Москва таинственная. Все сакральные и магические, колдовские и роковые, гиблые и волшебные места

Королева преступного мира

Образ Соньки Золотой Ручки создала молва. Это была воровская кличка королевы преступного мира Софьи Блювштейн, в девичестве ее звали Шейндля Сура Лейбова Соломониак.

В 17 лет несчастная Соня сбежала с юным греком, потом осталась одна, потом вышла замуж за одесского шулера Блювштейна, а когда тот оказался в тюрьме, сама занялась «семейным бизнесом». И в тюрьму-то она попала тоже из-за мужчины – взяла на себя вину молодого любовника. В общем, не жизнь, а жгучая мелодрама. Обладая острым умом, блестящей памятью и освоив аристократический этикет, она сумела отточить свое «мастерство» до блеска, став гением аферы. Ее называли «дьяволом в юбке».

Что о ней только ни говорили! И в турецком гареме она якобы жила, и школу грабителей в Лондоне открыла, и любовников имела несчетное количество. А уж в воровском деле ей просто не было равных. Каким-то образом она умудрялась совершать преступления во всех частях света одновременно. И пострадавшие божились, что это была именно она, дерзкая и прекрасная Сонька.

«Рост 153 см, лицо рябоватое, нос с широкими ноздрями, губы тонкие, бородавка на правой щеке». Так описана Софья Блювштейн в сохранившихся документах полиции. Но народной молве документы не указ. Ей нужен был свой Робин Гуд, и воровка с бородавкой удачно вписалась в этот образ. Она безжалостно грабила богатых и была великодушна к беднякам. Однажды, узнав из газет, что ограбленная ею женщина оказалась вдовой простого служащего, матерью двух девочек. Сонька тут же поспешила на почту и отправила вдове пять тысяч и письмо с извинениями. Ну, чем не королева воровского мира? А королева, как известно, ни при каких обстоятельствах рябой быть не может.

У Соньки были свои «фирменные штучки». Под специально отращенные длинные ногти она прятала драгоценные камни, для краж в магазинах имела платье-мешок, в котором мог спрятаться целый рулон ткани. Выходила на дело с обезьянкой – пока хозяйка торговалась, зверек проглатывал камни, а дома освобождался от них при помощи клизмы.

Особое мастерство Сонька демонстрировала в ювелирных магазинах. В присутствии многих покупателей и с помощью своих «агентов», которые ловко отвлекали внимание приказчиков, она незаметно прятала драгоценные камни под ядлинные ногти, заменяя кольца с бриллиантами фальшивыми, прятала украденное в стоящий на прилавке горшок с цветами, чтобы на следующий день прийти и забрать похищенное.

Она путешествовала по Европе и представлялась то баронессой, то графиней. Ее принадлежность к высшему свету ни у кого не вызывала сомнений. Шикарно одетая, с чужим паспортом, она появлялась в лучших отелях Москвы, Петербурга, Одессы, да и всей Европы. Сонька изобрела метод гостиничных краж под названием «гутен морген». Метод был простой и наглый – красиво одетая, элегантная Соня проникала в номер жертвы ранним утром и начинала его усердно «шмонать». Если же хозяин неожиданно просыпался – нарядная дама в дорогих украшениях, как бы не замечая «постороннего», начинала раздеваться, словно по ошибке приняв номер за свой. Кончалось все мастерски разыгранным смущением и взаимными расшаркиваниями.

Однажды знаменитая воровка явилась в ювелирный магазин на Петровке. Владельцу представилась курляндской баронессой Софьей Буксгевден. Ее сопровождала милейшая свита: почтенного вида отец, маленькая дочка и ее няня. Выбор Соньки пал на коллекцию драгоценностей стоимостью 22 тысячи 300 рублей. Когда драгоценности были упакованы, почтенная дама вспомнила, что забыла деньги дома. Она вместе с бриллиантами поспешно удалилась за наличностью, оставив в качестве залога убеленного сединами отца, очаровательная младенца вместе с бонной. Когда через два часа заявили в участок, выяснилось, что эти «родственники» были наняты на Хитровке. Ребенка одолжили за три рубля у спившейся обитательницы Хитровской ночлежки, а нянька попала в услужение к «баронессе» по газетному объявлению.

Когда Сонька Золотая Ручка впервые оказалась на скамье подсудимых, об этом сообщили все российские газеты. За несколько дней, проведенных в смоленской тюрьме, Соня очаровала надзирателей – она читала им стихи на разных языках, травила байки о жизни в дальних странах. В результате один жандарм устроил побег и бежал вместе с ней. Однажды она обчистила даже собственного адвоката, но тот все равно защищал ее.

