– Если я правильно понял ваши цели, то лучше было бы привлечь Маргариту Кински.
Фея округлила глаза:
– Кого? Вы шутите?
– Ничуть, – Берг отрицательно покачал головой, – она умная, наглая, плюёт на авторитеты, не боится никого и говорит, что думает. Прекрасные данные. Немного подправить, и будет то, что нужно.
Эмилия посмотрела на учителя, прошлась по комнате, заложив руки за спину. Помолчав, кивнула:
– Я подумаю над вашим предложением.
Учитель кивнул, осторожно спросил:
– А что с этой? Она становится невыносима.
– Я заеду завтра, – пообещала фея, давая понять, что аудиенция закончена.
Берг всё понял правильно и откланялся.
Эмилия прошлась по комнате, выглянула в окно, убедившись, что карета учителя уехала, громко крикнула:
– Барбара!
Раздался стук каблуков. В гостиную вошла Барбара – горничная из королевской гостиницы. Девушка изобразила книксен, уставилась на фею в ожидании указаний.
– Что сказал этот болван?
– Какой, ваша милость?
– Кучер, который привёз Маргариту.
Барбара пожала плечами:
– Так я ж говорила! Красотка из салона.
– Точно? – фея прошла к столу, села на стул и пронзила Барбару пристальным взглядом.
– Да, ваша милость.
– А в салоне ты спрашивала?
– Нет. Мне таких указаний никто не давал, – и Барбара с вызовом посмотрела на фею. Волшебница медленно встала, подошла к прислуге, тихо сказала:
– Я думаю, мне не очень нужна помощница, за которую нужно всё делать самой. Собирайся, отправишься назад.
Барбара насторожилась:
– Куда?
– Туда, – многозначительно произнесла фея, и Барбара испугалась, быстро сказала:
– Я всё сделаю, ваша милость. Не извольте сомневаться, – и выбежала из комнаты.
Фея выглянула в окно, проследила за Барбарой, помчавшейся в город, вздохнула:
– Никакого почтения. Никакой благодарности. Может, действительно, начать платить ей деньги?..
Спускаясь в столовую на обед, я боялась, что мне начнут высказывать претензии или устроят допрос, но никто ничего не спросил, из чего я сделала вывод, что моё отсутствие прошло незамеченным, и окончательно обнаглела – решила вечером пойти в башню, проверить, что посчитал компьютер и, заодно, попытаться выведать хоть что-нибудь о Линце.
Так я и поступила. Вечером после ужина немного посидела в своих комнатах, а потом, потушив свет, ушла в башню. Нильс так обрадовался – впереди меня летел! Я не успела дверь открыть, а он уже стоял над душой и канючил, требуя игрушку. Отдала ему смартфон, чтобы не мешал, сама включила компьютер. Посмотрела, что там с моей собственностью. За время моего отсутствия компьютер посчитал только три процента! Да, так действительно будет пару месяцев считать. Я открыла поиск, набрала в строке «Максимилиан Линц» и нажала ввод. Компьютер моментально выдал справку, от которой у меня глаза на лоб полезли.
Максимилиан Линц. Дата рождения: прочерк. Место рождения: прочерк. Семь лет назад получил год тюрьмы за кражу. Шесть лет назад женился. Получил в приданое барк. Шесть лет назад умерла жена. Пять лет назад во владении Линца появился ещё один корабль. Четыре года назад – фрегат. Три года назад – очередной барк. Два года назад – фрегат и замок. Год назад – ещё два корабля: торговый барк и пиратский фрегат. Хм, надо же, прям, чемпион Европы по игре в «Монополию». А как это? Увы, компьютер выдавал только факты, не желая вдаваться в объяснения.
Хорошо, а кто такая Эмилия? Компьютер выдал одну короткую строчку: Эмилия Тальман – фея, местожительство и местонахождение неизвестны. Незадача. Где же ты бродишь, ведьма? Ладно, я знаю, где ты точно будешь через год. И я переключилась на собственную персону. Вот только компьютер знал о Маргарите не больше меня.
Портрета Маргариты Кински не было, биография состояла исключительно из слухов, которые я и так знала. Родители – Хельмут Кински и бедная помещица. Отец умер, мать – погибла в каретокатастрофе. Маргариту родственники сплавили в Пазолини.
