Loe raamatut: «Есть ли жизнь за МКАД… ой?»

Глава 1

Всю дорогу я угрюмо молчала, сидя на заднем сидении «Шевроле Нивы» и сверля взглядом стриженый затылок Глеба Матвеевича – начальника отцовской охраны. Не привыкла, чтобы папины подчинённые так строго со мной общались, вот и злилась на себя за то, что поддалась нажиму и теперь еду неизвестно куда. Приятная музыка французского радио сменилась хрипом и шорохами, Глеб Матвеевич выключил приёмник:

– Здесь не ловит. Запустить магнитолу? – Я молча мотнула головой. Никакая музыка не способна поднять мне настроение. Глебов ободряюще констатировал: – Скоро будем на месте.

Я бросила взгляд в окно. Машина ползла вокруг поросших осинником бугров. Лишь просёлочная дорога под колёсами намекала, что где-то рядом есть жизнь. Куда это меня завезли? Отдавая команду одеться попроще, оставить дома все гаджеты и спускаться в подземный гараж, Глеб Матвеевич обещал объясниться позже. Я так огорчилась из-за сорвавшейся встречи с подругами, что особо не расспрашивала, лишь пересаживаясь в неприметном дворе из Мерса в Ниву, засомневалась в целесообразности таких кульбитов.

– Автомобиль босса не должны засечь камеры на выезде из Москвы, – хмуро пояснил недовольный моей медлительностью Глебов.

Я надеялась в скором времени увидеть элитный посёлок или хотя бы коттедж в развитом СНТ, однако туда должна вести асфальтовая дорога, а не унылая народная тропа.

Вот деревца расступились, демонстрируя пасторальную картину: на цветущем лугу паслись грязно-белые козы, чуть дальше блестела лента реки, а прямо по курсу из высокой травы торчал покосившийся забор, подпираемый шеренгой усыпанных плодами вишневых деревьев.

– Это что? – я не верила глазам. – Мы попали в позапрошлый век?

Глеб Матвеевич хмыкнул и ответил:

– Тогда здесь было многолюднее. Ещё в шестидесятые кипела жизнь. Благие Вешняки имели клуб и школу-восьмилетку. А сейчас в основном дачники, да и то: раз, два и обчёлся… Однако это нам и нужно.

– Кому нам?

– Тебе, Мари. Тебе, боссу. Ну, и мне. Потому как, если не уберегу любимую дочурку начальства, распрощаюсь с головой.

– Что-то не похоже, что меня хотят уберечь, скорее уморить, – предположила я, рассматривая проплывающие мимо невзрачные домики, сошедшие со страниц реферата о горькой доле крепостных крестьян.

Мы остановились около домишки, который ничем не выделялся из общего скорбного ряда. Не назвала бы его двухэтажным, хоть и заметила над первым рядом окон второй, стиснутый треугольной крышей.

– Приехали! – объявил Глеб Матвеевич, заглушая мотор. – Осваивайся пока, я вещи в дом отнесу.

– Какие вещи? – удивилась я, поскольку ничего из дома не брала.

С усилием отстегнула заевший ремень безопасности, вышла из машины и замерла от неожиданности. Мягкий, пахнущий травами, вишней и ещё чем-то очень приятным воздух опьянил и наполнил меня оптимизмом. По жилам потекла благодать. Эффект от целебных ароматов или тупо реабилитация после долгой неподвижности в коробчонке на колёсах? Я опустила взгляд и заметила жизнь под ногами: деловито прошуршала, прячась в траве, ящерка, загудел шмель, перелетая на соседний цветок, закружилась в танце бабочка Шоколадница. В густых ветвях вишни громогласно чирикали невидимые птахи, сквозь дыру в заборе степенно, словно приглашённый аудитор, зашёл петух и остановился, рассматривая меня одним глазом.

Глебов успел добыть из багажника огроменный чемодан и понёс к дому, бросив мне через плечо:

– Идём! – тут же поторопил: – Мари! Рюкзачок из салона прихвати!

