Три восхода солнца

Глава двадцать четвертая

Новость о том, что сегодня появится друг Сраоши и отвезет меня к пылающему озеру, я восприняла с радостью. Все-таки, не в обиду старцу, разговоры с ним утомляют. Наверное, из-за того что надо не только слушать, но и включать мозг?

Ну да, у меня с этим трудно. Да и бездействие выматывает страшно. Надоело бревном валяться в коконе – этак я скоро в ветки Дерева врасту. Ладно бы я поранилась при падении или еще что, но когда ты здорова, спать целыми днями глупо. Тело ноет и требует расхода энергии. Попрактиковаться в превращении, что ли?

В ожидании «друга» мы еще немного поболтали, осторожно не задевая тему ссоры высших демонесс.

– Значит, оба мира, окружающие землю, состоят из чистой магии?

– Можно сказать и так. Энергия. Магия. Жизненная сила. Чи. Названий много. Суть одна.

И как ему не надоедает палочкой елозить? Интересно, сколько лет он здесь сидит?

– Сраоша, а почему маги, призывая магические силы Нижнего мира, используют мертвые языки? Как проводник?

Хоть с латынью вроде было неплохо, все равно маг из меня не получится, конечно. Но интересно ведь! Тем более что по мелочи я все-таки немного обучаюсь. Может, когда-нибудь на пенсии буду, как заправская ведьмочка, мебелью и столовой утварью заправлять. То-то весело будет, хе-хе! Раз – и картошка сама из кожуры вылезла, в кастрюлю плюх, два – и пошла танцевать по коврам метелка, три – и дырявый носок сам себя заштопал…

– В какой-то мере. Все зависит не от языка или слов, дело в эмоциях, которые слова вызывают.

– То есть? Неужели, – опять вспоминаю фантастические романы, – можно заставить магию подчиняться Слову? Если оно, к примеру, не «затертое», произносилось редко?

Представляю себе: вот обнаружил ты в древних письменах какую-нибудь редкую кракозябру – и хана всем.

– Думаю, мы понимаем разные вещи под словом «затертое». Для меня все слова всех языков мира – затертые. Чем распространеннее язык в домашнем, бытовом обиходе, описании вещей вокруг и так далее, тем сложнее им творить заклинания. Ведь ты же не думаешь о сотворении магического стула, когда говоришь «стул»? Для тебя это уже готовый предмет, его не надо воплощать с помощью магии. Лишь несколько слов имеют хоть немного силы: «будь ты проклят», например. Но даже они, произносимые человеком в сердцах и обиде, ошарашат исполнением большинство проклинающих – люди, произнося их, вымещают эмоции, а не пытаются управлять материей.

Представляю, как бы удивился человек, если бы добился своего – только ругнулся на кого-то, а в него бац! И молния сверху.

Улыбаюсь. Да уж, бред. Тут старец абсолютно прав.

– Поэтому маги ищут не затертые языки, мертвые. С помощью которых люди не просто общаются и говорят ежедневное «привет», а именно колдуют. За многие столетия латынь превратилась именно в такой, и не она одна. И хотя на ней раньше тоже болтали о пустяках, было это давно, и теперь, по прошествии времени, после множества усилий мертвый язык рассветает именно как магический.

– А что будет, если изначально создать язык колдовства? Никому не известные или полузнакомые фразы, которые сразу будут иметь нужное значение. Правда, заставить его распространиться повсеместно …

И тут я вспоминаю книжки об очкастом волшебнике. Мать моя женщина, уже есть такой язык! И миллионы людей машут палочками, произнося одни и те же слова и ожидая одинакового результата. Дети! Которые искренне верят, что у них все получится. Которые не удивятся, если стул полетит, а домашняя зверушка превратится в чашку с молоком. Сами не понимая, они заставляют пустые пока звуки превращаться в оружие, в магию, в реальность.

– Сраоша, м-м… А что случиться, если магия Нижнего мира будет повсеместно, в больших количествах использоваться в мире людей?

Ведь не ровен час, домахаются поттерианцы палочками. Что говорится, не буди лихо…

– Сложно сказать. Возможно, рухнет стена между мирами. Магия заставит их слиться в единое целое. Подобное притягивается к подобному.

