Loe raamatut: «Папа для Тыковки. Вернуть любовь»

Пролог

– Я говорила, что Рокотов тебе не пара? – ворвавшись в комнату, с порога воскликнула Марина, моя подруга и соседка по общежитию.

– Говорила, – оторвавшись от конспекта, устало ответила я. – К тому же неоднократно.

Оставался последний экзамен и… Свобода! Причём не только от занятий, но и от Марины, с её навязчивой идеей.

– Вот тебе доказательства, что твой порядочный Тёмочка – кобель, каких свет не видывал, – скривилась она, швырнув на стол стопку фотографий. Да ещё каких!

Сердце болезненно сжалось в груди. Не узнать Рокотова было невозможно. Тем более фотограф постарался на славу, Будто фотосессия проходила в студии. Вот только я знала, что это не так.

До боли знакомая обстановка в спальне Артёма сразу же бросилась в глаза. Особенно картина, нарисованная мною и висевшая над кроватью. Высокий берег реки, зелёная трава, раскидистая ива… Это было наше место, где мы часто проводили вечера, любуясь звёздами и слушая плеск набегавшей на берег волны. Такое не спутаешь при всём желании.

– Вижу, ты сегодня хорошо подготовилась к разговору, – собственный голос казался чужим и надломленным. – Основательно так, со вкусом.

Хотелось выпустить на волю эмоции, чтобы оплакать рухнувшие мечты. Но я держалась, цепляясь за призрачную надежду, что это просто чей-то розыгрыш. Да, жестокий, но не имеющий под собой никаких оснований.

На протяжении пяти месяцев, которые мы встречались с Артёмом, подруга твердила, что он мне не пара, явно подразумевая обратное. Это я не подходила Рокотову. Хотя так думала не только она. Все знакомые делали ставки, как быстро Артём наиграется со мной и бросит.

Приехавшая из провинции серая мышка не может встречаться с видным и обеспеченным парнем. А мы встречались. И даже больше: мы с Артёмом любили друг друга. Вернее, как выяснилось, любила только я, а он…

– Я просто не могу смотреть на то, как Рокотов дурит тебе голову, – фыркнула Марина, потянувшись за фотографиями, и солнечный свет из окна упал на одну из них, выхватив татуировку выгнувшейся маленькой кошки на спине девушки, сидевшей на коленях любимого.

О, нет, пожалуйста, только не это…

В глазах потемнело, а к горлу подкатил горький ком, и желудок отозвался усилившимися спазмами. Утренняя тошнота снова дала о себе знать, вернувшись с удвоенной силой. Но протяжный сиплый вдох, который я с трудом протолкнула через горло, ослабил позывы, насыщая лёгкие кислородом и приводя мысли в порядок.

Я бы вряд ли обратила внимание на такую мелочь, как маленькая татуировка, набитая на спине у девушки, учитывая всё остальное, если бы… Если бы не видела её каждое утро.

Марина любила спать в шёлковых сорочках с тонкими бретельками, так что эту представительницу кошачьих на её лопатке, я изучила досконально.

– Не могла смотреть, поэтому, как верная подруга, не щадя себя, бросилась доказывать, что права? – усмехнулась, выхватывая фотографии из её цепких пальцев.

– Ты о чём? – наигранно удивилась она, захлопав глазами.

Да, играть Марина умела. Этого у неё не отнять.

– Не о чём, а о ком. О тебе, Марин. Хорошо смотришься на Рокотове.

Скинув фотки в сумку, я сдёрнула с вешалки куртку и направилась к выходу, собираясь посмотреть Артёму в глаза. Сама. Лично. Убедиться в том, что вся эта мерзость – глупый розыгрыш, чтобы нас поссорить, но никак не правда. Умельцев и разных программ сейчас хватает. Слепят коллаж так, что не отличишь от настоящей фотографии. А вот эмоции редко получается скрыть.

– Что ты такое говоришь, Сонь? – возмутилась подруга, но нездоровый румянец, разлившийся по щекам, подтвердил моё предположение. Нервничает. Значит, виновата. Пожив с ней бок о бок в одной комнате столько времени, я неплохо её изучила. Вот и результат. – Я, можно сказать, спасла тебя. А ты… неблагодарная!