Ещё в дороге мне объяснили, что в невзрачной котомке, втиснутой между сидениями, находятся чужие документы, наличка, банковские карты и мобильный телефон для связи на крайний случай. Всё это никоим образом не намекало на моё родство с бизнесменом Сергеем Звонарёвым, я могла смело пользоваться, не опасаясь выдать себя.

В доме оказалось на удивление чисто. Давно не крашенные и местами сияющие светлым деревом дощатые полы кто-то недавно вымыл, в комнате, куда я вошла, стоял особый запах. Паутины и пыли не было ни в углах, ни на потолке, подоконники тоже выглядели аккуратно, даже нарядно из-за кружевных салфеток. Только горшков с цветами не хватало, чему я вообще-то обрадовалась. Терпеть не могу всякие столетники, герань и фиалки, о которых надо как-то по-особому заботиться.

– Соседка старалась уют навести, – ответил на незаданной мною вопрос Глебов, – я её просил. Познакомлю вас. Если какие трудности, смело к ней обращайся. Тётя Фрося.

– Фрося? – переспросила я, удивившись. – Бурлакова?

Глебов повернулся ко мне, изумлённо сморщив лоб:

– Ты видела этот фильм?

– Какой? – пожала я плечами. – Бабушка так говорила, когда вокалом со мной занималась.

– А-а-а… – понятливо протянул папин главный охранник и заскрипел ступеньками на второй этаж. – Вещи сама развесишь, хорошо?

Я не ответила. Села на венский стул – удивительно приличный, хотя смастерили его давным-давно на какой-нибудь советской фабрике и ни разу не реставрировали. Поставила на стол рюкзачок, раскрыла и вытащила на свет божий скромное содержимое.

– Это телефон?! Он мёртвый!

Кнопочное недоразумение никак не отзывалось на мои попытки его реанимировать.

Глеб Матвеевич дробно скатился вниз и раскопал в общей куче зарядку:

– Сейчас всё будет, Мари, не переживай так.

Он подошёл к подоконнику, где из стены торчала пожелтевшая розетка и поставил допотопную мобилу заряжаться.

– А интернет? Тут есть хоть что-нибудь приличное?

– Тут и интернета нет, – мой тюремщик повернулся с самым суровым лицом, на какое был способен. А он способен! Не зря вся отцовская охрана ходила по струнке и боялась шефа, пожалуй, больше чем босса.

– В смысле, нет? – пролепетала я. – А музыка, фильмы, соцсети?

– В соцсети заходить запрещено, даже под чужим ником. Ты можешь привлечь ненужное внимание. Отдохни от всего этого. Прогулки, зелень, ягоды… Там наверху книги – целая библиотека…

– Говорю же: позапрошлый век! И как долго мне томиться в неволе?

– Пока отец не решит ситуацию. А она поверь, Мари, весьма трудная. И опасная. – Всё ещё сохраняя строгий вид, Глебов направился к выходу: – Подожди минутку, я тётю Фросю кликну.

Едва Глеб Матвеевич вышел на крыльцо, со двора послышался заливистый лай. Я испугалась. Не за Глебова – у него травмат в кармане пиджака. За животное, которому пуля моментально изменит качество жизни. А то и попросту прикончит.

***

Выбежав из дома, я увидела совсем не то, что представилось натренированному на боевиках и детективах воображению. Пёсик, похожий на лайку, блаженно растянулся в траве, подставляя живот и грудь присевшему на корточки московскому гостю. Глебов почёсывал светлую шерсть с не менее довольным видом. Рядом стояла низенькая полная женщина в полосатой блузке, выцветшей длинной юбке и в повязанном по-комсомольски платочке. Она прикрыла ладонью глаза, словно козырьком, и с улыбкой посмотрела на меня:

– Вот она, наша красавица!

Так уж и «наша»… Я хмыкнула, спустилась по ступенькам и подала руку:

– Вы тётя Фрося? Я – Мари.

Ладонь у неё была крепкая, шершавая, с мозолями у основания пальцев. Селянка – лет пятидесяти навскидку – обаятельно улыбнулась, сверкнув коронками с якобы золотым покрытием, и довольно заметила:

– Мари… так-то привычнее.