Я передернула плечами. Да уж, мелочь и глупость, детские забавы – а какими глобальными могут быть последствия. И как скоро? Два-три-десять поколений, выращенных на Гарри Потере, или мода все-таки пройдет и исковерканные латинские слова забудутся? Молитвы, например, никто не использует как элемент ворожбы, только чародеи. Неужели, применяя их, можно было бы слить наш мир с Верхним?

Нет конечно, глупости. Была бы та же демоническая магия, только облаченная в другие слова – молитвенные. Ух, ты, как все плохо.

От размышлений меня отвлек звук хлопающих крыльев. А в следующий момент «кокон» развернулся овальными створками проема – на манер открытой балконной террасы – и я увидела всадника, восседающего верхом на летающем коне. Крылья за спиной демонов высшего порядка – это, конечно, круто. Но персональное летающее транспортное семейства непарнокопытных – куда эффектнее смотрится. Да и в быту, по моему личному мнению, гораздо удобнее:  не цепляются в маленькой хрущевке за все подряд лишние отростки, хе-хе. А всаднику ничто не мешает носить длинный свободно развевающийся плащ, что он, собственно, и делает.

Высокий, черноволосый, худощавый, с бледным немного вытянутым лицом – без рогов и хвоста. Друг Сраоша, спасший меня от падения в пропасть. Нет, он не демон, но кто?

Только взглянув на него, я поняла – вот он, герой моего романа. Не того, что под обложкой с мировым именем таит в себе пустоту псевдо-фэнтези. С драконами, ассасинами и магами. С затянувшимися пасхалками и восточными именами а-ля «а теперь ты, внимательный читатель, вспомни, как звали того араба на сто сорок пятой странице». Скажем веское «нет» романам детского содержания, невинным, как слеза ребенка.

Мой роман грозил стать пошлым, как чтение «Эммануэли» в самолете. Ни секунды я не сомневалась в этом. Каждая клеточка тела дрожала в предвкушении, а пристальный жадный взгляд, словно губкой, впитывал движения незнакомца, черты лица, изгибы тела, походку, запах, флюиды.

Не пойму, что именно поймало меня на крючок, моментально, безапелляционно – готическое очарование утонченного аристократизма или звериная мощь, скрытая под этой искусной маской и строгой выверенностью движений? Какая часть собственной души отозвалась в ответ, подобно волчьему вою, подхватываемому стаей в ночной тишине?

Вспотели ладони. Полыхнули лесным пожаром щеки. Даже сердце пропустило несколько ударов, а потом заметалось в груди неверными толчками, птицей в тесной клетке, то ли пытаясь выбраться, то ли стараясь удариться посильнее и успокоиться. Я замерла, глупо и нелепо, уставившись на незнакомца.

Тем временем всадник ловко спрыгнул с крылатого коня, резким скупым жестом запахнул плащ и подошел ко мне. Небрежно окинул взглядом, и все, я моментально утонула в его глазах – серо-зеленых, словно лесное озеро, поверхность которого затянута ряской.

Что за тайну хранят спокойные воды загадочных очей? Водяного духа, способного утащить на илистое дно слабую девушку? Или несметные сокровища, щедро даримые случайной купальщице? Неожиданно вспомнилось, что у Фера тоже зеленые глаза, правда, ясные и чистые, как зеленое стеклышко, но на них ты, Мона, не пялилась так настойчиво. «Еще бы ты на кота влюбленными глазами смотрела, – шепчет второе Я скептически, – , зоофилка, блин!»

– Все в порядке?

Голос мягкий, с легкой хрипотцой. Мона, дурочка, ты попала. Но кто он? И почему, не будучи демоном высшего порядка, свободно разъезжает по Нижнему миру? Откуда такие привилегии? Но если не человек, то кто?

– Д-да. –

И почему при встрече с незнакомцем меня, как горячей волной, обожгло осознание близости? Разве так бывает? Или только так и бывает? Стоит один раз увидеть, и ты знаешь точно – вот она, твоя недостающая до единого целого часть . Собирается хитроумный пазл, состыковываются шестеренки без сучка и задоринки.

