Loe raamatut: «Эхо земных грехов», lehekülg 2

– Доктор, – весело сказал Юстас, – Констатируете смерть?

И без того бледный мужчина повернулся в сторону убитой девушки и, еле сдерживая порыв тошноты, испуганно задёргал головой в знак согласия.

– Отлично, – Юстас положил пистолет на столик рядом с собой, – А теперь поиграем. – он достал из другого кармана небольшой пульт, нажал пару кнопок, после чего в каждом кресле послышался щелчок, – Мне нужно было убедиться, что вы не выпрыгнете из кресел, как тупые обезьяны, узнав о бомбе, и не убьёте нас раньше времени, поэтому активировал бомбы только сейчас, когда вы поняли, что всё серьёзно.

– Вы больной? – не сдержалась Люси, – Отпустите нас! Что вам от нас нужно?

– Малышка Люси, я же сказал, что хочу поиграть. Мне так одиноко. – он с нежностью посмотрел на девушку, – Очень не хватает разговоров по душам. Вы вообще замечали, какие люди стали закрытые? Совсем не хотят делиться друг с другом своими переживаниями. И мне хочется это исправить. Давайте поговорим начистоту. Расскажем друг другу о наших взлётах и падениях, покаемся в грехах и вместе решим, можно ли простить этот грех. Начнём с тебя, малышка Люси. Ты такая красивая, юная. Я уверен, твоя история будет полна наивности и романтики. Это добавит позитива в нашу встречу. Я очень не хочу тебя взрывать, поэтому постарайся и расскажи нам всё.

Люси вытянулась точно так же, как делала её соседка. Присущая ей расслабленность вмиг испарилась, она посмотрела на остальных пассажиров в поисках поддержки. Но все были настолько перепуганы, что ничего кроме дикого ужаса в глазах она не увидела.

– Мы ждём, Люси, – Юстас снова взял в руку пистолет.

– Говори уже, – зарыдала её соседка.

Перепуганная Люси потупила взгляд, сделала глубокий вдох и сказала:

– Что ж, раз начистоту, то слушайте…

Глава 2

Люси

– Всем привет, меня зовут Люси и я алкоголичка.

Я обвела взглядом небольшую группу людей, которые титаническим усилием воли заставили себя выдрать свои задницы из помойки, в которой они проторчали всю ночь, и притащиться к семи утра в старый подвал под тайским рестораном, где еженедельно проходили наши встречи с куратором.

Помещение было и без того затхлое, пропитанное тошнотворными запахами просроченных продуктов, так ещё и амбре от каждого нашего члена группы исходило такое, что можно было легко превратить в пепелище всё здание целиком, если кто-то здесь захочет ещё и покурить.

– Мы рады тебя видеть, Люси, – куратор улыбнулся, словно блаженный, что говорило нам о том, что сам он в данный момент накачан до предела чем-то посильнее алкоголя, – Как прошла твоя неделя?

«Паршиво, как и всегда. А твоя поганая идея собираться по утрам делает меня ещё злее. И единственное, что мне сейчас хочется – это украсть огромную луковицу с кухни ресторана и запихнуть её тебе в глотку, чтобы ты больше не доставал нас своими тупыми вопросами и сектантскими проповедями», – в голове мой монолог звучал именно так, но я ещё сохранила толику здравого смысла и вовремя прикусила язык.

– Лучше, чем я думала, – прокашлялась я и начала самозабвенно врать, – Сегодня двадцать четвертый день, как я не пью. Я очень горжусь собой, хотя понимаю, что впереди меня ждёт огромная работа над своим сознанием и своими привычками, но уже сейчас каждый прожитый день в борьбе с недугом я принимаю с благодарностью. Отпускать гнев и злость мне помогают ваши мантры. Спасибо вам, что так трепетно относитесь к каждому из нас и написали такие необходимые слова. Сила, которую я приобретаю с каждым днём, помогла мне найти новую работу. Благодаря моему дорогому другу и вашей поддержке, я смогла пройти собеседование и уже завтра приступаю к новым обязанностям.

