– Нет, не смей со мной так разговаривать! Ты не имеешь права, я подарила тебе сына! И снова подарю, еще одного! Не кричи на меня, я не заслужила такого отношения! – кричала мать из кухни, когда мальчик играл на полу в машинки.
Тогда впервые на крик матери он выбежал на кухню в надежде, что отец вернулся. Но нет! Никого, кроме нее, в помещении не было.
– Мама, с кем ты разговариваешь? – мальчик хотел подойти к ней и обнять, даже руки потянул.
– Нет! – взвилась женщина, оттолкнула ладошки мальчика и бросилась бежать. – Не говори со мной так, не надо, ты пугаешь меня, не смей…
Однажды утром в момент прояснения мать подумала отдать сына в детский дом. Слишком навязчивый, постоянно путается под ногами и льнет к ней, хотя его прикосновения были ей неприятны. Потом передумала и решила просто оставить его на улице, чтобы не привлекать внимание специальных служб к своей беременной персоне. Она привела его с сумкой на порог полуразрушенного здания.
– Дорогой мой, ты должен остаться здесь, пока я не смогу забрать тебя обратно, хорошо? – она погладила его дрожащей рукой по щеке и смахнула упавшую слезу.
– Мама, почему ты так поступаешь? Я чувствую твою боль. Что происходит? – мальчик не мог понять, что заставляет его мать причинять боль себе и ему, чувствовал ее смятение, ее отчаяние. Был уверен, что мать не понимает, – она не собиралась его забирать обратно. Мать не в себе, и ей кажется, что когда все наладится, Веня будет снова рядом. Это временно. Но Верн уже тогда понял, что ничего не изменится, что он остается один.
– Ты так похож на отца, – она запрокинула лицо к серому, пасмурному небу и проморгалась.
– Ты поэтому меня оставляешь? Разве я в этом виноват? – мальчика захлестывало от злости. Он никогда не испытывал подобные чувства. Только чувствовал их от других, в основном от отца.
– Нет, дорогой, я просто… – ее лицо изменилось, наполнилось страхом и ненавистью, она снова вернулась в свое помутненное сознание и начала бредить. – Не заставляй меня говорить тебе, не смей манипулировать мной! Ты всю жизнь меня угнетал, загонял в угол и стремился подчинить! Темная, я не справлюсь со всем этим, я не смогу. – Она подняла глаза к небу и судорожно вздохнула. – Ты настолько сильно похож на отца, что, мне кажется, в один момент ты превратишься в него.
Снова с ним? Как понять, когда она говорит ему, а когда с мнимым собеседником? Верн путался и понимал, что ментально отстранился от нее полностью. Ее эмоции захлестывали его. И казалось, что он сам начинает сходить с ума и метаться внутри себя.
– Я не могу жить рядом с тобой, – она пожала плечами, и мальчик почувствовал в ней успокоение. Она что-то решила у себя в голове и смирилась, сама себе внушая, что так будет лучше для них обоих.
– Хорошо, я отпускаю тебя, – Верн взял тяжелую сумку с вещами и ступил на порог здания, кренясь от тяжести вещей.
Он обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на мать, но она будто скрылась, растворилась в ночи.
В том здании, у которого его оставили, было разрушено все: сбитые стены, повсюду мусор и разбитые стекла окон, арматура и разбросанные кирпичи.
Стояли теплые июльские дни. Но ему было холодно оттого, что он один на всем белом свете. Никому не нужен. Верн сидел в углу и, обняв свою сумку, плакал. Горячие слезы текли из ясных глаз, унося все детское и теплое из его жизни. Наивность вытекала из него горькими порывами всхлипов. Вера и надежда в людей покидала ослабшее детское тело, делая его черствым и равнодушным. Больше никто не причинит ему боль, не оставит одного в большом мире и не бросит в океан безнадежности.
Прошло почти четыре года. Больше он не плакал, просто запретил себе. Верн выживал, воровал и скрывался от людей. Он жил отшельником и все больше ненавидел окружающий мир.
