Наутро мы с Тёрнером наспех собрались, потому что уже нехило опаздывали: бессонная ночь в объятьях друг друга давала о себе знать, а дела никто не отменял. Когда я спустилась вниз, дом был практически пустым и стерильно чистым, словно в нем вчера не орали песни пьяные байкеры, разбрасывая бутылки из-под алкоголя там же, где они засыпали. Вишня стоял возле Стэф, приобнимая ту сзади и наливая ей кофе. Это было слишком мило для такого ветреного парня, хотя, возможно, это часть его образа дамского угодника.

– Доброе утро выжившим, – я на ходу собирала волосы в высокий хвост, когда теплые и родные руки схватили меня за талию, а губы мягко поцеловали в открытый участок шеи сзади.

– Бро, ну давай уже не здесь, и так весь дом слушал вас всю ночь, – Вишня театрально закатил глаза, а мое лицо вспыхнуло яркой краской. Позади послышался мягкий смех и тихий шепот все еще обнимающего меня Майкла:

– Хорошо, что только слышали, а не видели, а то были бы в шоке от тебя, Сара.

Я толкнула Тёрнера локтем куда смогла, поджав губы от стыда, хотя внутри все плавилось от его этого шепота, и ночь вспышками пролетала перед глазами.

– Вишня, у тебя есть еще час, пока я отвезу Сару, – Майкл кинул связку ключей от дома другу. – Потом выметайся, и встречаемся у клуба.

– Да, да, Аарон не любит ждать, я помню, мог бы не напоминать, – схватив ключи в воздухе, Вишня мазнул губами по курносому носику Стэф, отчего та уже растаяла, как шоколад на солнце.

Накинув куртки, мы вышли из дома, и тут мое приподнятое и романтичное настроение как рукой сняло: полулежа на животе, приподняв свой роскошный зад на своем байке и призывно изогнув поясницу, лениво курила Элис.

– Как спалось, красавчик? – она склонила голову чуть набок, облизнув губы и хищно улыбнувшись.

Я инстинктивно сжала руку Тёрнера еще сильнее, стиснув челюсти до боли в зубах.

– Не спалось, Элис, – Майкл сверкнул глазами, сдвинув брови так, что морщинка пролегла между его бровей. – Ты уже давно должна быть в клубе, почему же еще здесь? – Майкл мягко подтолкнул меня к байку.

– Уже испаряюсь, Тёрнер. Встретимся на месте, – она отточенным движением двух пальцев отправила окурок в урну, выпуская клубы дыма.

Я вцепилась пальцами в талию Майкла так отчаянно, что казалось, сдеру с него кожу вместе с одеждой. Этот ядовитый привкус ревности во рту не давал мне покоя настолько, что голова отказывалась работать и переключаться на позитивный лад. Как будто тонкое лезвие опасной бритвы царапало стекло – скрипящий, режущий звук в ушах. И нестерпимое пламя в груди. Я прижалась сильнее к родной широкой спине и вдохнула запах спокойствия: море, бензин и сигаретный шлейф на кожаной куртке моего Дракона. Ладонь Майкла нежно погладила меня по колену, отчего я вся покрылась мурашками и зарылась носом в его затылок.

– Я люблю тебя, Тёрнер, – тихо прошептала, чуть приподнявшись.

– А я тебя люблю, маленькая. Поехали, мы уже жестко опаздываем.

Мы ехали довольно быстро, отчего сердце временами уходило в пятки и замирало при обгонах. Но Майкл вел сосредоточенно и так уверенно, что сводило низ живота, когда я видела в боковых зеркалах его глаза сквозь окошко мотоциклетного шлема. Дом у озера давно скрылся из вида, оставляя лучшие выходные моей жизни где-то за кронами хвойного леса. Я не заметила, как перед глазами замелькало крыльцо Сентфорской старшей школы, и мы прощались на несколько дней, не в силах оторваться друг от друга. Майкл покрывал мое лицо невесомыми поцелуями, а я просто зарывалась руками в его медных волосах, пропуская их шелк сквозь пальцы, игнорируя школьный звонок, оповещавший о том, что я уже давно должна быть внутри.