Лицо куратора вытянулось, глаза практически вылезли из орбит, от радости услышанного он тихонько запел свои любимые молитвы и, сорвавшись с места, раскинул в сторону руки и стал ходить по комнате, размахивая ими, словно крыльями.

– Кто тебя просил? – заворчал Борис, с которым я как раз перед началом встречи за углом опрокинула рюмку коньяка, чтобы продержаться хотя бы до середины встречи, – Мы теперь отсюда до обеда не уйдём. Пока его прилив не закончится, нам так и слушать этого небесного, мать его, певца.

– Лучше так, – захохотала Надя – медсестра, вот уже пять лет работавшая в хосписе, – чем слушать эту ерунду про светлое будущее.

– Может, выпьем за нашего куратора? – замурлыкал рыжий Петька, лицом и фигурой напоминавший растолстевшего кастрированного кота, и достал из рюкзака бутылку виски, – Чего ему одному то летать?

– Убери немедленно, – ворвался в наш коварный план суровый голос моего Дон Кихота, – Если сам не можешь сдержаться, имей совесть не портить настрой другим, – он нервно сглотнул, затем повернулся в мою сторону, – Люси продержалась почти месяц. У неё впереди ответственный день. Мы должны её поддержать, а не утопить в яме с коньяком.

Я отвела взгляд, чувствуя себя последней тварью по отношению к моему Дон Кихоту. Однако он был из тех мужчин, которым не нужна была правда, он хотел жить в сказке, которую сам себе придумал. А кто я такая, чтобы мешать ему? К тому же наверно одним из главных правил, которое я усвоила от своей матери, было правильно оценивать мужчину и принимать на себя любую роль, которая заставит его расчехлить свой кошелек…

…

Вообще если уходить в дебри или точнее в глубины моего сознания, что я многократно делаю в компании с абсентом, то даже мне, несведущей в психологии понятно, что все мои проблемы начались из детства. Хотя правильнее будет сказать, что все вокруг меня называют это проблемами, я же смотрю на вещи гораздо гибче и считаю, что моя манера жить – вполне себе рабочий способ существования.

Моя мама называла меня русской рулеткой. Примерно за две недели до моего зачатия у неё был весьма активный месяц. Она пыталась познакомиться с очень влиятельным банкиром, но его жизнь протекала совершенно в других слоях общества. И ей во что бы то ни стало нужно было войти в тот узкий круг людей. Для этого ей пришлось обивать не один порог сомнительных заведений, различных притонов, чтобы добраться до нужных людей. Но эти нужные люди были в большинстве своём мужчины, которые, как известно, денег с женщин не брали. Они любили, чтобы с ними расплачивались другой монетой. Поэтому маме пришлось изрядно попотеть, ублажая тех буйволов, чтобы добиться желаемого. И через две недели сразу два события ворвались в её жизнь. Банкир, наконец, заметил её. А тем же вечером она узнала, что ждёт меня. Если первому событию она была безмерно рада, то второе определённо выбило её из колеи. На этом моменте можно поплакаться и сказать, что моё детство было ужасным и полным лишений с такой-то гулящей мамашей, но тогда это станет очередной порцией вранья. Ведь моё детство прошло в изобилии. Сколько себя помнила, меня окружали дорогие вещи, мы жили в шикарных квартирах, передвигались исключительно первым классом. У меня были лучшие платья, украшения, игрушки и всё, что мне так сильно хотелось. Я была избалована богатой жизнью. И может показаться, что жизнь в золотой клетке и отсутствие понятия о суровой реальности довели меня до заплесневевшего сарая, полного алкоголиков, но и это будет ошибкой. Несмотря на все блага, которые я получала, едва лишь ткнув пальцем в понравившуюся вещь, я довольно рано и весьма чётко осознала цену нашей жизни.

