Хорошая моя

3. Притворство как лекарство

Ольга Озерцова

Ольга отстранила тюлевую занавеску, поморщилась от напоминавшего старую пудру запаха. В потоке солнечного света, словно микроскопические мошки, вились блестящие пылинки. Надо постирать шторы. И стекло помыть: всё в дождевых затёках.

Печально улыбнулась мыслям. Ничего, скоро завершится круговерть ЕГЭ, можно будет заняться домом.

Подвинув керамическую вазу с бледно-голубыми сухоцветами в сторону, облокотилась на подоконник и посмотрела вниз. Идёт?

Непрошеная визитёрша должна бы за это время спуститься, ведь поскакала по ступенькам не хуже горной козочки. Тревожная мамаша – знакомый типаж, десятка два таких встречалось за учительскую карьеру. Ольга хотела поскорее выпроводить возмутившую спокойствие даму, вот и сказала, что не видела во дворе её дочек. На самом деле девочки-дошкольницы скучали на крылечке и, как водится между сёстрами, пререкались. Речь шла о мороженом: лучше есть с вареньем или с шоколадом. Остро захотелось мороженого. Хоть с чем. Хоть просто так. Представила, как откусывает эскимо: с лёгким хрустом ломается шоколад, зубы впиваются в холодное твёрдое тело, нёбо немного немеет…

Рот наполнился слюной. Даже сливочный вкус почувствовала.

А! Вот, идут.

Женщина, держа за руки двойняшек в сиреневых платьицах, пересекала двор в направлении ворот. Сестрёнки подпрыгивали в такт материнским шагам. Ольге показалось, что она слышит неугомонный девчоночий щебет.

Надо бы умилиться, но вместо этого грудь жгло раздражение. Неприятно, когда посторонние врываются в уютный, с таким трудом поддерживаемый мирок, походя срывая с действительности удобные маски.

– Явилась! – сердито щурилась в спину женщине Ольга. – Звали тебя! Ябеда-корябеда солёный огурец!

Хмыкнула, вспомнив детскую дразнилку. Понятно, жалобщица не виновата в том, что приходится бороться за свою семью, тут скорее вопросы к сестрице. Как-то так повелось, что ко всем случившимся за много лет бедам причастна именно Катя. И трагическое происшествие, повлекшее скудоумие брата, и смерть отца, и лёгкое помешательство матери – всё связано с ней. Косвенно, и всё же. Такая уж Катюшка неугомонная! Прямо-таки проводник неприятностей!

Бу-бум! Грохнула входная дверь. Сразу же раздался звонкий голос младшей сестрицы:

– Общий привет! Я дома!

– Что ты всегда так долбишь, Катя! – возмутилась Ольга, отходя от окна.

– Кто-то спит? – сестра мимоходом заглянула в гостиную и отправилась мыть руки. Уже из ванной сообщила. – А я со своими будущими падчерицами познакомилась!

– Что? – внезапно осипшим голосом переспросила Ольга.– Где твоя совесть? Разве можно так?

Вряд ли сестра услышала её за шумом воды. Да, собственно, вопросы были риторическими. Катя вошла в гостиную, потирая ладони, вместе с ней влетел аромат земляничного мыла.

– Чего такая злая? Завидуешь?

– Да как ты вообще… – Ольга зашипела, закатывая глаза, и не сразу продолжила. – Я уже молчу о том, что подло уводить отца двух детей из семьи. Как ты могла допустить ситуацию, когда обманутая женщина явилась сюда и потревожила маму!

– Потревожила? Чем же? Сообщила заплесневелую весть о смерти папы? – с уверенностью предположила Катя. – Мамулю больше ничем не прошибёшь.

– Именно! Хорошо, что я пришла как раз в этот момент, иначе… – Ольга настороженно взглянула на дверь в смежную комнату. Там довольно громко работал телевизор, вряд ли мать подслушает, и всё-таки не стоило называть вещи как они есть. За два года у всех выработалась устойчивая привычка игнорировать болезненную тему.

– Моё мнение ты знаешь, – Катя обошла стол, ведя пальцами по полированной столешнице, – давно пора покончить с враньём. Мамуля шикарно устроилась, живёт в мире иллюзий, наслаждается покоем, а мы приспосабливайся!

