Loe raamatut: «Легенды Рива»

Font:

Легенды Дальней волны творения, третий эон от сотворения мира

ЧАСТЬ 1. Черная кровь

1

Миры дальней волны творения, планета Летаргия

Напевает едва слышно слова старой сказки и совсем не смотрит вниз, потому, что иначе упадет. Мост обледенел, ноги скользят и туман здесь, в небесах Летаргии, очень густой. Тонкий мост не предназначен для грубых ног мага трагила, он как мираж в сонном царстве планеты вечного сна. По мосту ступали ноги богов, но их следов сейчас не видно. Он верит в то, что говорят легенды, и он единственный, кто разгадал древнюю загадку, которую сейчас повторяет как молитву.

Три божественных зерна упали в почву и одно выросло в камнях и превратилось в камень, другое попало в воду и проросло сквозь тело хищной рыбы. И у рыбы выросли ноги, она вышла из воды и стала совсем другой. А третье божественное зерно упало в тело гуманоида в дальнем из дальних миров и там долго созревало, не находя выхода. Наконец, когда божественному зерну стало тесно, оно преобразовало тело гуманоида и тело этого создания стало сильным и красивым. Но душа того, кто раньше владел этим телом, умерла. Тогда зерно прокляло высшие сферы, отправившие его с такой жестокой миссией и восстало против своих создателей. И этот мятеж был жестоко подавлен. Мир был сожжен божественным огнем, а три зерна остались в нем, чтобы дождаться, когда боги смилостивятся. Два из них стали расти вместе, они всегда там, где восходит звезда и есть три ветра. А последнее зернышко поселилось в месте, окутанном туманом, где хрустальный мост соединяет небеса с островом, парящим в облаках. Холод одиночества окружает его, черного сына богов. Проклят тот, кто осмелится нарушить этот сон.

…Имя магу Эльяр, он когда-то был молод и он был лучшим из магов планеты Траг, один из тысячи трагилов круга Мог. Старая сказка запала в душу магистра трагила-сай и он всю жизнь потратил на то, чтобы исследовать планеты. Он искал опровержения легенды о божественных семенах, а нашел мир Летаргию и хрустальный мост, по которому едва можно идти. Нашел страх в своей безмятежной душе и любопытство, которому нет оправдания. Эльяр не отступает, но последние слова легенды тревожат его. Найдет ли он бога или существо, сошедшее с ума от одиночества и тяжкой вины? Так много аллегорий, так мало ответов, но все же, он идет, замерзая на ледяном ветру, усталый и онемевший от лютого холода.

Вскоре он видит перед собой остров, парящий в небесах и три пирамиды на нем, черные, как дно миров. Не иначе, как боги создали их! Если там есть тот, кто бессмертен, то магистр Эльяр падет ниц пред великим божественным светом и будет умолять открыть ему тайны вечной жизни, ведь эта сущность, рожденная из божественного семени, чье имя скрыто даже от магистров, пережила смерть и возрождение мира, все секреты Дальней волны должны быть открыты этому созданию. Будь оно богом или просто пушинкой на ветру…

Так думает Эльяр, магистр трагила-сай, забывший свой мир. Но безжалостен ветер в пасти мрачной бездны, что нещадно дует, желая сбросить одинокого путника вниз. Только ветер Летаргии знают, что лучше смерть на дне самой глубокой бездны Летаргии, чем встреча с энаком, рожденным из божественного семени, что живет вечно. Даже призраки Летаргии зовут мага трагила присоединиться к их холодному существованию, ибо и это лучше, чем прийти к энаку, спящему в пирамиде. Но магистр не слышит ветер и не желает разговаривать с духами. Он полон надежд и опасений, но опасений намного меньше. Уже сам Некроникус, бог смерти, танцует на ледяном мосту, наступает на следы Эльяра, которому становится смертельно холодно, но маг не может отказаться от своего пути. Чтобы не сойти с ума, магистр повторяет, как молитву слова старой сказки: Три божественных зерна…

Пропасть клубиться черным туманом, она желает поглотить магистра, мост становится таким узким, что лишь одна нога помещается на нем. Путник покрыт коркой льда и готов упасть в жадные объятия Некроникуса, если бы не великая цель, что движет трагилом. Обычный гуманоид давно бы проклял богов и повернул назад, обычный кибероид трижды поскользнулся и стал бы добычей черной пропасти. Но магистр трагила-сай сильнее обычного существа, и он движется вперед несмотря ни на что. Такова его судьба и участь магистра вскоре станет судьбой всего Живого космоса, ибо его последний шаг по мосту Летаргии есть начало больших потрясений и великих изменений.