С самого начала мама воспринимала меня не сколько, как дочь, а как проект, в который следует вложить средства, чтобы в дальнейшем он смог приносить прибыль. Она делала из меня куклу, которая миловидно хлопая пышными ресницами, растапливала сердца всех необходимых ей людей, которые могли открыть нам нужные двери. Имя Люси выбиралось под стать образу. Когда я была маленькой оно мне очень шло, я была любимицей светских тусовок – малышка Люси. Именно по этой причине она записала меня ещё совсем юную школьницу-подростка с полной кашей в голове от своего сформировавшегося тела и новых желаний на конкурс красоты, который волновал меня в тот момент меньше всего на свете. Я хотела познать себя, открыть для себя взрослый мир, но вместо этого я, поверив в свою уникальную красоту и безграничную силу своих талантов, снова влезла в образ невинной куклы и самозабвенно готовилась к конкурсу, проходила этап за этапом, оттачивая каждый жест, поворот головы и грациозные поклоны. Мои труды увенчались успехом в финале. Я, лишенная последних сил от постоянного стресса, оголодавшая из-за строгой диеты, полностью покрывшаяся непроходящей сыпью от тонн косметики, что на меня ежедневно накладывали, но все же невероятно счастливая получила свою заветную корону.

Стоило мне сойти со сцены, как я побежала в гримёрку, удерживая на высокой причёске тяжёлую корону, чтобы скорее показать её матери. Но пробегая мимо полуоткрытой двери склада поломанных манекенов для конкурсных платьев, увидела, как мама, стоя на коленях перед главным судьёй, усердно отрабатывает мой выигрыш, пока тот потеет и пыхтит от удовольствия.

Будь я сейчас у настоящего психолога, он бы наверняка сказал, что это был переломный момент в изменении моего восприятия жизни. Это настоящий шок для ребёнка увидеть такое. И я бы наверно с ним согласилась в том смысле, что тот момент действительно стал для меня большим открытием. И первые десять минут, когда я убегала прочь из павильона, где проходил конкурс , я определённо была в шоке. Но дойдя до парковки, я увидела свою заплаканную соперницу, занявшую третье место. Она ревела так громко, что могла перекричать стаю орущих голодных чаек. Она кричала на мать, что та должна была обеспечить ей корону.

Ей так нужна была эта корона, в то время как для меня она стала чугунной чушкой на голове, готовой в любую секунду придавит меня к земле. Я поняла, что все мои усилия не стоили и камешка на этой короне. Всё, чего я сейчас хотела, – это укатить на набережную, пробежаться по бутикам, накупить себе одежды, которую мне запрещала носить мать, называя её неподходящей образу невинной куклы, и в тоненьком бикини прощеголять по пляжу, чувствуя себя повзрослевшей женщиной.

Я стащила корону с головы и подошла к девчонке.

– Ты хочешь корону? – я покачала тяжёлым украшением прямо перед её лицом.

Девчонка подняла на меня опухшие от слёз глаза, украшенные грязными подтеками туши, плавно стекающими на щеки, и, с недоверием осмотрев меня, прохрипела:

– А что отдашь?

– Отдай свои призовые мне за третье место сейчас наличными, и корона твоя, – я положила корону на капот их машины, затем выжидающе посмотрела на переглядывающихся мать и дочь.

Мать была настолько измотана истерикой своей ненаглядной дочурки, что сразу поняла, что её ждет, если она мне откажет. Поэтому вынув кошелек с банковскими картами из сумки, она кивнула в сторону банкомата. И уже через двадцать минут у меня в руках была внушительная сумма. И вот тогда я почувствовала настоящую радость. Я прокутила всю ночь, развлекаясь на пляжной дискотеке, постигая секреты взрослой жизни. К утру я повзрослела во всех смыслах. И вернувшись к матери, уже не была той наивной дурочкой. Я чётко понимала, как мать зарабатывала нам на роскошную жизнь. Войдя домой, я ни слова не сказала ей о том, что видела её в кладовке. Когда она спросила, где я пропадала всю ночь, я вскользь ответила, что праздновала победу с друзьями, и протянула ей пакет с дорогим ремнём, который она уже очень давно хотела. Она с удивлением осмотрела подарок, затем отложила его обратно в коробку и сурово сказала:

– Мы никогда не тратим свои деньги на такую ерунду, ремень надо вернуть. Твои призовые нам ещё понадобятся.

– А это были не мои призовые, – в тон ей ответила я.