– Ты знаешь, что мы пытались…

– Да-да… – нервно передёрнув плечами, сестра направилась в свою комнату, – извини, мне нужно заниматься. За ужином поговорим, – в дверях она остановилась, постучала костяшками пальцев по притолоке и, повысив голос, добавила. – Раз уж всё открылось, я сделаю заявление. Готовьтесь.

Ольга, подавляя волну беспокойства, ринулась на ней:

– Какое ещё заявление?

– Узнаешь, – криво улыбнулась Катя, прикрывая дверь перед носом, – больше нет смысла откладывать.

– Насчёт чего, хотя бы скажи! – крикнула Ольга, обращаясь к белому полотну двери.

– Насчёт квартиры, – донеслось из комнаты.

Час от часу не легче!

– Что ещё выдумала? Говори сейчас.

– Нет. Когда соберутся все. Не мешай, Оля! Я должна закончить статью.

Ольга прикусила фалангу левого указательного и стала вышагивать по гостиной. Что ещё выдумала эта затейница? Опять потребует отдельную комнату? Было уже такое. Катя устроила истерику, сетуя, что мать, оставшись вдовой, продолжает занимать супружескую спальню, в то время как им с Леной приходится делить шестнадцать квадратных метров на двоих. А ничего, что Лена сутками пропадает на дежурствах и, можно сказать, поселилась в больнице? А если приходит домой, то либо спит, либо сидит у мамы.

Кстати, о маме. Ольга прислушалась. Судя по звукам, доносившимся из комнаты, сериал завершился. Потрясла немного кистями рук и открыла дверь – убедиться, что с мамой всё в порядке.

Эльвира Васильевна сидела в кресле, сосредоточенно рассматривая потолок. Вязанье пригрелось на коленях. На экране телевизора мелькали рекламные ролики.

– Мамуль, – Ольга подошла ближе и положила руку на плечо матери, – как себя чувствуешь?

– Она ушла?

– Кто?

– Эта страшная женщина.

– Не понимаю, о ком ты?

– Ведьма. Хочет наслать порчу на Витю.

– Ну что ты фантазируешь, мам? – Ольга старалась улыбаться, придавая легкомысленность тону. – Нет никакой ведьмы. Это жена папиного коллеги приходила. Уже ушла.

– Да-а? – Эльвира Васильевна пристально посмотрела на дочь. – Дай-то бог.

Когда она так смотрела, Ольге казалось, что мама понимает всё куда лучше, чем все думают. Улыбнувшись ещё шире, спросила:

– Что приготовить на ужин?

– Сделай котлетки из индейки, папа любит.

– Тебе чего хочется? Папа не успеет к ужину.

Эльвира Васильевна отвела взгляд и покачала головой:

– Как много он работает! Его совсем никто не жалеет.

Ольга согласно кивнула, погладив мать по плечу, и осмотрелась. Помещение широкое, в два окна, такое же, как у них с братом. Правда, там пространство поделено шкафами, что создаёт впечатление изолированности. Помнится, Катя настаивала на том, чтобы Лена перебралась сюда, оставив маленькую комнату целиком ей. Говорила, мол, сестра – врач, пусть живёт с пациенткой. Кате же – аспирантке и подающему надежды учёному – требуется отдельный кабинет.

Как не хочется снова запускать эти обороты!

– Что ж, котлетки так котлетки. Приготовлю.

– Иди-иди, доченька, – Эльвира Васильевна взялась за кружево, – а я салфетку довяжу, рядов десять осталось.

Ольга наклонилась, поцеловала мать в пахнущие сиренью волосы, и пошла на кухню. Готовить и готовиться. Нужно продумать, что отвечать на Катюхины запросы. Хорошо бы Лену предупредить, чтобы разговор не оказался для неё ударом.

– Эх, Катька, что ж ты такая беспокойная, как будто от других родителей!

Вскоре кухня наполнилась аппетитными ароматами жареного мяса и лука. Накрыв сковородку со скворчащими котлетами прозрачной крышкой и убедившись, что картошка ещё не сварилась, Ольга взялась за телефон. Звонила сестре, та должна быть на подходе. Если, конечно, её снова не задержал какой-нибудь серьёзный случай.

Лена ответила:

– Да, Олюшка, уже бегу. Хлеба взять?

– Я купила. Послушай, Лен, хочу предупредить.