Ей привычнее было бы Маша, кончено – на деревенский, а не французский манер. Однако я ненавидела такое обращение, как собственно и Мария, ведь по паспорту я – Марья. Родители выпендрились, а ребёнку мучайся всю жизнь.

Ой! Какой паспорт? Вспомнив нравоучения Глебова, я покосилась на него. Запалилась? Мой тюремщик сохранял спокойствие.

– Спасибо, тётя Фрося, – сказал он, поднимая с земли корзинку с бидоном и кульками, – поручаю девушку вашим заботам. Позже поболтаете, а сейчас позвольте нам переговорить. Мне в город надо возвращаться.

– Да-да! Конечно-конечно! – Женщина свистнула пёсику, назвав его проказником, и поплыла к распахнутым воротам.

– Предлагаю перекусить с дороги, – сказал Глебов, заходя в дом.

– Умывальник на улице? – ехидно поинтересовалась я.

– Под лестницей дверь. За ней душ и туалет. Умывальник тоже имеется.

Оставив корзину с яствами на пороге комнаты, Глеб Матвеевич соизволил проводить меня к удобствам. Под лестницей ему пришлось наклониться, я прошла так – мои метр семьдесят вполне позволяли. Внутри обнаружилось небольшое помещение с белыми кафельными стенами и плиточным полом. Узкое окно без штор и жалюзи смотрело в сад, рядом с окном притулились вполне современный унитаз и крошечная раковина. В противоположном углу была душевая кабина с глубоким поддоном и колонна ОГВ. Сопровождающий показал мне как пользоваться, посоветовал на ночь выключать газ. Ну, и когда буду надолго уходить.

– Куда тут ходить-то, – буркнула я себе под нос, тщательно намыливая руки.

Глебов съел четыре принесённых соседкой пирога, выпил козьего молока и попутно объяснил мне, как путать следы и морочить голову отцовским недоброжелателям. Звонить можно было только в крайнем случае. В контакты телефона Глеб Матвеевич забил четыре номера: свой неофициальный, оформленный на недееспособную родственницу, фельдшерского пункта из более крупного села неподалёку, тёти Фроси – но до неё проще добежать, чем дозвониться, и ещё один, которым пользоваться не рекомендовалось даже в крайнем случае.

– Чей он? – я поморщилась, не понимая, зачем тогда нужен этот контакт.

– Это здешний Андрей Фролов, ой, ты не видела фильма, скорее всего. Короче, участковый. Вдруг понадобится помощь органов. Только не забудь, что ты не Марья Сергеевна Звонарёва, а другой человек.

– Папу нельзя набирать?

– Он сам будет звонить тебе. С левых номеров. Сразу не отвечай, дождись пароля.

– Будто я голос не узнаю.

– Голоса сейчас подделывают на раз! Только кодовое слово.

– Какое же?

– Имя и отчество твоей бабушки.

– Мария Дмитриевна?

– Так точно. И ещё…

– Что?

– Если кто-то приедет от меня или от Сергея Ивановича, пароль тот же.

– Отзыва не нужно? – снова поморщилась я. Очень уж не нравились мне шпионские игры.

– Всё серьёзно, Мари! Старайся ни с кем не знакомиться и не контактировать. Просто отдыхай.

Ага! Заперли в развалюхе вдали от нормальной жизни и советуют расслабиться. Прямо колхозный рай, а не отдых!

Ответом на мои мысли стал громкий петушиный ор под окном. Местного рыжего Петю тут же поддержали приятели с других дворов. Глебов засобирался, велел не грустить и пошёл к машине. Я в задумчивости открыла чужой паспорт: интересно всё-таки как меня теперь зовут.

Что?!

Марзия Амидовна Сулейманова – значилось на развороте. Фотка была не моя, и даже не похожая. Чёрненькая, довольно симпатичная девушка без тени косметики с очень серьёзным выражением лица. Первым желанием было выскочить из дома и бежать за удаляющейся «Нивой», швыряясь землёй и камнями.

Марзия! Вообще обалдели? Вот почему тёте Фросе больше понравилось Мари.

Глава 2

Чтобы хоть немного успокоиться, я решила обследовать новое пристанище.