…их трое, они черны, как ночь на Тай-гане. Они древнее, чем мир, они были здесь, когда еще не было богов и Божественный эшелон был пуст и холоден. Они помнят то, что нельзя знать живущим в Дальней волне творения. Они могут то, что не под силу самым талантливым магистрам трагила-сай, и они те, кто могли бы поспорить с богами. Ривайры называют их инаками, что значат – иные, и если для ривайров они чужды, как само небытие, то пропасть между гуманоидами и инаками совершенно непостижима. Но, на самом деле никто не знает, что представляют собой инаки, где находятся и на что способны. Сама мысль о них заставляет сжиматься любопытные сердца, но нужно быть совершенно безумным, чтобы искать встречи с ними. Так же нельзя бросить вызов Некроникусу, так же нельзя любить Розу Дроттар или заставить замолчать непостижимую Фантастическую поэму, силу, скрепляющую волну творения. Эльяр уверен, что он будет первым, кто прикоснется к тайне инаков.

Когда мост заканчивается, Эльяр почти мертв, он похож на большой снежный ком и кровь в его жилах застыла, а сердце остановилась. Только магистр трагила-сай может продолжать жить и двигаться, когда сердце не бьется, когда легкие не дышат, хотя и его силы на исходе. Летаргия укрывает своего героя теплым саваном сна и сознание медленно улетает в черную пропасть, чтобы порадовать жаждущего Некроникуса.

И вот, когда Эльяр, перешедший мост, готов навсегда уснуть на острове с пирамидами, над ним склоняется существо с черно-синей кожей. Тело этого создания покрыто сложными узорами золотого цвета. Длинная пасть и уши похожи на собачьи, а три глаза горят красным огнем. Ноги существа полусогнуты и скорее напоминают мощные лапы животного, только руки его похожи на конечности гуманоида – длинная пятиконечная ладонь.

– Бедняжка! – Сожалеет инак и прикасается к сердцу Эльяра, которое снова начинает биться. – Совсем замерз, надо было одеться получше. Видишь ли, гуманоид, я люблю холод.

– Великий бог… – шепчет Эльяр и потрясен увиденным.

Ему в один миг становится жарко, словно все демоны ада поджаривают его на ритуальном огне места Мог. Он забыл слова, которые готовил для встречи древнего существа, знающего все секреты Вселенной. Он не может собраться с мыслями и едва находит силы, чтобы встать и последовать за черным богом, который манит его со странной улыбкой на собачьем лице. Сбылось то, о чем он так долго мечтал, но кроме тревоги и усталости, магистр ничего не чувствует. Возможно, это холод мешает ему возрадоваться от того, что цель достигнута. Некроникус смеется, сотрясая своим беззвучным смехом пропасть внизу, но смертные не слышат его, слышит только инак.

В пирамиде значительно теплее, горят масляные факелы на стенах, сумасшедшие тени пляшут и беснуются, словно обладают собственной волей. Возможно, так и есть, но Эльяр не желает замечать ничего, он счастлив, что кровь вновь течет по жилам, что он жив, а не стал льдиной в сердце Летаргии. На большом деревянном столе стоит бокал из тонкого горного хрусталя и пустое блюдо.

– Отдыхай путник, садись, поешь, я принесу тебе божественной еды. Ты проделал такой длинный путь, что никто из ныне живущих в Дальней волне не осмелится его повторить. Ты – герой, о котором будут слагать легенды…

Голос его как мед, слова ласкают слух и обещают теплый прием. Эльяр садится на деревянную скамью и удивлен сверх меры: все легенды предупреждают, что инаки смертельно опасны, но нигде не сказано, что они гостеприимны, готовы прислуживать за столом, угощают гостей едой и напитками. Жаль, но он не осмелиться заглянуть в горящие огнем глаза бога.

