Loe raamatut: «Дом злых ведьм с холма. Том I.»
Иногда мне кажется, что я не знаю, кто я,
потому что тысячи персонажей говорят во мне,
и это разрывает меня на части.
Я слышу беспрестанно их голоса
и не знаю, какой из этих голосов
мой.
Глава I «Мне сказали остерегаться дома на холме… и я не послушался».
1.
– Ваш отец… – доктор тревожно поглядел на меня, уголки его глаз опустились еще ниже, не предзнаменуя ничего хорошего. – Он…
Сердце мое больно сжалось, сдавленный поток дыхания вырвался из моей беспокойной груди.
– Он, к несчастью, покинул нас… – наконец закончил свою мысль доктор. Он сострадательно покачал поникшей головой, участливо похлопал меня по плечу в знак преданной поддержки и молча удалился, оставляя меня сполна вкусить печальное известие.
– Наконец-то, – зловеще ликуя, прошептал я, изо всех сил стараясь подавить победную улыбку, – старый извращенец отправится прямиком к дьяволу – туда, где ему самое место.
Широкий коридор обветшалого приюта для бедняков выглядел слишком угнетающе для такого восхитительного момента, нарушая тем самым благородное чувство торжественности от того, что зло, наконец, свергнуто.
Конечно, я знал, что мой вид крайне неуместен для захудалого и отвратительного, полного притворного сострадания, места подобно этому, но я просто-напросто ничего не мог с собой поделать – радость так и переполняла меня. Оставалось лишь благодарить прекрасных богинь, за то, что так возлюбили меня, наградив чересчур миловидной и очаровательной внешностью сущего ангела! Никто из смертных и помыслить не мог, что за ужасы происходят сейчас в моей голове.
Я шел по мрачному коридору, встречая на своем пути множество работников приюта, лица которых так и говорили мне: «Нам очень жаль», «Какая трагедия», «Бедный юноша, должно быть ему так тяжело!».
«Какое счастье! – так и теплилось в моей груди. – Наконец-то я заполучу фамильный особняк Альдофин в преуютнейшем пригороде Кастонии графства Ром-Анов. Шикарное семейное гнездо, простаивавшее почем зря вот уже много лет! Я так и представлял, как увезу туда Мариэль, буду писать книги, вести хозяйство и любоваться дивными красотами местных лесков и речушек!».
– Ваш отец не оставил завещания, – говорил мне душеприказчик с растерянным видом, пока я придавался блаженным мечтам. Он в задумчивости почесал затылок, – он… едва ли мог что-либо написать…
«Ничего, – зловеще думал я, про себя в предвкушении потирая ручонками, – я к счастью был его единственным ребенком, а значит и единственным законным наследником».
– Ах, я понимаю, – вслух выдохнул я, не забывая при этом о дрожащем голосе для пущей театральности, – он ведь был так слаб…
– Верно, господин, ваш отец был очень, очень болен! – встрял с понурым видом доктор, который только что вошел в комнату, откуда-то вернувшись.
«Надо было меньше отираться в борделях, – со жгучей обидой подумал я».
Стоило заметить у всех присутствующих медсестер и сиделок, что сгрудились вокруг меня, словно возле припадочного, был крайне сердобольный и при этом не менее раздражающий вид.
– Но, – решил я быстренько перевести тему разговора в нужное мне русло, – как насчет фамильного особняка Альдофин и бриллиантов, что хранились в Столичном банке «Больсван»? Еще в детстве отец мне рассказывал невероятные истории о том, как наши великие предки получили все эти драгоценности в награду за заслуги от королей и придворных дам.
Душеприказчик потупился, в страхе забегав глазами, при этом старательно избегая моего пристального взгляда. Немного помедлив, он все же выдавил:
– Понимаете, господин… ваш отец… он за два месяца до своей кончины отправился в круиз по южно-западной части Эльфляндии и…
– И?! – нетерпеливо воскликнул я на пол тона выше, чем следовало.
– Он проиграл все деньги в карточные игры и кости в местном вампирском притоне для аристократов.
