюсь самой собой, и мне не страшно.

– Естественно. И ты поедешь со мной. Всё-таки, ты – мастер, – в горле пересохло, но я не сбавляла темп своей крайне-хреновой актёрской игры.

Когда он согласился, у меня внутри всё перевернулось, и я ликовала, но на лице появилась лишь довольная ухмылка. А затем он сделал то, за что я возненавидела его с новой силой. Так же сильно, как и захотела быть с ним – снял свою долбаную футболку, обнажая каскады мышц, которыми он оброс за эти годы, на которых всё так же разинул пасть черный дракон. Тёрнер, ты снова играешь со мной? А я снова иду на поводу и готова есть из твоих рук, лишь бы ты посмотрел на меня так же, как тогда.

Майкл вернулся минут через пятнадцать, когда я уже почти докурила третью или четвёртую сигарету. Я нервничала и потела, как школьница, становясь маленькой и невесомой под его взглядом.

Он был одет неизменно во всё чёрное: лонгслив с длинным рукавом, обтягивающий каждый мускул на его теле Апполона, и чёрные потёртые джинсы, которые сидели на его узких бёдрах сногсшибательно.

– Поехали, О’Нил, – он кинул мне ключи, ухмыльнувшись краешком своих полных губ. Видимо, заметил, как я осматривала его с ног до головы голодным взглядом.

Сара, возьми себя в руки и соберись.

Когда я села за руль, то немного пришла в себя, наконец-то, находясь в своей стихии. Я обожала свою машину, обожала гонки и скорость – до сегодняшнего утра это было моим наркотиком и живительной влагой. Тёрнер сел на пассажирское, держа в руках какой-то портативный компьютер, судя по всему, для диагностики. В этом смысле я была абсолютным профаном – любила вжимать педаль газа, но не разбираться в технических моментах.

Майкл внимательно смотрел в монитор, что-то налаживая и загружая, а я, как заколдованная, смотрела на него. Сосредоточенный, серьёзный, губы поджаты, а на скулах играют желваки; его руки такие сильные и мощные, и он весь находится так близко, что я инстинктивно вдыхаю его запах полной грудью, прикрыв глаза от удовольствия.

– Тебе бы не мешало пристегнуться, Тёрнер, – это прозвучало дерзко, но произвело должный эффект – он попытался сдержать улыбку.

– Как скажешь, тут ты босс, – он послушно натянул ремень безопасности, защёлкивая его и поднимая руки в капитулирующем жесте. – Хотелось бы доехать обратно живым.

Я пропустила эту его шпильку мимо ушей и тронулась достаточно резво, потому что его массивную тушу чуть вжало в сиденье, но он не подал виду, держа лицо.

Мы выехали на шоссе, ведущее в промышленную зону города, где я могла позволить себе немного больше в плане своих водительских штучек. Мы ехали в абсолютной тишине, которую боялись нарушить оба, судя по напряжённой позе Тёрнера. Хотя, возможно, он действительно боялся за свою жизнь. Его челюсти были сомкнуты, пальцы порхали по кнопкам компьютера, а изумрудные глаза устремились в экран. Я украдкой смотрела и любовалась им, словно видела впервые в жизни.

Через несколько минут пути мы съехали с шоссе, выруливая на достаточно большую асфальтированную площадку, на которой иногда проходили заезды – полузаброшенное пространство, окружённое складами. Я давно знала это место и иногда приезжала сюда, просто выпустить пар и покататься в своё удовольствие. Но сейчас я хотела не просто выпустить пар – хотела показать себя. По всей видимости, Майкл понял это и пристально посмотрел на меня. Мне хватило этого взгляда, чтобы обезуметь, и я вжала педаль газа почти в пол.

– Какого хрена ты творишь? – Тёрнер явно не ожидал такого от меня.

– То же, что и каждую субботу, – впереди маячил довольно крутой поворот. Я выкрутила руль, резко дёрнув ручник, отчего Тёрнера вжало в кресло. Малышка вошла в поворот под идеальным углом в сорок пять градусов, довольно урча мотором. Я вернула руль в исходное положение и порывисто остановилась.