Попадалась она не раз, но ей всегда удавалось выскользнуть из рук правосудия. Но однажды везучести Золотой Ручки пришел конец, она была сослана на каторгу. С Сахалина Сонька бежала трижды. В первый раз ее просто вернули и пожурили, после второго – заковали в кандалы (это была первая закованная женщина в истории каторги!), на третьей попытке Софья сломалась, смирилась, стала хозяйкой местного «кафе-шантана», где варила квас, торговала из-под полы водкой и устраивала веселые вечера с танцами.

Даже начальство каторги не было уверено, что срок отбывает именно Софья Блювштейн, а не подставное лицо. Особенно после того, как по Европе в конце девяностых прокатилась серия краж, очень знакомых по почерку. А. П. Чехов, увидев во время путешествия по Сахалину знаменитую авантюристку, тоже засомневался – неужели это та самая женщина, которая недавно сводила всех с ума, а теперь «все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке»?

Поговаривали, что в притонах Хитрова рынка, в бандитской «Каторге», Сонька нашла девушку Анюту, дочь известного медвежатника Пахома, удивительно похожую на нее, только лет на 15 моложе. С помощью грима и париков сделала из нее своего двойника. Она и отсиживалась за большие деньги по тюрьмам и каторгам. Сонька бывала в «Каторге» всего несколько раз. Негоже королеве преступного мира опускаться до таких трущоб!

Впервые она там появилась, чтобы познакомиться с Анютой, а второй – осмотреть тайник в подземелье, о котором ей рассказала верная ей девушка. Тайником осталась довольна, Анюту взяла в обучение, а в хитровских пещерных лабиринтах спрятала свои драгоценности.

В 1917 году, когда Москву наводнили каторжники, прибывшие с Сахалина, на Хитровке появились два старика, утверждавшие, что отбывали наказание вместе с Сонькой. Зачем они прибыли на Хитровку – старики умалчивали. Пошла гулять молва о Сонькиных драгоценностях в хитровских подземельях. Так же, как внезапно появились на Хитровке два старых каторжника, так же неожиданно – исчезли. Спустя несколько лет при ликвидации Хитровки в одном из подвалов «Каторги» обнаружили два трупа, изъеденные крысами. Кто-то из бывших по наколкам узнал в них пропавших каторжников.

Старожилы уверяют, что сокровища легендарной воровки до сих пор находятся в подземелье «Каторги», но искать их не советуют. До сих пор в подземельях Хитровки можно встретить призрак легендарной воровки, охраняющий свои драгоценности, на которые так падка была Сонька. Все, кто спускался в тайные лазы за Сонькиным тайником, назад не возвращался. По слухам, заманивает их Сонька в подземные пещеры, долго водит их по таинственным лабиринтам, не давая выбраться назад.

После смерти легендарной воровки по России поползли слухи, будто Соньку видели – молодой и красивой, в Одессе, Женеве, на сцене Парижского варьете, где она лихо отплясывала канкан. Ее встречали и во главе отряда махновцев, в штабе Врангеля и даже в красной косынке среди чекистов. По другим слухам, последние деньки Золотая Ручка доживала в Москве у дочек, которые скрывали от людей свою непутевую мамашу, потому здесь и похоронена…

Стоит на Ваганьковском кладбище удивительный памятник – женская фигура из шикарного белого мрамора под огромными черными пальмами, а пьедестал его покрыт надписями вроде: «Соня, научи жить», «Солнцевская братва тебя не забудет» или «Мать, дай счастья жигану». И лежит под могильной плитой (заказанной на деньги одесских, неаполитанских, лондонских, питерских и прочих мошенников) незабвенная по сию пору Сонька Золотая Ручка. Или не лежит.

Могила, согласно городскому фольклору, была сооружена ради потехи. На самом деле она пуста. В последние дни своей жизни смертельно больная Сонька решилась на побег с Сахалинской каторги. Конвойные нашли ее при обходе. Через несколько дней, не приходя в сознание, она умерла в тюремном лазарете. По другой легенде, умерла Сонька в преклонном возрасте и похоронена в Москве на Ваганьково. Сонька обожала мистификации. И эта мистификация продолжается по сей день. Несколько лет назад лихие парни с Урала пришли посидеть на могиле королевы преступного мира. Помянули. Последствия были печальными. Изрядно разогревшись водкой, они полезли целоваться с памятником покойной и в пылу оторвали ей голову.

