Loe raamatut: «Качели времени. Мама!»
«Раз-два-три-четыре-пять
Вышел зайчик погулять.»
Я выхожу из школы и вижу маму. Она стоит у ворот, машет мне, улыбается. Светлые волосы, будто покрытые пыльцой с искоркой, развеваются по ветру. Мама улыбается, ждет, когда я подбегу к ней.
«Вдруг охотник выбегает
Прямо в зайчика стреляет.»
Нащупываю в кармане округлый агат с маленькой дырочкой посередине. Он теплеет от моего прикосновения. Моргаю, открываю глаза, вижу маму. Волосы ее потускнели, уголки губ дрожат. Ей трудно улыбаться, но она старается. Для меня. Глаза будто затягиваются туманом.
Выпускаю камень из пальцев, моргаю. Радостная мама идет ко мне. Волосы переливаются, глаза ясные, смотрят ласково. Она улыбается и обнимает меня. А я чувствую тяжелый камень в кармане.
Я Оксинт из рода Архимеда. Я вижу будущее.
Глава первая. Уникальный род
Наш род уникальный. Ведь мы ведем его от самих Хроносов. Это для других они всемогущие, а для меня, для всех нас – Даниил и Дания. Дан бывает у нас нечасто, ему нельзя долго находиться во времени. Но, когда намечаются всеобщие семейные торжества, он просто переносит нас всех во вневременность. Это легче, чем таскать членов семейства из одного времени в другое. Да и он с нами может подольше побыть.
Я люблю Даниила. С ним всегда интересно, мы много разговариваем. Мне даже лестно, что такой умный и мудрый человек находит любопытной беседу с десятилетним мальчишкой. Правда, иногда мне и вовсе кажется, что Хронос – мой ровесник. Таким ребячливым он бывает временами. Его все обожают.
Данию тоже. Как-то Саша, жена моего дяди, признавалась, что поначалу боялась нашу богиню, и даже недолюбливала ее. Не могу в это поверить! Дания очень милая, красивая – почти такая же красивая, как мама. И заботливая. Вот она бывает у нас почти каждый день, и всегда находит для меня время. Играет со мной, раньше часто читала мне сказки перед дневным сном. Утешает, если я вдруг поссорюсь с сестрой или у меня что-то не получается. И всегда обнимает, здороваясь и прощаясь. От нее пахнет яблоками.
Словом, всемогущие – живые, добрые, прекрасные ребята. Но мы не афишируем родство с ними. Во-первых, у нас не принято кичиться своим происхождением. Во-вторых, нам бы наверняка не поверили. Люди склонны наделять все незнакомое разными чертами, несоответствующими истине. Вот и про Хроносов они думают, что те равнодушные, холодные, бесчувственные. А это не так. Безэмоциональный у нас я. Без эмоций. Холодный, как камень, который я постоянно таскаю с собой.
Таким я был не всегда. Еще недавно старший сын главного ботаника планеты Эдем ничем не отличался от сотен других мальчишек. Разве что у меня волосы цвета воронова крыла, как у папы. Это у нас редкость. В остальном же я был абсолютно обычным, даже слишком. Хотя у мамы на этот счет имеется другое мнение.
– Ты уникальный! – говорит она утром.
И крепко-крепко меня обнимает.
– Ты не такой, как все. – повторяет она, расчесывая меня.
Но упрямый черный ежик волос все равно стоит дыбом, несмотря на мамины старания.
– Ты моя радость. – улыбается мама, когда я, в течение дня прибегаю, чтобы просто ее обнять.
И получаю в награду мамин поцелуй. Мама пахнет корицей.
– Солнышко! – окликает она меня.
И я всегда стремглав несусь на ее зов.
– Мой хороший. – ласково говорит она вечером, укладывая меня спать.
А снятся мне всегда самые чудесные сны, которые лишь можно себе вообразить.
Маме вторит папа. С утра пораньше он катает меня на плечах. Подбрасывает так, что у меня замирает дух, и ловит. А еще я люблю, когда он берет меня за руки, и кружит, кружит, кружит, а я как будто лечу. И мне не страшно: я знаю, что отец никогда меня не отпустит и не уронит. Он крепко обнимает меня, а я чувствую, как бьется его сердце, которое так любит нас, нашу семью.