За тонкой перегородкой нашлась кухня: полтора на два метра. Двоим не развернуться! Однако здесь на первый взгляд имелось всё необходимое: холодильник, варочная панель, микроволновка, мультиварка, электрический чайник, кофе-машина, тостер, шкафчик с посудой и буфет, которым мог гордиться самый запасливый хомяк. Разнообразные крупы, спагетти, сухое молоко, соль, сахар, чай в пакетиках и россыпью, банки с тушёнкой, в том числе куриной, стройные ряды хлебцев различного состава, кукуруза, зелёный горошек, фасоль в томате, рыбные консервы… В общем, с голоду точно не умру, даже если устрою себе пятиразовое питание.

Интересно, а торговые точки тут имеются? Нужно спросить у тёти Фроси.

Покончив с изучением кухни, я отправилась наверх. Куда там Глебов предложил развешивать шмотки? Преодолев два пролёта узкой скрипучей лестницы, я оказалась в комнате едва ли превосходящей по размеру гардеробную в нашей квартире. В противоположной стене было два окошка, под ними стояла узкая кровать, заправленная лоскутным одеялом. Слева, в шаге от лестницы замер двухсекционный шкаф, напротив него письменный стол и стеллаж плотно забитый книгами. Вот что имел в виду Глеб Матвеевич, говоря про библиотеку. В центре комнаты уверенно доминировал принесённый отцовским охранником чемодан. Мне стало любопытно, каким прикидом удосужились снабдить меня тюремщики.

Не без труда водрузила на кровать пластмассовое чудище, вполне достойное звания бегемота, раскрыла его и вывалила содержимое на пёстрое покрывало.

О, боги!

Нет, понятно, что всё новое, на каждой тряпочке висела этикетка, но на каком базаре это завалялось, прежде чем попасть в мой чемодан? Бельё разных цветов, два сплошных купальника, разнообразные футболки слишком свободные на мой вкус, свитер и кардиган – это всё терпимо, но за каким фигом здесь пять спортивных костюмов? Пять! Меня собирали на олимпийские игры? И ни одного сколько-нибудь приличного платьица. Я уже молчу о брендовых вещах, тут не перед кем форсить, но хотелось бы в жару надеть что-то невесомое и полупрозрачное.

В общем, пока расставаться со своим батничком и короткими шортами не стала. Бросила кучу неразобранной – вечером займусь – и устремилась вниз. Пока на улице светло, надо осмотреться вокруг. Фонарей я что-то не заприметила.

Во дворе оценила дом свежим взглядом и совсем взгрустнула. Каким бы чудом оказаться в нашей двухуровневой квартире одного из небоскрёбов Москва-Сити! Раньше не замечала в себе особой нежности к месту обитания, частенько вырывалась оттуда на простор, сейчас же ощутила такую острую ностальгию… Честное слово, я готова сидеть дома и не высовывать носа на улицу, только верните меня туда!

– Глебушка уехал? – окликнула меня показавшаяся из-за вишневых деревьев тётя Фрося. – Так скоро?

Я невольно фыркнула. Чтобы так назвать тридцатипятилетнего громилу, у которого шея толщиной с моё бедро, нужно обладать запредельным запасом нежности.

– Спасибо за пироги, – улыбнулась, маскируя свой скепсис, – очень вкусные.

– На здоровье, Машенька.

О, нет! Я не удержалась и поправила добрую женщину:

– Пожалуйста, просто Мари, никаких Маняш, Марусь и прочего.

– Да-да, – согласилась тётя Фрося, по-хозяйски оглядывая мой двор. – Как трава вымахала! А ведь неделю назад стригли. Я попрошу Стёпу, он завтра утречком придёт с триммером. Не возражаешь?

Мне представился нетрезвый тракторист в замасленной куртке и вытянутых на коленях штанах. Вздохнула с трагическим видом и попросила:

– Если только не слишком рано.

– Часиков около восьми. Ему к десяти в пансионат. Хорошо?

Я прикинула, что вряд ли смогу спать дольше. Петухи всё равно разбудят.