– Великий бог, я знаю, что не достоин даже твоего взгляда, но раз ты так любезен, скажи мне, как твое имя и чем я могу отблагодарить тебя за заботу? – Вопрошает трагил Эльяр.

Долго нет ответа и самого инака не видно, только тени так искажены на потолке, словно рыдают навзрыд. Впрочем, то лишь кажется. Вскоре бог с головой черной собаки возвращается с корзиной фруктов и кувшином вина. Его движения изящны и на Гвале он мог бы стать первым слугой карнавала.

– У меня нет имени, смертный. Зачем оно мне? Я здесь совсем один, кто бы стал называть меня по имени? И не надо благодарить того, у кого нет имени.

– А сколько времени ты находишься в мирах Дальней волны творения?

– Не помню, слишком давно, чтобы иметь к чему-либо интерес. Выпей вина, оно согреет твое тело.

Эльяр делает глоток и голова его кружится. Он замечает, что на самом деле не инак наливает вино в бокал и не он кладет фрукты на блюдо. Это делают тени, которые отклеиваются от стен и потолка пирамиды, чтобы прислуживать своему богу.

– У меня так много вопросов к тебе, великое древнее существо, но я не знаю, вправе ли я задавать их тебе?

– Конечно, ты заслужил знать все, на что хватит твоей смелости.

Господин пирамид наклоняется к магистру и легко проводит по мокрым от снега волосам. Эльяр забывает обо всем на свете, вопросам больше нет места в голове. Он погружается в сладкие грезы и сон одолевает магистра, тело расслабляется и сам не замечает, как коварный Гипноз убаюкал его в мягкой кровати из волшебных снов. Как только гость засыпает, движение теней становится интенсивным, они мечутся по комнате, гасят масляные факелы и разбрасывают то, что осталось от трапезы гуманоида. Инак смеется, сначала тихонько, сдерживаясь, чтобы не потревожить сон гостя, потом сильнее и наконец во всю мощь легких, так, что стены содрогаются.

Тени собираются вокруг его головы и шепчут:

– Что это за вино, господин?

– Вино? Здесь, на Летаргии? – Удивлен господин. – Вы видели где-нибудь виноград, из которого можно изготовить вино? Или там, на дне пропасти, есть винный заводик, который производит напиток для одурманивания гуманоидов?

– Нет, господин…

– Это моя кровь. Я же должен быть приветлив к гостю!

И снова смеется. А стол, за которым ел гость, становится алтарем. Он исписан иероглифами, которые не известны никому в Дальней волне творения. Но если присмотреться, то узор на теле инака и иероглифы похожи. Кувшин с темным напитком падает и красная кровь растекается по алтарю. Фрукты превращается в пепел, а смоляные факелы стекают жидким сном по стенам пирамиды. Если бы видел Эльяр все это, то отдал бы правую руку, чтобы убраться прочь из пирамиды инака, но он безмятежно спит на кровавом алтаре, вольно раскинув руки, и снится ему как древний бог делиться с магистром трагила-сай секретами мироздания.

– Великолепное тело, – шепчет инак, поглаживая трепетной дланью обнаженные ноги Эльяра, – не первой свежести, но тело магистра, а не простого гуманоида! Дух его велик, намерения чисты, а преданность Трагу могла бы войти в легенды. Смотрите, жалкие тени, перед вами совершенство! Никто из вас не был так велик и не потратил столько усилий, чтобы приблизиться ко мне! Никто не был так целеустремленен, чтобы добраться до Летаргии самостоятельно! Никто не успел отведать вина из моей крови!

– Так что же, господин, он будет на особом положении? – Шепчет тень изумрудной ящерицы, что больше пирамиды в три раза.

– Не знаю, как он, а я точно буду!