У меня есть сестренка, она старше и такая вредная! Но я ее все равно люблю. Ее назвали Александрой, в честь жены дяди. Она уже почти взрослая, ведь ей скоро исполнится тринадцать лет. С ней интересно, она так увлекательно рассказывает о том, о чем я и не слышал. Да, мы с ней иногда ссоримся, но она много для меня делает! Например, год назад помогла уговорить родителей оставить черного щенка Пирата, которого я нашел на улице. Сейчас это огромный пес, на котором можно ездить верхом. Он спит возле моей кровати и всегда везде следует за мной.
Мы счастливая семья. Нам это часто говорят. А недавно мы стали еще счастливее, потому что у нас появился третий ребенок. Родители назвали его Антеем, так зовут и дедушку. Когда малыш только родился, папа сказал, что, скорее всего, они теперь не смогут, как раньше, столько же времени проводить со мной. Однако они меня по-прежнему любят, как и Александру, как и нового малыша. Просто ребенку нужен уход, ведь он, в отличие от меня, не может самостоятельно одеться или поесть. Я согласился с отцом в том, что маленькому Антею действительно нужна помощь всех нас и отправился с ним знакомиться.
Младенец оказался таким смешным! Он крохотный и совершенно лысый, но уже умеет улыбаться. Я сразу его полюбил и решил, что тоже буду о нем заботиться. Ведь это мой младший брат! Так что в нашей жизни почти ничего не изменилось. Мы с сестрой с удовольствием возимся с Антеем, а родители в это время могут отдохнуть. Когда же они находятся с ребенком, мы занимаемся своими делами.
Единственная проблема заключается в том, что я даже не умею играть сам с собой. У меня всегда для этого дела была компания: родители или сестра. Однако теперь часто бывает так, что все заняты и потому я совершенно не могу себя развлечь. Папа это увидел, и быстро нашел из такой ситуации выход.
Он давно заметил, что меня привлекает агат, который всегда лежит у него на столе. В минерале черного цвета проделана маленькая аккуратная дырочка, и в этом месте края камня словно слегка оплавлены. Отец рассказывал, что это – память о его давнем хорошем друге Агате. Но что случилось с ним, и какое отношение к нему имеет минерал, не поведал. Говорит, что ему до сих пор больно об этом вспоминать.
Я с расспросами не лезу, чтобы не тревожить папу. А камень мне очень нравится, прямо магнитом к нему тянет. Раньше я играл с агатом только когда отец работал в своем кабинете, возился рядом с ним. Но теперь он разрешил мне пока что взять минерал себе. Я с радостью так поступил, и не выпускал его из рук пару дней.
Вскоре я заметил, что обычно прохладный агат нагревается от моих прикосновений. И дело не в том, что я подолгу держу его в руках. Стоит всего на пару секунд прикоснуться к нему, как температура поверхности подскакивает аж на пару градусов. А потом на черном зеркале минерала стали вспыхивать маленькие молнии. Однако я не чувствовал ударов током, хотя это было бы логично. Просто тепло, которое исчезало по прошествии пары минут.
Потом и вовсе начали твориться удивительные вещи. Как-то утром я сидел на кухне, и рассматривал всполохи на глянце минерала. В помещение зашла мама, и поинтересовалась, буду ли я овсянку на завтрак. Ничего странного, правда? Но когда я отложил камень и собрался ей ответить, то обнаружил, что кроме меня на кухне никого нет! И уже через несколько секунд снова зашла мама, и задала тот же вопрос. Когда же я сказал, что она это уже спрашивала, мама сильно удивилась. Но ведь и правда вопрос звучал точно так же, и даже с теми же интонациями. Прямо дежавю какое-то!
Я бы скоро забыл об этом странном происшествии, если бы уже на следующий день ситуация не повторилась. Случилось это на уроке математики. Учительница задала вопрос, и на него тут же ответил наш самый главный отличник. Я в этот момент опять держал камень в руках. Учительница предложила записать в тетрадь новое правило, я отложил агат, и… И снова услышал тот же вопрос. Ответ на него, который я только что слышал от своего одноклассника, слетел с моих губ. Учительница кивнула и предложила перейти к записи правила, а отличник удивленно на меня посмотрел. Впрочем, я находился в не меньшем изумлении.
Этих двух ситуаций хватило для того, чтобы понять: я вижу будущее. Причем не сам по себе, а при помощи папиного камня. Но это все равно странно, так как до этого момента я и вовсе не обладал никакими способностями. Мне всегда было обидно по этому поводу, ведь и мои соотечественники – очень сильные маги, и представители моего рода тоже могут творить настоящие чудеса, используя собственный энергетический потенциал.