О, кстати! Что за Пазолини такое? Компьютер расщедрился, выдал справку. Пазолини оказался чем-то вроде института благородных девиц, куда многие титулованные особы спихивали приблудных дочерей. В связи с нежеланием отцов и матерей светить собственными именами, в Пазолини никогда не афишировали не только имена воспитанниц, но и их количество, даты поступления и выпуска. Последнее обстоятельство объяснило, почему Ядвига не задавала вопросов, зная, где я была. Проверить нельзя – никто не скажет даже королеве. Интересно, а кто же владеет этим заведением, коли не стесняется отказывать даже коронованным особам? Но, конечно же, на этот вопрос ответа не было, да и не надо, и так голова кругом идёт. Маргарита-то, оказывается, ещё та оторва, судя по сплетням. Хотя, что я не видела, как эти сплетни появляются? Вон, про меня уже говорят, что я Гизеле юбку на голову задрала, хотя я её и пальцем не тронула!
Махнув рукой, перестала читать гадости о себе, задумалась, что делать? Убеждать всех, что я – Маргарита, маргаритей не бывает? Ладно, придётся взрывать мозг Линцу, чтобы у него и мысли не мелькнуло, что я – не я. И это не так и плохо. Вздорной девице многое простят, а под этим соусом я могу делать почти всё, что хочу. Осталось лишь выяснить, чего я хочу.
Поразмыслив немного, я поняла, что хочу спокойно жить: не думать о том, что есть завтра, не вздрагивать от стука в дверь, не прятаться по тёмным углам. А это значит?.. Значит, я остаюсь здесь? Да, и спасибо Линцу, что он меня сюда притащил. И тут очень вовремя я вспомнила о рюкзаке, зарытом в избушке. Холера! Его надо забрать. Но как? Мне очень не хотелось покидать дворец, и не хотелось даже искать повод для того, чтобы уйти, но повод нашёлся сам собой, мне даже стараться не пришлось.
Несмотря на то, что сказочная жизнь не была наполнена привычными развлечениями, я не скучала – с Нильсом особо не заскучаешь, – и не бездельничала, тренировалась колдовать, что отнимало немало сил. К тому же я начала читать книги из башни и, занимаясь делами, как-то не особо интересовалась, чем занимаются Линц и Ко. Мужчины тоже не торопились делиться со мной планами и свершениями, потому появление во дворце нового человека стало для меня громом среди ясного неба.
Как-то шла я в столовую, и по пути наткнулась на незнакомого парня, похожего на херувима-забулдыгу. Мордочку парень имел смазливую, но для столь молодого возраста уже слишком потасканную, что вполне объяснимо, парень был сильно пьян, и, забегая вперёд, скажу, что и в будущем трезвым я его не видела ни разу.
Увидев меня, незнакомец метнулся через коридор, опёрся рукой о стену, перекрывая дорогу. Дыхнув в лицо перегаром, сказал:
– Здравствуйте, мадам Маргарита. А вы знаете, что вы намного красивее, чем о вас говорят?
Хотелось бы быть менее красивой, может, тогда бы меня оставили в покое. Но херувим не отступил. Сообщив, что у нас есть кое-что общее, предложил обсудить это в более спокойной обстановке. Кажется, я знаю, что имеется в виду. Обязательно, но не сегодня. Сегодня у меня голова болит. Парень усмехнулся, кивнул головой и убрал руку, освобождая мне путь. Кажется, он так легко сдался, понимая, что я никуда не денусь.
В столовую я не пошла. Поднимаясь по лестнице, чуть не рыдала от обиды. Нет, это нормально? Это королевский дворец или публичный дом? Вот сейчас как приду к Линцу, как закачу скандал!.. И я бы так и поступила, если бы меня неожиданно не осенила классная идея: приставания херувима были хорошим поводом, чтобы удрать. Покидать дворец мне не очень хотелось, но забрать вещи, брошенные на произвол судьбы, всё же было нужно, и я начала обдумывать план побега.
На ужин я пошла, решив не привлекать внимание необычным поведением. За столом херувима не было, но он появился чуть позже, когда я уже шла к себе. Сначала я испугалась, но, взяв себя в руки, спросила у херувима, знает ли он, где находится. Пропойца насторожился, а я, напомнив, что мы находимся в королевском дворце, громко крикнула. Тут же звякнуло железо, на горизонте появился стражник. Херувим сразу потерял весь свой гонор, откланялся. Вот! Получите, распишитесь! И, улыбнувшись гвардейцу, пошла к лестнице. Поднималась по ступенькам, думая о том, как же мне повезло, и как же не хочется никуда уходить, но надо. Нет, надо. Очень-очень надо! Ладно, сейчас посплю, а под утро свяжу простыни, привяжу к батарее и выброшу в окно. Пусть думают, что я сбежала по простыням, а сама – через башню в парк, далее – к королевскому тракту, по которому утром в горы отправится караван лесорубов. С ними доберусь до гор, далее – пешком. Ох, зачем мне это надо?
