Павлова для Его Величества. Книга 2

Глава 7. Допрос инквизитора, или Влада в гневе

К тому моменту, когда Хэвард проснулся, Владислава успела несколько раз накрутить себя и успокоиться, и, кажется, понять кое–что интересное про подарок богов – соль. А также приготовить еды на роту солдат, быть может, даже на две.

Размышляя о находке в спальне Амеликии, она заметила, что некоторая информация приходит как бы сама собой, из ниоткуда. Например, она не успела проследить всю логическую цепочку, но была уверена, что Амелика – не враг, а союзник. Что афая Гутрун – главная угроза для спокойствия не только мира, но и для неё лично. Что Маа – совсем не Несса, вчерашние подозрения оформились в твёрдую уверенность.

– Нет, ну откуда я это знаю? Здесь ведь никто не может на меня воздействовать. Или может?

И тут же пришёл ответ: «Не может».

– Тогда это соль? – предположила девушка, вышагивая по кухне туда–сюда.

«Да».

– Кто ты? – спросила Влада, но так и не получила ответа. – Похоже, я схожу с ума. Соль ведь не разговаривает. Но, быть может, имеет подобный эффект как переговорное вино?

«Нет», – больше смутил, чем ответил на вопрос «голос из ниоткуда».

Влада пыталась поговорить с незримым собеседником, но тот редко шёл на контакт, тем не менее, она уверилась, что соль имеет прямое отношение к нужной ей информации, и решила её использовать везде, где только можно.

Бутерброд с маслом, солью и зеленью отправился с разделочной доски прямиком в рот.

– Работай, соль, работай, – приговаривала Влада, в глубине души не на шутку переживая, что палата номер шесть давно плачет по ней горючими слезами. – Попробую ещё раз порассуждать. Если Амелика действительно не зло в юбке, зачем она ушла в мой мир? Зачем пыталась меня убить? Зачем дразнила? И что значит новогодняя игрушка? Итак, какие у меня варианты? Допустим, она ушла специально, чтобы привести в Иегерию меня. Может быть такое? Может. Особенно, если принять во внимание игрушку, ведь неспроста она попала в мой мир. Или это я попала?

Влада застыла столбом посреди кухни. Вместо окружающей обстановки перед её взором проносились воспоминания. Она отлично помнила едва ли не каждую минуту собственной жизни и, самое необычное, раннего детства тоже. И в этом детстве не было магии или чего–либо интересного. Обычная жизнь среднестатистического ребёнка советского и постсоветского пространства. Никаких зацепок. Только…

– А вдруг… – она так и замерла с приоткрытым ртом. Надежда наполнила лёгкие воздухом, словно воздушный шарик гелием, но суровая реальность тут же добавила горечи. – Нет, не может быть.

«Может», – снова пришёл ответ из ниоткуда.

– Но… – слёзы навернулись на глаза, дыхание перехватило.

«Да, может. Так и есть».

Влада хватала ртом воздух и никак не могла прийти в себя. Если это правда… Это правда! Её родители живы! Это невероятно, но это правда! И почему ей никто не сказал? Почему? Не намекнул! А бабушка? Выходит, любимая бабуля вовсе не была родной или была?

Вопросы, вопросы, вопросы! Она ненавидела неопределённость, с которой вынуждена была жить в Иегерии, но ради одного такого ответа готова была терпеть еще тысячи неясностей, миллионы интриг и пакостей от окружающих!

Выходит, Амелика вернула её домой, к родителям! И она может их найти! Кто же это?

– Если бы она не была такой молоденькой, можно было бы предположить, что я и есть тот эксперимент. По всей видимости, мои родители – довольно сильные и одарённые в этом мире. Не смогли зачать дитя здесь, переместились вместе на Землю, родили себе спокойно меня, прожили столько, сколько смогли вытерпеть без магии, и вернулись. А меня забрать не смогли, так как я дитя Земли. Так, где–то неувязочка. А нет, Хэвард ведь рассказывал, что перемещения всё ещё исследуют, значит, когда я родилась, не было безопасного способа забрать меня с собой. Или… Ой, а если родители меня оставили там специально, чтобы я была в безопасности? Да ну что такое? Куда не кинь, везде сто тысяч вариантов!

Влада уселась в кресло у окна, в котором ей думалось лучше всего.

