Loe raamatut: «Травелог. Книга шестая»

Font:

ISBN 978-5-0051-2747-1 (т. 6)

ISBN 978-5-4493-7054-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Будто вступление

Предшествующая книга «Травелога» заканчивалась БудтоФиналом, намекая на нескончаемость темы описания путешествия жизни с его метаболизмом сшивания. Так и есть. Нынешняя шестая книга – очередная попытка довести до совершенства инстинкт создавать из себя рамку для изображения «пойманного образа», трансверсально (поперек времени) стыкуя поверхности обозримых фрагментов реальности и лично себя. Фреймирование собой есть эстетический феномен спекулятивного реализма, более того, особая форма творческой жизни со своим фазовым пространством Ö.*

Наличие астерисков и скобок в моих текстах создает некую аритмию избыточной ветвистости смыслов для более детальной стыковки с читателем.

Как и прежде, книга делится на две главы. «Фрейм локального зума» это фокусировки моментов вседневности, создающих волну необычного оттенка и оттого желаемых быть запечатленными в себе, через себя и собой. «Фрейм гипержеста бытия на планете» – мифически-локальное сплетение ландшафтов (природных и городских) с личным веществом чистого впечатления, матрица вза-имности, не могущей быть безответной в своем мимесисе.

====================

*На странице (стр 94) предшествующего «Травелога» появлялась сущность под названием Ö.

Личный остров, точнее, остров личности со своим маячком и малым проливом; здесь можно встречать рассвет на одном пирсе, а закат – на другом, и море в доме видно из любого окна. Такой островок зовется Ö, особой телесностью повествования.

«БудтоВступление» пишется в момент, когда книге еще предстоит состояться. Это действительно первые страницы. Что будет дальше, мне не ведомо. В качестве сущностных составляющих, как и прежде будут присутствовать «Сфумато» с его особой экзистенциальной оптикой, тонким муаром впечатлений, полный до краев магическими упражнениями на входе и, при определённых усилиях, подобный улыбке Будды на выходе; «Twin Peaks», как попытка выйти на уровень сознания, работающего по принципу дополнительности, когда каждому явлению соответствует своя парадигма со своим пространством и будто бы абсурдное нагромождение картин в зеркале сознания в результате даёт устойчивый эффект неотчужденной связности, чрезвычайно витальной, подвижной, некостной; «Странный аттрактор», диагностирующий что происходит в человеке, когда он меняет привычную среду обитания, когда меняются модели-траектории восприятия, а с ними и картина мира; «Коинсидентальный зум», транслирующий совпадение моментов движения в пространстве ландшафта, в пространстве личного знания и пространстве личности, становящихся полноценным путешествием, точкой сгущения и соединения ландшафта-знания-личности; и, конечно, «Сибуми», с его способностью проявить красоту, терпкую горечь совершенства материала бытия в простоте нелинейной логики сибуми.

Из ставшей личной классикой палитры стилей, естественным образом родится новая составляющая – линия контура, отражающая или проводящаяся энергией попытки вместить наблюдаемое, при том, что если умело подготовиться-подключиться, то возникает ток, цвет возникает потом, по следу контура, наполняя сосуд, извлекая мелодию из ткани окружающей действительности.

Мой внутренний «профессор Преображенский» готовит лабораторию.

23 октября 2019 года. Ирина Глотова.

Фрейм локального зума

ФОН ИЛИ РАМКА…

Павел Пепперштейн. Человек как рама ландшафта. 2018.

«Не счесть чудес творимых фоном» – выдыхаю словесно чисто зрительную эмоцию встречи с облачным перформансом двойного фонового эффекта.

Оптика НаблюдающейОблака, из давней детской практики всепоглощающего присутствия, дарит двойную картину прямо над головой так, что справа белесая флотилия на фоне кобальтового пульсирующего волнового объема, а слева, совсем иная – на ПолотняноНеБеленом лохмотья астральной ауры, при том, что за спиной яблоня в красных плодах напоминает о вписанности в единое целое таким образом, что каждая составляющая отражает другую согласно своему устроению.

fеlicitе

Хотя фактура сегодняшнего неба, говоря по-Бунински, будто специально создана для ворон, чаепитие в саду не отменяется. Более того, приобретает особую феличитабельность в компании трогательного дизайнерского существа, творящего мелодию коинсиденции в мшисто-зеленоватых тонах и ауре наивного, но утверждающе-значительного росткового становления.