– Мое имя Элигос.

Легкий поклон. На секунду показалось, что он хочет добавить что-то еще, словно не зная, как ко мне обращаться. Ну да, не ляпнет ведь он, как проводник, «о Живая». А «госпожи» и «мамзели» совершенно не вяжутся с моим потрепанным, но задиристым видом.

– Мона, очень приятно.

Как обычно, в ответственные моменты слова так из меня и сыплются. Ну прямо ручей словарного запаса… Ладно хоть реверанс не вздумала сообразить. Тоже мне, леди. А Сраоша хорош, из кокона так и не вылез, более того, даже в сторону гостя не повернулся. Как в анекдоте прям: «Извините, что я к вам спиной». Мог бы и представить нас друг другу – не было б тогда смущающей неловкости первого знакомства, когда не знаешь, куда деть взгляд, руки-ноги.

– Великому Герцогу уже доложили, и он ждет вас.

Наклон головы, легкий, даже не поклон – намек на него.

Слежу за мужчиной неотрывно: занятно у него получается выражать эмоции – ни одного лишнего движения, минимум слов, легкий блеск в глазах, но разом становится понятно многое: и что Герцог в курсе, где я нахожусь, и придется идти, как бы не хотелось задержаться. И что, будь воля самого Элигоса, обстоятельства сложились бы иначе. (А впрочем, не надумываю ли я? Не принимаю желаемое за действительное?). Ну и как приглашение жест подходит. Или извинение? Так как в следующую секунду меня, словно пушинку, поднимают на руки и водружают на крылатую коняжку.

Эх, жаль, первого своего полета на ней не помню – висела, наверное, как мешок с песком, даже стыдно становится. Но поймать меня в падении, однако! Должно быть, Элигос виртуозно управляется со своим летающим транспортом. Как и со всем, очевидно…

А в следующий момент запутанные мысли окончательно покинули дурную голову воительницы Моны, потому как Элигос оседлал крылатого коня и, крепко прижимая меня к себе (о боже!), направил пегаса почти вертикально вниз. У-у-у-у-ух… Фантастика! Потрясающее ощущение. Словно с тарзанки прыгаешь, а падение все не кончается и не кончается. И даже начинаешь к нему привыкать, замечая прочие приятные мелочи: плотно прижатые бедра всадника, теплое дыхание на шее, касания его груди к моей спине. Руки, держащие поводья, обхватывающие талию. Какие красивые у него пальцы! Длинные, в народе их называют музыкальными – шедевр природы. Они гармонично смотрятся, сжимая и гусиное перо, и чью-то шею с бьющейся, пульсирующей жилкой.

* * *

Мои глаза неотрывно следили за ней, в то время, как я сам был надежно скрыт серой дымкой тумана и дыханием сумерек. Крохотное хрупкое тельце вот-вот должно было погибнуть от рук тех, кто вырастил его, дал жизнь, заботился и оберегал. Или не должно? Приказ был четким и неясным одновременно: проследить за происходящим, и я не вмешивался. Чего же ты хотел от этой девочки, мессир Нергал? И чего хочешь сейчас?

* * *

Как бы я хотела, чтобы этот полет не кончался! Никогда-никогда. Остановись мгновенье, ты прекрасно. Словно кошка, легонько трусь спиной о своего попутчика – если на одежде останется его запах, потом буду токсикоманить, ей-богу. Глупо, правда?

Но все хорошее имеет привычку обрываться на «самом интересном месте». И вот уже не темным силуэтом, а вполне четкой линией центральной башни и приподнятых крыш предстал взору замок, стоящий на берегу огненного озера. Помпезные стены строения в стиле барокко по всей длине словно обнимают горящий водоем, прикрывают от чужих любопытных глаз, полыхают багровым в свете отблесков «воды».

Элигос направил коня не в сторону парадного входа, а к едва приметным воротам. Словно крадемся. Я решила непременно съязвить на эту тему при встрече с Великим Герцогом. Тоже мне, конспиратор, не может нормально встретить гостью – то ее капы пытаются постичь, то с моста сбрасывают, а теперь еще черным ходом пробираемся.