– От чего спасла? От счастливой семейной жизни? – резко обернувшись, воскликнула я, сжимая кулаки, и Марина нерешительно остановилась, не дойдя до порога. Боялась. И правильно делала. Я редко выходила из себя, но когда допекали…

– Не я, так другая, – скривилась она, сбрасывая маску лучшей подруги. – Он не пропускал ни одной юбки, когда ты не видела.

Скрестив руки на груди и поджав накачанные губы, она напомнила мне утку, которую очень захотелось ощипать.

*****

– Какой ты была стервой, Белкина, такой и осталась. А я ведь верила, что можешь измениться, если дать шанс. Наивная дура. С самого детского сада прикрывала тебя, помогая во всём, а ты…

– Да, да, да, а я – дрянь неблагодарная, – заорала предательница, брызгая слюной, пришлось отступить на шаг, морщась от отвращения. Вот она, настоящая Марина – истеричная эгоистка, а не та милая девушка, которой обычно притворялась. – Довольна? Наконец-то Рокотов понял, что ошибся с выбором.

– И ты ему в этом помогла.

– На твоём месте с самого начала должна быть я.

– Серьёзно? Мы встретились с ним в парке во время утренней пробежки. А ты там вообще хоть раз была? Тебя только бары интересуют и клубы.

– Да, интересуют. И что? Мне нужно сидеть сложа руки и ждать, когда удача повернётся ко мне лицом? Нет, дорогуша, я привыкла добиваться того, чего хочу.

– Добилась? – в душе образовалась пустота, но именно она помогала мне держать себя в руках, спокойно говорить, а не биться в истерике от боли, разрывавшей сердце на части.

Поплакать я ещё успею. Потом. Сейчас же мне нужно увидеть Артёма.

– Ты же сама видела, – ехидно процедила она, кивнув на сумку, где лежали фотографии.

– Как ты голышом забралась на спящего Артёма? – фыркнула я, наблюдая за бывшей подругой, ожидая реакцию на свои слова.

И в глазах у предательницы промелькнул страх. Или показалось? Могло ли моё предположение быть правдой?

– Кто же тогда меня впустил в его комнату, если не он сам? – нацепив маску безразличия, процедила она.

– Хороший вопрос. Скоро мы выясним.

Выйдя из общежития, я направилась к офису, где должен находиться Артём. Он работал в фирме отца, вливаясь в коллектив и познавая процесс работы с самых азов. Это меня в нём и привлекло. Ему могли преподнести на блюдечке директорское кресло, но Рокотов не боялся запачкать руки, планомерно двигаясь к поставленной цели.

Мне бы позвонить, узнать, на месте ли он. Но я не могла себя заставить. Не сейчас. Мне нужно пройтись немного, чтобы снова стать сильной девочкой, чтобы не расплакаться прямо на улице, на глазах у прохожих. Каких-то пять минут отсрочки, а потом… Будь, что будет.

– Подожди, ты куда? К нему? У тебя что, гордости нет? Бежишь, как собачонка.

– Есть у меня гордость, Белкина. И с совестью у меня всё в порядке, в отличие от тебя.

Марина немного отстала, настойчиво пытаясь кому-то дозвониться, но по-прежнему держа меня в поле зрения. Ну и ладно. С ней уже и так всё ясно. Сейчас меня больше волновало другое – если фотки настоящие, что тогда делать? Как жить дальше? Предательства я не прощу. Но тест на беременность, купленный вчера в аптеке, ясно дал понять, что преследовавшая меня тошнота – не случайность. Я не отравилась, как думала сначала. Но Артём узнает об этом только тогда, когда выясню правду по поводу снимков.

Здание офиса находилось в паре кварталов от универа. Привычная дорога стелилась под ногами, но я едва ли замечала её, только чудом добравшись без происшествий.

Просторный холл, лифт, знакомая дверь кабинета из морёного дуба… И пронизывающий взгляд синих глаз, холодный, как арктические льды, на который наткнулась, как только вошла.