Но в семье не без урода – эту поговорку я как-то услышал из уст тетушки, не в мой адрес, конечно. Однако она мне полностью подходит. И, несмотря на мамины слова о моей уникальности, я знаю, что это не так. Ну если только я уникален в своей бесталанности. Ведь все вокруг обладают какими-то способностями!
Про Хроносов я молчу – на то они и всемогущие, чтобы иметь такие возможности, о которых другие даже не мечтают. Но вот мой собственный папа, например, своей энергией заставит расцвести даже сухую палку. Мама лечит животных. Едва ее легкая, немного прохладная ладонь, коснется больного места, как зверь или птица сразу чувствует себя лучше. И такие дары дают знать о себе с раннего детства.
Когда я только родился, сестра обнаружила свою способность. Она пошла в маму, и ее дар тоже связан с лечением. Александра безошибочно указывает орган, которому нужна помощь. Причем ее дар распространяется как на животных, так и на людей. А маленький Антей уже в полгода обнаружил необычайную для младенца силу. Я же ничем не выделяюсь, и это меня расстраивает.
Правда, тетя Саша вот вообще не подозревала, что обладает какими-то там особенностями, пока ей не исполнилось аж двадцать пять лет! И то, ей помог Даниил. Когда я узнал об этом, то немедленно попросил его, чтобы он и мою силу пробудил. Но Хронос, который меня всегда с удовольствием балует, в этот раз отказал.
– Понимаешь, милый. – объяснял он. – Сила должна пробудиться естественным образом. Форсировать события не рекомендуется, иначе твоя энергия может стать неуправляемой: ты получишь больше, чем сможешь освоить.
– Но тете Саше ты помог!
– Там была другая история. Ее сила дремала слишком долго, и вовсе не пробудилась бы без посторонней помощи. К тому же, она была старше тебя в два с половиной раза. Наконец, это были не те обстоятельства. Она находилась в огромной опасности… И я надеюсь, что больше никому из моих потомков не придется таким образом пробуждать силу!
Глава вторая. Видения наяву
Так наш разговор тогда и закончился. Умом я осознавал, что Даниил прав, но немного на него обиделся. Неужели он не понимает, каково мне быть белой вороной? Поэтому, когда я обнаружил, что могу видеть будущее, не сказал об этом никому – даже ему. К тому же, мне было интересно самостоятельно разобраться с таким удивительным даром. А если я расскажу о нем взрослым, у меня сразу же отберут агат, и моя способность тоже исчезнет. Я снова стану самым обычным, ничем не примечательным пацаненком.
Первое время было весело: я видел будущее до того, как оно произойдёт, и мог его менять. Например, быстрее остальных давать правильные ответы на уроках, как это было после моего второго «дежавю». Или «предугадывать», что сейчас случится, и наблюдать за изумлением окружающих. Какими забавными становились в этот момент их лица!
Агат демонстрировал мне то, что произойдет, каждый раз, как я брал его в руки. Это вызывало определенные неудобства, потому что иногда мне нужно было просто переложить камень, безо всяких там видений. Но постепенно, кажется, он стал считывать мои стремления, и показывал будущее лишь тогда, когда я сам этого захочу. И поэтому мне стало казаться, что я его приручил.
Длительность видений зависела от того, как долго минерал находится в моей руке. А срок, на который он переносил меня в будущее, со временем увеличивался. Сначала он показывал только то, что произойдет в ближайшие пару минут. Но постепенно я стал видеть на час, два, день вперед, потом на неделю. Чем больше я упражнялся, тем лучше у меня все получалось.
Но за все приходится платить, в том числе и за сверхспособности: по ночам мне стали сниться кошмары. Никаких чудовищ или катастроф: я видел маму, которая сильно заболела, видел, как с каждым выдохом жизнь уходила из нее. И это было для меня страшнее конца света! Испуганный, я просыпался, нащупывал агат, который покоился под подушкой, и теперь, уже почти спокойно, засыпал до утра.
А утром меня будила здоровая и веселая мамочка. После таких ночных кошмаров, я крепко ее обнимал, слушал, как бьется ее сердце, и постепенно успокаивался. Потом брал из-под подушки мертвенно холодный, почему-то очень тяжелый, камень, и занимался привычными утренними делами.
Время шло, маленький Антей подрастал, и все чаще проявлял самостоятельность. Родители старались делить свое время между всеми нами тремя, и я снова стал много времени проводить в компании мамы – как раньше. Теперь, после таких страшных сновидений, я особо ценил каждую секунду, которую был с ней.