– Ты опоздала, маленькая, – поцелуи плавно переходили к мочке уха. – Беги скорее, – он прорычал в шею, опаляя сладким поцелуем. А мне жизни не хватит, чтобы отдышаться и надышаться Майклом.

– Вот, возьми, – он протянул мне свернутый листок с адресом гостиницы в соседнем городке. – Чтобы не искала меня с нарядом полиции по всему штату. Позвоню тебе вечером.

– Ненавижу расставания с тобой, – я мягко провела пальцами по его квадратной скуле и подбородку. – Все, ушла, – я выдохнула и пулей взлетела по ступенькам, обернувшись только на самом верху. Бесподобно прекрасный здоровяк Тёрнер смотрел на меня своими зелеными глазами, пробирающими до самого нутра, и улыбался краешком полных губ. Затем он надел шлем, закрывая небольшое смотровое отверстие на нем, подмигнул мне, и байк тронулся со звучным рыком, унося моего Дракона вдаль.

***

В школе царило всеобщее напряжение, ведь впереди были выпускные экзамены, а затем и сам выпускной бал. Все вокруг бегали, как заведенные, с папками для подписей, фотографировались для ежегодников и планировали, в каких платьях будут лишаться девственности в туалетах или классах школы.

– Как отдохнули, Сара? – Бобби заговорчески смотрел на меня и шептал, пока не видит миссис Коллинз.

– Отлично, дом у вас, отпадный, конечно. Особенно камин, – я хмыкнула, прикусив край ручки.

– Мы поедем туда нашим узким кругом перед экзаменами, так что готовься зажигать.

– О, по части зажигательных вечеринок у нас Моринги профессионалы, я могу просто тихо напиваться в углу, забыл, Бобс?

– Мисс О’Нил, если у вас есть, чем поделиться, может расскажете всему классу, стоя рядом со мной?

Конечно же, Миссис Коллинз, могу рассказать, насколько хорошо мне было скакать на старшем Тёрнере все выходные и в красках описать каждый из полученных оргазмов, пока я была прижата телом крепкого байкера к стене в спальне, на полу перед камином, в душевой кабинке, лежа на кровати, стоя на коленях, сидя на подоконнике, стоя посреди спальни, пока он вытворял что-то невообразимое с моим клитором.

– Мисс О’Нил, с вами все в порядке? – до меня долетали отдаленные звуки скрипучего голоса этой старой девы, пока я с жадностью посасывала край ручки, пялясь в одну точку.

– Можно мне в уборную, мисс Коллинз? – я пулей вылетела в коридор, восстанавливая нормальный цвет лица и человеческий пульс.

***

Время после школы тянулось мучительно медленно, хоть я и пыталась загрузить себя домашними обязанностями, вроде уборки и помощи маме с ужином, но все слабо спасало от сковывающего разум ожидания звонка. Что они делают там с Драконами, и как Майкл отбивается от подкатов Элис и отбивается ли? Красноволосая никак не желала покинуть чертоги моего разума, снова и снова проникая в него. Я верила Майклу, верила его губам, словам и прикосновениям, пока он был рядом. И это съедало мою душу изнутри, словно червяк в спелом яблоке – ревность прогрызала червоточину. Я дважды разворачивала бумажку, чтобы посмотреть адрес. Затем еще дважды, чтобы найти этот злополучный отель на маршрутной карте. Затем еще раз, чтобы убедиться, что там нет номера телефона.

Ты сводишь меня с ума, Тёрнер.

Раздираемая противоречиями, я не нашла ничего лучше, как позвонить Адель, чтобы просто выговориться. Никто, кроме меня, не знал настолько близко Драконов, Хилла и, к сожалению, Тёрнера, но это делало нас, если не лучшими подругами, то хотя бы единомышленниками.

– Привет, – я крутила провод телефона, нервно закусывая губы и не зная, что толком я хочу рассказать Моринг.

– Привет, крошка, чего хотела?