– Что?! – взревел я. Сердце мое отбивало похоронный марш по моей надежде на лучшую жизнь. – Как?! Как ради всех святых небожительниц в подобные места еще пускают таких старых развалин, как он?!
Все уставились на меня со смесью явного осуждения и испуга – конечно, как же такой интеллигентный и безупречный юноша посмел себя так вести в столь священную минуту.
– Ох, что-то мне нехорошо, – я тут же схватился за сердце, пытаясь найти поскорее место, куда усадить свое якобы ослабевшее тело.
Присутствующие тут же заметались в неподдельном волнении, не зная как же мне помочь. И только сиделки – две унылые иссохшие старухи продолжали стоять с непроницаемыми лицами, словно застывшие восковые фигуры. Я же усмехнулся про себя – представляю, сколько им нервов попортил мой дорогой папаша, пока они так старательно скрашивали ему последние часы жизни.
Мне подали спасительный стакан воды, словно это было чудодейственное средство от всех недуг. Я послушно сделал глоток.
– А особняк? Как же особняк? – с еле тлеющей надеждой в голосе спросил я, хватая при этом душеприказчика за воротник.
– С ним все в порядке, господин, все прекрасно, – он старался меня успокоить, легонько и участливо похлопывая по руке. – Я подготовлю все бумаги в лучшем виде за пару дней, не сомневайтесь, и вы сможете переехать туда с невестой уже на следующей неделе.
– Слава богиням, – выдохнул я облегченно, пытаясь подняться на ноги, облокотившись о стенку. – Хотя бы что-то уцелело. Так, – тут же приободрился я, обретая утерянную энергию, – поначалу мне стоит поехать туда одному. Незачем Мариэль тащится в дом, где не ступала нога человека больше двух десятилетий. Обживусь, познакомлюсь с соседями, найму местную прислугу, чтобы вычистила все до блеска и привела помещение в должный порядок. Тогда уже пошлю лучшую карету за невестой. Что ж, дорогой друг, поторапливайтесь с бумагами, хотя бы как-то порадуйте меня, осиротевшего ребенка, у которого больше никого не осталось на этом свете! А я собирать вещи!
– Хорошо, господин Альдофин… – только и ответил душеприказчик, а я совершенно не испытывая и толики уместной скорби, вышел на улицу огромного города – столицу этого мира.
2.
«Ух, матушка бы сейчас так гордилась мной! – думал я, сияя от счастья, словно начищенный до блеска чайник на светском чаепитии средь престарелых дам».
Тогда мне совершенно не казалось, что выгляжу я крайне контрастно, даже точнее сказать инородно среди местных угрюмых и малоприятных людей, что окружили меня, словно заправские злодеи в древних сказках.
Путь мой лежал в пригород Кастонии графства Ром-Анов, расположенном близ столицы недалеко от Черного океана, отделяющего наш материк от дождливой и надменной Морионии. Может, солнце в этих местах и не было частым гостем, но зато ярко цветущей зелени и свежего воздуха здесь было вдоволь. Эти мысли беспрестанно грели мою душу.
Поезд прибыл ровно в половину десятого, и я, забрав свои скромные пожитки, с легким сердцем отправился к своему новому жилищу. Сердце мое в унисон душе пело, хотя изредка и подрагивало при мыслях об утерянных бриллиантах и сапфирах. Кто бы мог подумать, что великий клан Альдофин, некогда богатый и влиятельный, обнищает, став жалким и скромным, и что его единственный представитель предстанет в лице начинающего, но весьма перспективного писателя.
Вокруг было довольно-таки многолюдно. Главная станция пригорода была забита рабочими среднего и низшего классов, что спешно направлялись по своим делам. Жизнь кипела невообразимой кутерьмой: грохот от проезжающих мимо телег, непрекращающийся ни на секунду гул местных зазывал и торговцев, ржание лошадей и крики чьих-то детей заглушали мои мысли и думы. Вся эта обстановка вводила меня в нервное расположение духа, и я очень сильно надеялся, что в окрестностях особняка будет прямо противоположная атмосфера.