Инак достает из стены длинный изогнутый кинжал. Тени замирают, – момент, который они ждут иногда тысячу циклов, наступает. Они трепещут, как рваные флаги на ветру. Каждая тень вспоминает свою жизнь, каждая сожалеет о том, чего нельзя вернуть назад. Воздух отравлен их мыслями о смерти, но это не мешает начаться церемонии. Бог, похожий на возбужденное животное, вонзает в свою широкую грудь кинжал, на котором рубиновое капли, не то вина, не то крови. Его морда искажена от страсти и ужаса. Он умирает, теряя себя. Его дух перетекает в кинжал и кинжал заполняется сияющей силой, он и есть дух существа, что не желает иметь имени. Лишь миг он медлит и потом мертвые пальцы разжимаются и кинжал мягко входит в грудь Эльяра, чтобы вдохнуть в него новую жизнь. Тени закрывают тело своего нового бога, потому что никто не должен видеть, как происходит трансформация. Первыми удлиняются уши…

Три божественных зерна упали в почву, третье упало в тело гуманоида, чтобы навсегда стать его хозяином…

2

Миры дальней волны творения, планета Траг

Только здесь на Траге тридцать три реки пересекаются в одном месте. Как это может быть, никто не знает, но для магистров, живущих в шестнадцати измерениях, в этом нет противоречия. Маги этой планеты используют всё, что есть в их мире, чтобы очищать и совершенствовать свой дух, ибо каждый из них мечтает об одном – перейти в своем физическом теле в Средние миры.

Вот и сейчас, в месте, где пересекаются тридцать три реки, высокий и худой человек с седыми волосами качается на ветру, впуская духов в свой безмятежный разум. Он легок, как перышко и грация его тела достойна похвал. Только он один на Траге может управлять стихией тридцати трех рек, поместив в них длинный прут. Он привязан к пруту, чтобы сильный ветер не унес его, парящего над водопадом шириной в тридцать три реки, что срывается в пропасть, у которой нет дна. Это лучшее место для медитации верховного магистра трагила-сай, самого старого существа на планете. Пятьсот пятьдесят пятый раз он встречает весну на Траге. Зовут его Тран Сид Силити, его родина Траг, хотя, если смотреть долго в глаза магистра-ящерицы, можно принять его за выходца с Рангзаса, мертвого мира, о котором никто не смеет упомянуть при верховном магистре.

Духи сегодня сильны, их всего два, но в них вся демоническая сторона Трана Сида Силити. Один – как ночной ветер, как последний вздох умирающих сумерек, почти невиден, но жалит больно, и слепит так, что магистр готов развязать узел и, поддавшись порыву ветра, улететь в мягкие небеса. Второй имеет череп гуманоида и скелет животного, сидит все время неподвижно возле мага и задает едва слышно свои вопросы. Он совершенно невыносим. Имени у него нет, но от того дух еще настойчивее, еще больнее ранит; бессистемен, как сам хаос, видит насквозь и безжалостен, как сын Некроникуса.

…уверен… уверен ли ты, магистр, что кровь твоя чиста? – Доносит ветер вопросы духа и игнорировать их невозможно.

– Не уверен. Но я гуманоид и этого достаточно.

… не правда. Я вижу тень в твоих мыслях. Ты запретил негуманоидным расам поступать в ученики к магистрам. Почему?

– Это оправданная мера. Негуманоиды непредсказуемы, мы не умеем работать с их энергетической структурой, мы …

… ты не знаешь, на что они способны и это пугает тебя.

– Может быть и да. Я никогда не буду учить магии трагила-сай трактоида или кибероида. Это поставит под угрозу выживание всей расы гуманоидов.

… разве тебе… тебе решать?

Магистр молчит. Тьма входит в его сердце и холодная мокрая ночь становится беспощадным ливнем. Тран Сид Силити смеется. Искушения духа пока просты, но видимо он только разминается. И он видит магистра насквозь, словно октрыто читает кнгиу чужой души.

… тогда убей их всех!

– Кого?

… у кого четыре руки, у кого клыки зверя, а не зубы гуманоида. Убей сейчас, потому что потом их станет еще больше. И тех, у кого хвосты и кто выше тебя ростом или содержит ген мутации. Убей трактоидов, пока они не так сильны, как в следующем эоне…

– О чем ты там говоришь?