Тиджеинг одна из самых таинственных практик, даёт воз-можность коинсидентально прозумировать ВсеОттенки с пантократическим гипероргазмом, то бишь полным резонансным объединением с процессом, причём трансверсально, т.е поперёк причинно-следственных связей!

Прививка от банальной деловитости

Случилось втянуть в себя пешем ходом десяток километров по полям-фермам пространства Нижних Земель.

Стада в осеннем блаженстве даже не помахивают хвостами, пережевывают, скорее следуя инстинкту жвачных, чем пастбищной потребности. Сельский аромат стелется над полями, по небу идут табуны гусей-лебедей, пахтают мельницы, камыши образцово вышуршивают мелодию полноты бытия, а тропками иногда встречаются отборные персонажи, подобно мне, не то что «едущие с ярмарки», давно уже приехавшие, по самую экзистенциальную завязку насыщенные ее «благами».

Самородки (в 60+ вполне возможно родить себя) дрейфом в походной экипировке совершают сброс избыточности, прививают собой пространство от банальной деловитости.

В складке

Реальность в писательском сознании преобразуется в стиль – особенность единства формы, подобно личному языку.

Не затонуть в тотальной засоренности банальными подробностями и пояснениями помогает Его Величество Удивление, отражающее базовую эмоцию любопытства и ее последствия в виде обновления.

Точнее, Удивление часто результат испытания любопытством. Текст лишь фиксирует таинственную возможность одеть ощущаемое мыслимым, используя тот самый стиль, формирующийся в особой «складке»*. То, что выпархивает подобно бабочке из этой «складки» и есть трансформат реальности – стиль, квант личного мировидения, выпытанный личным же любопытством.

Удивительно, что в результате одной и той же пытки получается множество стилей. Ещё более удивительно, что мы иногда понимаем друг друга (или думаем, что понимаем). Получается круговое Удивление со складкой в центре.**

====================

* «Говорю о „складке“ в мыслимом и ощущаемом, которую невозможно разгладить» – Поль Рикёр «Переход».

** Не в ней ли расположился внутренний профессор Преображенский с набором остро отточенных стилусов.

Twin Peaks* испанского барокко

В нашем мире Инстаграм и селфи функция придворного художника понятна каждому школьнику. Человечество достигло совершенства в понимании и соответствующей практике сомопрезентации. Состояние (и внутреннее и внешнее) придворного художника тоже не секрет для наших современников.

Достоверность лиц, как суть верности интерпретации, в исполнении применения некого коэффициента подлинности невидимого, привлекает заказчиков.

Выставка (очень небольшая) Веласкеса в рейксмузеуме странным и, думаю совершенно не запланированным организаторами, образом открыла для меня некий побочный эффект (если не синдром) успешного придворнохудожничества с политтехнологических элементами. Если к Лени Рифеншталь из первой половины 20 века добавить Глеба Павловского из 90-х того же века, то с большой степенью похожести (метафорической!) можно получить Веласкеса 17 века.

Брутальный альянс в виде «дружбы» с Солярисом (как раз габитус монарха Испании) гарантирует синдром Сарториуса**, появляющийся будто сам собой. Вряд ли по-другому можно объяснить галерею портретов карликов, подробно представленную на выставке, как не способ вызвать самого себя на дуэль. К сожалению «Менины», «Сдача Бреды» не приехали из музея Прадо и я не смогла реально высмотреть как многомерность первой, так и утвердиться в догадках о загадочном лошадином крупе второй. Поэтому тема Веласкеса не закрыта до следующей встречи.

====================

* множественность точек схода, проекций, пространств в картине Веласкеса «Менины» напоминает Twin Peaks Девида Линча.

** персонаж из романа Лемма «Солярис».

Единственное высказывание художника, которое сохранилось – «Предпочитаю быть лучшим в изображении уродства, а не вторым в изображении красоты». Здесь присутствует определенное кокетство, вторым в изображении красоты он не был.