Я не замечала ни Макса, друга Рокотова, на скуле которого наливался синяк, ни циничную усмешку матери, удерживавшую Артёма за локоть… Всё перекрывал этот взгляд… Так не смотрят на любимого человека, только на врага. А ведь ещё вчера он был ласковым и нежным. Что изменилось? Впрочем, глупый вопрос. Ответ на него лежит под замком в моей сумочке.

Не говоря ни слова, Рокотов встал из-за стола, купленного когда-то на аукционе, и вышел, оставляя меня один на один с рухнувшими надеждами. Хотя не только с ними, о чём мне тут же поспешили напомнить:

– Советую тебе, милочка, больше не появляться рядом с моим сыном, если не хочешь проблем, – надменно процедила Алла Николаевна, мать Артёма. – Надо было раньше прекратить весь этот фарс… Но что уж теперь.

Вбивая каблуки в дорогой паркетный пол, она прошла мимо, даже не взглянув, словно я пустое место. Но разве для меня это новость? Я и раньше об этом знала. Но тогда почему так больно?

– Предлагаю напиться и забыться, – потирая скулу, вальяжной походкой направился ко мне Макс.

– Прости, но без меня, – ответила, прикусив щёку изнутри, чтобы не разрыдаться.

– Собираешься и дальше хранить ему верность, зная, что он плевать на тебя хотел? – зло процедил Максим.

– Тебя это не касается, – развернувшись, поспешила выйти в коридор, но парень бесцеремонно схватил меня за руку, дёрнув на себя.

– Ошибаешься, детка, касается, и ещё как, – он склонялся всё ниже и ниже, и от запаха перегара, разившего от него, мне стало дурно. Жёсткий спазм скрутил желудок, и позыв сдержать не удалось. Съеденный утром завтрак тут же оказалось на начищенных туфлях Макса.

– Ты совсем охренела, – взревел он, занося для удара руку.

– Какая восхитительная картина, – раздался за спиной насмешливый мужской голос, и конечность парня застыла в воздухе. – Кажется, Максим, тебе только что указали на место.

Пользуясь подвернувшейся возможностью отделаться от этого гада, я рванула к лестнице, не испытывая при этом ни тени смущения от случившегося.

Так ему и надо. Макс никогда мне не нравился. Противный тип. И зачем только Тёма с ним общается? Но это уже не моё дело. Пора снимать розовые очки и возвращаться из сказки в реальность. Тем более мне есть для кого теперь жить.

Коснувшись рукой пока ещё плоского живота, смахнула слезу, катившуюся по щеке, поклявшись себе в том, что справлюсь со всеми трудностями. Назло Артёму, назло всем, я стану счастливой, чего бы мне это ни стоило.

Знала бы я, через что придётся пройти, чтобы сдержать данное себе слово, не была бы такой самоуверенной.

Глава 1

***Пять лет спустя

Начало осени выдалось на редкость жарким. Но это ещё полбеды, моя главная проблема заключалась сейчас в том, что я сильно опаздывала.

Стрелка на часах неслась как угорелая, заставляя нервничать всё сильнее, будто специально ускоряя свой бег. Мне бы взять с неё пример, но я не могла так рисковать, поэтому плелась на своей малолитражке со скоростью черепахи, соблюдая все правила дорожного движения.

– Мам, мы сколо плиедем? – в шестой по счёту раз за последние десять минут спросила моя малышка, крутясь в детском кресле, как юла, волнуясь не меньше, чем я.

Оно и понятно, сегодня дочка впервые должна выступать на сцене. А тут… дорожное происшествие. В общем, закон подлости в действие.

Кто же знал, что у ехавшего впереди грузовичка между рулём и сиденьем будет находиться не водитель, а вредитель, который не закрепив нормально борт, отправится в рейс за грузом.

Итогом такой безответственности было несколько тонн яблок, рассыпавшихся на дорогу прямо перед нашим носом.

Несущаяся волна румяных фруктов оставила после себя массу впечатлений. У дочки – восторг. У меня – дикий ужас. Но хорошо то, что хорошо заканчивается.

Правда, нашей тюнингованной «Милке» слегка досталось. Мы только на прошлой неделе отреставрировали ей реснички на фарах, и подкрасили красные бока в чёрный горох, после встречи с каким-то вандалом, не любящим девичьи машины, а тут такое.