Я поспешил поймать первый попавшийся экипаж – мне не терпелось увидеть свой новый дом. Наспех назвав кучеру адрес, я хотел было уже погрузиться в приятные помыслы и мечты, однако худощавый старичок, что держал вожжи, и не собирался ехать в блаженном молчании. Он с неким подозрением покосился на меня, как на эдакого чудака, и пугающе произнес:
– Это тот старый дом на холме?
– Да, да, тот самый. Прямо на холме, с него открывается приятный вид на лес, и я слышал, даже виднеется океан. – Воодушевленно разглагольствовал я, – а что, милейший господин, какие-то проблемы?
Он присвистнул, качая седой головой:
– Сынок, тебе видно жить надоело, ну ты даешь!
– Прошу прощения? – оторопел я, совершенно не понимая, что за чушь несет кучер.
– Ну, дело-то, конечно, твое, мало нам трупов, – проворчал старик себе под нос и, стукнув лошадей со всей силы, помчал на всех парах.
Я недовольно нахмурился, искренне не понимая, что имел в виду чокнутый старик. Мне совершенно не хотелось, чтобы всякие пожилые люди, находящиеся предположительно в маразме, портили мне настроение своими сплетнями и слухами. Вечно, господа наподобие него навыдумывают себе, чтобы пугать таких молодых и неопытных, как я, стараясь выглядеть в наших глазах более повидавшими жизнь и всезнающими. Но в этот раз достопочтенный ошибся – напал совершенно не на того, хоть лет мне может и не так уж и много, но я достаточно, где побывал и достаточно повидал, и меня не напугаешь какими-то выдумками.
Карета тем временем не к добру громыхала по неровной дороге, камешки, звонко дребезжа, отлетали от колес – казалось, весь экипаж развалится прямо сейчас на ходу. Мимо нас тянулись аптекарские и мясные лавки, сыроварни, пекарни, атласные мастерские, салоны шляпок и кружев, книжные и газетные прилавки. Мельком я заметил главную площадь пригорода с величественным старинным зданием суда, примыкающим к нему полицейским участком серьезного вида и палату правительства, что находилась напротив.
Тут мои опасения к несчастью сбылись – заднее правое колесо кареты, которое находилось прямо подо мной, с недовольным треском отвалилось, и я без какого-либо удивления, но с какой-то долей грусти проводил его печальным взглядом. Оно откатилось к пересохшему фонтану, глухо стукнулось об него и, сдавшись, упало на землю. Экипаж с грохотом рухнул на дорогу, поднимая при этом непроглядный столб пыли, лошади заржали, вставая на дыбы, кучер зачертыхался, а я совершенно сбитый с толку так и остался сидеть там, где сидел.
Признаться, настроение мое было напрочь испорченно! Я нехотя вылез из полуразваленного транспортного средства, расплатился с кучером и продолжил свой, как оказалось, нелегкий путь.
В ближайшем баре под сомнительным названием «Мертвая ведьма» я осведомился у местных завсегдатаев, как мне добраться поскорее к дому, что стоит на холме.
– А? – удивленно воскликнул один пьяный господин с испачканным лицом, – дом злых ведьм с холма? Жить надоело?
– Позвольте, – заметил я, стараясь набраться терпением, – разве там проживают вышеупомянутые дамы?
Повисла отупляющая пауза, затем завсегдатаи так разразились уморительным смехом, что в порыве эмоции опрокинули содержимое своих кружек на стол.
От неловкости и прилюдного унижения я решил быстро покинуть злосчастный бар. Тяжелое чувство застряло где-то между желудком и легкими, и от этого я ощутил еще большую тревогу и беспокойство. Нехорошее предчувствие затаилось глубоко внутри.
Поймав попутную телегу и с трудом взгромоздившись в нее, я поехал по извилистой и узкой дороге вдоль полей и ореховых рощ бок о бок с пугающим мужчиной, на вид лет тридцати пяти. Самое ужасное было не то, что он курил на ходу, совершенно не обращая внимания на лошадь, и не то, что у него не было одного глаза, отсутствие которого он скрывал под повязкой. Вся его мрачная и пробирающая до дрожи аура и равнодушный вид в целом испугали бы любого, кто стал бы его попутчиком.
