Loe raamatut: «Не мой немой»
Мне всегда казалось, что взрослые – это такие мудрые волшебники, которые знают про всё на свете и легко найдут выход из любой ситуации. Сейчас мне (страшно подумать!) уже за сорок, и я каждый день учусь у детей: любить, прощать, дружить…
Не мой
Когда тебе семь, и ты лежишь в траве раскинув руки – происходит волшебство. Я проверяла!
Раз – и солнце становится очень близко, нужно только ладонь протянуть и схватить его за жаркий луч. Два – и дом, серая громада типичной панельной пятиэтажки, уносится за горизонт.
Далеко и близко.
Близко стрекочет кузнечик. В семь его легко поймать голой рукой, в тридцать семь – сложно увидеть.
Где-то далеко позади осталась школа и первый месяц лета, проведённый в лагере. Июль жарит, манит налево – на городской пляж, или направо – изучить дальний двор, или вверх – на вершину огромных толстых тополей.
Туда-то мы и забрались с друзьями. Женька – она худая, лёгкая, взлетела вмиг. Следом за ней Димка. Он на этом тополе знал каждую ветку.
– Сначала слева, потом закинуть ногу, опереться о ствол и потом вот туда. Тут опасно, нужно подтянуться, давай-давай, не пыхти! – важно учит меня. Получается медленно и плохо: мешает дурацкое платье – белое в синий горох – которое я ради этого самого Димки и натянула. Так хотелось казаться принцессой!
Под тополем – столик и две скамьи, здесь после обеда любят собираться старики с домино.
– Ага, а у меня мыло!
– Иду на базар…
– Рыба!
Странные крики их мы уже давно научились расшифровывать. Но этот стук костяшек по деревянной столешнице, неизменная бутылка нарзану в руках дяди Феди из восьмого дома и тонкая тросточка возле крепкого ствола тополя появятся здесь, когда солнце перевалит за зенит и спадёт полуденная жара.
А вечером на опустевшие скамейки слетятся старшие парни двора. Звонкие костяшки домино сменят потрёпанные карты. Серёга с голым торсом – самый старший, а потому авторитетный в их компании – будет раздавать первым. Потом будут песни под гитару, эти все «изгибы жёлтые» и «белый снег, серый лёд» после долгой настройки зазвенят над двором, а раздражённые старушки побегут захлопывать форточки.