Однажды его поймали за воровство в соседней булочной. Голодный оборванец, грязный и вымотанный погоней, он не сопротивлялся. Смирился с участью заключенного. Его привели в шикарный замок, как ему показалось тогда. Витые лестницы, большие окна с видом на городской парк. Внутри замка огромная площадка в центре полукруглого построения со скамейками по периметру, фонариками в кованных рамках, ровно подстриженными кустами и невысокими деревьями.
Грубая женщина, высокая и строгая, с надменным выражением лица подвела Верна к входу в здание.
– Ты останешься здесь, – ледяным тоном произнесла она и опустила на него свои холодные выцветшие глаза. – Пока я не разберусь, куда именно тебя определить. Подожди на скамейке, я скоро вернусь. Ты понял меня?
Показное отвращение не тронуло Верна, он кивнул, даже не взглянув на неприятную женщину.
– Привет, – мальчик заметил девочку, которая сидела на самой дальней скамейке, она сжалась и отвернулась, доедая свою булочку. Запах свежей выпечки заставил желудок сжаться и издать страдальческий вой внутри. Верн окинул играющих на площадке детей и понял, что многие держат в руках такие же булки, видимо, их выдавали всем на завтрак.
– Тебя обижают здесь? – он присел рядом и заглянул за плечо девочки.
Она повернулась, чтобы увидеть его лицо, и, озираясь, отодвинулась, ничего не ответив. Запахнула серую вязаную кофту с оторванной пуговицей и поправила ворот – на улице стояли прохладные осенние дни.
– Кто тебя обижает? Хочешь, я буду защищать тебя? Я смогу. Правда! – он даже закивал для убедительности.
Девочка с интересом уставилась на него и, разломив булочку, протянула больший кусок мальчику. Он с благодарностью кивнул и взял угощение. Вдруг посмотрел на свои руки и понял, что даже не помыл их, а грязный, дурно пахнущий потом и грязью улиц, в изодранной на коленях и локтях одежде, вышел на площадку, чтобы осмотреться. Сумка с вещами осталась валяться где-то у входа в здание, и черт с ней, ничего ценного там нет.
– Как тебя зовут? – он жевал булку, посыпанную сахаром, и рассматривал играющих на площадке детей.
– Зачем тебе мое имя? – пропищала девочка. На вид ей было не больше пяти лет. Она повернулась к площадке и подняла на него зареванные красные глаза. На ее лице под глазом красовалась свежая ссадина и наливался синяк.
– Кто это сделал? – мальчик вскочил со скамьи, схватил ее лицо и уставился на ушиб, поворачивая в разные стороны голову девочки, чтобы лучше рассмотреть раны. Внутри бушевала куча эмоций, от ненависти и желания поквитаться с обидчиком до неконтролируемого ощущения забрать боль и обиду и закрыть от всего мира. – Ты говорила учительнице? – девочка покачала головой и опустила глаза. Ее белые, выцветшие на летнем солнце волосы упали на лицо, выбившись из туго стянутой косы.
– Скажи, кто это сделал? И он пожалеет об этом, я клянусь тебе! – мальчик все больше распалялся, он оглядывался, выискивая обидчика девочки, четыре года на улице сделали из него хоть и тощего, но крепкого и жилистого ребенка.
Она пожала плечами и отвернулась, пряча в руках лицо. Мальчик взял ее за руку и повел к массивным дверям в «замок». Два кусочка булочки так и остались лежать на крашеных досках детдомовской скамьи.
Глава 4
История о зарождении дружбы принца и мага
Леандр, принц, заносчивый мальчишка с вечно задранным носом. Насмехающийся над всеми, задиристый и взбалмошный. На удивление быстро он сдружился с юным волшебником, проникся к нему и старался поддержать его начинания. Даже когда Горе не мог справиться с эмоциями и обуздать свою силу, принц подбадривал его и предлагал новые решения проблемы. Горе же, в свою очередь, открывался принцу и старался настроиться на силу волка, пытался чувствовать его смирение, ту мощь, что подросток держал в узде.
Леандр оборачивался перед магом в волка, гордо вскидывал голову и наслаждался ветром, что трепал его гриву, жмурился от удовольствия и урчал, когда мальчик касался его головы. Горе ощупывал его энергетический настрой и чувствовал принца где-то внутри тела животного. Понимал единение двух сил: человеческой и животной. И пытался усмирить свою магию внутри человеческого молодого тела.