Желание разбудить Хэварда, выплеснуть на него все эмоции и гипотезы потихоньку отступило, но пальцы нервно подёргивались, а руки никак не желали спокойно и расслабленно лежать там, где она их сложила – на животе.

– Нет, ну невозможно усидеть на месте, когда в голове революция! – выдала девушка через несколько беспокойных минут. – Лучше что-нибудь приготовлю, надо чем–то себя занять.

Она действовала интуитивно и не особо контролировала, что и откуда доставала, что с чем смешивала, но суета на кухне подействовала отрезвляюще, и голова заработала.

– Итак, что мы имеем, – посмотрев на соль как на собеседника, решила подытожить Влада, – Амелика… Так–так–так, я совсем забыла, что время на Земле течёт совсем по–другому! Если один день здесь равен месяцу на Земле, выходит, по местным меркам мне годик. Хе, новорожденная Владислава, блин. То есть, если моё рождение – один из ключевых моментов всей интриги, то…

Влада рассуждала и готовила, готовила и рассуждала. От идей лопалась голова, но она с дотошностью, свойственной ей в работе, оценивала каждую гипотезу, выделяя всё новые и новые ниточки, которые прежде – до употребления соли! – не замечала или, что тоже возможно, и не могла заметить без подсказки.

Хэвард проснулся, когда холодное зимнее солнце спряталось за набежавшими тёмными и низкими тучами. Впервые за длительное время он спал так долго, но организм накануне задействовал все резервы и требовал своё. Утренняя встреча с Владой в душе позволила немного сбросить напряжение, отчасти потому он и не видел снов, как бывало прежде. Снов, после которых уставал ещё сильнее, на этот раз морально.

Ополоснувшись в душе, спустился вниз. Запахи из кухни нет–нет, да и просачивались в гостиную, дразня рецепторы пряностями, а ни с чем не сравнимый божественный аромат жаренного мяса напоминал, что кому–то не мешало бы и подкрепиться.

Он не смог скрыть удивления, когда увидел количество приготовленного своей дамой, а она, тоже с недоверием оглядев заставленные явствами владения, сделала вид, что так и надо, и, пожав плечами, выдала: «Подумаешь, немного задумалась».

– Пытаюсь представить размах твоих умозаключений, – хмыкнул Хэвард, – и боюсь, после того, как я тебе всё расскажу, и дворцовых продуктов не хватит.

– Хихикает он мне здесь. Садись лучше за стол, поешь.

– Ты так резко замолчала, словно ну очень старалась не сказать: «Тебе пригодятся силы для допроса».

Он знал, что допрос ему действительно предстоит, да и готов был дать ей все ответы, которые только сможет, лишь бы она хоть немного успокоилась. И отчего–то его впервые не раздражала и не бесила такая необходимость.

– Видишь, какой ты у меня умный, и говорить ничего не нужно. Единственное, может, нам выпить переговорного вина? Я сегодня только о нём и думаю, – признала Влада. – Без тебя не рискнула.

– Ты хочешь накормить меня своей едой и оставить без десерта?

– Почему без десерта? Я много всего приготовила, там должно быть и сладкое, – ответила девушка совершенно серьёзно, не сразу уловив подтекст. Она столько готовила, а совсем не помнила, что. Теперь поражалась сама себе и необычной способности мозга отметать лишнее. – А, ты об этом. Мой дар не так прост, я могу по–другому трансформировать энергию, с другими мыслями, тогда выходит не виагра в любом виде, а то, что нужно.

– Получается, я тебе так понравился, что ты ни о чём, кроме секса, в первые дни и не думала? – пошутил мужчина, но уловка не сработала.

Владе безумно захотелось выдать, что в первый день она вообще–то готовилась заняться сексом совсем с другим мужчиной, а потому и была в определённом настроении, даже несмотря на перемещение в другой мир. А если учесть, что он сам ещё оказал некоторое давление своей мужской харизмой, с его стороны и вовсе грех её упрекать. Но она промолчала.

– Ты прекрасно знал с самого начала, какой у меня дар, но не давал ему развиваться, – неожиданно зло выдала Влада. – Ты давал мне лишь ту информацию, что считал нужной, в итоге оставил беззащитной перед вашим миром. Почему ты не сказал, что я могу не только у тебя тянуть энергию, но и у других? Ведь мог научить защищаться, я бы не оказалась в Тангарии бессловесной и безвольной, ещё и не видела, не слышала ничего. Знаешь, как обидно?

