Tsitaadid raamatust «Гончая. Корабль-призрак»

…Дело вовсе не в скуке, не в этом банальнейшнем бытовом чувстве. В конце концов, как человеку может быть скучно наедине с собой? Дело в не имеющем границ, не воспринимаемом разумом одиночестве. Если я как-то и могу представить себе бесконечность, то только как взгляд с нока рея — безразличная равнина со всех сторон, да единственной связью с реальностью — тонкая, кажущаяся такой ненадежной веревка под ногами. И при этом ужасающем одиночестве ты окружен людьми, ты постоянно в тесноте, у тебя нет ни одной минуты, которая была бы только твоей. Просто все эти люди, а заодно и тысяча тонн дуба, меди, резной лиственницы, парусины и пеньки — тоже в каком-то смысле ты, потому что как выживать, так и умирать придется всем вместе. В море нет ничего, там начинаешь сомневаться в существовании мира как такового, не говоря уж о более мелких категориях. Есть только ты сам — и море. Ну и, может быть, Бог. А может быть, и нет. Море само по себе вездесуще и всеобъемлюще, не хуже Бога. Да, пожалуй, в каком-то смысле море тоже есть Бог.

Как люди, которые хотя бы раз видели море, могут навечно оставаться на суше?

— Странный он какой-то, — честно ответил я, — лавры Пигмалиона покоя не дают, что ли?

— Пигмалион плохо кончил, — наставительно заметил Рамсес.

— Почему? — удивился я. — Вроде все хорошо было?

— Он женился, — с каменным лицом пояснил старпом.