– Леа, куда ты рванул? Подожди меня, – волк несся по лесу, юный маг бежал за ним по ухабам и через бурелом. Там, где волк перепрыгивал через упавшие деревья, мальчик пролезал и тратил на это лишнее время. – Леа, черт тебя дери, стой, несносный волк, я не успеваю. Стой же!
Вдалеке раздался вскрик животного, жуткий визг и хрип. Горе испугался и бросился со всех ног вперед на шум. Он резко остановился около дерева и увидел, как волк душит за горло молодого оленя. Зачем он это сделал? Что пытался показать? Кто сорвался? Волк или принц показал всю силу своего зверя? Волшебник отвернулся и припал к стволу дерева. Его штаны порвались, когда он бежал в гущу леса, и на коленке зияла страшная дыра, свисая обрывком ткани. Мама накажет и заставит зашивать самому. Он вздохнул и попытался приложить ткань, края трепались и потрошились еще больше.
– Чего ты тут стоишь? Что это? Дырка? – к мальчику вышел принц, он был вымазан в крови, его руки, грудь и рот были испачканы.
– Фу, Леа, это отвратительно, ты весь в крови, – к горлу подкатила тошнота.
– Ну, я же волк, это нормально для меня, – пожал плечами.
– И еще ты голый, давай, накинь штаны, – он достал из-за своего пояса привязанную ранее одежду принца.
– Мне нужна будет твоя помощь, нужно дотащить эту тушу в замок, отец оценит и похвалит меня.
– А более цивилизованно ты не мог это сделать?
– Нет, не мог, – огрызнулся принц. – Создай портал прямо в замок, пронесем быстрее и дома окажемся. Уже темнеет.
– Я не могу, ты же знаешь, – виновато ответил Горе.
– Ладно, идем. Так, что там со штанами твоими? Мама сильно ругаться будет? – Леа вскинул оленя на плечо и потащил, ох и недюжинная сила в этом мальчишке.
– Угу, не выдавай меня, я попробую починить.
– Хорошо, только давай в саду, чтобы никто не начал искать нас.
– Давай немного свернем, чуть дольше получится, но ты хоть умоешься, тут недалеко есть ручей. Противно идти с тобой рядом, я чувствую запах теплой крови.
– Да это не от меня, я же тушу тащу, она и воняет. Ладно, давай к ручью, – согласился Леандр.
Мальчик скинул с плеча оленя и пошел к воде, спустился в низину и умылся. Когда поднимался, уперся рукой на валун, он был мокрым, и рука соскочила, оставив глубокий порез на ладони. Он зашипел и схватился за руку.
– Что там у тебя, Леа? – крикнул волшебник.
– А, ничего, порезался, пройдет.
– Дай, посмотрю, – Горе притянул его наверх, схватив за руку, и уставился на рану, кровь текла и капала на траву. – Давай попробую вылечить, меня дед учил, я быстро.
Волшебник потянул принца на траву, уселся и зафиксировал руку парня между коленками, стал водить руками над раной.
– Получится? – засомневался Леандр.
– Сомневаешься? – открыл глаза Горе и посмотрел на принца. – Должно.
– Нет, не сомневаюсь, интересуюсь. Давай быстрее и пойдем, – он тоже сел на пятую точку, расставил ноги, чтобы приблизиться к магу и не менять положение руки, уставился на волшебство, что случится прямо здесь.
Горе закрыл глаза, они мерцали под веками и искрили. Леандр сидел перед ним на траве, внимательно наблюдая за волшебником.
– Ничего себе, а говорит, ничего не получается, даже завораживает, – протянул принц.
Кожа на ладони стягивалась сама собой, и кровь перестала сочиться, осталась только испачканная рука. Снова нужно идти мыть. Хотя есть ли смысл? Все равно тушку нужно нести, а она вся в крови. Потом.
Леа дернул руку, чтобы рассмотреть ладонь – не останется ли шрама? В этот миг маг открыл глаза, и из них начали метаться в разные стороны серебристые жгуты. Леа пытался уворачиваться, но они стегали его по голой груди и лицу, обжигая и оставляя раны.