Кстати, недавно исчезла одна металлическая пальма. По слухам, ее сдали как металлолом местные мародеры. Обворовали королеву преступного мира! Памятник по московским преданиям считается волшебным, помогает от всяческих напастей, в основном безденежного характера. О чудодейственности его судить трудно, но то, что людская тропа сюда не зарастает, – это факт.

По легенде, неподалеку от Сонькиной могилы находится и могила главаря банды «Черная кошка». После выхода фильма на их могилах стала собираться «братва», почтить память своих знаменитых предшественников.

Много что говорят, да только никто не знает, как оно было на самом деле. Ясно, что Софья Блювштейн когда-то закончила свой земной век, а вот Сонька Золотая Ручка до сих пор кружит по нашей земле.

По преданию, призраки появляются в том месте, где кипят страсти. Уж где-где, а на Лубянке страсти кипели, кипят и будут кипеть.

Лабиринты «ужаса и крови». Лубянка

Память места

Главной «достопримечательностью» и «визиткой» Лубянки является монументальное здание ФСБ. Эта могущественная организация не раз меняла свое название и обросла, как и само легендарное здание, множеством слухов и легенд. Иностранцы увлеченно слушают рассказы гида о замученных в застенках тысячах людей, а россияне по привычке с опаской поглядывают на серую громадину, называя ее за глаза «Проклятый дом» или «Госужас».

Территория между Лубянской площадью и Сретенскими воротами известна с XII века под именем Кучкова поля́ и связана с именем непокорного боярина Кучки, который встретил великого князя Юрия Долгорукого «зело гордо и не дружелюбно», за что и был предан смерти. О названии Лубянка историки спорят и поныне. Согласно преданию, после насильственного присоединения Новгорода, чтобы уничтожить чересчур независимый дух новгородцев, Иван III переселил более трех сотен наиболее знатных новгородских семей в Москву, на территорию нынешнего лубянского квартала. В память о своем родном городе, где была улица Лубяница, переселенцы принесли в столицу это название.

Здесь в смутное время ополченцы Минина и князя Пожарского дали два победоносных сражения польским интервентам. Крови пролилось много, зато интервенты навсегда забыли к нам дорогу. В 1662 году Лубянка стала эпицентром Медного бунта. Восстание было жестоко подавлено, а 30 зачинщиков бунта были казнены на Лубянской площади. Снова на этом месте пролилась кровь.

Через много лет на месте двора князя Пожарского разместилась усадьба московского генерала-губернатора графа Ф. В. Растопчина. В 1812 г., в день оставления Москвы, по приказу графа, здесь был растерзан озверелою толпою неповинный юноша Верещагин. Граф испугался собравшейся перед его домом толпы и «перевел стрелку», принеся в жертву невиновного. Пока толпа расправлялась с жертвой, градоначальник удрал с заднего крыльца.

На Лубянке при Варсонофьевском монастыре было устроено «убогое» кладбище, где хоронили безродных, нищих и самоубийц. Здесь, в подвале «мертвецкого» сарая была устроена глубокая яма со льдом, куда складывали тела безвестных покойников. Дважды в год приходил священник, служил панихиду по всем умершим, и их сообща хоронили в общей могиле.

Здесь, на углу Кузнецкого моста и Большой Лубянки в XVIII в. начиналось огромное владение Салтычихи – «мучительницы и душегубицы», замучившей до полутораста крепостных. Здесь, в глубине двора, стоял ее дом-застенок, охраняемый свирепыми караульными и голодными псами. В случаях особого исступления она морила голодом, привязывала голых девок на морозе, обливала кипятком, пытала горячими щипцами. «Урод рода человеческого», – написала Екатерина Великая на приговоре Салтычихи. Поговаривают, что именно здесь в лубянских подвалах Салтычихи спрятаны ее несметные сокровища, тщательно охраняемые вездесущими чекистами. Сегодня на месте легендарной усадьбы – владения ФСБ.

Лубянские духи

На углу Мясницкой и Лубянки располагалось страшное детище Петра I – Тайная канцелярия. В 1762 году воцарившаяся Екатерина учредила Тайную экспедицию, которая помещалась здесь же в начале Мясницкой. Обер-секретарем Тайной экспедиции был назначен сыскных дел мастер Степан Иванович Шешковский. Его боялись и люто ненавидели, называя за глаза «вездесущим». «Вежливого» голоса Степана Ивановича боялись все – болтуны и светские дамы, либералы и картежники, масоны и должники. Все имели грехи, и все верили, что Шешковский об этих грехах знает. Говорили, что даже великосветские дамы за сплетни пробовали кнут из его рук.