– Откуда ты узнала? – он сперва даже не поверил в то, что услышал. Кто мог рассказать ей такие подробности и когда?

– Не знаю. Додумалась!

– Боги тебя приняли, Владислава, и дают подсказки, – догадался он. – Неожиданно, но очень, очень хорошо. Не злись на меня, пожалуйста. Я делаю то, что должен и твоя безопасность – моя прямая обязанность. Ты не обучена. Если дать тебе силу и не научить пользоваться, можешь сама себе навредить. Никого не слушай. Тебя пытаются настроить против меня. Почему – разберёмся. Думай головой, ты же умная девочка.

От его размеренной, спокойной речи ей стало лучше. Каждое слово небольшой гирькой становилось на весы её сомнений, уравновешивая. Да, он всё делает верно: ей нужно отключить эмоции и думать головой. Она умная, справится. А вот стоит ли ему доверять – это ещё бабушка надвое сказала.

«Не буду проявлять лишнее недоверие, иначе останусь в неведении, что вообще происходит, кто мои родители, где они. Древние боги, неужели они живы, и я смогу их увидеть?»

– Ты мне расскажешь, что вчера произошло? На меня пытались оказать воздействие, как и предупреждал Август, но оно резко прервалось, – Владе удалось выдержать спокойный тон, чему она немало обрадовалась.

– Да. Но у тебя сегодня ещё одно испытание и, так как ты всё ещё намереваешься…Хотя, ты так много всего приготовила, можно ненадолго отлучиться, продемонстрировать блюда как подтверждение твоего дара и заниматься своими делами.

– Ты говорил, мне не обязательно участвовать в отборе, – удивилась девушка, которая уже настроилась заниматься своими делами, а не продолжать никому не нужное участие в никому не нужном по сути выборе временной жены для короля.

– Обстоятельства изменились, – нагнал тумана Хэвард.

– Кто бы сомневался! Что на этот раз?

– Твои родители, Владислава. Они требуют, чтобы ты прошла отбор и, если Священное Древо не выберет тебя королевой, вышла замуж за нужного им жениха.

– Но ты ведь говорил…

– В Иегерии дети, повзрослев, становятся самостоятельными, в Тангарии всё не так. Глава рода управляет каждым членом семьи до самой смерти, единственное исключение – шаманки. Если в роду появляется шаманка, она перехватывает власть над женщинами рода.

– А если женщина выходит замуж? Власть над ней как–то переходит в семью мужчины?

Влада и сама не знала, почему задала именно этот вопрос. Вопрос с родителями интересовал её куда больше, и она сама удивилась, задав не его, ведь в голове крутились мысли совсем не об укладе Тангарии.

– У них есть очень необычный ритуал: когда рождается ребёнок, действующая шаманка передаёт матери специальную костяную бусину, та должна положить её в детскую кроватку и затем, когда позволит длина волос, вплести её в причёску. На совершеннолетие – у девочек в двенадцать, у парней в пятнадцать – бусину вставляют в деревянный брусочек, считается, он защищает от злых взглядов и мыслей.

– А она, ну, эта бусина символизирует что? – не утерпела Влада. Она не успела поделиться находкой в спальне Амелики и воспоминанием из своего мира, а сейчас и не уверена была, что стоит. Но кончики пальцев предательски увлажнились – нервничала.

– Не перебивай, я хочу объяснить так, чтобы у тебя сложилась целостная картина, – Хэвард бросил в её сторону недовольный взгляд. – Так вот, когда девушка выходит замуж эта бусина передаётся мужу, а тот либо оставляет у себя, либо передаёт шаманке. Когда наступает второе совершеннолетие у мужчины, это где–то в восемнадцать–двадцать, реже – в двадцать два или даже двадцать три года, его бусина передаётся главе рода как символ верности. По факту, и в случае с женщинами, и в случае с мужчинами, передача бусины – это передача свободы и независимости, так как без неё человек не может полностью владеть своим даром.

– Подожди! Браслеты у шаманок! – сообразила, наконец, Влада. – Они из костяных бусин! Значит, если у неё есть бусина нужного человека, она им управляет как захочет?

– Да. Например, чтобы попасть к нам сегодня афая Гутрун должна была провести специальный ритуал, чтобы её, скажем так, подопечные, не чувствовали себя неполноценными. Вообще, выход главной шаманки в свет – явление очень редкое.