– Куда путь держишь, молодой господин? – начал он разговор, голос его проникал в самые глубины моей души, заставляя там все сотрясаться.
– В дом, – запнулся я, невольно бросив на него взгляд, опасаясь, как бы он не заметил этого, – в дом на холме.
– А ты храбрец, – удивился он. Ухмылка слегка коснулась его губ, отчего он стал еще более устрашающ.
– Потому что это дом ведьм? Злых ведьм? – догадался я.
– А ты считаешь, ведьмы бывают добрыми, дружок? – его фамильярность и спокойствие вводили меня в замешательство.
– Нет, я так не считаю, все они порождение зла, и следует им быть изолированными от благопристойного и высокообразованного общества.
– Да, ты только там об этом не говори, а то лишишься головы. Или чего еще похуже, – он засмеялся над собственной шуткой непристойного содержания. Я же побледнел еще сильнее, совершенно не ведая как реагировать на данный выпад.
– А у вас с ведьмами особые счеты? – поинтересовался я на свой страх и риск, потому что молчание и тишина снедали меня еще больше, чем пустая болтовня.
– С какой стороны посмотреть, – он поглядел на меня пристально единственным глазом, отчего внутри у меня все передернуло.
– Разве в этой местности ведьмы не преследуются по закону?
– О да, еще как, – с неким наслаждением ответил он.
– Тогда отчего же в доме на холме обитают эти дамы? Разве охотники еще не явились по их души?
Телега неожиданно остановилась, повисшую тишину нарушали лишь неугомонные птицы, что пели трелью где-то глубоко в лесной чаще. Мои мысли роем атаковали меня, не давая и шанса на здравомыслие – страх, что я разозлил таинственного незнакомца пробежался волной по моей коже, заставляя одежду прилипать к ней.
– Ты сходи – узнаешь, дружок, – он закурил еще одну сигарету, внешне не выражая никаких помыслов о моем убийстве.
– Пешком? – уточнил я, все еще прибывая во власти страха.
– Извини, братец, мне туда нельзя. С этой дороги, – он указал на узкую, еле заметную тропинку, что неровно скользила по холму, скрываясь за елями, – начинаются владения клана Альдофин, а значит чужакам вроде меня там не место.
– Вот как… – растерянно проговорил я, выбираясь из телеги, – благодарю вас, господин, что подвезли меня. Если вам что-нибудь понадобится – я к вашим услугам.
Незнакомец пристально вгляделся в мое лицо, в глазе его скользила таинственная хитрость, еле уловимая. Ухмылка вновь коснулась его губ, и он удовлетворенно хмыкнув, произнес:
– Удачи.
Это прозвучало зловеще.
Все это не к добру.
Рьяные и отнюдь неприятные мысли бесцеремонно забирались мне в голову, порождая тем самым тяжелые и сомнительные предчувствия. Вокруг не было ни души – дорога, по которой только что укатил устрашающий незнакомец, капризно виляя, скрывалась в зарослях винограда. Высокие ели с тучным видом нависали надо мной, небо хмурилось, лишь изредка позволяя солнцу показать свои лучи.
Набравшись терпением и подавляя внутреннюю панику, я, взгромоздив свои пожитки себе на плечи, побрел по тропе еле проступавшую сквозь поросшую траву. Будучи разумным человеком, я склонялся больше к тому, что местные решили, таким образом, зло подшутить надо мной. Не нужно быть детективом, чтобы понять, что никто здесь не живет – на эту дорогу явно уже очень давно не ступала нога человека, настолько она заросла.
Приложив немало усилий, чтобы покорить холм, я сбил дыхание и даже устал, но все же, наконец, вышел к заветному месту. Коварная тропа пыталась меня запутать и сбить с пути, но, не поддавшись ей, я выбрался к еле пробивающимся свету, где мне открылся великолепный вид на родовое поместье клана Альдофин.