– Блин, Адель, я с ума схожу: Тёрнер уехал с Драконами в соседний городок. Места не нахожу.

– Боже, Сара, серьезно? Ну, подумаешь, отожмут пару тысяч долларов и вернутся обратно, или дело не в этом? – сомнение просквозило в голосе рыжей.

– Они уехали вместе с одной девушкой, красноволосая такая, тоже Дракон.

– Элис? – даже через трубку было слышно, что Адель удивлена не меньше. – Тогда дело посерьезнее пары тысяч.

– Вот за это я и переживаю, если честно. Они с Майклом, как он говорил, м-м-м, снимали напряжение вместе, понимаешь, к чему клоню?

– Ты думаешь, что она споит твоего плюшевого медведя и оттрахает до полусмерти? – она хихикнула.

– Господи, Адель, ну почему ты не можешь быть тактичнее к чувствам других? – я всплеснула рукой, мученически закрывая глаза.

– Ну, детка, я знаю, что их связывало кое-что до тебя, поэтому разделяю твои опасения, хотя, Тёрнер, вроде, уже определился на ближайшую сотню лет, и вы проживете ее долго и счастливо, теряя зубы и его потенцию, – она снова громко рассмеялась. – Так, ладно, и каков твой план?

– Не знаю, съездить туда и просто развеять все свои сомнения, как думаешь?

– План – дерьмо, потому что помни про правила, о которых я говорила. Кредит доверия, крошка. Тёрнер взбесится, поняв, что ты ему не доверяешь. И вообще, там не место для ревнивых школьниц, если уж Элис с собой взяли. Видимо, большая сделка. Но дело твое, я лишь могу посоветовать не рыпаться.

– Спасибо тебе, Адель, прости, не с кем это обсудить.

– Все в порядке, Сара. Если будет скучно и захочется снова выговориться, заезжай вечером, после восьми, пропустим по паре бокалов чего-нибудь.

***

Спустя час я уже курила в салоне Доджа, выжимая педаль газа по федеральному шоссе. Мне нужно было знать, что все эти взгляды, выяснения отношений, провокации Элис в сторону Майкла лишь пыль в глаза, ради того, чтобы вывести меня из равновесия. И я везла ей этот праздник на подносе с голубой каемкой. В моем понимании: если ты спишь с парнем, то делаешь это с определенными чувствами, которые не исчезнут по щелчку пальца с появлением мелкой пигалицы. Как бы поступила я, будь на ее месте? Боюсь, будь я такой красоткой, мне было бы глубоко наплевать, и я бы снова взяла то, что когда-то безраздельно принадлежало мне. От этих мыслей подкатывала тошнота, которую я усиленно глушила сигаретными смолами, но это мало помогало. Теперь я знала, на что похожа настоящая ревность: пылающий огненный шар, сжигающий все хорошее в душе, испепеляя и обдувая глаза пеплом – серым и слепящим.

Еще через 30 минут я стояла на парковке обозначенной гостиницы, в сумерках легко заметив припаркованные у номера пятнадцать байки Тёрнера и Элис. Снова укол тупой иглы в сердце, подступающие слезы и нервная дрожь в коленях. Я опять подкурила и медленно вдохнула едкий дым, заполняющий сознание. Слова стучали в висках, а кровь закипала и пульсировала в венах. Нет, он не мог так со мной поступить, это же мой Майкл, большой и заботливый, который шепчет на ухо непристойности, а затем целует так нежно, что улетаешь в космос. Еще одна затяжка, и перед глазами лицо Элис, перекошенное ухмылкой: «Как спалось, красавчик?». Меня уже буквально трясло от неизвестности и страха перед тем, что я могу увидеть или услышать, подойдя ближе к номеру.

Глупая, маленькая, Сара.

С нескрываемым раздражением и ненавистью, я выбросила окурок в открытое окно, затоптав его и выходя из машины. Синеватая дымка сумерек окутывала парковку гостиницы, стены которой, словно клетка, сужались и поднимались на несколько этажей вверх, опутанные пролетами лестниц.