– А Амелика из её рода и подчиняется ей по праву рождения, и, пока находится в другом мире, недоступна её власти.

– Да. Как ты догадалась?

– Много думала. Не важно! Слушай, а если по какой–то причине бусина остаётся у человека, которому она принадлежит? Чисто теоретически.

– Ну, по идее, глава рода или шаманка не чувствуют и не владеют этим человеком. Не слышал о подобном. Может, убивают непокорных, если они отказываются сами передать бусины?

– А эти бусинки обязательно даются после рождения, или женщина может получить их заранее? Ну, не знаю, например, собралась бы с посольством в Архару лет на десять?

– Владислава, у тебя есть своя бусина?

Вопрос заставил девушку испуганно замереть. С кем она меряется мозгами? Почему каждый раз считает себя самой умной и гениальной, когда на самом деле в многоходовых интригах как дитя малое, особенно если сравнивать с лордом–защитником, на котором, по сути, держится безопасность всего мира?

– Да, есть.

– Скажи мне, что она не здесь, – в его голосе отчётливо слышались умоляющие нотки, но недоверие змеёй подняло голову. Зачем ему эта информация? Вдруг для чего–то ужасного?

– Не здесь. Её никто не найдёт, даже если очень захочет, – сказала уверенно, не желая выдавать точное местонахождение своей свободы и независимости, как оказалось. Мало ли, хоть она вряд ли стала составляющей её силы, но вдруг?

– Тем не менее, ты должна сказать мне, где она.

Тёмный взгляд встретился с недоверчивым голубым.

– Зачем?

– Если ты передашь мне бусину, как своему мужу, на тебя никто не сможет претендовать, – объяснил он ей, как ребенку, терпеливо и спокойно, хотя спокойствия не чувствовал.

– Ты сможешь.

– Но я не буду, ты же знаешь.

– Уверен? Ты получишь надо мной полную и безоговорочную власть, пройдёт время, и ты можешь изменить своё мнение. Я сама себе хозяйка, всегда была, есть и буду. Это не обсуждается.

– По законам Тангарии, Владислава, пока ты не замужем, ты собственность родителей. Уж прости, что звучит так некрасиво, но это правда. Отсутствие бусины, думаю, решится с помощью шаманки.

– Как? Она сделает новую? Но ведь такая бусинка не будет напитана моей силой или как там она устроена?

Ситуация не нравилась ей всё больше и больше. Разговор шёл явно не в том ключе, что должен был. И эти странные ощущения, когда ты сам себе не принадлежишь, спрашиваешь не о том, о чём хочешь, думаешь. Что с ней?

Влада испуганно замерла. А вдруг ею сейчас управляют, но не люди, не шаманки или родители, или кто ещё может это делать, а боги? Любопытные, хитрые, направляющие в нужную им сторону.

Она отчётливо почувствовала недовольство и поняла – права.

– Стоп, стоп, стоп! Хэвард, у нас ЧП! Мной руководят! – выпалила скороговоркой, пока её не заставили замолчать.

– Это было ясно с самого начала. Удивительно, что ты догадалась.

Его голос прозвучал холодно. Слишком холодно.

«Что вообще происходит? Неужели я была права и доверять ему не стоило?»

– Пора поговорить начистоту, Владислава. И ты расскажешь мне всё. Абсолютно всё.

Глава 8. Нервы на пределе

Она ожидала чего угодно, только не допроса. Да, он проходил в уютной и привычной атмосфере кухни, а не в подземелье с пыточными инструментами, но от этого легче не было.

Влада в удивлении и неверии сидела и смотрела на инквизитора – а по–другому сейчас она не могла назвать мужчину, которого полюбила, никак не могла – и пыталась не захлебнуться ядом.

Так опростоволоситься! Ведь всегда считала себя умной и проницательной, а тут на тебе – ошибка на ошибке. И самая главная – она примеряла на людей шаблоны и стереотипы Земли, тогда как люди другого мира, хоть и были во многом похожи, всё же отличались, притом кое в чём кардинально. Если вообще были людьми.

Вот и её инквизитор… Чёртов инквизитор! Палач! С холодными чёрными глазищами! Подозрительный, злой, резкий! Таким она не видела его даже в первые сутки, когда он относился к ней с явным предубеждением!

– Мне не о чём рассказывать. Всё, что я знаю о себе, уже рассказала. Никаких тайн и скелетов в шкафу у меня не было или я о них не знала.