– Закрой глаза, придурок, – вскрикнул Леандр, все его лицо жгло и саднило.
Горе открыл глаза, и снова жгут мотнулся в сторону принца. Закрыл глаза и проморгался. Все закончилось.
– Леа, прости меня, я испугался, что навредил тебе. Прости меня, я не хотел, – начал было причитать мальчик.
– Да прекрати истерить, идем домой, – Леандр встал на ноги, с остервенением схватил тушу убитого животного, вскинул на плечо и пошел в сторону дома. – Не говори никому, понял?
– Теперь не получится, ты себя видел? Нужно идти к Валааху, только он может это исправить, прости меня…
Принц резко развернулся:
– Если ты еще хоть раз попросишь прощения, клянусь, я отлуплю тебя оленем.
Маг сжал губы и прыснул со смеху. Леа тоже начал хохотать.
Долго потом Верховный маг ругал внука и лечил принца.
Глава 5
Детский дом. Ребенок и его сила. Верн
Здание детского дома стояло полукругом. В одном крыле находились спальни, их было пять. В другом – столовая, спортивный зал, ученические классы и душевые. Центральное здание состояло из учительской на первом этаже и администрации на втором, к ней вели лестницы по обе стороны от центрального входа. Двухэтажное старинное здание возвышалось среди парковой зоны, в центре. Во дворе находилась игровая площадка, корт с баскетбольным кольцом и небольшое футбольное поле. На ночь оставалось дежурить два учителя и дворник, добрый дядька с большими белыми усами.
В целом жизнь в детском доме не напрягала Верна. Он даже немного набрал вес и расслабился: теперь не нужно было воровать, чтобы прокормиться, и искать ночлег. Он спал в теплой постели, ел горячую еду, и у него была подруга, за которую он готов был глотку перегрызть.
Но судьба, казалось, постоянно подкидывала новые испытания, а он изо всех сил старался укрыться от ее новых ударов. Теперь он был не один. С ним была девочка – Соня, он защищал ее, вставал перед ней, заслоняя от мира и хулиганов, которые пытались ее обидеть. Она была милой и тихой, забитой. Но при этом всегда искренне улыбалась ему и с восторгом слушала его истории. Ее беззащитность, наивность и чистота манили его. Он восхищался ею. Она готова была следовать за ним, куда бы он ее ни позвал, и не задавала вопросов. Верн чувствовал свою важность и нужду в нем.
Их кровати стояли рядом. Ночью Соня часто переползала к нему, чтобы никто не смог до нее дотянуться. Она сворачивалась клубком под его боком, и он укрывал ее одеялом, обнимал всю ночь, стоя стражем ее спокойного сна.
Они сидели за спортивным залом, на скамейке в раздевалке, когда все вышли и направились на обед. Он поставил ногу подруги перед собой и завязывал шнурки на ее драных кедах.
– Почему тебя постоянно обижают? Ты красивая, тихая. – спросил мальчик.
– У меня есть одна способность, и не всем она нравится, – ответила девочка, поднимая глаза и считывая его эмоции.
– И что же это за способность? – он отвлекся от шнурков, посмотрел на нее, улыбнулся. Она была так напряжена, будто он ее пытает. Смешная. Потянул за вторую ногу. – Ты умеешь читать мысли и всем рассказываешь самое сокровенное? – он усмехнулся и внимательно посмотрел ей в глаза.
– Ты не поверишь, а только посмеешься, как все.
– Я хоть раз смеялся над тобой? – нахмурился и даже брови свел, но глаза не поднял, туже затянул шнурок.
– Нет. Я умею становиться невидимой. Ненадолго. – Она опустила глаза и даже, кажется, сжалась.
– Покажешь? – он удивленно на нее уставился и воодушевился.
– Правда? – Он только кивнул.
Соня закрыла глаза и растворилась прямо перед парнем, потом снова появилась и распахнула их.
– Потрясающе, – выдохнул Верн.
– Правда-правда?
Мальчик одобрительно кивнул.
– А другие говорят, что я просто стою за стеной и подслушиваю, а потом все рассказываю учителям. Они боятся меня, потому что я тихая и могу подкрасться незаметно, они не верят, что я умею скрываться. А мне неинтересно, что они говорят или делают, честно-честно.