Непонятно из какой щели, как тараканы, толпой понабежали гомункулы, ловко приняли поводья и, навалившись друг на друга, телами выстроили лестницу, чтобы я без проблем могла спуститься на землю. Элигос не двинулся с места, и я поняла, что здесь нам придется расстаться. Воистину, остановись, мгновение! Стоило лишь повстречаться – и все, хорошего понемножку, вечно в твоей жизни, Мона, сплошной облом. Ловлю взгляд Элигоса, печальный отблеск зеленых чарующих глаз.

– Мы еще увидимся?

Вопрос срывается с губ раньше, чем успеваю подумать. Черт возьми, Мона, ты невероятно бестактна.

Всадник не отвечает и даже не пожимает плечами. Что ж, молчание знак согласия, не так ли? А гомункулы уже тянут меня вперед, прицепились к одежде, как репейник! Туда, где воительницу Мону ждет-не дождется великий и могучий, страшный и ужасный, но не Бармалей, а Герцог Нижнего мира. Ну я ему сейчас задам! Сейчас он у меня за все ответит, потом передохнет и снова ответит!

Глава двадцать пятая

Во главе длинного пиршественного стола, застеленного по совково-ресторанному типу кружевной белой скатертью, с позолоченными приборами в ряд пустующим стульям восседал демон.

Ух. Классический, без прикрас и экивоков. С прямыми, а не завитыми в барашек рогами на круглой лысой голове. Наверное, подсознательно я все время ждала именно такого демонического вида местных жителей – с бурой, словно ободранной до мяса, кожей. С лицом без носа и торчащими изо рта желтыми прокуренными клыками. Острыми когтями он небрежно сжимал бокал красного вина (а вина ли?), не сидел, а именно восседал, в махровом халате, вольготно откинувшись на спинку резного кресла.

– Добро пожаловать. Позвольте представиться, Мона: Великий Герцог Ада, член Адского Совета, князь чина Престолов, Рыцарь Ордена Мухи, советник Его Величества, Астарот, – скажем так, произнесено было не без гордости.

У меня перехватило дыхание. Один из трех принцев Нижнего мира, младший брат его Величества Самаэля и его верный советник! Черт побери, жаль, Ферри здесь нет, он бы чокнулся от эпичности момента! В очередной раз вспомнив друга-предателя, я загрустила, настроение испортилось.

Впрочем, и без его восторженных криков и поучительных лекций я в состоянии понять, насколько ты, Мона, недо-жутик, приблизилась к правящей верхушке этого мира.

– Здрасти…

Да уж, и ты, как всегда, многословна и вежлива…

Да, именно голос советника Его Величества, Астарота, Великого Герцога я слышала в телефонной трубке, вот так дела! И этому исполину невообразимой мощи ты, моя дорогая, собиралась навалять по рогам? Вперед. Удачи, она тебе понадобится. Странно только, что котик имени Астарота в заклинаниях не произносил.

– Впрочем, эти должности…

Едва заметным жестом Великий Герцог словно отмахнулся от невидимой букашки и одновременно указал мне на кресло напротив. Забавно. А на стульях сидят не заслуживающие особого внимания?

– Надеюсь, Вас, моя дорогая, не смутил мой внешний вид?

Улыбка у демона получилась лукавая, хоть и слегка пугающая оскалом клыков. Кажется, я начинаю понимать…

Не зря же в "Lemegeton" описание Астарота приводится как «безобразное чудовище», а согласно "Pseudomonarhia Daemonum" он в форме «прекрасного ангела». Великий Герцог может менять внешность! Ага, а красивый показательный маскарад для того, чтобы оправдать мои надежды увидеть воочию настоящего демона? Опять вежливость?

– Наоборот, Великий Герцог. Приятно, что в наш век эпатажной красоты кто-то помнит старую добрую классику.

Кажется, мне удалось ему польстить. Неплохое начало, знать бы еще наверняка, в чем смысл настойчивого приглашения погостить в Аду.