– Что такое?

– Катюха возобновляет старую песню. Сказала, что за ужином будет серьёзный разговор.

– Пугаешь! Я уж думала, с мамой что-то случилось.

– Пока нет, но как ты себе представляешь её реакцию? Катя начнёт убеждать, что папы больше нет, что ты будешь вместо него делить с мамой комнату.

– Оля, я тебя умоляю! Не усложняй. Скажем, что папа уехал на симпозиум в Японию. Или в Австралию. Не важно. Куда-нибудь подальше. Пока не вернулся, я поживу с ней. Вот и всё! Прости, я на перекрёстке, неудобно говорить.

– А-а…

Ольга отложила телефон и задумчиво посмотрела в окно. Сестра права. Мама дней не считает – симпозиум не закончится никогда.

Катьке снова повезло. Какие они разные. Какие непохожие. Если бы не Лена, можно было с ума сойти в бесконечно усложнявшейся обстановке абсурда.

4. Озерцовы, осколки

Лена Озерцова

Лена комфортно себя чувствовала только в пути – по дороге из дома на работу или домой. Причём в любую погоду. Казалось, только на улице её окружают адекватные люди. Что поделать? Сама выбрала такую профессию. Доктор – круглосуточно доктор. Любой, узнав, что перед ним врач, мгновенно превращается в пациента или в родственника пациента. Молодец Катюха! Младшая сестра рванула в науку, вопреки отцовскому мнению, мол, эта дорога не для женщин. Две же старшие не рискнули, выбрав гендерно подходящие специальности. Бред, конечно. Хотя…

Перейдя улицу, замедлилась. Люди… люди… везде люди! Уехать бы куда-нибудь далеко-далеко! Чтобы скалы, холодные волны, шум прибоя, запах водорослей, чайки, корабль на горизонте. И самое главное: необитаемость. Так не получится, конечно. Ладно, пусть будет пара-тройка совершенно здоровых спутников!

Усмехнулась своим призрачным фантазиям и прибавила шаг. Ольга ждёт, что-то опять стряслось. Она, конечно, стойкий оловянный солдатик, однако противостоять младшей сестре и матери одновременно вряд ли сумеет, брат – слабая поддержка. Он вечный нейтралитет, все у него хорошие. Неприятностей от Коли не ждёшь, но рассчитывать на него как на сторонника не стоит.

Нырнула в прохладу подъезда. Поёжилась: почему тут всегда так? Будто в морге, честное слово. Зябко, бежево, сумрачно. Ну, хотя бы пахнет не дезинфицирующими жидкостями, а вполне себе жизнеутверждающе – кто-то из соседей печёт пироги. Постучала каблучками по ступенькам: цок-цок-цок-цок. Привыкла взбегать. Да и тренировка для сердца хорошая. Правда, отцу это не помогло.

Звякнув, достала ключи, отперла замок, распахнула дверь. О! Как вкусно пахнет! Невольно сглотнула слюну. Стойкий аромат маминых любимых лилий перебивало жареное мясо. М-м-м… Глм.

– Что наколдовала моя бесценная сестрёнка?

– Лен, ты? – выглянула с кухни Ольга. – Сейчас Николаша придёт, и будем ужинать. Он уже во дворе, я в окно увидела.

– Отлично!

Лена отрегулировала воду, с удовольствием подержала кисти под струёй, спешно вытерла отдельным «своим» полотенчиком. Бирюзовым с белым слоником. Старенькое, из детства. Любимое. Взяла с полки крем для рук. Кожа плохо переносит постоянное мытьё, сохнет. В прихожей стукнула дверь, послышалось знакомое сопение. Ну вот, все в сборе.

Коля осветил пространство своей фирменной робкой улыбкой, поджидая, когда старшая сестра вынырнет из ванной. Лена шутливо ткнула его, изобразив пальцами «козу», вдохнула будоражащий запах, свойственный механику гаража: бензин, машинное масло, немного собственной терпкости. Мужчина! Единственный в семье теперь. Правильно Катька сделала, выбрав физику – какую-то особенно брутальную область этой науки – глядишь, найдёт себе кавалера. А им с Олей так и придётся куковать весь век в дамских коллективах. Что у них в клинике, что у сестры в школе, любой завалящий мужичок чувствует себя Казановой. С такими не то что детей крестить, даже в кино пойти не захочешь.