– Ты сокровище, Сонька, ты даже не представляешь, насколько ты ценная и необыкновенная.
В обед, когда все дети сидели за столами и ели жуткую мешанину в тарелках, гремели ложками, Верн сидел рядом с Соней и неторопливо ел, поглядывая на других. Он подмечал их эмоции. Даже намерения некоторых сделать глупость и пристать к нему как к новичку.
– Эй, растрепа, ты снова села за этот стол, а я говорил, – к ним подошел рослый парень.
За его спиной стояли еще два мальчика. Они были старше, и их было больше. Но Верн не испугался, он поднялся из-за стола и выпрямился, запрокинул голову, потому что нападавший был выше.
– Тебе чего, урод? Ты что-то хотел сказать этой девочке? У тебя какие-то претензии? – спокойным тоном проронил Верн.
– У меня претензии к тебе! Чего встал? Сядь и ешь. Или отойди, – долговязый проигнорировал оскорбление и неуважительный тон. Протянул руку, чтобы схватить девочку за волосы. Но она в мгновение была остановлена и с силой вывернута из сустава, длинный взвыл от боли.
– Я что-то не расслышал. Повтори, пожалуйста. – Верн снова дернул парня за выкрученную руку и приблизился ближе к лицу корчившегося от боли. – Не понимаю, что ты говоришь?
Двое других отступили от них. И в столовую вошла главная надзирательница. Так Верн впервые попал к директору и получил выговор. Больше Соньку никто не трогал.
Время шло, медленно тянулись однообразные дни. Уроки, дополнительные занятия, спортивная секция по баскетболу – все это утомляло Верна, но он упорно трудился, чтобы не оказаться на улице и не потерять Соню. Хотя давалось все это тяжело, никто в детском доме так его и не принял. Верн вырос, возмужал. И в нем билась сила. Он чувствовал свою мощь. Гибрид требовал освобождения и оборота. Ему уже было почти семнадцать. Обычно гибриды оборачиваются раньше, лет в пять-семь.
Драки, постоянная ругань и стычки на уроках. Жесткий отпор, и снова встреча с директором. Его боялись и ненавидели все дети, обходили стороной. Только белокурая Соня держалась за его спиной и шла за ним.
В этот вечер ссора с учителем литературы и русского языка привела его в кабинет директора.
– А, Вениамин, – Евгений Петрович, седовласый сильный мужчина, сидел за массивным столом и что-то писал, когда Верн спокойно вошел в кабинет. – Проходи. Что на этот раз?
– Эта сухая селедка снова влепила мне пару за то, чего я не делал, – внешнее показное спокойствие не могло скрыть бурю внутри Верна. Хотелось разнести все вокруг к чертовой матери, но гибрид внутри выжидал.
Директор поднял глаза от своего документа и внимательно посмотрел на него, сведя густые лохматые брови.
– Для начала давай успокоимся? – Верн мотнул головой в знак отказа. – Хорошо, давай разберемся… – снова отказ. – Так чего же ты хочешь? Выйти отсюда на свободу? Может, выпустить тебя сейчас?
Если Верна выгонят, Соня останется здесь одна. Она младше и не сможет уйти вместе с ним. Испуг на лице или напряженное молчание заставили Евгения Петровича улыбнуться. Его светло-карие глаза лучились добротой, морщинки собрались на щеках, делая его еще старее. Хотя все и говорили, что такого жесткого и злого дядьку надо еще поискать, Верн видел его насквозь. Бывший военный просто не мог вести себя иначе, гордость и честь ему этого не позволяли.
– Давай так. Я отпущу тебя сейчас. На этот раз. Но чтобы в последний раз, понял? – даже палец вытянул и указал прямо в лицо парня.
Верн расслабился и улыбнулся. Кивнул. И так он получил очередной выговор и предупреждение, занесенное в дело.
Верн вышел на площадку. На корте бегали ребята, увидев его, они насторожились и затихли. Бесит. Сидеть на скамейке около здания детского дома перехотелось. Искать Соньку тоже. Решил пойти в парк. Это недалеко, да и голову проветрит.