Вокруг стола незаметно и быстро крутился человечек в сером сюртуке и с крысиной же мордой. Невзрачный, таких хоть сто раз на дню встретишь – ни за что не вспомнишь. Даже на демона высшего порядка не похож: рожки крохотные, меньше, чем у Анамелеха, сквозь зализанные волосы еле пробиваются. Он услужливо подливал напитки, подставлял блюда, и я, наверное, даже не заметила бы его, не шепни он на ухо: «Обязательно посмотрите вид из окна, мадам». Длинный острый нос на секунду коснулся кожи, я вздрогнула и даже растерялась ненадолго: как? мы тут не вдвоем?

К слову, меня напоили гранатовым соком, вопреки ожиданиям, и стейк из говядины приятно удивил – в лучших традициях стейк-хаусов (как я себе их представляю, никогда там не была). Неплохо у них тут сервис поставлен. Если без «познания» капов – вполне себе добротный санктум.

Что-то пауза в разговоре затянулась.

– Эта обеденная зала чудесна.

Пришлось кривить душой. С детства ненавижу совковый колорит, пытающийся строить из себя роскошь. Стандартные занавески, одинаковые скатерти, лучший столовый сервиз для гостей – лишь потому, что «так надо» и «у всех так». Да-да, «мы не хуже» создает массу однообразную и стадную.

– Ну что Вы, моя дорогая, не стоит перегибать в комплиментах.

Великий Герцог загадочно улыбнулся и легким кивком отпустил крысоподобного служку.

– Впрочем, вид здесь действительно хорош. Позволите?

Он встал, дошаркал до меня в домашних тапочках, галантно подал руку и сопроводил к одному из аркообразных окон, приоткрывая ставни. Какое-то у нас разное понятие о «хорошем виде». Я задрожала, на секунду теряя опору под ногами – прямо под окнами столовой полыхало огненное озеро. Как оказалось, его поверхность не была спокойной: в пламени четко угадывались колебания горящих тел, истошно корчащихся, сгорбленных в неестественных позах людей. Их скрюченные руки тянулись вверх, словно пытаясь зацепиться за ветви Дерева, но то ли проходили насквозь, то ли сами перетекали, меняли форму, превращаясь в сучья.

А в глубине жарких вод таилось НЕЧТО, огромное, черное, бесконтрольное. Я скорее не увидела, а почувствовала присутствие Левиафана, про которого говорил Сраоша. Зло, способное проснуться и восстать, разрушая миры.

– Ядрен хрен…

Все-таки умное у меня подсознание: знает, когда ругаться нельзя (вроде как ты в обществе, Мона!), а хочется. И подбирает вполне себе культурные слова, но с каким чувством они произносятся! Великий могучий русский язык, браво, ты позволяешь людям ругаться без мата!

– Чтоб тебя, да коромыслом…

– Эффектное зрелище, не правда ли? Forsan et haec olim meminisse juvabit¹⁵.

Голос Астарота тихий и пугающий. Сразу вспоминаю, где и с кем нахожусь, отчего страх, первобытный, инстинктивный, возвращается.

– Очень.

Все-все-все, пора брать себя в руки, Мона, смелая охотница за нежитью, а то наложила ты в свои штанишки с карманами.

Делаю какой-то бессмысленный полукивок-полуреверанс, видимо, призванный поблагодарить Великого Герцога за зрелище, и возвращаюсь обратно к столу.

Нет уж, больше я на местные пейзажи не любуюсь. А положение-то и правда критическое – если война Лилит и Наамах разбудит Змея, то ко всем, и к нашим, и к вашим, в гости придет хитрый белый зверек – писец. Не зря, должно быть, во многих странах белый цвет обозначает смерть.

– Теперь, моя дорогая, Вы простите мне некоторую вольность, которую я позволил себе, настойчиво приглашая Вас в гости? Впрочем…

Великий Герцог вновь беззаботно усаживается напротив, с таким видом, словно ему-то ничего не грозит и все нипочем. Блефуете, батенька.

– Моя просьба к подчиненным состояла лишь в Вашей охране. Необходимо было убедиться, что нам с Вами никто не помешает встретиться, вот так, за ужином. Но слуги так часто делают ошибки, моя дорогая, так тяжело найти хороших слуг, Вы не представляете!