Он создал целую систему допроса с пристрастием, про которую рассказывали ужасы. Допрос обер-секретарь производил в комнате, уставленной иконами, и во время стонов и раздирающих душу криков читал акафист сладчайшему Иисусу. Злые языки шептали, будто за взятки он освобождал от наказаний и нажил таким путем несколько домов в обеих столицах. В этих зданиях он приказал оборудовать подвалы и пыточные.

Молва гласила, что в кабинете «вездесущего» находилось кресло особого устройства. Как только гость усаживался в него, тайный механизм защелкивался, и пленник не мог освободиться. По знаку Шешковского кресло опускалось под пол. Только голова и плечи виновного оставались наверху, а все прочее тело висело под полом. Там слуги отнимали кресло, обнажали наказываемые части и усердно секли. Исполнители не видели, кого наказывали. Все заканчивалось тихо и без огласки. Ни один вельможа не посмел пожаловаться императрице, ведь для этого пришлось бы сознаться, что он был выпорот как последний мужик. После такой унизительной экзекуции гость выкладывал все, что требовалось обер-секретарю.

Но нашелся человек, сумевший отомстить за свою поруганную честь. Он силой усадил Шешковского в страшное кресло, захлопнул его, и кресло с хозяином провалилось. Слуги привыкли к душераздирающим крикам и с честью выполнили свою работу. Слух о конфузе «вездесущего» облетел всю Россию. Суеверные москвичи уверяли, что это отомстили ему за невинно пролитую кровь подземные духи Москвы, раздосадованные зверствами грозного вельможи.

При сносе «Дома ужасов Шешковского» в начале XX в. открылись мрачные подвалы со скелетами на цепях, в стенах – каменные мешки с останками узников. Забитый землей подземный ход привел его в одну из тюрем Тайного приказа, где были обнаружены темницы и пыточные. Своды, кольца, крючья. Когда в этих застенках пытали с пристрастием, то крики несчастных доносился до Кремля. По ночам москвичи видели на стенах здания какие-то светящиеся блики. Знатоки объясняли, что это духи темницы, не выдержав страданий людей, выходят наружу. Поговаривали, что по ночам здесь можно было увидеть привидения замученных и тайно погребенных арестантов.

Незадолго до революции археолог И. Я. Стеллецкий проводил раскопки в подклете церкви Гребневской Божией Матери, что стояла на Лубянской площади, и обнаружил там подземную галерею и белокаменные тайные ходы. Под каменными полами были найдены замурованные кирпичные склепы, гробы, женские парики, шелковый саван, туфли и золотой крест. Под верхним рядом погребений XVIII в. обнаружили еще два уровня могил (XVII и XVI вв.). Храм снесли спешно, ночью, приурочив его гибель к 1 мая 1935 г., аккурат в Вальпургиеву ночь. Шахта № 14 Мосметростроя прошла через подземелье церкви. Были обнаружены подземные ходы к лубянским подвалам. При строительстве подземного гаража КГБ неподалеку от места, где стояла церковь, нашли сразу два тайных хода, выложенных из белого камня, каменные мешки и пыточные застенки. В 1980-х годах на месте храма выстроили огромное здание для Вычислительного центра КГБ. Охранники центра не раз жаловались на непонятные полночные звуки, раздающиеся словно из-под земли, и необъяснимые светящиеся блики в лабиринте лубянских подземелий.

Согласно народным преданиям, после того, как сломали «Дом ужасов», «лубянские духи» переселились в соседний «Госужас». Хоть и заявляли чекисты, что не верят во всякую чертовщину, а по ночам иногда вздрагивали от доносивших из подвалов стонов. Рассказывают, как «крошка нарком» Николай Ежов, заслышав по ночам подозрительные шорохи, палил из нагана в темные углы своего кабинета. Когда Ежова арестовали, то обнаружили пулевые отверстия в полу и на стенах кабинета. Известный чекист Генрих Ягода был яростным врагом суеверий и мистического дурмана, однако, по слухам, и он боролся с «лубянскими духами», тайком от подчиненных плескал на пол и на стены кабинетов изготовленную самолично отраву. После его ареста в кабинете обнаружилось множество разбитых склянок.