Опавшие листья лежали вдоль дорожки, выложенной камнем. Он пнул один раз, другой, листья разлетелись в стороны. Что так злит его? Почему никак не успокоиться?
Верн опустился на скамейку и откинулся на спинку, запрокинул голову и уставился в вечернее небо.
Несколько минут он прислушивался к окружающему миру. Шуршали листья на ветру, и пели птицы. Все вокруг умиротворяющее жило. И только буря в душе не унималась. Он достал из внутреннего кармана припрятанную книжку из библиотеки. Книги выносить за пределы детского дома запрещалось. Но эта маленькая шалость так грела душу. Он раскрыл ее и заставил себя сосредоточиться на строчках, чтобы отвлечься от злобы, что кипела внутри.
– Ты слышишь меня? – женский голос был тихий и шипящий, девушка растягивала слоги и говорила нараспев. Он сглотнул, решив, что сошел с ума.
– Да! Ты слышишь меня! Я хочу тебе помочь выбраться отсюда. Ты готов изменить жизнь к лучшему? – волосы на затылке зашевелились, паника накрыла в мгновение. Забытые, но такие близкие ощущения снова вернулись. Словно где-то рядом, за спиной прошла тень матери и коснулась его спины. Верн кивнул и начал озираться по сторонам.
В парке никого, кроме него, не было. Он сидел на лавке под фонарем и читал книжку. Точнее, держал ее в руках и не мог сосредоточиться на буквах. Все внутри кипело от ярости, и в один миг все эмоции пропали. Осталась только растерянность и непонимание.
– Я расскажу тебе, как устроен мир… Куда нужно идти и как достичь поставленной цели. Ты готов? Да, ты готов. Тебе нужно расслабиться и совершить свой первый оборот, я чувствую в тебе силы и потенциал.
– Кто ты? Где ты? Зачем тебе это? Никто не делает добрых жестов просто так… – он вскочил на ноги и, бросив книгу, резко обернулся.
– Я здесь, – послышалось справа у самого уха.
Он резко вскинул руки и обернулся.
– И здесь тоже я, – он дернулся в противоположную сторону и снова обернулся.
На пустынной улице никого не было. Начал накрапывать дождик, и волосы юноши покрывались мелкой россыпью, что искрилась в свете фонарей. На лице то ли испарина от ужаса происходящего, то ли от дождя. Неужели пришло время и ему сойти с ума, как матери?
– Я помогу тебе! И ты станешь королем! Хочешь быть королем, мальчик?! – он нерешительно кивнул. – Я помогу вернуться домой, в измерение Гандиары, помогу пройти по этому пути и возвыситься, ты станешь самым влиятельным и сильным. Ты победишь свои страхи и никогда не будешь ни в чем нуждаться. Хочешь? – Верн снова кивнул. – Я все расскажу, но позже, я помогу, а ты пока иди, жди моих указаний.
Первый оборот произошел в душе. Трое парней ждали, пока он разденется и войдет в кабинку. Его пинали и швыряли о стену. Заламывали руки и били по лицу. Пару раз он умудрился ответить и разбил нос обидчику. Но силы были неравны, и ему пришлось сдаться, оставшись лежать на холодном полу кабинки. Злобно усмехаясь, взрослые парни открыли холодную воду и вышли из кабинки в общую душевую.
После драки и всплеска адреналина, качаясь, он поднялся на ноги, держась за скользкую стену. Он стоял под струями ледяной воды, смывая свою и чужую кровь с лица и рук. Вдруг тело сковало, колени подкосились, и, упав на мокрую плитку, он забился в сотрясающей болью судороге. Он хрипел и стискивал зубы, чтобы не закричать. Глаза закатывались, и мир тускнел. Картинка окружающих стен мелькала и пропадала. Кажется, мучительный спазм длился вечность, до скрежета зубов он смыкал челюсти, мычал от дикой разрывающей боли, катался по полу. Еще миг, и мышцы разорвало бы от напряжения. Кости трещали и выворачивались из суставов, заставляя выть от безысходности.