Пока сердце прыгало где-то между горлом и пятками, я робкими шагами приближалась к ответам на все свои вопросы. Окно гостиничного номера было мутным и в подтеках от недавно прошедших дождей, плохо зашторено, но комната достаточно хорошо просматривалась. Сквозь грязное стекло я увидела внутри почти заполненную до краев пепельницу и пачку сигарет, которые курил Тёрнер, и брошенную на спинку стула куртку Майкла. В ушах шумело так сильно, что я хотела закрыть их руками, прогоняя назойливый звук прочь. В следующую секунду я увидела то, чего в глубине души боялась больше всего на свете: из двери, возможно ведущей в ванную, вышла Элис, совершенно голая, с огромной татуировкой на бедре – она пугала своим совершенством и красотой. Промокнув полотенцем влажные алые волосы, она, скалясь, обращалась к тому, кто ждал ее на кровати: «Ну что, готов повторить по-взрослому, красавчик? Не как с твоей девчонкой», – ее рука потянулась к бутылке виски, стоящей на столе. Жадно отпив прямо с горла, она, смеясь, откинула полотенце в сторону.

Из-за слез я не могла различить дороги, по которой побежала прочь от этого проклятого номера. Я просто быстро переставляла ноги, уносясь подальше от ее голоса, хищной красоты, опасности, которую она представляла; от мыслей о том, что она делает там с Майклом. Дороги было совершенно не видно, но я бежала вперед, забыв даже о том, что мне нужно на парковку – вжимать педаль газа на всю мощность на пути в Сентфор. Я задыхалась от слез, держась за горло и падая на дорогу. Мой плач разносился в тишине улицы, а я просто сидела на асфальте, упав на колени и раскачиваясь вперед-назад.

– Нет, нет, нет – я шептала, обнимая себя за плечи. – Ты не мог, Майкл, скажи, что мне это все только кажется. Плач раздавался, кажется, на всю округу, переходя в вой, а я не заметила, как лупила со всей силы ладонями и кулаками по гравийной крошке, сдирая руки до крови. Мой кошмар превращался в реальность, о которую разбивались мои надежды и рушились воздушные замки, оставляя после себя руины на пепелище.

Я мотала головой, всхлипывая и не веря в происходящее, но разве могли быть сомнения? Два припаркованных байка рядом с номером, его вещи внутри, голая Элис, ее фраза, брошенная с презрением и злым весельем. Это не совпадения.

Содранными ладонями я вытирала слезы, которые, не прекращаясь, лились со щек и падали на мои джинсы, оставляя влажные овалы на ткани.

– Сара! Малыш, ты что здесь делаешь? – знакомый голос и приближающийся запах моря.

– Майкл! – я подняла глаза, полные слез, стараясь не умереть от облегчения прямо посреди чужого города. – Я не смогла, боже, я приехала… я видела, думала там ты, – слова сбивались в бессвязный поток, пока руки Тёрнера поднимали меня с земли и отряхивали от пыли. Когда я смогла спокойно выговаривать слова, мы уже были на парковке рядом с отелем в моей машине. Майкл внимательно смотрел на меня, его глаза в полумраке салона казались серьезными и почти потеряли свое изумрудное свечение.

– Объяснишь, что происходит? – он был собран, в голосе сквозило еле скрываемое раздражение.

– У меня нет логичного объяснения, Майкл, – я смотрела в родные глаза и видела плескавшийся в них подступающий гнев. – Я приехала, потому что соскучилась.

– Не ври, Сара, – не зная, куда деть руки, Майкл подкурил сигарету, заполняя салон Доджа моим любимым запахом. – Ты приехала проверить, не трахаю ли я Элис по старой памяти? – он нервно тряс коленом, а на скулах играли желваки. – Тебе недостаточно моих слов? Недостаточно моего отношения? Тебе всего недостаточно, принцесса.

– Майкл, прости меня, прошу, я сглупила, – слезы снова подступили к горлу.