– Ладно. А где у вас тут супермаркет? Или автолавка какая-нибудь?

– Пойдём, покажу тебе. На другом конце магазинчик недавно открыли. Там же пункт доставки всех этих озонов-амазонов.

– Да? – я удивилась. – Глебов сказал, что в деревне интернета нет.

– У кого нет, а кому и поставили. Дорого больно. Я не согласилась. Зачем? Без этого дел невпроворот. А ежели заказать чего, так Стёпу прошу. А вон он, кстати!

Соседка махнула рукой вдоль улицы, и я отвесила челюсть.

Это Стёпа? Ничего общего с воображаемым трактористом. Чуть дальше по дороге стоял, втыкая в телефон, настоящий денди. Высокий, стройный, одетый с иголочки, даже при галстуке. Офисный сотрудник процветающей фирмы, а никак не деревенщина.

– Стёпушка! – взяв меня под локоть и увлекая вперёд, крикнула тётя Фрося, – посмотри какая у меня теперь соседка есть!

Парень тут же спрятал гаджет в карман модных брюк и шагнул нам навстречу с приятной улыбкой.

– Добрый вечер!

– Привет, – фамильярно, скорее от смущения, а не из-за отсутствия воспитания, отозвалась я и протянула руку для знакомства: – Мари.

– Степан, – по рукопожатию я поняла, что молодой человек не чурается фитнеса, но в физическом труде не замечен, скорее интеллектуал.

– Ты бы постриг травку на дворе у Марзии. Завтра утречком, а? – напомнила о себе тётя Фрося.

Меня передёрнуло от звука чужого имени, но я, закусив губу, смолчала. Парень же грустно вздохнул:

– Завтра не получится, директор на склад за удобрениями отправил. В пять уеду, а вернусь только к вечеру.

– Так ты в город! – обрадовалась словоохотливая женщина. – На мою долю захватишь? Я сейчас за деньгами сбегаю и принесу тебе вместе со списком.

– Хорошо. Куплю всё что нужно, – продолжая улыбаться, согласился Степан.

– Так я домой тогда. А ты девушку до магазина проводи. Ладно?

– Ладно.

Тётя Фрося заторопилась обратно, а мы с парнем продолжили путь по утоптанной дороге, вдоль которой разгуливали деловитые куры и красавицы индюшки. Чуть в стороне паслись гуси, на которых я поглядывала с опаской. Меня многое удивляло. Глебов говорил, что тут одни дачники, а хозяйство вон какое! Значит, всё-таки есть и местные? Или это те, кто сдаёт московскую квартиру в аренду, предпочитая жить на свежем воздухе, ни в чём не нуждаясь, и в своё удовольствие разводит всякую живность?

Интересно, что за директор отправил Степана за удобрениями? Походу, здесь агропромышленный комплекс имеется. С молодым агрономом. Хм… как-то иначе я представляла агрономов. Ну, там… резиновые сапоги, кепка на затылке, линялая штормовка.

– Надолго к нам? – нарушил молчание парень.

Я пожала плечами:

– Как получится. – Задала встречный вопрос: – Где нынче учат на агрономов?

– В медицинском, – засмеялся Степан. – На горизонте ординатура, в пансионате пока подрабатываю.

– Каком пансионате?

– Здесь неподалёку. Мне там комнату выделили, но предпочитаю жить в деревне.

– А директор…

– Директор, он же главврач, Юрий Алексеевич.

– Почему тогда за удобрениями? – не унималась я, будто планировала вывести кое-кого на чистую воду.

– Лекарственные препараты так называем. Иносказательно. Склад аптечный, если что, – подмигнул мне Степан.

– А-а-а… – честно говоря, обрадовалась, увидев на крайнем одноэтажном домике покосившуюся вывеску «Магазин».

Неловко как-то получилось.

***

Перешагнув порог, я почувствовала себя внутри 3d-тетриса. Чтобы уместить столько разновеликих пакетов и коробок в таком крошечном пространстве нужно быть как минимум чемпионом планеты по этой игре. Обладательница несуществующего титула, белокурого начёса и пышных форм, одетая в декольтированное платье аляповатой расцветки, встретила нас ликующим возгласом. Не нас, конечно, а Степана. На меня она лишь покосилась, недовольно изогнув подведённую бровь.