Угу, значит слуги. Но звонил-то ты сам, Великий Герцог, настойчиво так, даже в обход человеческой физики. Впрочем, какая разница? Видимо, Фер действительно был приставлен кем-то из слуг-демонов советника Его Величества. Только почему было два хозяина, интересно?

Как только начинаю думать о рыжике, ярость в груди так и клокочет. Словно молотом по голове каждую секунду колотит: «Ненавижу!». А ведь парень и наш мир пытался спасти, и только за это можно было бы уже простить некоторые недомолвки, но… Ладно, замнем тему с котом…

«Встретиться за ужином», ха. А Герцог – шутник, ведет себя так, словно я на секунду в гости забежала, а не преодолела границу миров и чуть не погибла прямо у входа. Так и кажется, что сейчас Астарот улыбнется хитренько и произнесет что-то вроде: «Мона, познакомься, это пудинг. Пудинг – это Мона», и еще не факт, кто кого съест…

На мгновение мне даже показалось, что стулья заняты – на них сидят, едят, нет, даже жрут козлоголовые демоны, хохочут, проносясь мимо, рыжеволосые ведьмы, а в углу, по закону жанра, должен резать туш оркестр. Брр. Что за вздор…

– И все же, хоть время нас и не торопит, давайте по существу?

Великий Герцог хоть и придал своим словам вопросительный тон, как бы обозначил наступление серьезного разговора.

– Как Вы уже поняли, моя дорогая, у нас здесь наметился некий конфликт. И я хотел бы предложить Вам его разрешить.

– Как?

Не то чтобы мне было дело до внутренних разборок в Нижнем мире, но если война и правда может разбудить Левиафана, то я обеими руками за то, чтобы помочь. Могли бы сразу сказать! А то устроили тут дворцовые интриги, столько времени профукали зазря.

Хотя… Скажи Фер мне еще при первой встрече: «Мона, Нижнему миру, миру мертвых, называемому Адом, где пытают и мучают людей после смерти демоны, нужна твоя помощь, чтобы помирить два враждующих клана!» – поверила бы ты, Мона? Пошла бы за ним? Решила бы помочь?.. М-да…

– Если бы, моя дорогая, я знал наверняка…

Фраза Астарота вышла двусмысленная, словно ответ и на мои слова, и на мои мысли.

– Ладно, допустим, можно что-то придумать.

Я встала из-за стола и по привычке начала ходить туда-сюда, размышляя. В конце – концов, можно совета у Сраоши спросить, я ведь никогда не выступала парламентером мира мелькнула умная мысль.

– Но почему я? Почему вы решили при…гласить, – хотелось сказать простецкое «припахать», но я сдержалась, – меня?

– Все дело в дурном предзнаменовании Его Величеству. Анамелех, этот наглый мальчишка, заявил, что только ты можешь помочь.

Я от неожиданности даже снова села. Ух, ты. Значит, «братик» пророчит и своим соратникам тоже. Страшно спрашивать, какие жертвы были принесены «милому ребенку», чтобы найти способ предотвратить гибель двух миров. Я невольно восхитилась: значит, вначале спиногрыз ляпнул Великому Властителю Мира Мертвых про Апокалипсис, потом насочинял, что обычная девушка Мона может всех их спасти, а затем еще и посмотреть на меня пришел: «Про тебя столько говорят»! Еще бы, черт возьми! Твоими стараниями! И, главное, зачем пришел-то? Чтобы еще и мне гадость всякую напророчить! Ах ты стервец! А такой милый ребенок внешне, а?

– А он не мог ошибиться? – уточняю на всякий случай.

Как-то не по себе мне становится от дурных предзнаменований: все-таки кроме смерти уже стали реальностью и предательство, и испытание. Ну, если считать испытанием приход в Нижний мир, конечно, уж очень сильно мне хотелось бросить все и остаться в санктуме. Да и, положа руку на неровно бьющееся сердечко, предсказание о вовсе уж несвоевременной страсти тоже сбылось. Попала-таки юркая стрела Купидона – не факт, что в грудь, но попала.

– Он никогда не ошибается, – вздохнул Великий Герцог, на сей раз, кажется, грустно.