Но наведением красоты нашему транспорту я займусь после, сейчас бы с главной проблемой разобраться.

Выруливая на парковку торгового центра, открывшего двери для посетителей только сегодня, где с барского плеча нового владельца здания было выделено помещение для детских праздников и спектаклей, с гримёрной, сценой и залом на сотню зрителей, я уже представляла, каких размеров нотацию мне придётся выслушать за опоздание.

Директриса детского сада, в который ходила моя Алинка, все уши прожужжала во время репетиций, как важно показать себя с лучшей стороны влиятельным лицам, решившим вложиться в наш район.

– И тогда деньги потекут к нам рекой, – мечтательно вздыхала она, лично проверяя готовность наших деток к выступлению, видимо надеясь, что небольшой ручеёк завернёт и в карман её мужа, занимавшего должность главы поселения.

– И нам отремонтируют дорогу, сделают детскую площадку, – не удержавшись, добавила я, прекрасно осознавая, что это разозлит Ларису Павловну.

Ну, не нравилось ей, когда тыкают в обещания её мужа, которые так и не были выполнены. А обещать он любил, особенно молодым девчонкам, на которых падал его сальный взгляд. В какой-то момент не посчастливилось и мне оказаться в их числе. Пришлось доходчиво объяснить, что его персона меня не интересует.

После той памятной встречи СанСаныч ещё долго обходил стороной нашу маленькую улочку, где среди садов затерялся дом с качелями, доставшийся мне от родителей.

Впрочем, с некоторых пор, к кобелям в мужском обличии у меня было особое отношение.

– Что? – мечтательная улыбка в одно мгновение слетела с лица директрисы, когда до неё дошёл смысл сказанного. – Вечно ты, Суворова…

– Что? – наигранно захлопала ресницами, копируя её тон.

– Отбиваешься от коллектива, вот что, – проворчала та.

Ха, обычно это заканчивалось иначе: «Лезешь куда не надо».

В общем, на этой «позитивной» ноте мы вчера и расстались.

А сегодня я снова случайно перетянула внимание на себя, приехав позже назначенного времени.

– Ну что, Алинка-Малинка, готова к выступлению? – открывая дверь дочке и помогая ей выбраться, улыбнулась я.

– Мама, ну какая я Малинка? Я зе Тыковка, – с важным видом поправила она.

– Ох, хорошо, что напомнила, – хлопнув себя по лбу, я метнулась к багажнику и вытащила из него оранжевый костюм, в поисках которого потратила столько времени и нервных клеток, что лучше не вспоминать.

– Теперь точно готовы. Идём, моя радость.

Огромная парковка была под завязку заставлена машинами, приехавшими на открытие торгово-развлекательного центра из разных уголков нашей области. Новые хозяева, выкупившие долгострой и сделавшие из него большой комплекс с магазинами, кафе и прочим, вложили немало средств в рекламу, чтобы привлечь сюда гостей.

И мне это не нравилось. К большим магазинам прилагаются большие густонаселённые кварталы, с многоэтажками и прочими атрибутами городской жизни, но не посёлок.

Как бы наши деревенские домики, не пустили под снос, с такими амбициями новых хозяев. Не зря же эти бизнесмены умасливают местное руководство. У всего есть причины. И в их благородство я не верю. Где крутятся большие деньги – его нет и в помине. Это я знала наверняка.

Звонок от Ларисы Павловны застал нас уже на подходе к концертному залу. Признаться, сама бы я ещё долго блуждала по этому лабиринту из лестниц и коридоров, но мужчина в форме охранника любезно согласился нас проводить.

Коснувшись сенсора, я ответила на вызов.

– Суворова, – рявкнула она, и пришлось отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть, – если через пять минут вы не появитесь, можешь распрощаться с местом в детском саду для своей дочки.

Вот же, зараза, бьёт прямо по больному. Знает же, насколько мне важно, чтобы Алина посещала детский сад, иначе с работой я могу распрощаться. А если я не смогу зарабатывать – жить нам будет не на что.

– Мы уже здесь, Лариса Павловна.