– Добрый! Добрый вечер! Какие люди! Ну что, Стёпа? Опять шоколадку для Берты Львовны? – широко улыбнулась она, доставая плитку из яркой коробки.

– Нет-нет, Лариса, – развёл руками молодой человек, – я заглянул сюда за компанию. Завтра еду в город, там и куплю презенты очаровательным дамам.

– М-м-м-да? – Лариса небрежно бросила шоколадку обратно и поводила пальцем по привлекательной ложбинке у себя на груди. Смотрела при этом на меня: – И как же зовут твою новую пациентку?

– Это соседка. Марзия, – ляпнул мой сопровождающий, и я с трудом удержалась, чтобы не сунуть ему локтем под ребро.

– Мар-зззи-я? – брезгливо оттопырила губу продавщица. – Как-то это звучит… э-э-э…

Она будто бы услышала хруст от раздавленного подошвой насекомого.

Я решила не оставаться в долгу:

– А вы та самая Лариса? Бесприданница?

– Что значит бесприданница? – вытаращилась на меня тёзка литературной героини.

– Ну, эта… – я постаралась изобразить трагический тон: – Так не доставайся же ты никому!

Степан фыркнул и нагнул голову, чтобы спрятать веселье. А было над чем посмеяться. Глаза Ларисы едва не вылезли на лоб, а рот открывался и закрывался совершенно беззвучно. Мне кажется, она дышать перестала. Рыба рыбой!

Мы с новым знакомым, не сговариваясь, выскочили на улицу и там уже дали волю смеху.

– Никогда не думал, что эта фраза может прозвучать так комично, – вытирая выступившие слёзы признался Степан.

– На контрасте, – ответила я, всё ещё представляя ошарашенное лицо продавщицы.

– Ты хотела что-то купить? Может, из города привезти, боюсь, сегодня и завтра в магазине тебе показываться не стоит.

Я отрицательно покачала головой:

– Ничего не нужно, спасибо. Я просто совершала обзорную экскурсию.

Степан кивнул, одобряя моё решение, и предложил:

– Провожу, не возражаешь? Заодно посмотрю, что там с травой на твоём участке.

Мне было неудобно заставлять симпатичного парня работать. Денег, судя по всему, не возьмёт, а так…

– Да, мне, собственно, нравится. Может, и не нужно постригать.

Степан пожал плечами:

– Вообще-то это не только красота, с клещами таким образом воюют, но у нас тут всё обработали, так что бояться нечего.

– Обработали? – я даже остановилась. – В деревне?

– Пансионат организовал. Там в основном люди пожилые, их нужно беречь, как и детей. Директор дал указание ближайшие посёлки прихватить до кучи. Многие жители работают в пансионате, могут притащить нежелательную живность на одежде, например.

Я посмотрела на свои голые ноги, подумав, что Глеб Матвеевич не так уж был неправ, снабдив меня спортивными костюмами.

По мере приближения к моему пристанищу, мною всё больше овладевала печаль. Очень не хотелось расставаться с парнем. Было такое чувство, что меня выкинули на необитаемый остров, где хозяйничает людоедское племя, и вдруг встретился соотечественник. Или… да, что лукавить! Понравился мне этот Стёпа. Давно никто так не нравился. Пожалуй, с начальной школы.

– Зайдёшь? – набравшись наглости, спросила я, подойдя к воротам. – Чай, кофе, потанцуем…

Это была попытка пошутить. Степан сосредоточенно присмотрелся к траве на моём участке и покачал головой:

– Завтра не получится. Давай, до субботы. Лады?

– Что до субботы?

– Приду траву стричь.

Получается, моё приглашение в дом он тупо проигнорировал. Хотелось обидеться, что я и сделала. Развернулась на пятках и бросила через плечо:

– Обойдусь! Ничего не нужно. Спасибо, что соизволил проводить.

Уже на бегу расслышала:

– До завтра! Вернусь из города, навещу тебя, Мари!

Ну, хоть не Марзия.