Торжественность момента не нарушало ничего, если не брать в расчет неугомонных птиц, что пели, приветствуя меня. Ласковый ветерок скользил по моему лицу, солнышко на секунду вышло, подглядеть за новым гостем, и тут же скрылось за мягкими облаками.
Восторг и ликование затрепетали в моей груди, затмевая и вытесняя собой прискорбные подозрения и опасения. Дом был прекраснее любых самых красочных и точных описаний, какими любил награждать его мой папаша, частенько придаваясь ностальгии по прошлой жизни богатенького наследника.
Двухэтажное строение с вместительным чердаком, с широким балконом на втором этаже, выходившим на задний двор, с подвалом для хранения запасов еды и утвари, малой беседкой расположенной близ ручейка и уютного леска, что окутывал холм со всех сторон, а так же старинная конюшня и хлев! И это не считая, что за несколько миль отсюда, где-то неподалеку должна возвышаться стройная и величественная ветряная мельница, которую построил своими руками основатель клана Альдофин – Август Альдофин!
В самом доме, по рассказам отца, должны были располагаться – просторная столовая со старинной мебелью, столовым серебром, хрустальными вазами и камином; величественный холл с витиеватой лестницей, уходящей на второй этаж; уютная гостиная, богатая библиотека с редкой коллекцией книг и писем; бильярдная; светлая кухня, и в довесок шикарная ванная комната, с ширмами, доставленными прямиком из Эльфляндии. Второй этаж насчитывал четыре больших комнаты с отдельными ванными, кабинет, гостевую и четыре малых комнаты.
От счастья можно было сойти с ума, голова кружилась, все было как во сне! Я не мог поверить, что заветное поместье – кладезь несметных сокровищ, сосредоточение моих желаний и надежд наконец-то станет полностью моим! Спустя столько лет долгих и мучительных ожиданий я, в конце концов, стану законным хозяином фамильного особняка, жемчужины этого дрянного рода – единственное ради чего можно было выносить постыдное поведение моего папаши.
В торжественной тишине я подошел к тяжелой парадной двери, доставая старинный ключ. Вблизи дерево и камень, из которых был сделан дом, казались вовсе не обветшалыми, словно не перенесли они тех потрясений, каких мне рассказывал, бывало в красках отец. Видимо, как всегда врал взахлеб, что еще можно было от него ожидать.
Ключ приятно звякнул в замочной скважине, и я очутился внутри. Сердце мое замирало от здешней обстановки, словно я впервые оказался на свидании с прехорошенькой девушкой. Ах, представляю, как буду смаковать момент, когда сие великолепие самолично узрят мои знакомые и прочие друзья.
– Мааааам! – раздался протяжный женский голос, звонкий как стрела или даже пуля револьвера, – у нас тут что-то в доме.
Оцепенев от ужаса, я поднял голову, следуя за мерзким возгласом, и увидел, как на лестничном балконе стоит юная девушка с растрепанной прической, из которой воинственно торчит серебряная диадема. Лицо ее выражало явную враждебность и упрямое недовольство. Она, вцепившись в перила длинными острыми ногтями, пристально глядела на меня. Вся ее поза выражала сиюминутную готовность наброситься на незваного гостя. Более грозной и свирепой девушки мне видеть не доводилось.
Голос мой пропал, я, словно онемел, и чувствовал себя от этого крайне глупо. Пока я предпринимал жалкие попытки в борьбе с собой, из-за спины девушки, будто из воздуха, появилась еще одна молодая особа.
– Это называют «мужчина», но тебе-то это, конечно же, откуда знать, Франческа, – надменность, которая так и проскальзывала в голосе этой девушки, невольно заставляла присутствующих почувствовать себя убого и неуклюже. Я обреченно ощутил как моя и без того плачевная самооценка сползает еще ниже.
– Роберта, не до твоих шуточек! Тут что-то непонятное в дом забрело! – воскликнула со всей искренностью и серьезностью Франческа. – Прекрати из себя корчить светскую леди!