…я знаю будущее, богиня Микротена делится со мной. Раса трактоидов захватит Траг и сотрет его из истории космоса. Тела магистров будут пищей ящероидам, и не найдется никого, кто защитит Траг. Нападение будет неожиданным, сначала они взорвут Окутану 2, а потом вгрызутся в твое тело…

– Ложь.

… может быть, а может быть и нет. Тебе решать.

Второй дух пронзает тело магистра и удар этот как порыв ветра. Он не задает вопросы, он оживляет память и лучше бы воспоминаний не было совсем. Тран Сид Силити вспоминает смерть и от этого становится таким тяжелым, что едва удерживается на ветру. И тогда первый демон вновь искушает магистра.

… ты любил его. И убил, быстро и без сожалений. Разве ты не любил его, Сид Силити?

– Таковы правила. Я не могу их изменить. Магистров не может быть больше, чем 675 тысяч, это божественный закон. Никто никогда не нарушал это правило, иначе нельзя.

…я мог бы рассказать тебе историю Кая Морэйна, который нарушил это правило, но это случится намного позже и потому ты мне не поверишь. Ты убил того, кто подарил тебе мудрость управлять миром. Ты – ничтожное животное.

Ему плохо. Холодный ветер блуждает по пустому телу, свистит в голове и шелестит пеплом. Сид Силити мертв, очень давно, его пустое тело лежит на дне пещеры, куда его положили ученики. Кто-то из них занял его место, так же, как и он в свое время стал магистром вместо Жалина Никла, великого светлого мага с сердцем, открытым всему живому в мире. Убить его было легко. Он даже не принял вызов. Убить его было так тяжело, что Сид Силити чуть не сошел с ума. Да, он любил его, как никого больше…

…не правда … не правда… так же ты любил Зелу. Помнишь?

– Нет, не желаю помнить! Замолчи, дух!

… она была столь юной, что ее влагалище еще не сформировалось. Ее ты тоже убил.

– Не правда!!!

…что ж ты, верховный магистр, весь в крови? Конечно, ты ее не убивал. Ее убило племя, потому что она несла свой позор открыто и смело. Не как ты!

– Это было давно. И я уже расплатился сполна. Уже четыреста пятьдесят циклов мое сердце на замке, а чресла бесполезны как лунная трава днем. За мной нет греха!

… грех… грех… ты весь провонялся им. Разве не ты спровоцировал три войны подряд, когда отказал в убежище звездолету катавров? А знаешь ли ты, что было…

– Сгинь!

Тран Сид Силити толкает призрачную фигуру, что сидит возле него и дух уходит, чтобы прийти тогда, когда мудрый магистр будет готов к новой встрече. В тот же миг ветры перестают выть, как раненые волки и тьма уходит в пропасть, а три яркие луны светят как никогда ярко. Магистр падает на землю и корчится от боли. И это не от слов духа, хотя они и задевают за живое. Происходит нечто ужасное – умирает другой магистр трагила-сай, где-то далеко, незнакомый маг, но верховный магистр умирает вместе с ним. И такую же боль чувствуют все, кто находится на Траге. Нет хуже боли и нет ужаснее того холодного чувства, что заполняет Сида Силити до краев. Он слышит, как его зовут по имени и не может вспомнить, кто он…

– Великий магистр! Вы чувствуете? Великий магистр!

– Чувствую. Не кричи! Умер один из нас. Умер насильственной смертью.

– Да, мы все это ощутили. Я думаю, это Эльяр, магистр. – Их шестеро, его помощников, как и должно быть. Трое светлых, чистых и три убийцы, ставшие магистрами. Все они гуманоиды, все прекрасны, сильны и мудры. Глаза их горят темным огнем. – И это нонсенс… Никто в этом эоне не смел убить трагила.

– Значит, поиски Эльяра увенчались успехом. Он искал инака… – Вздыхает Сид Силити.

– Что мы будем делать, верховный магистр? Нельзя оставлять такое преступление ненаказанным в то время, когда наш орден так силен и правит всем разумным космосом…

Это преувеличение, далеко не всем космосом. Есть еще планетарный пояс Рив, который никому не подчиняется; есть трактоиды, рассеянные по периферии Живого космоса; есть кибер-миры, не признающие власти гуманоидных рас; есть независимая планета Сеп, полная ненависти к трагила-сай. Есть еще много мест, где даже не слышали о власти Трага и ее магистров.