Чувство признания я ощутила в тот момент, увидев, как уголки маминых губ поползли вверх. Она пододвинула коробку с ремнём к себе и улыбнулась.

– Значит, всё не зря, – она хмыкнула себе под нос, взяла коробку и бутылку шампанского из холодильника и ушла к себе в комнату.

А я на радостях понесла спрятанные пакеты с новой одеждой в свою комнату и, врубив на полную громкость музыку, стала создавать себе новый образ.

В наших отношениях началась новая глава. Мама уже не пряталась и открыто заявляла, что ей и от кого было нужно. Она приводила в дом толпы мужчин, закрывалась с ними в комнате и вытворяла такое, что не могла перекричать ни одна колонка. В зависимости от прыти мужчины иногда скачки заканчивались довольно быстро, а некоторые продолжались до самого утра. И после каждого такого визита мужчина был готов сделать для матери всё, что угодно. Я, вечно прячущаяся в своей комнате или подглядывающая из-за угла в моментах, когда мама соблазняла очередного кандидата в спонсоры, была поражена, как точно она всегда била в цель. Еле уловимый жест руки, фраза, сказанная томным голосом, случайно задравшаяся юбка сводили с ума даже самых холодных мужчин. Я мечтала стать такой же. К своему совершеннолетию я чётко понимала, что не хочу гробить свою жизнь, тратя в пустую свою молодость на паршивой работе, когда можно получить всё, лишь взобравшись на влиятельный член.

Я стала пробовать техники своей мамы на сверстниках. Молодые парни были очень податливы, мне хватало лишь пары случайных касаний, чтобы они падали к моим ногам. Довольно быстро я собрала себе целую команду ботаников, которые успешно сдавали за меня все экзамены в институте. Но мне хотелось большего, мне было необходимо потренироваться на взрослых мужчинах. И вот однажды я не удержалась от соблазна попробовать себя в действии, когда мама привела домой владельца особняка на итальянском побережье, куда она хотела уехать на лето, но аренда стоила сумасшедших денег, а личные средства моя мама никогда не спускала на развлечения. А вот погостить бесплатно было бы куда приятнее, но для этого нужно было стать к владельцу дома мечты гораздо ближе.

Он остался один на кухне, пока мама ушла в ванну привести себя в порядок. И тогда перед ним появилась я. На мне была полупрозрачная ночнушка, сквозь которую проступали твёрдые соски, губы были опухшие и красные. Я специально их покусала перед тем, как выйти. Едва увидев меня, его зрачки расширились, а взгляд упёрся в мою грудь. Я прошла мимо него, делая вид, что не замечаю, взяла из холодильника пакет молока и поставила перед ним на стол. Затем потянулась за бокалом, висевшим прямо над его головой над барной стойкой и едва коснулась грудью его плеча. По его шее тут же побежали мурашки. Я поняла, что это победа.

Но радоваться долго мне не пришлось. Едва выйдя из ванны, мать почернела от злости и вытолкнула меня обратно в комнату, заперев дверь с наружной стороны. Выйти я смогла только под вечер. В коридоре меня встретила холодная, словно льдинка, мать и два огромных чемодана.

– Тебе пора уезжать, такси ждёт внизу, – она положила на стол мой паспорт и билет на самолет.

– Куда? – осторожно спросила я.

– Я купила тебе билет до Москвы, а дальше уж сама решай, где захочешь остаться.

– А ты?

– Я остаюсь здесь ещё на месяц, затем лечу в Италию, – бесстрастно ответила мама.

– Почему я не могу полететь с тобой? – до меня, наконец, стало доходить, что я совершила огромную глупость.

– Нам стало тесно вместе. Ты зашла на мою территорию и чуть не разрушила мне все мои планы, – в голосе мамы появились металлические нотки.

– Я просто хотела попробовать. – испуганно оправдалась я, – Как ты.

– У тебя получилось, – мама удовлетворённо закивала головой, – Наверно, я даже могу тобой гордиться. Но вместе с тем, ты стала молоденькой соперницей для меня, и на твоём фоне я уже выгляжу, как списанная со счетов тётка.

– Я не стану тебе мешать! – запаниковала я.