– Где здесь? – из-за распахнувшейся навстречу двери гримёрной выглянула злющая директриса. Я понимала причину её недовольства, но мы не виноваты, что всё так произошло. – Специально решила нам напакостить? Захотела подставить перед уважаемыми людьми? – прошипела она, напомнив мне в этот момент крыску из знаменитого мультфильма. Никогда не замечала подобного сходства, а тут прямо-таки снизошло озарение. Бывает же такое!

– Даже в мыслях не было. Авария на дороге, вот мы и припозднились.

– И почему только у тебя – то одно, то другое?

– Обстоятельства, – пожала я плечами.

– Ладно, это мы ещё обсудим, – отмахнулась она. – Теперь иди к зрителям, а то там людей слишком мало. Создавай массовку.

– Мне Алину нужно переодеть, – возразила я.

– Справимся без тебя. И вообще, лучше не зли меня, Софья. Делай, как сказала.

– Мамочка, – испуганно вскрикнула дочка, когда директриса бесцеремонно выдернула её ручку из моей, потянув на себя.

– Вы пугаете моего ребёнка, – процедила, готовая коршуном ринуться на обидчика.

– Вы посмотрите, какие мы нежные, – скривилась женщина. – Нарожают безотцовщину, а потом нянькаются, подтирая сопли. Пусть начинает взрослеть, не маленькая уже. Иначе, когда пойдёт в школу, заклюют.

– Не переживай, Софья, я пригляжу за малышкой, – из гримёрной выглянула воспитательница Алины, пожилая женщина, с которой у меня всегда были хорошие отношения.

Ей я доверяла, в отличие от Ларисы Павловны.

– Всё хорошо, моя радость, – присев на колени перед дочкой, произнесла я, – тётя Катя поможет тебе переодеться, а я подожду здесь, в зрительном зале. И когда ты выйдешь на сцену, помашу тебе рукой.

– Обещаешь? – с надеждой заглянув мне в глаза, уточнила она.

– Да, обещаю.

– Люблю тебя, мамочка, – сморгнув слезинку, зацепившуюся за реснички, прошептала моя кроха, покосившись на директрису. И тревога сдавила грудь.

– И я люблю тебя, милая. Вспомни, как мы с тобой репетировали, и ничего не бойся. Хорошо?

– Холосо.

Дочка скрылась за дверью вместе с воспитательницей, прихватившей с собой наш костюм. Фыркнув, за ними последовала и директриса. А я простояла ещё пару минут, бездумно глядя на дверное полотно с надписью «гримёрная», и не могла заставить себя сдвинуться с места, пока из зала не послышались редкие приветственные аплодисменты.

Началось. Алина выступает третьей. Осталось немного.

Глава 2

Тихонько приоткрыв дверь в концертный зал, я проскользнула к проходу. Первые ряды были заняты школьными учителями, старшеклассниками, работниками библиотеки и сельского клуба.

Похоже, согнали всех, до кого смогли дотянуться длинные руки нашей администрации.

Потом разместились родители участвующих в спектакле детей. И только несколько человек из общей массы мне были незнакомы. Я и раньше знала, что подобные мероприятия не пользуются популярностью у основного процента населения, сейчас же лишний раз в этом убедилась.

Ну и ладно. Нашим малышам выступать так будет проще. Считай, что все свои и никого не надо бояться.

– Я тебе место заняла, – махнув мне рукой с последнего ряда, привлекая внимание, позвала Василиса, одна из знакомых мамочек, с которой мы неплохо ладили.

– Спасибо, – поблагодарила, размещаясь на мягком сиденье под недовольные взгляды местной богемы, – но тут вроде нет дефицита со свободными креслами: половина зала пустая.

– А вдруг набегут, – фыркнула девушка.

– Что-то сомневаюсь, – пожала плечами.

– И не говори, больше шума было с этим представлением, – вздохнула она, вытащив из сумки зеркальце и окинув себя оценивающим взглядом. – Так и знала, что никого здесь не будет из этих богатеев.

– Но красоту навела, – заметила я.

– Красота – это святое, – посмеиваясь, парировала Василиса.

– Вы пришли посмотреть представление или поболтать? – недовольно одёрнула нас работница библиотеки.

– Одно другому не мешает, – не очень-то вежливо ответила подруга. – Тем более ещё не началось.