– Мы соберём магов в волшебном месте Мог, чтобы узнать истину и увидеть лик убийцы. – Предлагают магистры. – Тот, кто находится в Дальней волне творения, не может быть богом, а любому другому существу мы подпишем смертный приговор. Смерть взывает к смерти.

Он видит, как по спинам учеников пробегает дрожь, а глаза магистров горят жадным любопытством. Уже тысячу циклов никто не собирал магистров в волшебном месте Мог, хотя и никто никогда не смел убивать трагилов без их согласия покинуть Дальние миры. Сид Силити спускается с горы, не дожидаясь своей свиты, он спешит покинуть место пересечения тридцати трех рек, ибо до сих пор слышит смех и шепот духов, которые поют песни смерти.

Место Мог не существует где-то или когда-то. Оно как цветок, что раскрывается в душе каждого магистра. Их тысяча, а может быть и больше. Никто не считал и в этом нет смысла. Лишь истинные магистры трагила-сай могут отозваться на призыв Мог и быть в кругу посвященных. Ученики могут подняться на пятый уровень и оттуда наблюдать, если их сил хватит. Мог нашел в энергетических лабиринтах первый верховный магистр Атарксин Красный и было это на заре Трага. Он первый позвал магистров, что находились в разных мирах, присутствовать в месте Мог, чтобы принять меры по отражению атаки мятежных ривайров.

Место Мог существует ровно до тех пор, пока есть общая потребность в нем. Чтобы попасть туда, нужно лишь услышать зов Мога, но это дано не каждому. Для тех, кто смотрит обычными глазами, Мог похож на шахматную доску, на которой застыли призрачные фигуры. Мог и правда не больше, чем феерическая плоскость, что парит в черном небытие. Лишь те, кто покинул свое тело и прибыл сюда, как сновидящий, создает его своими мыслями. Для магистров место Мог – самая большая загадка Дальних миров, ибо оно не должно существовать. Они сидят на прозрачной плоскости в пустоте, они чувствуют холод открытого космоса, они подобны простыням на ветру, прозрачны и мертвы, но они существуют здесь прямо сейчас, в волшебном месте Мог. И все они, живые и мертвые, соединяют руки в магическом круге. И никто не может уйти, пока в центре плоскости горит синее пламя, еще более холодное, чем ветер в космосе.

Сид Силити видит тех, кого не надеялся увидеть – Легею из мира Транкаст, триста циклов назад покинувшую Траг; Вента Деуса, великого магистра, ушедшего в средние миры еще раньше, чем Легея. Он видит Кастана Драя, проклятого мага, продавшего свои знания расе чудовищных зонаторов и утратившего свои регалии магистра. Однако Мог призывает и его, а значит, регалии ничего не стоят для высших сфер.

Рядом с ним находится вечный младенец Кис, сомнительный экспериментатор, давно лишивший себя и тела и души. Напротив сидит в небрежной позе маг Серебряный. Его бы Сид Силити не пустил в Мог никогда, и не только потому что Серебряный не гуманоид и даже не имеет имени, а потому что этот предатель передал знания трагила-сай извращенным сиджанам и теперь они лишь смеются над магистрами Трага. Но место Мог позвало всех, кого сейчас нужен. Здесь все равны. Все подчинены одной мысли, одному намерению и руки всех эфирных тел соединены, даже если это руки убийц или врагов. И нет нигде в мире другого места, где все личное было бы столь не важным!

Они сновидят лицо врага и лицо вскоре появляется из голубого пламени, что холоднее, чем дыхание Некроникуса. Лицо меняется, как будто внутри его тысяча существ и все были им и все есть его лик. Лишь когда Сид Силити желает остановить время, остановить движение, лик инака застывает и это лицо Эльяра. У инака нет своего тела, вот зачем он ждет любопытных! Вот почему Живой космос полон слухов о мудром боге, живвущем еще до начала сотворения Дальней волны. Все это уловка, чтобы отвратительная нежить обрела тело!