– А это уже ты контролировать не можешь, – вздохнула мама, – У мужчин есть глаза и член, который встаёт при виде молоденьких нимфеток. Но ты, как я вижу, времени зря не теряла и уже поняла, как с ним нужно обращаться, так что вполне справишься сама. В Москве у меня есть квартира, я арендовала её на полгода. Престижный дом, вокруг одни набитые кошельки. Удержишь планку на том же уровне, останешься там. Нет, значит будешь искать другие пути. Я влезать не буду. Живи, как хочешь. И сама к тебе никаких претензий предъявлять не буду. Но есть одно правило. Там, где буду я, тебя быть не должно.

– Ты хочешь меня полностью вычеркнуть из жизни? – внутри у меня все похолодело.

– Не драматизируй, – мама склонила голову набок, – Так уж заведено, что самки всегда бросают своих детёнышей, чтобы они сами научились выживать. Я даю тебе шанс стать самостоятельной личностью. Подумай сама, теперь ты вольна делать, что хочешь. Да и старая мать тебе в дальнейшем тоже больше не будет обузой. Мы расходимся, оставив о себе лучшие воспоминания.

Я не нашлась, что ответить. Была ли мама права в своей теории? Я на тот момент не знала, но ослушаться её я не рискнула. Тем же вечером я улетела в Москву.

И вот с того момента и начались проблемы.

…

«Люська, дрянь такая, открывай дверь! Иначе я сейчас ментов вызову и тебя быстро с твоим убогим отсюда вышвырнут»!

За дверью в очередной раз надрывала свои голосовые связки хозяйка квартиры. За годы жизни она изрядно натренировала высокие ноты и прикупила набор кастетов, чтобы её удары во входную дверь звучали убедительнее.

Я поморщилась, пытаясь справиться с подступившей тошнотой. Ещё минуту назад я была в отключке после вчерашнего праздника. Сложно было даже вспомнить, где и как он закончился, но раз за стеной надрывалась мерзкая Стёпка или как она велит себя называть Степанида Витальевна, то домой я всё-таки добралась. И знакомый раскатистый храп сбоку говорил о том, что Марсель тоже со мной. Я откинула плед в сторону и сползла с кровати. По телу пробежали мурашки от холода, окна квартиры были настежь распахнуты, а я была совершенно голая.

– Люська! Я сейчас выломаю дверь, – не успокаивалась Степанида.

– Да иду я, заглохни! – выкрикнула я, – Дай хоть трусы надеть, стерва!

Я закопалась в груде разбросанных по полу шмоток и, отрыв первую попавшуюся майку и мужские трусы, натянула на себя и прошлёпала к двери.

Проскрипев замком, я немного приоткрыла дверь, но тут же отлетела в сторону, когда Стёпка с размаха толкнула её прямо со мной, вцепившейся в ручку.

– Ты совсем из ума выжила? – крикнула я, – Сломаешь же!

– Заткнись, убогая! – она огляделась вокруг и вся позеленела от омерзения, – Что вы здесь устроили? Какого чёрта превратили квартиру в бомжатник?

– Не неси ерунды, – я вздохнула и закрыла дверь, чтобы ушлые соседи не грели уши, – Ты мне такой её и сдала. И уже год как обещаешь починить туалет. А мне приходится, как кошке ходить в лоток.

– На какие шиши мне тебе что-то чинить? – взбеленилась Степанида, – Ты мне квартплату за три месяца просрочила, так что гони деньги или вылетишь отсюда, как та самая дранная кошка вместо со своим лотком.

– Да мы же заплатили на прошлой неделе, что ты несёшь? – я побелела от злости и страха остаться без жилья, заорав громким фальцетом, – Марсель тебе лично заплатил за два месяца.

– Мне твой сморчок ничего не платил, – отрезала Стёпка, – пришёл, навешал какой-то лапши про умершую бабушку и пообещал в этом месяце отдать все долги с компенсацией. И где всё это?

Я обхватила ладонью лоб, пытаясь уменьшить боль от сильнейшей мигрени, начавшейся ровно в тот самый миг, как в квартиру залетела Степанида.