Стол накрывали в гостиной. В четыре руки. Мама выплыла из своей комнаты по первому зову, Катя с трёхминутной задержкой. Когда все, наконец, уселись и взяли в руки приборы, Эльвира Васильевна произнесла неизменную фразу:

– Папу ждать не будем?

Никто ей не ответил.

– Приятного аппетита всем!

– Приятного аппетита!

– Приятного!

Утолив первый голод, Лена внимательно посмотрела на каждого. Мама печальная, Коля отрешённый – и то и другое в порядке вещей. Оля взвинчена, хотя тщательно скрывает это. Катюха полна решимости, выжидает момент для атаки. Скандала не хотелось. Правда, не хотелось. Почему некоторые люди не могут жить без предъявления претензий? Причём, как правило, страдают от этого именно близкие. Лена много раз убеждалась: Катя в любом коллективе, хоть в школе, хоть в университете, хоть в театральной студии, где она много лет занималась, всеобщая любимица и звезда. Почему же дома с ней всегда связан какой-то напряг? Ни Ольга, ни Лена не могли разобраться в этом парадоксальном явлении, педагогический и медицинский опыт не помогали.

– Приготовлю чай, – собрав свою посуду, Лена пошла на кухню. Формально сполоснула тарелку под струёй воды и установила на решётку посудомоечной машины, туда же отправила вилку. Так они приучены с детства: каждый убирает за собой, а последний, обычно это Коля, вытирает влажной салфеткой стол. Собирала всё необходимое на поднос, подождала свистка, поставила туда же чайник, застыла на секунду. В гостиной начинался разговор на повышенных тонах. Уф-ф-ф… Как же не хочется скандала!

Катька со своей тарелкой влетела на кухню, сверкнула злыми глазами на сестру и отвернулась к раковине. Лена поспешила унести поднос. Как бы этот ураган не смёл её вместе с горячим чайником.

Успели расставить чашки, разлить кипяток. Заварник пошёл по кругу. Младшенькая вернулась в комнату, немного успокоившись. Встала рядом со своим стулом, помолчала, поджав губы, а когда все невольно подняли на неё взгляды, заговорила:

– Короче. Мне нужны деньги. Много.

– Деньги? – Эльвира Васильевна успела сделать глоток и, держа на весу чашку, посмотрела заинтересованно. – Зачем же? Впрочем, не важно. Попроси у папы.

– Мама! – повысила голос Катя. Справившись с собой, добавила тише. – Лучше тебе помолчать.

– Хамка, – негромко констатировала Оля, собрала оставшуюся посуду и вышла.

– Мэри Поппинс! – крикнула ей вслед младшая сестра и уселась. – Ну, без неё нет смысла говорить.

Вернулась Ольга быстро, за эти две минуты Лена успела пробежать взглядом по всем. Катюха раскраснелась, понятно, что «экспресс» разогнался и не затормозит, пока не достигнет станции. Коля, опустив ресницы, сосредоточенно пьёт и вертит в пальцах крекер, тот крошится на стол. У мамы подрагивает правая рука, чай едва не выплёскивается. Звяканье Катиной чашки о блюдце сродни паровозному гудку:

– Коль, отведи маму к себе! – её тон заставляет сжаться сердце.

Брат послушно выбирается из-за стола и помогает матери встать, оба уходят.

– Зачем тебе деньги? – интересуется Лена, когда дверь в ту комнату закрывается.

– Я собираюсь замуж. Мы хотим взять ипотеку. В городе есть программа для молодых учёных, очень хорошие условия. Однако без первого взноса не обойтись.

– Замуж? За этого? Как его? Дьяков, кажется? – округляет глаза Ольга.

– Дьяченко.

– Так он женат!

Катя ухмыляется:

– Жена, как говорят, не печь, можно и подвинуть. Серёжа на днях подаёт на развод.

– Погоди-погоди! – Оля отставляет чашку с недопитым чаем. – У них двое детей. Только через суд. Быстро не получится.

– Так и деньги за неделю не собрать!

– Сколько же тебе нужно? – спросила Лена.

– Погоди! – Ольга не дала младшей сестре ответить. – Это неправильно. Я уже не говорю, что у нас нет лишних средств. Нельзя оставлять девочек без отца!