Приглядевшись еще, он видит, как выглядит оболочка инака – черная с синим кожа и голова собаки, звериные ноги и руки гуманоида. Он не умеет улыбаться и он окружен тенями, это мертвые духи тех, кто уже подарил ему свое тело. Ничего более отвратительного Сид Силити не видел за свою долгую жизнь. Он первый разрывает магический круг, потому что боль от созерцания врага с ликом Эльяра так сильна, что он не может продолжать. И возвращается в монастырь в городе Сафк, что есть центр мира Траг, чтобы упасть на пол и залиться слезами бессилия.

На следующий день, как только красное солнце Трага восходит над поверхностью океана, Тран Сид Силити объявляет войну инакам. Отныне безымянные существа, продлевающие свою жизнь за счет чужой жизни, объявлены врагами магии трагила-сай. За их смерть назначена награда: клинок второго магистра света. Бесценный дар и драгоценная вещь прельщают многих воинов и магов, так что вскоре отдельные звездолеты покидают Траг, чтобы навсегда бесславно потеряться в черном космосе. Все они смело ищут инака и находят лишь свою смерть.

Проходит семь оборотов Трага вокруг своей оси, но даже следа инаков не найдено. Верховный магистр мрачен, как грозовые тучи Окутаны 2. Стройка великого моста остановлена, мистерии не проводятся, магический путь длиною в жизнь пустует и Траг застыл, обращая молитвы к солнечному Меродаху, повелителю мистерий. И тень огромной птицы падает на Сафк, чтобы ранить сердца всех магов. Еще один магистр, старый Нем Гардник погиб на рассвете, он стал новым телом инака, когда нашел его на Летаргии в пирамиде, что плывет в облаках.

Тысячи звездолетов летят на Летаргию, воины и магистры полны праведного гнева, но пирамида пуста и черного инака там уже нет. Однако то, что магистры находят в пирамиде, заставляет ужаснуться даже самого стойкого и мудрого из них – Тран Сид Силити видит как мечутся безумные тени, брошенные своим мрачным хозяином. Они слепы и не видят входа в Средние миры. Часть их жизни осталась в новом теле инака, что не дает им умереть. Это проклятье богов, не иначе!

Как не затыкает он уши, стоны Эльяра слышны, как ни закрывает он глаза, все еще видит его смерть, как не желает заставить молчать сердце, не может. Никто из магистров не знает и никто из учеников не догадывается, почему так печален Сид Силити.

Он всегда знал, что Эльяр уйдет рано или поздно. Он не был рожден на Траге, и он не был самым лучшим из магистров. Совсем не знал своей матери, был очень далек от верховного магистра, но так отчаянно желал найти то, чтобы сделало его особенным; то, что примирило бы их обоих. Грешный сын грешного отца, вечный странник и идолопоклонник. И его тело стало сосудом для чужого разума, для существа, настолько иного для всей волны творения, что даже слова проклятий бесполезны.

Верховный магистр принимает решение, которое станет началом конца, но он не думает об этом, он только желает отомстить за Эльяра и погибшего магистра Нема Гардника. Его ненависть к инаку так черна, что согревает душу Некроникуса, а намерения так очевидны, что никто из магистров не решиться остановить его. Что ж, таковы пути смертных, они усеяны осколками надежд, полны тягучими каплями недоверия и струятся потоками нетерпимости. Увы, но и магистры трагила-сай всего лишь смертные в Дальних мирах. И в их золотых сердцах достаточно страсти и жажды, для того чтобы умереть как обычное существо. Их магические силы, которыми они овладели, дают им несомненное превосходство, но не дают возможности яснее видеть своё будущее.

«Пусть звезды упадут с неба тебе на голову! Пусть боги смерти провалятся в Средние миры, чтобы обвинить тебя! Пусть каменное Дно миров станет реальностью твоих дней, а ночью пусть зверь из черной дыры Ракс-Баа грызет твою плоть, проклятый инак!» – Так говорит магистр Тран Сид Силити, смотря в черное небо, что пожрало его сына и с тех пор магия трагила-сай больше не защищает тех, кто посвятил ей всю жизнь, потому что боль верховного магистра сильнее трагила-сай, намного сильнее.