– Ты мне не доверяешь, а это уже серьезно, маленькая, – его брови сдвинулись, а взгляд изучал бардачок моей машины. – Пока я, как кретин, пытался дозвониться до тебя, ты уже навыдумывала себе черт знает чего и притащилась за сотню миль. Может, тогда нам не стоит вот это все продолжать? Если у нас нет доверия.

Я молчала, пока слезы текли водопадом, закрываясь от испепеляющего изумрудного взгляда Дракона ладонями.

– Майкл Тёрнер – трепло, и его слова ничего не значат, его признания в любви ничего не значат, потому что О’Нил взбрело в голову, что ей недостаточно доказательств! Может, стоило действительно ее трахнуть, чтобы тебя не разочаровывать, а? – его голос дрожал и срывался на зловещее рычание.

– Умоляю, Майкл, я люблю тебя, – потянулась руками к его лицу, заставляя посмотреть на себя.

– Ты не доверяешь мне, Сара, – он мягко отстранился и открыл пассажирскую дверь. – Я думаю, нам лучше какое-то время не видеться. Повзрослей, наконец, – он вышел, хлопнув дверью. В этот момент внутри что-то оборвалось, ноги онемели, и я жадно хватала ртом и легкими воздух, глядя, как спина Майкла удаляется. Он не оборачивался, но я видела по его напряженным плечам, что он в бешенстве. Затуманенным взглядом я смотрела, как он бьет кулаком в стену один раз, второй, третий, и, когда на песочной штукатурке проступило бордовое пятно, он громко крикнул, схватившись за руку, и пошел прочь.

Мне нечем было крыть. Я так сильно ошиблась, не послушав Адель. Как же горько я ошиблась, черт возьми.

***

В темноте я подъехала к дому Морингов, вбежала по белой лестнице, стуча кулаком по входной двери изо всех сил.

Дверь распахнулась и на порог вышла Адель, поняв по моему внешнему виду масштабы катастрофы, созданной моими руками.

– Сара, что ты наделала, глупая? – рыжая смотрела с тоской и сожалением.

– Ты сказала, у тебя есть что-то выпить – самое время, – не дожидаясь приглашения, я вошла в дом, запирая дверь за собой.

Время прощаться. Часть I

Знакомо ли вам чувство вины на самого себя? Мне знакомо. И это съедает изнутри, расщепляя на атомы, не давая покоя. Глупая Сара. Вопреки предупреждениям, ты знала, чем это может обернуться, но ты всё равно шла на поводу у глупой подростковой ревности. Зачем? Что тебе это дало, кроме обжигающих слёз, которые приходится заглушать уже насквозь промокшей подушкой. Если отжать её, то можно было бы, по меньшей мере, заполнить ведро, не прилагая огромных усилий.

Ночами я молила о том, чтобы снова услышать звук глухого удара по стеклу своей спальни. Я спала и видела сны, в которых Майкл пролезал в окно, обнимал своими руками, обжигал кожу поцелуями и нес с собой запах морского бриза. Они были настолько реальные, что я просыпалась с влажными от пота волосами, осознавая, что это нереально. И зарывалась в подушку в истерике, не в силах сдержать физическую боль внутри.

И так по кругу, не прекращая. Я не могла совладать с собой, у меня не получалось успокоиться, как бы я не пыталась. И вина была исключительно на мне – глупая, глупая и ещё тысячу раз глупая Сара…

С нашего последнего разговора с Майклом прошло две недели. Гребаных четырнадцать дней одиночества, злости на себя и ни одного появления Тёрнера в моей жизни. Все это наталкивало на мысль о том, что с каждым днем растущее и крепко засевшее в моей голове решение покинуть Сентфор было единственно верным. Моя обида на Майкла душила, не давая спокойно вдохнуть, наверное, не меньше, чем его собственная – на меня. С этим трудно бороться, и я пыталась прислушаться к здравому голосу разума, что твердил мне извиниться за глупость, попытаться, пускай сбивчиво и несуразно, но объясниться. Сделать хоть что-нибудь. Но все эти мысли тут же заглушали тщеславие и дурацкая гордость – будь он на моём месте, как поступил бы?