– Вот же гад! – выругалась я и кинула в него его же ботинком.

Но он был до того пьян, что даже не почувствовал, как подошвой получил прямо в нос.

– Что? Подставил тебя твой красавчик? – заржала в голос Стёпка, – А нечего быть такой дурой. У него на лице было написано, что он моральный урод.

– Но кошелёк то был полон, – поморщилась я.

– И где же тогда бабки?

– Не знаю, – прошептала я, чувствуя, что в глазах уже темнеет от боли, – У меня нет денег сейчас.

– Тогда к вечеру, чтобы вас тут не было, – отрезала Стёпка.

– Нет! – заорала я, – Я найду, обещаю! Не выгоняй, пожалуйста. Мне некуда идти.

– А мне какое дело? Мне деньги нужны! Это ты молодая и красивая, тебя любой мужик купит, что захочешь. А я уже старая, и никому не сдалась, мне нужны деньги, чтобы выживать.

– Я найду, я клянусь! – я умоляюще взглянула на бабку, – Погоди.

Я рванула к Марселю. Он всё ещё спал, абсолютно не реагируя на происходящее вокруг. Вытащила его руку из-под одеяла и стянула с запястья его часы.

– Вот, они дорогие, я проверяла. Сдашь в ломбард и получишь оплату за полгода, – я протянула Стёпке часы.

Она не колебалась ни секунды, тут же схватила их и убрала в карман мерзкого, цветастого халата. Довольно потерев руки, она ещё раз огляделась вокруг, затем посмотрела вновь на меня и сказала:

– А твой тебя за такой финт не прибьёт? Мне ещё с твоим трупом не хватало разбираться!

– Выживу, – буркнула я, – Этот мусор к вечеру отсюда уже съедет на помойку. Зря только потратила на него своё время. Пусть только деньги вернёт.

– Первая здравая мысль в твоей башке, – ядовито отозвалась бабка, – Ты на трезвую вроде и не такая дура, как кажешься. Завязывала бы.

– Только после тебя, – оскалилась я, – Сейчас сама же побежишь за бутылкой, – я указала Стёпке на дверь.

– Мне то что? Я уже своё отжила. А как мне сдохнуть, решу сама, – плюнув на пол, она вышла из квартиры и, прокручивая часы в руке, стала спускаться по лестнице вниз на свой этаж.

Я в ярости захлопнула дверь, затем понеслась опрометью на кухню, взяла из шкафа большую кастрюлю, налила туда холодной воды и потащила её к кровати.

– А теперь насчёт три: раз, два, три! – громко прокричав, я вылила на Марселя всю воду из кастрюли до самого дна.

– Сука! – он подскочил, как подорванный на мине, с его волос стекала вода, трусы под тяжестью практически спали вниз, оголяя его задницу, – Ты что творишь?

– Я тебе сейчас расскажу, ублюдок! Но сначала ответь мне, где деньги, которые ты должен был отдать за квартиру? – заорала я и швырнула в него пустой кастрюлей.

Марсель тут же выпрямился, стянул вниз мокрые трусы и откинул в сторону, как грязную тряпку.

– Я просто решил подзаработать. Подумал, что грымза может ещё пару дней подождать, – он натянул джинсы и стал копаться под кроватью в поисках футболки.

– Так и где деньги? – я рванула к нему и со всей силы отдавила ему руку своей ступнёй, пока он на корточках застыл около кровати.

– Отпусти, дура! – скривился он, – Сегодня будут твои деньги. Собирайся лучше в клуб, там игра наклёвывается. Сама посидишь в баре, а я пока разложу нам партию.

– А какого чёрта ты поставил на кон мои бабки? – я ещё раз со всей силы наступила на его руку и отошла в сторону.

Марсель схватился за повреждённую ладонь и, ехидно улыбнувшись, сказал:

– Между прочим, ты отдавила мне рабочую руку, теперь самой придётся стараться, а мне как раз не помешает расслабление перед вечерней игрой.

– Иди к Стёпке, она тебе устроит сеанс глубокого массажа.