– Кто оставляет их без отца? – вскипела Катя. – Серёжа любит дочек. Он будет платить алименты, общаться, участвовать в воспитании.

– Алименты на двоих детей! – возмутилась Оля. – Это тридцать три процента, насколько я знаю. Жить-то вы на что будете, если придётся ещё и долг за ипотеку выплачивать?

– Мы всё рассчитали. Сейчас важно собрать первый взнос. Поскольку Серёжа, как благородный человек, оставит всё имущество прежней семье, эта обязанность на мне.

– О, как! – всплеснула руками Ольга и взглянула на Лену. – Слышала? Он, оказывается, благородный человек! Бросает детей и уходит к собственной аспирантке.

– Если хочешь знать, – сузила глаза Катя, – они вообще по залёту поженились!

Лена усмехнулась:

– Вот что я тебе скажу, сестра, залёт, он тоже не так просто случается.

Оля поддержала:

– Ага, ты бы лучше вспомнила, Кать, что он ради карьеры женился. Дядя Костя очень жёстко двигал зятя. Это всем известно.

– И что? – хмыкнула Катюха. – Серёжа из Перми приехал, нужно было как-то устраиваться.

– Многие тогда приезжали, да общежитские всё больше на общежитских женились. Только особо предприимчивые местных девушек нашли с перспективой, так сказать.

– Вас… это… не касается! – Катя зарылась пальцами в волосах, качая головой, и прошипела. – Вы обе тупые старые девы.

– Хо-х-хо-о-о, – Ленины губы дрогнули в кривой усмешке. – Наша умная сестра решила у тупых денег попросить.

– Я ваших не прошу. Мои отдайте.

– Твои? – Ольгины брови подпрыгнули чуть не на середину лба. – Ты сейчас о чём вообще? Какие твои?

– Хочу продать долю в квартире. Что непонятно?

– В этой квартире? – удивилась Лена.

– Разумеется! У меня двадцать пять процентов. Заплатите мне за них, и я съеду отсюда.

– Формально у тебя четверть, это так, – Оля включила преподавателя, – родители оформили на нас, однако здесь ещё мама. Её ты не собираешься учитывать?

– Вы же её не выгоните, – передёрнула плечами Катя.

– Другими словами, ты перекладываешь ответственность за маму на нас с Леной.

– А что? У вас есть о ком заботиться кроме неё и Кольки?

– Ну… это…

– Короче! – перебила сестру Катя. – Или выплачиваете мою долю по рыночной цене, я посчитала, мне как раз хватит на взнос, либо я продаю посторонним людям.

– В каком смысле посторонним? – опешила Лена.

– В том смысле, кто мне заплатит!

– Ты чего? Вообще сдурела? – Ольга вскочила и нависла над столом, приближаясь к сестре. – Это отцовская квартира! Никто не позволит…

– Оль, успокойся, – Лена потянула её за рукав и взглянула на Катю. – Если уж тебе так не терпится замуж, пусть Сергей переезжает сюда. Я переберусь к маме, у вас будет отдельная…

– Ха-ха-ха! – запрокинув голову, демонстративно засмеялась Катюха, потом посмотрела без тени улыбки. – Чтобы я привела мужа в коммуналку, где живут две женщины в поиске?

– Получается что же? – усмехнулась Оля. – Не доверяешь этому козлу? Одну бабу бросил, так и второй его не удержать, так, что ли?

– Дура!

– Кто из нас дура, покажет время, – совершенно спокойно ответила Ольга. – В любом случае денег нам взять неоткуда, и ты это прекрасно знаешь. Не хочешь жить со своим козлом здесь, снимай квартиру.

– Как же! Нет у них! А Колькин счёт? Ты же доверенное лицо, вот и сними, там хватит и даже останется. Папуля у нас щедрый, целое состояние единственному сыночку отвалил.

– Катя! – старшие сёстры выкрикнули её имя одновременно и замерли, ловя ртами воздух.

– Ладно, – Катя встала и попятилась к двери в свою комнату. – Думайте, короче. Время пока есть.

Лена и Оля с одинаково застывшими лицами уставились на закрывшуюся дверь. За их спинами раздался голос брата, стоявшего около противоположной стены почти всё время, пока разыгрывалась некрасивая сцена:

– Катя хорошая, – девушки обернулись и, увидев его спокойное лицо, стали синхронно тереть глаза. Коля вздохнул и добавил. – Не нужно её ругать.