Не хотелось этого признавать, но вышеупомянутой Роберте сами богини велели вести себя столь высокомерно – ее стать, походка и умение держать себя приковывали взгляд. Черты ее лица были утонченными и правильными, фигура ее была стройна и изящна одновременно. Платья у обеих девушек были одинакового фасона, но смотрелись они, что примечательно, совершенно по-разному, не в пользу первой.
К тому же взгляд мой невольно зацепился за оборку платья у воинственной девушки, что была бесцеремонно оторвана и свисала к полу, создавая тем самым неряшливый вид. Кажется, эта Франческа не так щепетильно относилась к собственному туалету, нежели Роберта.
Не успел я набрать в остывшие от страха легкие воздуху, чтобы объясниться, как эти барышни уже оказались прямо передо мной – личики их были очень даже милы, нельзя было это отрицать. Но растворившись от умиления, я тут же ужаснулся – как быстро они передвигаются! Они вампирши, точно вампирши! Предатели, мои новые соседи бессовестно солгали мне – тут живут вовсе не безобидные злые ведьмочки, а настоящие любительницы выпить чужой кровушки!
Мне не сбежать.
– У него первая отрицательная, Роберта, – донесся со стороны гостиной залы бархатный, ласкающий слух голос молодой и по звуку очевидно весьма хорошенькой девушки. – Будь аккуратна.
Я в ужасе повернул голову и увидел, как на одном из мягких диванов восседает прелестная девушка с фужером красного вина в руке. Спокойствие и очарование так и исходили от нее – в ее наряде не было ничего лишнего, минимализм и утонченность господствовали над ней.
– Ах, ты! – от возмущения потеряла все слова Франческа, – ты за кого опять играешь, Филиппа? Глотни она этой крови, поглядела бы я, как она завтра зашагала бы в своем новомодненьком платье от Мадам Батье на прием в Тихий дворец! – слова вылетали со скоростью света из уст девушки, беспощадно оглушая меня, – чтобы сказали господа графы, увидев, как наша Роберта опухла и покраснела!
– Тебе этого не поглядеть, не послушать, потому что все некрасивые девочки остаются плакать дома, – обжигающая ухмылка коснулась пухлых губ Роберты, и в этот момент я мог поклясться, что в ней притаился сам дьявол.
Франческа выдержав красноречивую паузу, смачно пнула собеседницу, от чего мои глаза чуть не вылезли из орбит – ну и манеры у обитательниц моего дома! Вся ситуация накалялась столь стремительно, что если бы это скверное дело дошло до низкой драки, то я не успел бы отбежать на безопасное расстояние для джентльмена неминуемо став участником позорного происшествия.
Я попытался вставить свое весомое слово, дабы прекратить постыдную перепалку, но к моему невообразимому изумлению белоснежный вихрь пронесся мимо дам и сбил Франческу с ног! Потеряв дар речи, я потом еще долго предпринимал попытки найти его.
Ураган этот представлял собой весьма высокую, белокурую и одновременно меланхоличную на вид даму, что крайне не вязалось с ее только что продемонстрированным поведением. Она носила черное кружевное платье, кружевные под цвет перчатки, волосы ее украшала роза цвета крови. Все это создавало невероятный контраст на фоне ее белоснежной, словно мрамор, кожи.
Это миловидное и витающее в облаках создание выглядело – провалится мне на этом месте, как Холодный принц! Нет, нет, это просто совпадение, очевидно? Прозрачная кожа, голубые большие глаза – она, скорее всего морионка, не может же она быть дочерью…. Дочерью Холодного принца!
Пока я лихорадочно обливался потом, она любезно заговорила со мной, на удивление хотя бы как-то предпринимая попытки соблюсти правила приличия:
– Что вам тут угодно, молодой человек? Вам бы лучше удалиться и забыть сюда дорогу, если хотите жить, – в руках она держала белый кружевной зонтик, которым отрывисто и беспечно размахивала во все стороны. К слову то, что несчастная Франческа, которой я теперь отчего-то даже сочувствовал, распласталась в задней части гостиной, никому не было особого дела, будто сцены подобного рода здесь не новость.