Но внезапно все тело наполнила легкость, и полная отрешенность в голове позволила подняться на ноги. Ледяные капли стекали по обнаженному юношескому телу, больше не причиняя боли своими колючими иглами. Все перестало иметь значение – только оборот. Верн передернул плечами и исчез, стал невидимым. Он чувствовал свое тело как никогда, видел магию, что струилась по венам, и мельтешение энергии, что вибрировала и окутывала его тело, создавала магический купол невидимости. Он чувствовал присутствие в душевой других ребят, которые видели, как он упал на пол и бился в припадке.
Невидимый, юноша вышел из-за разделяющих душевые кабинки стенок и подошел вплотную к растерявшимся парням.
– Иди посмотри, че там с ним. Живой? – сказал парень, который стоял дальше всех, у выхода.
– Сам иди, вдруг окуклился? Я не хочу смотреть на труп, – другой парень заступил за спину первого и поправил полотенце на бедрах.
– Может, позвать взрослых? Они точно знают, что с ним делать, – третий дернулся к выходу.
Но тут же был остановлен ударом в спину. Его оттолкнуло к стене, и он распластался, не успев выкинуть руки вперед. Двое других ошарашенно уставились на оседающего на пол мальчика. Очнувшись, оба рванули к выходу, но тут же были откинуты обратно. Первый мальчишка упал на спину и прокатился по скользкому кафелю, остановился у противоположной стены. Второй говоривший, растопырив руки в стороны, вскочил на ноги и начал озираться. Полотенце свалилось с него и намокло. Когда ткань поднялась перед его глазами, он взвизгнул и дернулся. Мокрая удавка затянулась на шее, и лицо начало багроветь. Капилляры в глазах лопались, и губы синели в немом крике. Бездыханное тело упало на пол с глухим стуком.
Невидимый Верн медленно вышел из душевой и направился в общую спальню, где спали и девочки, и мальчики. Человек пятнадцать. Вдоль стен стояли шкафы, в которых у каждого ребенка был свой ящик и полочка для вещей. Юноша достал белье, медленно натянул его на все еще мокрое тело, потянулся к полке за плотной рубашкой, надел ее и застегнул на все пуговицы, поправил манжеты. Брюки, коротковатые уже, не торопясь, надел следом, застегнул и повернулся. У окна стояла Соня, внимательно его разглядывая.
– Что-то случилось? Что не так? – Верн подошел в ней и убрал прядь волос за ухо.
– У тебя все хорошо? – спросила Соня, обнимая его за талию.
– Да, вполне. Нам нужно будет уйти отсюда.
– Почему? Что происходит? Веня, расскажи мне.
– Сколько раз просил, не называй меня так, Сонь, ну просил же, – вымученно закатил глаза.
– Прости, Верн, просто я вижу, что у тебя что-то стряслось. Расскажешь? – она заглянула ему в глаза и улыбнулась своей самой завораживающей улыбкой, от которой у него ноги подкашивались, он мог убить за нее – за улыбку.
– Я должен тебе рассказать кое-что, если об этом кто-нибудь узнает… Никто не должен узнать, ты поняла? – он немного расслабился и качнул головой. – Понимаешь?
Девочка опустила глаза и судорожно кивнула. Она закусила губу и всхлипнула:
– Я соберу вещи.
Они бежали ночью, почти налегке. Если бы кто-то узнал, что произошло в душевой и кто стал убийцей, мальчика посадили бы. И его девочка осталась бы одна, без защиты. Допустить этого он не мог. Да, сбежав, они привлекут всеобщее внимание, но он знал, где можно затаиться на время.
***
Как могут выжить дети в диком городе, оборванцы, на которых всем плевать? Мимо проходили люди, серые массы, не обращая на них внимания, что было им только на руку. Ему семнадцать, ей тринадцать. Взявшись за руки, они бежали в разрушенный дом, у которого мальчика когда-то оставила мать.
– Переночуем здесь, с утра двинемся дальше, нужно отдохнуть. Ты как? – он посмотрел на ее раскрасневшееся от ветра и бега лицо и заглянул в большие сапфировые озера глаз. Сказка.
– Все хорошо, я есть хочу, – надув губки, выдавила она, опустив глаза. – Прости, я не подумала о еде.
– Ничего, что-нибудь придумаем. Закутайся пока, я скоро вернусь.