***

Катя Озерцова

Закрывая дверь, услышала слова брата:

– Катя хорошая, не нужно её ругать.

Простонала:

– И-э-эх… Никола-а-аша…

Прислонилась спиной к полотну, сжала кулаки, резко стукнула себя по косточкам таза. Если она и любит кого-то из семьи, это брат – беззлобный и покорный телёнок. Хотя именно Коля виновник её поломанного детства.

Подошла к рабочему столу, повозила мышкой, будя монитор, вздохнула и закрыла файл. Увы, редактировать статью она сейчас не в состоянии. Разговор, как ни готовилась к нему, высосал все силы. Хорошо, что заранее продумала аргументацию, иначе бы две старшие сестры задавили, раскатали, размазали. Катя долго училась противостоять авторитету Лены и натиску Ольги. Пожалуй, даже с отцом спорить было проще. А мама, так вообще тушевалась при малейших возражениях, всплёскивала руками, восклицая: «Витя, поговори с этой егозой, меня она не слушается!» Младшая дочь Озерцовых очень скоро поняла, что никому нет дела до её желаний, стремлений, интересов. Лишь бы не создавала лишних проблем, которых и так хватало.

Максимум родительской любви, как правило, достаётся самому маленькому, увы, это не про Катю. О ней редко вспоминали, всё внимание забирал сыночек. С Николашей возились: таскали по врачам и психологам, брали репетиторов, даже домашние задания делали скопом. Всё надеялись развить дефектные мозги мальчишки. Не проще было поручить недоумка спецшколе? Нет! Учёный с мировым именем не мог себе этого позволить, упирался, пестовал сына, совершенно забросив остальных детей. А Катя? Как говорится: сама-сама-сама.

К пяти годам научилась читать. Сама. Таблицу умножения выучила ещё до школы. Просто слушала, как её долбят Кольке. По собственной инициативе записывалась в кружки, в секции, на факультативы. Позже сама искала нужные материалы в интернете. Не только тексты. Лекции прослушивала, причём чаще всего на английском, благодаря чему овладела языком в совершенстве. Старалась, старалась, старалась. Мечтала, что родители будут счастливы, видя, какая замечательная смена растёт. Тщетно. Золотую медаль, полученную упорным трудом, никто не оценил. Даже поступление Катюшки в МГУ осталось на обочине семейной жизни. До смешного доходило. Отец присутствовал на вручении грандов лучшим студентам столицы – Катя на третьем курсе занималась исследованиями на кафедре – и, услышав свою фамилию, отвлёкся от соседа по столу президиума. Каким же удивлённым было его лицо, когда на сцену поднялась дочь! Это была минута Катиного торжества. Она доказала, что продолжить династию может не только сын. Хотя в их случае как раз только сын и не может.

– Короче, – сказала себе и, схватив смартфон, пошагала через комнату, – маховик запущен. Будем ждать результатов.

Остановилась около окна, сдвинула в сторону тюлевую занавеску, распахнула фрамугу и подставила лицо тёплому ветерку. Он принёс запах цветущей липы. Нежный, сладкий, умиротворяющий. Облокотилась на подоконник, отклячив обтянутый джинсами зад, нашла в мобильном нужный контакт, запросила видео-звонок. Абонент отозвался мгновенно. На экране появилось лицо сорокалетнего мужчины, заросшее недельной щетиной. Вид чуть сбоку.

– Привет, Серенький! – пропела Катя.

– Привет, Киска, как дела?

Карие глаза, опушённые длинными тёмными ресницами, поглядывали то на экран, то в сторону.

– Ты за рулём? – понятно, что телефон закреплён в держателе на лобовом стекле.

– Ага. Хэндс фри, могу говорить.

– Класс. У меня всё по плану. Поставила семейство в известность.

– Какова реакция?

– Ожидаемая. Ничего, привыкнут к мысли и согласятся. Деваться им некуда.

– О’кей. А я как раз к адвокату еду.

– Только сейчас?

– Так не в первый же раз. Предварительно всё обсудили, осталось договор подписать. Он обещает, что сложностей не возникнет. Разведут как по маслу.