С генералом Виктором Авакумовым у «лубянской нечистой силы» установились панибратские отношения. Тот любил по ночам в одиночку выпивать у себя в кабинете и всегда оставлял на шкафу недопитую бутылку водки или коньяка. Утром, это бутылка, разумеется, была пуста. Лаврентий Берия проявил себя несгибаемым атеистом. Таинственные стоны, вздохи и шорохи не смущали нового наркома. В таких случаях он начинал читать стихи или громко петь.

В знаменитом доме на Лубянке и сегодня отмечаются необъяснимые странные явления: то непонятные тени ползают по стенам, то «не своим голосом» звенит телефон, или деловые бумаги неожиданно оказываются не в той папке. Ушедшие в запас сотрудники по секрету рассказывают, как некоторые их бывшие коллеги тайком обрызгивали свой кабинет «на четыре угла» спиртными напитками или святой водой: так, на всякий случай.

Госстрах или госужас?

В марте 1918-го ВЧК вместе с правительством перебралась из революционного Питера в Москву. Вскоре слово «Лубянка» приобрело зловещее звучание. Верные стражи революции – чекисты вселились в здание бывшего страхового общества (СО) «Якорь» на Большой Лубянке,11. Именно в этом доме разместилась всесильная ВЧК с кабинетом «железного Феликса» и находящейся при ней тюрьмой. Лучшие комнаты были отданы следователям, худшие и подвалы – арестованным. Прогулок заключенные не имели. Электрический свет в одиночках горел и днем и ночью. Арестованные здесь были в вечном напряжении: повсюду чувствовалась близость кровавой расправы. Заключенные называли этот дом «Домом красного террора» или «Домом обреченных».

Здесь же на 2-ом этаже находился кабинет ее первого председателя – Ф. Э. Дзержинского, в котором стоял огромный неподъемный стальной сейф. Он и поныне стоит на прежнем месте. По рассказам очевидцев, однажды напряженную работу первого чекиста прервала внезапно влетевшая в окно ручная граната. Дзержинский резво выскочил из-за стола и моментально скрылся в металлическом сейфе. Прогремевший вслед за этим взрыв выбил стекла, повредил мебель и стены. Но сейфу не причинил никакого вреда. Согласно легенде, именно после этого чудесного спасения своего шефа соратники стали называть его «железным». А уже потом биографы обосновали этот псевдоним железной стойкостью «рыцаря революции».

Таинственно-мрачный дух по сию пору витает в этом доме. Говорят, что в длинных темных переходах до сих пор бродит призрак первого чекиста. По крайней мере, такое ощущение возникает, когда неожиданно сталкиваешься с самим «железным» Феликсом. Трехметровая статуя в характерной длинной шинели сурово взирает на проходящих мимо.

С «легкой руки» чекиста-мистика Глеба Бокия в 1920 г. ВЧК и позднее КГБ обосновались в Москве на Лубянской площади в здании бывшего страхового общества «Россия». Здесь в бывшей гостинице, спрятанной в глубине двора, расположилась знаменитая «Нутрянка» – внутренняя тюрьма ВЧК-ОГПУ-НКВД. Москвичи стали неосторожно шутить «был Госстрах, а стал Госужас». Здание, прежде принадлежавшее СО «Россия», держало в страхе всю Россию.

К концу 20-х г. в стенах легендарного дома чекистам становится тесно и здание реконструируется. Была реконструирована и внутренняя тюрьма, к ней надстроили еще 4 этажа. Проблему прогулки заключенных архитектор решил оригинальным способом, устроив шесть прогулочных дворов с высокими стенами прямо на крыше здания. Узников поднимали сюда на специальных лифтах. В Москве в 30-ые годы, как ни странно, продолжали шутить. Например, так: «Какое здание выше всех в Москве? Ответ: Лубянская пл., 2. С его крыши видно Колыму».

В 1940–1947 годах чекистам снова стало тесно, и началась очередная реконструкция по проекту маститого архитектора, создателя ленинского Мавзолея А. В. Щусева.

В 1961 году прекратила свое существование внутренняя тюрьма. Последним арестантом, которого видели ее стены, стал американский летчик-шпион Гарри Фрэнсис Пауэрс. Затем часть тюрьмы была переоборудована под столовую, а из остальных камер сделали кабинеты для сотрудников КГБ. На закате «эры Андропова» окончательно оформляется Лубянская площадь. Слева, на месте кровавой усадьбы Салтычихи, было построено новое монументальное здание КГБ СССР, куда переехало руководство ведомства. А справа – вырос ВЦ КГБ.