– Да брось, детка. – Марсель подошёл ко мне вплотную и прижал к стене, – Что ты завелась то? Стёпка вечно на всех орёт от того, что бутылки под рукой нет. Ты лучше подумай о нас, – он расстегнул ширинку на джинсах, – нам необходима твоя ласка.

Он схватил мою руку и положил её к себе на член, а сам засунул свой язык мне в рот, не дав возможности ответить. Я сделала вид, что признала своё поражение и в очередной раз отдалась ему, так и не поимев с него ни рубля.

…

«Вход только по личному приглашению хозяина» – прогудел, словно пароходная сирена, огромный костолом у входа в вип-комнату ночного клуба.

Марсель закопался в карманах своих единственных оставшихся приличных брюк и достал оттуда игральную фишку с выцарапанным на ней крестом. Охранник удовлетворённо кивнул и отошёл в сторону от двери.

– Так, малышка, – Марсель повернулся ко мне, – пойду подзаработаю деньжат. А ты пока погуляй, потанцуй у бара. – он всунул мне в ладонь помятую пятитысячную купюру, – Поцелуй на удачу.

Я вороной цокнула его в щёку в надежде, что смогу пробить ему черепушку и забрать свои деньги, пока он их окончательно не проиграл. Однако, о чём бы я сейчас не думала, он уже забыл о моему существовании. Внутри Марселя кипела бушующая страсть, все его мысли сводились к игре. Эта болезнь поглощала его всё сильнее и сильнее с каждым днём. Я слишком поздно поняла, какую ошибку совершила, связавшись с ним. Как и любой бедняк, желавший прорваться в высшее общество, он умел пускать пыль в глаза, а в купе со смазливой внешностью его единственный дорогой костюм, который он купил на последние деньги, служил ему визитной карточкой для прохода в те заведения, куда обычных людей никогда не пустят. Совсем скоро он наладил нужные связи, и его жизнь заиграла яркими красками. Новые знакомые, которые с детства привыкли жить, не считая денег околдовали Марселя, а он в свою очередь сделал всё, чтобы ни одна тусовка не обходилась без него в списке гостей. Никто не мог догадаться, что стоило ему выйти из стен модных клубов или сойти с яхты, где проходил очередной светский раут, он открывал свой пустой кошелек и с тоской уходил в ближайшую ночлежку, ожидать нового шанса разбогатеть. А дальше судьба стала играть с ним, как в клубок с котёнком. Имидж богатого повесы и глупца сыграл ему на руку и сильные мира сего решили сделать его своей закуской и пригласили за свой игральный стол. Им не составило труда разбудить в Марселе азарт и, угостив его первым лёгким выигрышем, прочно подсадили его на иглу любого заядлого игромана. Так перебираясь от выигрыша к выигрышу, он всё-таки смог арендовать себе квартиру в престижном районе и даже имел за душой неплохой аварийный запас валюты, так как, чтобы оставаться в игре, надо было иметь возможность сделать ставку. Если же он проигрывал, что случалось довольно часто, с деньгами расставаться он не хотел, поэтому в качестве расплаты он оказывал различные услуги победителям. Сначала эта была какая-то мелочь из серии побывать на нудном мероприятии под чужим именем, затем проигрыши становились крупнее, а задания заковыристее. Марселю приходилось скрывать у себя запрещённые препараты и нарываться на драки в баре, чтобы отвести внимания на себя, даже приходилось ночевать в полиции в качестве подозреваемого в преступлении, чтобы реальный виновник успел скрыться за границей. Но Марселя это не останавливало, он был готов на всё, лишь бы оставаться в мире богатства и роскоши. И так бы всё и продолжалось, если бы в соседнюю арендованную квартиру не въехала я. Нам хватило одного взгляда, чтобы влюбиться и не хватило мозгов понять, что друг на друга смотрят два одинаковых шакала, прикрывающие дорогой оболочкой свою алчность и опостылевшую бедность. Это был роман-искра, мы оба думали, что нам невероятно повезло влюбиться в человека со статусом и деньгами. Марсель расслабился и тратил на меня все свои отложенные деньги, а я наслаждалась страстным романом, будучи полностью уверенной, что мне невероятно подфартило сразу найти подходящего человека для продолжения своей привычной безбедной жизни.