– Оля сказала, с детьми только через суд.

– Понятно, что через суд. Тут главное, чтобы время на примирение не давали. Такая цель.

– А-а-а…

– Люблю тебя, Киска.

Катя тоже хотела сказать, что любит, не успела. Глаза Сергея распахнулись так, что чуть не вылезли из орбит, тело дёрнулось, ремень безопасности врезался в грудь, а голова качнулась вперёд. После этого изображение завертелось, и вместо лица появилась тёмная пелена, в которой можно было распознать резиновый коврик. Мобильный упал на пол!

– Серёжа! – позвала Катя.

Прислушалась. Отдалённый говор, стук захлопнувшейся дверцы, сигнал автомобиля в стороне. Она снова и снова окликала любимого. Сергей, наконец, поднял телефон и сказал скороговоркой:

– Катюш, не волнуйся, со мной всё в порядке, но тут неприятности. Потом объясню.

Ну вот…

Повертев умолкнувшую трубку, Катя сунула её в задний карман. Подалась вперёд, стараясь увидеть парковочное место, где обычно ночевал папин «Жук» цыплячьего цвета.

Хотя, почему папин? Виктор Андреевич презентовал фольксваген сыну. Настроение стремительно ухудшалось. Перепалка с сёстрами, потом прерванный разговор с любимым, а тут ещё мысли о несправедливости завещания. Папуля мало того что при жизни с Колькой носился, так ещё и после смерти о нём позаботился. А девчонкам нужно крутиться. Почему было не поделить деньги всем поровну? Родители подстраховались, обеспечивая будущее никчёмного сыночка, и вбухали на его счёт всё что только можно. Чем, спрашивается, Катя хуже? Она в отличие от старших сестёр не собирается до смерти жить в профессорской квартире. А где брать деньги на жильё младшему научному сотруднику академического института? Так просто квадратные метры не раздают, эти бонусы канули в Лету вместе с незабвенным «совком». Как и многое другое.

Катя хмыкнула, вспомнив, как Лена уговаривала отдать в благотворительный фонд призовые за участие в международном конкурсе молодых физиков. Ага… Щас! Кто-то нуждается в её деньгах. Она сама, между прочим, в них очень даже нуждается! Правильно сделал отец, поручив распоряжаться Николашиным счётом прижимистой Ольге, а не этой сердобольной. Хотя в данном конкретном случае с Ленкой было бы проще договориться.

О-па! Почему бы напрямую на собственника не выйти? Недееспособным Колю никто не признавал. Он вполне может действовать независимо от доверенного лица! Так! Где он? Снова подалась вперёд, разглядывая парковку. Точно. Брат возился с машиной. Ничего нового. Тем лучше, можно спокойно поговорить, никто не помешает.

Спускаясь по лестнице, вспомнила Серёжу. Что у него за неприятность? Наверное, притёрся к передней машине – вечно не соблюдает дистанцию! Бампер придётся менять. ОСАГО спасает, конечно, однако возня всё равно предстоит. Может, Колю попросить помочь? Заодно и познакомить их. Так-то они в институте виделись, но где руководитель лаборатории, а где гаражный механик! Другое дело родственники. Интересно, воспримет ли Серёжа такого чудного шурина? Не побрезгует? Сейчас-то у него в родне все сплошь баловни судьбы. У Кати, конечно, папа тоже крутой, однако в живых его нет, а ушедшие молодыми быстро забываются.

– Колечка-а-а… – окликнула Катя склонившегося над раскрытым багажником брата. Подошла, встала рядом, – чего делаешь?

Что он ещё способен делать? Обихаживает свою красавицу. Багажник сиял чистотой, однако у Коли в руках была влажная тряпка. Опять что-то протирал. Дурачок повёрнутый.

В ответ на искреннюю улыбку брата тоже растянула губы:

– Здорово у тебя получается. Блестит, аж слепит.

Коля улыбнулся ещё шире, перевёл взгляд на инструментальный ящик и занёс руку, собираясь смахнуть пыль с абсолютно чистой крышки. Сестра тронула его за плечо, останавливая:

– Колюнь, у меня к тебе дело, – добившись внимания, продолжила. – Ты слышал, о чём мы разговаривали за ужином? Понял хоть чего-то?

– Не сердись. Оля хорошая.