От деловых разговоров нас отвлекло появление нового действующего лица. В столовую шумно и дерзко ворвался худощавый… эээ… юноша, мужчина? Сложно сказать. У некоторых Homo sapiens (и демонов, как оказалось) есть фантастическая способность выглядеть на шестнадцать даже в пожилом возрасте, поражаюсь.

Детское щекастое лицо, с редкими едва пробивающимися усиками, крохотные рожки, вертлявое тело «без костей» и запас энергии на сборную России по футболу. Наверное, про подобных людей и ходит в народе поговорка «маленькая собачка – всю жизнь щенок». В общем, определить возраст новоприбывшего не представлялось возможным. И, кажется, утихомирить его бьющую во все стороны энергию – тоже.

– Заходи, Нибрас. Ты, как всегда, НЕвовремя.

Повелительным жестом Астарот подозвал поближе вертлявого. Который, к слову, уже не только зашел, но даже успел схватить со стола бутерброд. Одновременно отправляя добычу в рот, Нибрас раскланялся, сделал мне комплимент (ну или что-то сказал, сложно понять жующего собеседника) и прямо из воздуха извлек книгу, которую тут же принялся покачивать на кончике тощего хвоста. Я с удивлением смотрела, как обрадовался Великий Герцог, на миг словно вовсе забывая и об опасностях, и обо мне, и о нашем разговоре. Как ребенок, получивший в подарок давно желанную игрушку. Что происходит?

– Рад представиться, мадам. Нибрас, шут Его Величества, – заявил вертлявый и принялся старательно лобзать мою руку.

Я невольно отшатнулась. Странный тип.

– Простите, что прервал вашу беседу, но я принес нечто интересное на прочтение Великому Герцогу. Он у нас, как бы точнее выразиться…

Нибрас подобострастно улыбнулся, отчего мелкие усики встали торчком и как-то смешно дернулись.

– …литературный критик и цензор в одном лице.

В полном недоумении я переводила взгляд с грозного демона, принявшего листать книгу, на энергичного шута. Цензор? Критик?

– Что это, Нибрас? «Бегемото-коты»? – спросил Великий Герцог, чья радость поугасла. – О, Дьявол! Канцелярия с ума посходила, все тексты со словами «кот» и «бегемот» мне на подпись отправляют! Ну что прикажешь делать? Судя по названию, это глупая детская книжка с простой рифмой, и ничего более! А я-то надеялся, что про нас хоть кто-то напишет!

– О нет, Великий Герцог, тут другое.

С удвоенной энергией шут в момент подлетел к Астароту, послюнявив палец, нашел несколько нужных страниц и загнул их уголки:

– Прочитайте тут и тут, советник.

– Другое, говоришь? Хм… Посмотрим… Общество расы бегемотов строго определено специализацией, которую выбирают родители для еще не родившихся бегемотиков. Так-так-так. А коты – вольная раса, во главу угла ставящая свободу личности. И вот, среди непримиримых врагов находятся свои Ромео и Джульетта, влюбленная и амбициозная пара, вознамерившись создать третью силу – расу бегемотокотов. Брр.

Казалось, демон вот-вот поднимет руки к небу и прошепчет «О Боже!» Но он сдержался, лишь обхватил рогатую голову и замотал ей из стороны в сторону:

– Нибрас, что это?!

– Современная литература, Великий Герцог, вы же просили докладывать о новинках.

– И это читают? – покосился Астарот с недоверием на шута. – Хотя сцена пленения главной героини неплоха, и пыточная камера котов построена разумно, но…

– Читают, Великий Герцог, обсуждают и хвалят. Общество давно согласилось с тем, что неважно «про что» писать, а главное «как». Мне забраковать книгу, Великий Герцог?

– Нет, отчего же.

Демон раздумывал пару секунд, а потом довольно осклабился. Мне стало не по себе от клыкастой ухмылки.

– Пусть будет. Расизма маловато, конечно, ну да ладно. Забавно. Проверь, что ли, не появились ли в Дереве бегемотокоты.

Он тихо хихикнул и перевел взгляд в мою сторону. А Нибрас исчез так же быстро, как и появился. Лихо растворился в воздухе.

– А Вас, моя дорогая, пора представить Его Величеству. Он и так… в нетерпении.