– Ты говорила, твои родители погибли, тем не менее, когда я упомянул о них и о грозящем тебе браке, ты приняла эту информацию спокойно и не удивилась.

– Я могу то же самое сказать о тебе! Ты знал и не сказал мне!

Влада не ожидала, что сорвётся на крик, но нервное напряжение, давно владевшее телом, давно требовало выхода. Она так долго шла к этому, так долго копалась в себе, в воспоминаниях, разглядывала каждую мелочь, каждое слово любого иегерийца подвергала пристальнейшему досмотру и разбору, но именно сейчас хотелось всё бросить и вернуться домой. Завернуться в тёплый плед, налить чашку какао и почему–то добавить маленькие зефирки, которые терпеть не могла.

Желание закуклиться, спрятаться в норку, подальше от человека, причиняющего боль, становилось нестерпимым. Влада как наяву представила свою квартиру, царящие в ней спокойствие и безмолвие, дарующие долгожданное умиротворение и чувство защищённости. И бусину. Ту самую, что находилась на самом видном месте в квартире, при этом её бы вряд ли нашёл кто–то, кроме неё.

Там было хорошо. Здесь плохо. И больно.

Хэвард отдалился, превратился в ужасного и всемогущего, не любящего, не заботящегося. Подозрительного и злого. Предателя!

Не рассказал про мать! Про семью! Скрыл, хотя всё знал!

Использовал её в тёмную!

Владу трясло. От осознания ситуации, от своего места в ней, от предательства человека, которому доверилась, которого полюбила. Она то покрывалась гусиной кожей, то испариной, то её тошнило от приторной сладости, то неприятная кислота вместе со слюной наполняла рот. Слёзы были на подходе, но нет, она не предоставит противнику удовольствия увидеть себя униженной и растоптанной! Сто тысяч раз нет!

Но куда сбежать? И как?

Как–то отвлечься? Начать снова готовить?

Влада с ненавистью взглянула на банку с солью. Дар богов. Их вера в её силы, в её талант, предназначение.

«Ничего мне не надо! Ни от богов! Ни от людей! Ни от Хэварда! Да идите вы все лесом! Хватит! Надоело!» – митинговала про себя девушка, позабыв об обещании не оскорблять богов ни словом, ни делом, ни мыслью.

Она столько держала себя в руках, поступала разумно, взвешивала каждое слово, каждое действие, но и её чаша весов переполнилась. Не осознавая, что творит, Влада ударила по банке, стоявшей близко к краю стола. Тяжёлая, почти неподъёмная, тара для божественного дара слетела на пол так, словно была баскетбольным мячом и только того и ждала. Звон стекла разлетелся по кухне вместе с шорохом расползающейся белыми ручейками соли. Не понятно откуда взявшийся сквозняк с негромким свистом утягивал кристаллики ко входной двери, но люди сейчас были заняты другими делами и не обращали внимания на «воровство» божественного подарка.

Хэвард ощутимо напрягся, если не сказать, напугался, и Влада с мрачным удовлетворением попеременно смотрела на осколки с белым озерцом соли и лицо мужчины.

«Хочу домой! – оформилась мысль. – Пусть они здесь сами разбираются. Заварили кашу – расхлёбывайте, дорогие интриганы! Драконы, шаманки, боги! Без меня. Я – домой!»

И почему–то не было никаких сомнений, что всё удастся. Она знала, что перенесётся туда, куда надо. Безо всяких амулетов, без заклинаний, специальных залов и помощи богов. Ведь её бусина осталась на Земле, соединяя незримой нитью её нынешнюю жизнь с прошлой жизнью. И миром. Не Амелика, не её силы и связь с Иегерией позволяли ей, Владиславе, спонтанно переносить предметы. Бусина.

Часть силы, часть её самой.

На смену ярости пришла ледяная уверенность в собственной правоте.