– Подожди, о чем ты хотел поговорить со мной? – спросила она, когда жизнь в детском доме была за спиной и вспоминать те времена никто из них не хотел. Но вопрос так и висел в воздухе.
– Сонь, ты готова услышать страшную историю? – он присел перед ней на корточки и взял ее ладошки в свои руки.
– О тебе? – она напряглась, но не отпрянула и руки не отняла, наоборот, ободряюще сжала его ладонь.
– Да, обо мне.
Когда она кивнула, он вздохнул и начал:
– Я гибрид. Нет, не так, я помесь гибрида и ведьмы. Моя мать бросила меня, когда мне было пять лет. Отец ушел раньше, оставив нас, мать была беременна. Я унаследовал силы обоих. Сегодня, когда мы ушли из детдома, я впервые обернулся и убил человека. – Он внимательно наблюдал за ее реакцией, старался говорить спокойно, тихо.
Она кивнула, подталкивая продолжать.
– Я не человек, понимаешь? Я чувствую магию, я сам магия. И я хочу убить своего отца.
– А что такое гибрид? – она улыбнулась и с хитринкой опустила глаза.
– Ты не боишься меня? – он нахмурился и подался вперед. – Ты вообще слышала, что я тебе сейчас сказал?
– Слышала. Нет, не боюсь, почему я должна тебя бояться? Ты ни разу меня не обидел, даже наоборот.
– Гибрид – это существо, которое может мерцать, сливаться с окружающим миром, становиться невидимым и приобретать вид того, кого захочет. Ты хочешь видеть меня именно таким, поэтому я выгляжу так.
– А как ты выглядишь на самом деле?
– Я не знаю, я никогда не пробовал изменить внешность.
– А сейчас? Что ты чувствуешь сейчас? Ты хочешь измениться? И куда мы идем?
– Мы идем домой. Туда, где я стану королем, где я буду править, никто не сможет слова мне сказать против. И меня будут там любить и восхищаться мной, потому что я не такой, как все. И у нас с тобой никогда не будет нужды в еде. Спи пока, я скоро.
– Хорошо, а что значит исчезать? Как я? Я тоже гибрид?
– Я не уверен, думаю, что нет, иначе ты поняла бы это раньше и не боялась тех, кто тебя обижал, ты смогла бы дать отпор.
– А где ты собрался становиться королем? Ближайшее королевство, как мне известно, в Англии, – она даже усмехнулась, видимо, не поверила ему.
Он остановился и внимательно на нее посмотрел, нахмурил брови и прикусил губу, не решаясь рассказать ей все прямо сейчас. И так много информации свалилось на Соню сегодня… Хотя она достаточно спокойно принимала все, что он говорил. Пусть не до конца верила – потом все увидит сама.
– К твоему сведению, в европейской части нашего материка существуют несколько королевств, кроме Великобритании: Монако, Дания, Испания… – я запнулся, поняв, что не об этом хотел ей рассказать. Решил вернуться в первоначальной мысли. –Существуют миры… Другие, не такие, как тот, к которому ты привыкла. Не этот. Мама рассказывала о моем настоящем доме. Сколько там магии, что питает ее, делая сильной ведьмой. Про непроглядные леса и города на деревьях. Представляешь, как фонарики навесные? Существует несколько других измерений, в которые мы можем перемещаться. Я родился в измерении Гандиары. Потом мои родители переехали сюда. Кажется, я слышал что-то, когда они разговаривали о том, что отец скрывался от врагов. Поэтому мы оказались на Терре. Здесь его найти сложно. Еще измерение Угарки, о нем потом как-нибудь расскажу. Нам нужно найти портал, через который мы уйдем отсюда. Там правит король Стивар – он оборотень. На свете много рас, которые сосуществуют в мире. Маги, ведьмы живут и здесь, на Терре.
– Терра – это измерение, в котором мы сейчас?
– Угу. Наша планета называется Земля. Но название нашего измерения – Терра. Это международное название. Межрасовое. Межизмерительное… – я призадумался, как правильно сказать-то? Решил оставить нерешенным этот вопрос и сменил тему: – Спи, любопытная Варвара… Я скоро вернусь.