Но счастье, прихватив с собой наши последние деньги, ушло гораздо быстрее, чем мы ожидали. Когда финансов не осталось даже на арендную плату за обе квартиры, мы поняли, какую совершили ошибку. Почему не разбежались сразу? Да потому что выживать было легче вдвоём. В итоге я нашла убогую квартирку на краю города в обшарпанном клоповнике, и стала продавать свои вещи, чтобы было на что жить, а Марсель снова достал свой костюм, в котором начал путь восхождения к заветной цели, и снова сел за игральный стол.

В последние дни я часто вспоминала мать, а когда напивалась, то даже видела её перед собой. И хоть мы уже и были чужие, но я всё равно ощущала стыд, съедающий меня прямо под кожей. Я, которая кичилась тем, что доросла до того, чтобы быть такой же, как она, подрезалась на первом попавшемся смазливом неудачнике. Я потеряла не только деньги и квартиру, но и былой лоск. Алкоголь медленно, но верно разрушал меня. Я уже не могла даже близко подойти к тому кругу мужчин, способных вытащить меня из навозной кучи, в которой оказалась.

Последняя надежда была на Марселя, что ему всё-таки повезёт, и он сможет облапошить других игроков и забрать весь выигрыш себе. Я с надеждой сжала его руку, ожидая, что он шепнёт мне на ухо, чтобы я не переживала. Но в этот раз этого не случилось. Он резко вырвал свою руку из моей и практически оттолкнул меня в сторону, едва у входа появилась она. Свежая, как майское утро, красавица в дорогом белом костюме. Её кожа сияла солнечным светом, а волосы напоминали переливающийся шёлк, от неё пахло богатством. Она подошла к охраннику и протянула ему фишку. Затем взглядом наивной овечки посмотрела на Марселя и тонким голосом пропела:

– Вы тоже играете?

Это был конец. Даже мне хватило одной её фразы, чтобы понять, что она забрала его навсегда. Марсель протянул ей руку, и они скрылись в вип-комнате.

Я вышла из тени и, как истукан, смотрела на тяжёлую дверь, отделявшую меня от мира, где я должна была находиться. Именно я должна была быть там в том дорогущем костюме и собирать на себе вожделенные взгляды мужчин. Я была такой, эта была моя судьба. Но теперь на меня с презрением смотрит даже мерзкий охранник.

Я вышла обратно в зал и направилась прямиком к бару, в руках сжимая купюру, которую Марсель мне засунул в ладонь.

– Джин-тоник, – я кинула деньги на стойку и уселась на стул.

– Крепкий чай подойдёт лучше, – донеслось сбоку.

Сквозь гул толпы и отдающие в груди биты от музыки мне показалось, что это было сказано мне, и машинально повернувшись, напоролась на взгляд серых, как дождливое небо, глаз. Я даже поежилась от холода, буквально кожей почувствовав, что попала под осенний ливень.

– Вы ошиблись заведением, здесь такое не наливают, – усмехнулась я и выпила сразу половину стакана опьяняющей жидкости.

– Вы просто не спрашивали, – он посмотрел на бармена, и тот выставил перед нами пухлый, белый чайник, из носа которого шёл пар, и две чашки, – Жизнь порой может удивить, если ты задашь неожиданный вопрос.

– Вы кто такой? – я допила свой стакан джина и кивнула официанту, чтобы он налил ещё, – Уж простите, но только дурак придёт в ночной клуб пить чай. Может, вы ещё и книжку с собой принесли?

– Я пришёл послушать музыку и потанцевать, – он пожал плечами и с неподдельным удовольствием отпил из чашки горячий, ароматный напиток, – А вы для чего?

Я повернула голову в сторону вип-комнаты, но дверь до сих пор была закрыта, затем допила остатки джина и с грустью ответила:

– Чтобы напиться и забыться.

– Забывая, мы рискуем наделать прежних ошибок, – покачал головой мужчина.

– Да кто же вы? – я не смогла сдержать смех, – Проповедник, заблудший в мир разврата и похоти?