Эти вампирши такие жестокие!
– Мамочка, когда мы пойдем на прогулку? – раздался жалобный детский голосок. Не сразу я заметил робкий взгляд небесных больших глаз, что нерешительно выглядывали из-за юбки черного цвета.
Мальчишка лет четырех, одетый в прогулочный летний костюмчик был невероятно похож на свою мать. Я похолодел, ощущая преступные мурашки, что засуетились по моей коже – этот парнишка был просто копией пропавшего двадцать пять лет назад Холодного принца! Конечно, эта дама его дочь, а это его внук – очевидно? Может это все же я такой подозрительный и это безобидная семья вампиров-морионов, ведь в Эльфляндии вампиризм преследуются по закону, вот они и иммигрировали сюда!
Да кого я обманываю – конечно, это потомки самого Холодного принца, а там где есть его дети, там есть и его жуткая жена – моя тетушка Филиция Альдофин! Мой отец клялся могилой своей мертвой матери, что все его сестры и родители были зверски убиты, в день, когда случился Кровавый переворот и вампиры вошли в город. Тогда Холодный принц исчез, а его жена была взята в плен и жестоко убита верхушкой вампиров! Мой отец чудом спасся, но будь он сейчас жив, я бы сам прикончил его на месте!
Не успел я испустить дух, как Франческа, уже вполне себе крепко стоявшая на ногах, все с тем же растрепанным видом, взяла меня в плен, обвив свои тонкие и нежные ручки вокруг моей шеи! Я по зову писательского инстинкта вцепился в свой кейс, где лежали мои наброски и записи – погибать так с тем, что дорого твоему сердцу! Хотя если говорить начистоту, ничего они из себя особенного не представляли.
– Я его прикончу на месте, если ты будешь мне грубить, Мэри! – кричала мне в ухо, не щадя мою нервную систему, разъяренная девушка. Она пятилась назад, отходя вглубь гостиной.
– Пресвятые угодники, как ты смеешь творить такое при ребенке? – неуклюже заметалась Мэри, прикрывая своему сыночку глазки. Тот замер не шелохнувшись – впервые я видел мальчика столь кроткого нрава.
– Вчера ты закусила почтальоном на его глазах! – задыхаясь от возмущения, кричала еще громче Франческа. Я чувствовал, как ее трясет.
– Он надерзил его мамочке, что я должна была сделать? – невинно оправдывалась Мэри, теперь прислоняя ладони к своему лбу, – я учу его, что нужно защищаться в этом мире, где ему не рады, сама знаешь!
На ее безымянном пальце левой руки блеснуло золотое обручальное кольцо. «Вдова – заключил тут же я, флегматично примеряя на себе роль заложника. Отчего-то мне уже было все равно – разделю я участь почтальона или нет».
Вдруг Франческу от меня за ухо оттащила некая девица, явившиеся точно из воздуха.
Да сколько их тут?!
– Скарлетт, чего ты творишь?! Пусти!!! – запищала несчастная Франческа.
Я встал как вкопанный, опасаясь пошевелится. Скарлетт отличалась от остальных. Все присутствующие молодые особы были разные, но в то же время напоминали друг друга. Скарлетт же была явно из иного рода: ее карие жгучие глаза и темно-шоколадные волосы, серьезность и невероятная глубина души выдавали в ней одухотворенного и умного человека. Она была самой юной, но развитой не по годам. Ее платье было более простого фасона, ничего вычурного и вызывающего не виднелось в ее убранстве.
– Угомонись, Франи! – внушающим тоном проговорила она. – Ежели этот дурачок пришел сюда, я не дам вам его просто так слопать!
Скарлетт ослабила хват, покрасневшее ухо Франчески было отпущено, и разобиженная девушка в слезах ринулась в объятья Мэри, у которой был безумно сострадательный вид, будто это не они вдвоем только что устроили данную сцену.