А кошмары я видел уже каждую ночь. В итоге, чтобы избавиться от них, я вернул агат отцу, хотя он на этом и не настаивал. Я был уверен: мамочка с нами на долгие годы, но видеть ее ослабевшей, смотреть, как она мучается, пусть и во сне, не хотел. Так что решил: пусть даже не будет у меня никакого дара, зато и кошмары уйдут. К тому же, надо быть честным с самим собой: это не моя способность. Наверное, камень являлся каким-то амулетом, вызывавшим такие видения. Так что, расставаясь с ним, я не терял ничего. Зато приобретал душевное равновесие.
И действительно, столь пугавшие меня сны, ушли. Правда, проявилась тоска по агату: ведь несколько месяцев я был с ним неразлучен. Все время тянуло снова взять его в руки, но я боялся наяву увидеть то, что мне снилось. Однако я все равно приходил к отцу в кабинет, смотрел на минерал, как завороженный. Но не брал его, хотя папа предлагал повозиться с моим любимым камнем.
Но вот, по прошествии пары недель, и тоска по агату почти ушла, и будущее я больше не видел… Да и день выдался интересный: мы все отправились в гости к старшему брату папы. А он, вместе с тетей Сашей, живет на Земле, в Сибири, где сейчас царит настоящая зима! Маленький Антей познакомился с таким чудом впервые. Ведь у нас на Эдеме всегда вечное лето, не считая пары коротких прохладных месяцев.
Мы с сестрой, уже ранее видевшие снег, возились в нем с удовольствием. Да и мама от нас не отставала. Вот она, шутя, плюхнулась в сугроб. Я уж было решил последовать ее примеру, но задержал взгляд на мамином лице, моргнул… И увидел ее, белее снега, на котором мама лежала. Нет, это был не снег, а высокие подушки, белые, твердые, холодные. Белые стены палаты, белая ночная сорочка на маме.
И лицо ее, потерявшее всякий румянец. Зеленые огромные глаза ярко горят каким-то нездешним огнем. А губы, бледно-розовые, все искусаны, сухие, в мелких трещинках… Она ищет меня взглядом и, найдя, пытается улыбнуться. Но губы ее не слушаются, их уголки только едва поднимаются, а потом снова плывут вниз. Она неровно дышит, а я вижу, ощущаю, что выдыхает мама не воздух, а саму жизнь. Судорожный вдох, и длинный прерывистый выдох частички жизни.
Я бросился к матери, споткнулся, стал падать и инстинктивно зажмурился. Вдруг я почувствовал, как лицо укололо тысячами миниатюрных игл. Открыл глаза, отпрянул от снега, и оглянулся. Сестра и мама удивленно смотрели на меня.
– Оксинт, все нормально? – встревоженно спросила мать.
На ее щеках играет морозный румянец, ласковые глаза смотрят встревоженно. Она подает мне руку, я встаю, прижимаюсь к ней, и понимаю: это был кошмар наяву. Мамочка здорова, жизнь не уходит из нее. Все хорошо.
– Все хорошо, мамочка. – повторяю я вслух. – Споткнулся.
– Да у тебя же шнурок развязался! – заявляет сестра.
Мама качает головой, и уже собирается присесть, завязать мне шнурки, но я отказываюсь, и сам с ними справляюсь. А потом крепко ее обнимаю.
Зимние забавы мне, конечно, уже неинтересны. До вечера я не нахожу себе места. Почему я снова это увидел?! Ведь у меня нет агата, он вообще остался в другом времени и на другой планете! И самый главный вопрос, который меня мучил: как покончить с такими видениями? Каждый раз они так сильно пугают меня. И каждый раз я боюсь, что кошмар вдруг окажется реальностью.
Вечером, после вкусного ужина, все собрались в гостиной, и вели неспешную беседу. Я же отправился на кухню, чтобы сделать себе какао. Следом за мной пришла тетя Саша.
– Оксинт, что случилось? – без предисловий спросила она.
Я люблю жену папиного брата. Хотя она взрослая, но, как и Дан, совершенно не кичится разницей в возрасте. А иногда ведет себя так, будто бы старше меня всего на пару лет. Еще ей можно доверить любой секрет, и она никому его не выдаст. И не станет меня осмеивать, и заявлять, что мои детские переживания – это пустяки. Наконец, Саша никогда не ходит вокруг да около, а сразу говорит то, что хочет сказать. Мне это по душе, ведь моё собственное имя значит прямой или резкий.