Эта девушка, со сказочным именем и милым личиком, имела стальные нервы и острый язык, благодаря чему могла заткнуть за пояс любого оратора. Поэтому те, кто хотя бы немного был с ней знаком, в открытую спорить опасались.

Вот и сейчас, поворчав для приличия, наша поселковая интеллигенция успокоилась.

Через несколько минут свет в зале погас, оставив освещённой лишь сцену, и представление началось.

Действие сюжета по сценарию проходило на ферме, роль хозяина которой играл наш сторож из детского сада – бывший военный. Он по жизни был суровым и замкнутым стариком, и когда его выдвинули в приказном порядке на роль в спектакле, я очень удивилась. Но оказалось, что Тимофей Кондратьевич вполне артистичен, когда дело не касалось прямых обязанностей по охране вверенной ему территории.

Ну, а наши малыши играли роли садово-огородных жителей, то есть овощей и фруктов, созревших на этой ферме. В общем, простенько, но со вкусом. Деткам нравилось участвовать в спектакле, и это главное.

Воспоминание о том, с каким важным видом Алинка играла роль Тыковки, во время репетиции, вызвало улыбку. Моя маленькая кнопка казалась сама себе настолько взрослой, что менялось не только выражение её лица, но даже подача текста и движения.

Я не следила за представлением, поскольку выступала не Алина. Не вслушивалась в слова наших маленьких актёров, зная их наизусть, мысленно находясь уже дома, вдали от этой суеты. Как вдруг пространство разорвал пронзительный вой пожарной сирены, от которого заложило уши.

Сердце ухнуло в пятки, и паника штормовой волной накрыла по самую макушку, рисуя худшие варианты развития событий, о которых порой упоминали в новостях.

В голове билась раненой птицей единственная мысль, удерживая на грани истерики, и не давая скатиться в неё окончательно: «Я должна найти дочь».

Вскочив с кресел, зрители хлынули к двери, при этом крича и толкаясь, падая и снова поднимаясь. Я же рванула к сцене, пробивая локтями себе дорогу. Это был самый короткий путь в раздевалку, пафосно называемую здесь гримёрной.

Я плохо помню, как забралась на помост, как заметалась в поисках прохода, оказавшегося спрятанным за шторкой, как следом за мной ринулась Василиса, тоже сообразив, что этим способом можно быстрее добраться до детей.

Единственное, что отпечаталось в памяти – это тот момент, когда влетев в раздевалку, я вдруг поняла, что моей Тыковки здесь нет. «Вишенки» метались из угла в угол, «Томат» испуганно лил слёзы… Все дети были на месте, кроме моей дочки.

Эти мгновения показались самыми страшными в моей жизни.

Взгляд метался по группе детей, во главе которой находилась наша воспитательница, направляя их довольно организованной группой на выход. Но оранжевой шапки, с которой я промучилась всю предыдущую ночь, чтобы та не съезжала на глаза моей малышки, нигде не было.

– Тёть Кать, – заорала я белугой, пытаясь перекричать завывавшую сирену, – Где Алина?

– В туалете, в конце коридора, – махнув куда-то рукой, прокричала она, едва перекрывая шум. – Она с Ларисой Павловной.

Внезапно сирена стихла, но механический голос, раздавшийся следом из динамиков, и не выражавший никаких эмоций, начал давать указания о том, куда и с какой целью нужно пройти посетителям центра, сохраняя при этом спокойствие.

«Опасности нет, это учебная тревога. Чтобы выбраться из здания проследуйте, пожалуйста, на первый этаж. Избегайте лифтов. Не поддавайтесь панике…

И всё в том же духе.

Вот только толпа – это страшная сила. Когда ей говорят, что ничего непредвиденного не происходит и следует сохранять спокойствие, она окончательно теряет контроль, превращаясь в безумную волну, сметающую всё на своём пути.

«Всё будет хорошо, всё будет хорошо…», – твердила про себя, пытаясь зацепиться за эту мысль, чтобы не сойти с ума.

Но когда впереди я увидела знакомую фигуру Ларисы Павловны, которая летела сломя голову к лестнице, расталкивая всех на своём пути, поняла, что тренинг нифига не помогает.

Моей малышки рядом с ней не было.