– Это было, – его бархатный голос прокатился по салону сладкой симфонией. – Неожиданно, – Майкл смотрел на меня с удивлением и примесью уважения.

– Да уж, неожиданно, – я потупила взгляд, сжимая сильнее кожаную оплётку руля. – Так сегодня можно весь день охарактеризовать, не находишь?

Он молчал, но я буквально кожей ощущала его взгляд на себе, отчего по телу бежали мурашки. Я снова посмотрела вниз, на свои ноги, и сделала глубокий вдох, будто перед погружением в воду.

– Прости меня, Майкл. Прости меня за всё, – я судорожно обкусывала нижнюю губу.

– Сара, ты не обязана это делать, – его голос, низкий и такой обволакивающий, чуть дрогнул.

– Нет, я должна. Мне тяжело жить с этим, и пусть этот разговор станет чем-то вроде моей исповеди или избавления, не знаю, – я мягко отпустила руль, отстегнула ремень безопасности и села вполоборота.

– В этом нет смысла, Сара, всё уже произошло, – Майкл смотрел прямо перед собой, игнорируя мой взгляд, но на его скулах заиграли желваки. – Я проживу без твоих извинений. Как прожил без тебя пять ебучих лет, за которые ты не вспоминала о моём существовании и, если бы ни сегодняшнее утро, то жила бы спокойно дальше.

– Тёрнер, посмотри на меня, я прошу тебя, – я прикусила щеку с внутренней стороны, сдерживая подступающие слёзы. – Я испугалась. Безумно испугалась того, что произошло. Мне было восемнадцать, и я хотела лишь одного – быть с тобой и уехать из этого проклятого Сентфора, – рука чуть дёрнулась, мне хотелось повернуть его лицо к себе и сказать всё то, что сидело глубоко внутри все эти годы, не давая продохнуть. Сердце прыгало уже где-то в горле, а в салоне машины становилось душно и нечем дышать. – Понимаю, что у тебя есть все причины ненавидеть и винить меня, что просто пропала, но я шесть месяцев искала в себе силы переступить порог окружной тюрьмы и увидеть тебя.

После этих слов Майкл повернул голову и прожёг своим взглядом полным боли.

– Что же помешало? – он почти прорычал это.

– Струсила. Сбежала. Не смогла, – посмотрев в его глаза цвета лесного мха, не сумела сдержать слёз. – Что нас ждало, Майкл, приди я к тебе?

– Не знаю, если честно. Но ты могла приехать, написать, просто дать мне шанс объяснить всё.

– У меня нет оправданий для себя. Прошу тебя, прости меня за всё, Тёрнер. Прости, прости, прости, – слёзы текли, не прекращаясь, а голова раскалывалась от боли и перенапряжения.

– Не нужно, маленькая, – тёплые и грубые пальцы вытерли влажную дорожку. – Просто с нами случилась жизнь. Дерьмовая? Абсолютно. Перешагни это и живи дальше.

– Я безумно любила тебя, до сумасшествия, – громко всхлипнув, я вжалась щекой в его ладонь, которая всё ещё вытирала слёзы с моего лица. – И сейчас понимаю, что не любила никого, кроме тебя, все эти пять лет.

Ответом мне стала гробовая тишина. Словно в спину воткнули нож и провернули для верности. На что я надеялась? Что он признается мне в вечной любви? Глупая Сара.

– Поехали обратно, О’Нил, – Майкл одёрнул руку, будто обжёгшись, и снова как ни в чём ни бывало уставился перед собой, ещё сильнее сжимая челюсть и кулаки.

Весь путь обратно я боялась шевельнуться, уставившись на дорогу и механически переключая передачи. Мы подъехали к мастерской Тони и Майкл, выходя из машины, лишь скупо констатировал, что модуль цилиндров исправен, двигатель выдаёт стабильную мощность, и расход топлива не превышает необходимых значений.

Я сидела в машине, выпотрошенная и опустошённая. Внутри саднила нестерпимая боль и разочарование. А салон хранил запах любимого человека, уходящего от меня в темноту гаража.