– Знаешь, – начала она, спокойно глядя на любовника, почти бывшего любовника, – мы могли бы сесть и спокойно во всём разобраться. Ты бы рассказал мне, во что я вляпалась, я бы объяснила свои догадки и предположения, но нет. Ты не доверяешь, подозреваешь меня во всех смертных грехах. Пусть, – голос зазвучал хрипло, и она прочистила горло, – пусть у тебя всё будет хорошо. Я не смогу жить с тобой и любить тебя, если постоянно буду чувствовать эту стену – или пропасть, не важно – между нами. Найди всех виновных, покарай, живи дальше. А я ухожу. Это не мой мир, не мои проблемы и, как оказалось, ты – не мой мужчина. Я старалась помочь, разобраться, но моя помощь не нужна, а марионеткой я быть отказываюсь. Мне не нужны ни родители, которые, не зная меня толком уже пытаются распоряжаться, ни мужчина, использующий меня в своих интересах. Прощай. Я научусь жить без тебя. Точнее: я буду жить без тебя и буду жить хорошо, быть может, даже лучше, чем раньше. Прощай.

Голос не звенел, не сочился ядом либо горечью. Нет. Она безумно устала сражаться за чужие ценности и чувства мужчины, который оказался не способен на них. Одолевшее равнодушие оказалось плохим подспорьем, но Влада опиралась на него, как человек с переломанной ногой – на костыли.

Хэвард смотрел с недоверчивыми любопытством и снисходительностью. Мысль «Куда она денется с подводной лодки» так и читалась в его глазах, но Влада не реагировала как обычно, не вспыхивала в попытке отстоять свои права, не злилась, не раздражалась. Лишь спокойно подошла к полке, под которой на специальном креплении висела её сковорода, сняла её, кинула прощальный взгляд на мужчину своей мечты и исчезла.

И только оказавшись в собственной квартире, у долгожданного кресла с клетчатым пледом, хмыкнула.

– Вот я и дома.

Открыла окно, чтобы насытить воздух кислородом, отнесла сковороду на кухню, положила на законное место, машинально щёлкнула кнопкой чайника, села.

В голове не было ни единой мысли. Вода забулькала, привлекая внимание, но Влада словно попала в липкую паутину и не могла шевельнуться. Сидела молча, неподвижно, смотрела перед собой, не соображая, где она и кто она.

Время текло патокой, вязкой и тягучей. Тикали часы на стене. Ровно бился пульс и сокращалось сердце.

Никаких мыслей. Никаких желаний. Застывшая в пустоте фигурка.

Прошло довольно много времени, прежде чем Влада встала и пошла в душ. Молча скинула одежду. Молча включила воду, отрегулировала напор и температуру. Стянула синие ленты, привычно вплетённые в волосы, небрежно бросила на пол.

Тугие струи воды ударили в напряжённые мышцы, причинили боль, не сильную, но ощутимую. Звук отскакивающих от тела, падающих на пластиковую шторку душа, капель показался инородным, непривычным. В Иегерии вода обнимала, ласкала, казалось даже, пыталась пройти сквозь тело, проникнуть в него, смыть усталость и нервозность, унести их в воды Мирового океана.

«А в душе представьте, что вода не просто омывает тело, но проникает в уставшие и зажатые от стресса мышцы, может, у вас получится поработать с потоками хотя бы на таком примитивном уровне», – вспомнилось вдруг наставление Мальвы.

– Может, получится? – вслух подумала Влада, и попробовала.

Минута проходила за минутой, но ничего не происходило. Однако вода благотворно повлияла на девушку, позволив высвободить заключённые под амбарный замок эмоции.

Слёзы полились градом, почти не уступая водопроводным струям. Горячие. Горькие. Сумасшедший коктейль из эмоций и чувств заставлял тело трястись то от ненависти, то от бессилия, от собственной слабости и глупости, от ненужной иногда силы, от ярости, слабости и безволия, от любви, которая сильнее кислоты разъедала душу, больно ранила сердце, от всепонимания, которое иногда выливается во благо, а иногда – во зло.

Слишком много воспоминаний.

Слишком много мыслей.

Слишком больно.

Влада пришла в себя, лишь когда поняла, что лежит, сжавшись в комочек, на дне ванны, а по лицу течёт вода, изредка попадая в хлюпающий нос и полный горечи рот. Умылась. Сплюнула отвратительно вязкую слюну, больше напоминающую желчь. Выбралась из ванны, собирая последние силы в обмякших конечностях. Почистила зубы. Побрела в спальню, где больше забылась, нежели заснула.

Про уютный плед, о котором столько мечтала в Иегерии, и не вспомнила.

В квартире всё было по–прежнему, только на одной из фоторамок приглушённым синим цветом светилась бусинка. Её резерв был почти полностью пуст и она, воспользовавшись появлением хозяйки, тянула столько, сколько могла. Её дело – защищать, а для этого нужны силы.