Возможно, подсознательно я знала, что любовь с человеком старше меня не приведёт ни к чему радужному. Что ж, может, Тёрнер был прав? Я еще слишком юна, вспыльчива, неопытна, непосредственна. Слишком влюблена.

Тогда пусть ищет себе девушку постарше. Ту идеальную, в голове которой не будет мыслей будто «Он – трепло, а его признания в любви ничего не значат». И кто же достаточно зрелый для него? Элис? От одной лишь мысли об этой девушке моё сердце сдавливало колючей проволокой. Повзрослей, Сара, и подумай хоть на минутку: неужели терпеть эту боль, все эти страдания и нескончаемую мигрень куда лучше, чем извиниться и поговорить, наконец, спокойно? Как взрослые…

Сеанс философии и самобичевания прервала трель телефонного звонка, окончив мое молчаливое сидение перед телевизором с бездумным взглядом. Поначалу, никак не реагируя на раздражитель, я продолжала пялиться в верхний левый угол экрана, но этот звук начал раздражать мои и без того шаткие нервы. Я встала и, шумно выдохнув, пытаясь совладать с голосом, взяла трубку.

– Да, – голос подрагивал, но я прочистила горло, и, все вроде бы, стало как обычно.

– Привет, Сара! – голос Тёрнера-младшего, как злая насмешка, прозвучал в телефонной трубке, напоминая о его брате. – Я не отвлекаю тебя?

– От чего, Бобс? – я устало потерла переносицу.

– Выпускные экзамены через неделю, О’Нил, неужели забыла?

– Да, это трудно забыть, – произнесла вслух, но подумала о том, что после выпускного бала меня здесь не будет больше никогда.

– Мы с ребятами решили, что будет круто поехать завтра отдохнуть на пару дней перед всем этим сумасшествием на озеро. Что скажешь?

Дом у озера. Как звук розги, рассекающей воздух, так же больно ударяющий по душе, оставляя там тонкие и ноющие зарубины. К черту, три недели и ноги здесь больше моей не будет. Я не могу бегать и шарахаться от каждого угла, который напоминает о Майкле-мать-его-Тёрнере.

– Я в деле, Бобс, – я слышала, как он тихо радуется в трубку, и улыбнулась этой детской непосредственности в Бобби. – Гулять, так гулять. Впереди скучная взрослая жизнь.

– Рад, что ты согласилась при всей этой ситуации, – он осекся, словно понимая, что сболтнул лишнего.

– Все нормально.

– Тогда выдвигаемся послезавтра утром, ты же на машине?

Мы поболтали еще минут десять, обговаривая детали предстоящей поездки. Бобби уверил меня, что его надсмотрщик точно останется дома, и наши шансы пересечься будут равны нулю. И я даже не могла решить: плакать мне или смеяться.

Этой ночью я не могла сомкнуть глаз, поэтому рев мотора слышала слишком отчетливо. Я привстала на локте, вслушиваясь. Звук исчез также внезапно, как и появился, а затем я услышала глухой стук, разносившийся из-за окна. Легкие обожгло так сильно, что стало больно делать вздох. Еще один удар о подоконник. Я практически бежала к окну, не дыша, и пыталась не оглохнуть от шума в ушах.

Тёрнер бросал один за другим мелкий гравий, который собрал в своей большой ладони. Держа зубами сигарету, он, словно шаловливый соседский мальчишка, швырял эти камушки, разрушая мою крепость до основания. Глядя на отблеск фонарей, заполнявших его взгляд, я забыла причину нашего расставания как глупое недоразумение. Ничего сейчас не имело значение, кроме того, что мой Дракон здесь. Увидев меня в окне, он мягко улыбнулся и выпрямился. Я видела, как тяжело он дышит, и от этого осознания у меня сводило все тело: теплота скручивалась в шар, начинавшийся где-то за грудиной, и растекалась по плечам, рукам, добиралась до кончиков пальцев. Одним рывком я открыла окно, впуская майский ночной воздух внутрь комнаты. Приставная лестница, шаг, второй и вот Майкл уже внутри комнаты, подхватывает меня на руки. А по моим щекам текут слезы, я тихо задыхаюсь, обхватив его руками и ногами, впечатываясь в него, как недостающая деталь пазла. Я сжимаю его шею с такой силой, что, кажется, задушу, а Тёрнер только утыкается носом в мою шею и сдавливает ребра до боли. Майкл опускается на пол, не выпуская меня, и я уже сижу на его коленях, боясь оторваться от него.