– Я сам не понимаю. – ответил я на ее вопрос.
И рассказал все о камне, и о моем «даре», о видениях, которые раньше мучили меня только во сне, но теперь пришли и наяву. Александра слушала внимательно и успокаивающе гладила меня по голове. Потом долго молчала.
– Я в растерянности, мой хороший. Кажется, камень – артефакт с очень темной энергией и большими возможностями. Не всякая вещь может показать то, чего еще нет – будущее. Но вряд ли Иксион стал бы хранить такое дома, и уж тем более давать это своим детям. Откуда у него вообще этот агат?
Я рассказал про папиного друга, и поинтересовался: может, Саша знает, о ком идет речь? Ведь, когда она познакомилась с отцом, тот был в моем возрасте. А значит, вся его жизнь прошла у нее перед глазами. Но женщина только покачала головой.
– Нет, эта история, наверное, произошла до меня. Или же Иксион ничего об этом не говорил. Малыш, я думаю, надо все рассказать Даниилу.
– Нет!
Эту идею я сразу воспринял в штыки. Саша удивленно посмотрела на меня, и я рассказал ей о нашем разговоре со всемогущим. Конечно, она принялась убеждать меня, что Хронос отказал ради моего же блага, что сила должна пробуждаться в свое время, и такое время у меня обязательно настанет. Но я все равно противился и попросил ее не говорить с Даниилом на эту тему. Она задумалась на пару минут.
– Давай так. – сказала в итоге жена папиного брата. – Я сама постараюсь разобраться с твоим камнем. Может, мне удастся понять, что он собой представляет и как с ним бороться. А ты его больше не трогай.
– Да я за километр бы его обходил!
– Хорошо. Но если я ничего не смогу сделать, а твои видения продолжатся – мы расскажем Дану. Договорились? Мой милый, ты можешь оказаться в опасности, и если спасти тебя способен будет лишь Хронос, надо будет забыть об обиде. Хорошо?
– Угу. Но я знаю, что у тебя все и без него получится. Ты крутая.
Саша улыбнулась, и поцеловала меня в лоб. Тут из гостиной раздался голос дяди Алекса, и она поспешила туда. А я сделал какао и тоже ко всем присоединился. Вечер закончился мирно, и даже спал я безо всяких кошмаров.
А на следующий день мы пошли в торговый центр. Маму интересовали магазины, папу – оранжерея, которая находилась на верхнем этаже. Ну а я, с сестрой и братом, остался возле огромной елки, украшенной шарами и переливающимися гирляндами. Там столпилось много малышни и детей постарше, были и их родители. Играла веселая новогодняя музыка.
Антей и наряженную новогоднюю елку видел впервые, поэтому пришел в полнейший восторг. Да и моя сестрица от него не отставала. Поэтому мы влились в общий хоровод, и весело ходили вокруг вечнозеленого дерева.
Малыш держал за руки меня и Александру. Сестра тоже взяла за руку кого-то из детей. А вот с моей стороны оказался высокий черноволосый мужчина. Лицо его почему-то показалось мне смутно знакомым, хотя в этом времени я знаю лишь семью тети Саши. Еще незнакомец был без верхней одежды, в черных рубашке и брюках. А на шее у него висела золотая цепочка, на которой болталась черная бусина, похожая на мой агат. Мужчина пристально глянул на меня, я же скользнул взглядом по его лицу и продолжил движение по кругу, присматривая за младшим братом. Наверняка этот дядька – чей-то папа, которого дети привлекли к хороводу.
Новогодние песни сменяли одна другую, и через некоторое время я устал. Да и голова уже закружилась от хоровода и шума. Поэтому я сказал сестре, что отойду. Она покрепче взяла за руку маленького Антея, а я отправился искать тихое местечко. Нашел его быстро, в одной из галерей, где почему-то не работали магазинчики. Зато была очень уютная лавочка прямо под пальмой.
Я сел на нее, и тут же передо мной, словно из-под земли, вырос давешний незнакомец из хоровода. Я вскрикнул от неожиданности, а он посмотрел на меня черными злыми глазами и отрывисто велел:
– Никому больше не рассказывай о камне! И не давай его Александре! Иначе случится то, о чем ты будешь горько сожалеть. До самого конца своей недолгой жизни!
Произнеся это, он замахнулся. А я инстинктивно зажмурился от страха.