– Ага, когда спит зубами к стенке. Не про Олю я, послушай.

– И Лена хорошая.

– Да все хорошие, блин! Ты будешь слушать? Короче, скажи мне: согласен?

– Я?.. Что?

– А говоришь, понял. Постарайся вникнуть. Сосредоточься. Ну?

Коля расправил плечи, став как будто выше ростом, стёр улыбку. Умнее лицо брата не стало, хотя бы на печального клоуна не похож, уже хорошо.

– Что?

– Я продаю тебе свою долю в квартире. Понимаешь? – закатила глаза, не видя ожидаемой реакции, продолжила. – Мне нужны деньги. Они есть только у тебя. Так? – Николай судорожно кивнул, хотя с уверенностью утверждать, что он в теме, нельзя. Катя шумно выдохнула, покачала головой и завершила прелюдию. – Отбирать у тебя никто ничего не собирается. Мы просто поменяемся. Ты мне деньги, я тебе свою долю в квартире. После этого уеду.

– Уедешь? – испуганно переспросил Коля.

– Недалеко. Поселюсь в другом доме, вот и всё, буду в гости приходить. А ты станешь владельцем большей части квартиры. Дошло?

– Зачем?

– Разве можно быть таким тупым, Николаша?

Он с виноватым видом пожал плечами. Катя посопела, постучала согнутыми пальцами по чистому подфарнику, вздохнула и пустилась в объяснения:

– Папина квартира досталась нам в равных долях. Понятно, что пока жива мама, с ней придётся кому-то возиться. Тебе тоже нужна… Неважно. Лену и Олю устраивает ситуация. Меня не устраивает. Это ясно? – Коля моргнул и снова настроил заинтересованный взгляд. Катя с мечтательным видом посмотрела в небо и стала говорить спокойнее, чем прежде. – Я хочу свой собственный дом, где устроюсь так, как мне нравится, чтобы не оглядываться ни на сестёр, ни на маму. Самостоятельности хочу, понимаешь?

– Да.

– О’кей. Ну, вот… Я съеду, а ты как главный собственник займёшь самую большую комнату. Один. Круто же!

– Один?

– Конечно! Ольга переберётся к Ленке. На моё место.

– Зачем? Оля не мешает.

– Ага, не мешает! Разделились шкафом, как в общаге. Слушай, Коль. Одному жить классно! Девчонок сможешь водить. У тебя есть любимая девушка? – не сдержалась, пропустила смешок. Удачно пошутила, как казалось.

Коля потупился и кивнул. На его скулах расцвёл румянец, окончательно озадачивший Катю.

– Есть.

–Да… ты… чёо-о-о… – округлила глаза Катя. После паузы договорила. – Надо же, а я и не знала.

– Никто не знает, – робко улыбнулся брат.

– Да ты чё-о… Круто. Никто? А сама-то девушка знает?

– Нет.

– Упс… Николаша, так нельзя. Скажи ей, – прятать лукавую улыбку не получалось. Хорошо, что Коля опустил глаза, рассматривая тряпку в своей руке, и не замечал насмешки. Катя постаралась напустить на себя нарочитую серьёзность. – Девушке всегда приятно узнать, что в неё кто-то влюблён. Тем более если это такой симпатичный парень, как ты.

– Да? – прямой взгляд серых с тёмным ободком глаз брата выбил почву из-под ног. Катя стушевалась, посмотрела вниз и снова тронула подфарник:

– Конечно… Когда Сергей признался мне в любви, я чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете. Твоя избранница тоже обрадуется, вот увидишь. Короче, – она тряхнула головой, поняв, что разговор свернул не туда, – давай по делу. Мы же с тобой всё решили? Скажешь Оле, что хочешь купить мою долю в квартире?

– Скажу.

– Супер! Помни, ты главный! Твоё желание – закон. Оля только помогает, а не принимает решения.

Брат свёл брови к переносице и посмотрел в сторону, комкая ветошь в руке. Перегруз. Ну, ничего, начало положено. Дожать можно потом. Домой не вернулась, направилась к воротам, думая прогуляться. Хотела поговорить со своим Сергеем, похвастать, какая она молодец, как здорово всё разрулила. К сожалению, вызов остался без ответа. Что же там такое стряслось? Как бы узнать?