– Я оставлю его себе, он будет замечательной наживкой для демонов, – проговорила Скарлетт зловеще, пристально вглядываясь в мое лицо, – они обожают мужскую энергию, ведь мужчины такие слабые.
Что?!
– Размечталась! – вдруг перестала плакать Франческа на плече у Мэри, и, отпихнув ее, тут же оказалась вновь подле меня, – нам с Филиппой тоже давно нужен был такой вот человек!
– Это еще зачем? – игриво приподняла брови Роберта.
– Между прочим, среди вампиров сейчас модно иметь игрушку противоположного пола, – сладко проговорила Филиппа, – но, к сожалению, у нас не то воспитание.
– Слыхала, Скарли? – воодушевилась Франческа поддержкой, – так что мама отдаст его нам!
– С чего бы это? Стоит мне упомянуть, что это для нашего дела, так она сразу примет решение в мою пользу, – Скарлетт изобразила собственными ладонями чаши весов, которые балансировали, – м, пустые развлечения или дело всей жизни, что же победит?
На миг Франческа заметалась, но быстро поняв за какую именно спасательную соломинку стоит ухватиться, чтобы наверняка оказаться в выигрыше, она пронзительно и протяжно прокричала, глядя в глаза противнице:
– Мааааам!
Мам? Она же не про тетушку Филицию говорит, это же очевидно какая-то другая мама? Нет-нет-нет, как же так все обернулось? Какой же я беспомощный и жалкий, а ведь хотела матушка взять мне дополнительные курсы в академии «Как обороняться от нечисти», а я-то бестолковый не слушал, беспечно отмахиваясь! Да и все эти местные любезные миловидные люди предупреждали меня, говорили не совать и носа в дом на холме! Но я, мня себя умнее всех, не слушал и вот теперь лицом к лицу встречусь с самой Филицией Альдофин!
Я знаю, я часто слышал каким жестким и скверным нравом она обладала! Она была невероятно везучей особой, в тот день, когда ей было суждено умереть, как все того ожидали, как того ждали ее родители и мой отец, она посмеялась в лицо смерти и на глазах у многотысячной толпы стала единственным живым человеком из крови и плоти, кто противостоял уничтожающему проклятью Холодного принца – Снежной лихорадке. Она слыла язвительной, упрямой и строптивой особой, непреклонной ни перед чем и ни перед кем. Одним словом характер ее был хуже некуда!
Никогда не видал я тетушки, много слышал о ней, и даже сейчас зная, что она находится со мной под одной крышей, я невольно чувствовал, как все мои конечности холодеют, будто кровь и впрямь стынет в моих жилах.
В гостиной зале все поутихли, а я даже не заметил этого из-за страха, что вновь захватил меня в свой плен. Напротив меня прямо рядом с Филиппой на мягком и слегка пыльном диване появилась она – Филиция Альдофин, по-прежнему такая же молодая, как на старых картинах отца, и обжигающе красивая. Взгляд ее был манящий и властный, я робел под ним с первых секунд, ни в силах противостоять. Рядом с ней я невольно ощутил свою слабость, вспомнив вмиг, какой я презренный, и что если ей захочется меня убить, то я даже не выражу ни малейшего сопротивления и не посмею заикнуться о пощаде.
Она смотрела так пристально, что я почувствовал, как мое сердце предательски уходит, скрываясь где-то в недрах желудка. Было видно, что подходящего наряда она не подбирала, так как не собиралась выходить в свет, не старалась что-либо скрыть, а что-то наоборот приукрасить. Однако, не смотря на это, вид ее был столь притягателен, столь чарующ, одним словом – услада для глаз.
Филиция в гробовом молчании облизнула губы, осмотрела меня тщательным образом, будто собиралась съесть. Уголки ее губ приподнялись в легкой усмешке, все ее большое потомство окружило меня, лишая последней надежды на спасение. Лица их сделались жуткими, выражая толику любопытства – в комнате повисла мрачная аура обреченности. Моей обреченности.
– Ты кто? Как посмел явиться сюда без приглашения? – проговорила госпожа Альдофин властным, непоколебимым голосом, который приятно резал тишину.