– Маленькая, господи, прости меня, я идиот, – Майкл двумя руками хватает мое лицо и заставляет посмотреть на него. А голова уже раскалывается от ощущений, и, кажется, сейчас вот-вот лопнет. Большие пальцы мужских рук вытирают горячие слезы со щек, а его губы мягко касаются моих, и меня словно относит на берег моря, которым пахнет только один человек во Вселенной. Мои руки впиваются в медные волосы, сжимая их на затылке до боли, отчего Майкл глухо постанывает в мои губы, и моего контроля не остается ни в одной клетке тела. Я прижимаюсь еще ближе к горячей груди Тёрнера, не разрывая поцелуй ни на секунду, пока его руки сжимают мои бедра, вжимая в себя, и я чувствую, как мы оба скучали.

– Майкл, – чуть отстраняюсь и пытаюсь перевести дыхание, уперевшись лбом в его скулу, – прости меня. Я такая глупая только потому, что безумно люблю тебя, до боли, понимаешь?

И я знаю, что он понимает и чувствует то же самое, потому что его глаза не врут. Малахитовые глаза ласкают каждый сантиметр моего лица, задерживаясь на губах; широкие теплые ладони оглаживают шею, чувствуя, как пульсирует венка. Мы часто дышим, вдыхая друг друга, и время останавливается.

– Сара, ты даже представить не можешь, что ты значишь для меня, – он смотрит с такой заботой и нежностью, что внутри все обрывается. – Верь мне, – слова разлетались, словно под стеклянной колбой.

Звук разрывающегося будильника разбил сон вдребезги, ранив осколками еще больнее. Я со злости впечатала кулак в стену, тихо заскулив от боли и досады. Мгновенно подкативший к горлу ком душил так сильно, что я даже не могла позволить себе всхлипывать. Очередная истерика потонула в недрах моей постели.

***

Уроки уже превратились в сплошную череду репетиционных тестов по необходимым предметам, а общее воодушевление и нервозность передавались по воздуху. Утро в школе пролетело практически незаметно, особенно, когда нужно абсолютно сконцентрироваться на учебе, словно машина, зацикливаясь на поставленной задаче. Мы собрались с ребятами за круглым столиком во дворе, поглощая свой ланч. Моринги снова спорили о том, какого алкоголя брать больше, а Дерек с Бобби уже в красках расписывали, как можно здорово провести время за рыбалкой на озере. Кэнди, казалось, было вообще не важно, куда ехать, лишь бы там был Люк. Чем больше я находилась в этой атмосфере приготовлений, тем менее правильной мне казалась вся затея.

– Бобс, может, я не поеду? – я робко прошептала так, чтобы слышал лишь он.

– Ты с ума сошла? Сара, это наш выпускной год, неизвестно, где мы все окажемся через десять лет, – Бобби направил на меня удивленный взгляд, и я понимала, что в его словах есть логика.

Каким-то чудом Тёрнеру-младшему удалось оторвать меня от так полюбившегося самоедства в одиночестве. Конечно, меня не радовала идея собраться в том месте, где каждый уголок воспроизводил перед глазами самые счастливые моменты моей жизни, мелькая цветастым калейдоскопом и отзываясь неприятной болью внутри. Понятия не имею, зачем это потребовалось Бобби, и откуда взялся такой настрой, но парень настаивал на моём присутствии так, что отказать просто было страшно.

Поразмыслив с минуту, я согласилась окончательно, но только потому, что до выпускных экзаменов оставалась всего неделя, после чего мы, скорее всего, распрощаемся навсегда. Ну, я-то уж точно никого из них больше не увижу.