В 1926 году, сразу же после смерти Ф. Э. Дзержинского, площадь и улица Большая Лубянка были переименованы в его честь. В 1958 г., в самый разгар «оттепели», в центре площади, носившей имя первого чекиста, был установлен памятник Дзержинскому. Памятник простоял ровно 30 лет и 3 года, в августе 1991 г. он был низвергнут под ликование толпы. Стоит теперь себе на Крымском Валу в окружении поверженных соратников. Площади было возвращено старое название – Лубянская.

Вскоре после переезда ВЧК из Петрограда в столицу Москва покрылась сплошной сетью тюрем и застенков, а в районе Лубянских улиц и переулков образовался целый лабиринт служб госбезопасности, где каждое подразделение имело свои собственные тюрьмы и «расстрельные». «Одна из центральных московских улиц – Б. Лубянка – волею большевиков превращена в сплошную тюрьму. Что ни дом, то чекистский застенок», – так писал чудом оставшийся в живых узник одной из лубянских тюрем в 1920 году.

Московская чрезвычайка – МЧК со своею тюрьмою, со своим «подвалом расстрела» занимала бывший дом графа Растопчина, под № 14. Со всеми строениями, она тянулась на целый квартал. Дальше по той же стороне улице в доме № 18 находился Революционный трибунал, знаменитая Губчека; в доме № 9 – казармы карательного батальона ВЧК; в доме № 13 – клуб чекистов. В доме № 2/10 в конце Варсонофьевского переулка находилось общежитие НКВД, здесь квартировал «красный чекист» Я. X. Петерс. «Красным» его прозвали его же коллеги. Поговаривали, что у него не только руки в крови, но и «кровавая» безжалостная душа.

Все эти помещения и дома были окружены рогатками, сторожевыми постами; окна взяты в железные решетки; вокруг – несметное количество шпиков. Особенный страх этот застенок «ужаса и крови» внушал ночью, когда все кругом было погружено во мглу и только одна улица – Б. Лубянка – маячила электрическими фонарями у чекистских подъездов, без устали принимая в эти подъезды свозимых со всей России «врагов народа».

После закрытия Сретенского монастыря в нем разместилось общежитие офицеров НКВД. На монастырской территории велись расстрелы. Этот кусочек земли буквально пропитан кровью новых мучеников. В память обо всех жертвах богоборческий власти при входе в монастырь в 1995 году был установлен поклонный крест.

Почти все здания в Б. Кисельном переулке также были захвачены чекистами. Она же заняли и соседний Варсонофьевский переулок, где на месте снесенного монастыря разместился чекистский «гараж расстрелов» – спецавтобаза № 1. Отсюда в 1930–40-х гг. каждый вечер выезжали десятки грузовиков, вывозя трупы расстрелянных – на Донское, Ваганьковское кладбища, в Бутово, в совхоз «Коммунарка». После таких поездок машины обязательно мылись из шланга, и по двору текли кровавые ручейки.

На углу переулка и Б. Лубянки стоит дом, который в 1918 году москвичи прозвали «кораблем смерти», там сидели приговоренные к расстрелу, которых тут же во дворе дома за гаражом расстреливали. Внутри этого здания имеется темный полуподвальный высокий зал, напоминающий трюм корабля. Кроме нар для заключенных, посреди этого зала имеется несколько маленьких глухих комнат для прежних сейфов, где также расстреливали заключенных. В доме № 7 находились боксы с круглосуточно работавшими расстрельными командами. Об этих страшных «расстрельных» тюрьмах сохранились воспоминания людей, побывавших в них и чудом оставшихся в живых: «Заключенных раздевают до нижнего белья, а потом раздетыми ведут дальше – через снежный двор к штабелям дров. И там стреляют в затылок из нагана. Снег во дворе – весь красный и бурый… Снеготаялка дала жуткие кровавые ручьи. Открыли какой-то люк и туда спускают этот страшный поток, живую кровь только что живших людей».

Старожилы «расстрельного» переулка рассказывают, что в их домах особенно часто ощущаются приступы необъяснимого страха и подавленности, беспокойство, слабость и болезненность. Аномальщики объясняют это некротическими полями и фиксируют изменения, присущие геопатогенным зонам. По их словам, души после смерти тянутся к тем, с кем в жизни имели энергетическую связь, и у этих жертв часто возникает некротическое заклятие. Душевный дискомфорт, синдром усталости и депрессия. Подобное влияние некротических полей сказывается и на жильцах домов, возведенных на старых кладбищах и участках массовых захоронений.