Ранним утром на заднем крыльце шляпного салона появилась Матильда – молодая дебелая девка, работавшая горничной в салоне мадам Тейт. Матильда пришла к Тейт год назад наниматься в шляпницы, но, застеснявшись, толком объяснить ничего не смогла. Мадам Тейт, как раз искавшая прислугу, оглядев девку, предложила ей работу горничной. Сначала Матильда расстроилась и обиделась, что её так низко оценили, но после, посмотрев на то, как живут шляпницы, завидовать им перестала и даже обрадовалась, что всё так удачно сложилось в жизни. Впрочем, было одно, что не давало Матильде жить спокойно – деньги. Шляпницы имели деньги и немалые. Матильда тоже хотела денег, но хотела получить их, ничего не делая или почти ничего. Такие случаи в жизни горничной бывали, но редко, а хотелось бы почаще.
Оглядев двор, Матильда скрылась в доме и снова появилась минут через пять уже с охапкой покрывал в руках. Пройдя в дальний угол двора, где были натянуты верёвки, Матильда сложила ношу на забор и начала развешивать на верёвках покрывала, зевая во весь рот.
Вдруг с улицы донеслось тихое:
– Эй.
Матильда приподнялась на цыпочках, повела головой вдоль штакетника. Меж досок мелькнуло лицо, женский голос тихо сказал:
– Эй, иди сюда.
– Вот ещё ходить тут! – фыркнула Матильда.
Повесив покрывало, горничная прошла к забору, взяла второе, встряхнула. Взлетела в воздух пыль.
– Апчхи, – донеслось из-за забора.
– Будь здорова, – ехидно сказала Матильда, прошла к верёвкам, начала растягивать на них покрывало.
Дзинь! Меж досок забора показалась рука, блеснули в свете солнца пара серебряных монет. Матильда навострила уши, снова встала на цыпочки, посмотрела на ладонь, фыркнула:
– Десять и золотых.
Рука исчезла. Матильда подождала, забеспокоилась, понимая, что упускает выгоду. Осторожно спросила:
– Эй, померла, что ли?
В щель снова просунулась ладонь. На ней лежали пять серебряных монет. Матильда разочарованно протянула:
– Фи-и-и. Десять.
– Пять сразу, пять потом.
Матильда прищепила край покрывала, оглянувшись воровато, подбежала к забору, схватила деньги, быстро произнесла:
– Что надо?
– Сколько у вас в салоне девиц?
– Десять и три.
– А месяц назад сколько было?
– Столько же и было, – быстро ответила горничная, – плату гони.
Меж досок снова просунулась рука, пальцы сложились в кукиш. Матильда ахнула, схватила руку незнакомки, закричала на весь двор:
– Воры! Грабят!
На крыльцо выбежала мадам Тейт – грузная дама лет сорока, несмотря на ранее утро уже полностью одетая и даже накрашенная. Увидев, что горничная крутится у забора, Тейт крикнула:
– Что там?
– Воровку поймала! – закричала Матильда, – покрывало хотела украсть, – и прошептала, – деньги гони или арестуют.
– Так чего ты смотришь! Стражу зови! – Тейт крутилась на крыльце, нетерпеливо притоптывая.
– Я не могу! Я её держу! – крикнула горничная и тихо повторила: – Деньги давай, как условились!
Тейт начала кричать, зовя на помощь. Залаяли собаки. Вдалеке послышался топот.
– Ах, ты, сука! – донеслось из-за забора, – на, подавись.
На траву упали деньги. Матильда отпустила чужую руку и, собирая деньги, громко кричала:
– Ай, убежала! Укусила и убежала!
Глава шестая
Чемпионат королевства по игре в «Монополию»
Стоя на крыльце, Линц радостно улыбался гостям – кавалькаде из десятка всадников, подъезжавшей к крыльцу. Из дверей вышел Ганс, подойдя к управляющему, тихо сказал на ухо:
– Мартин передал, что нам отказались поставлять вино.
– А, чёрт! – лучезарно улыбнувшись, прошипел Линц, – очень вовремя, – тут же ответил одному из гостей, спросившему, будет ли обещанная игра: – Игра-то будет, но ты не забыл, как с прошлой без штанов ушёл?
Гость начал чесать в затылке, тяжело вздыхая. Ганс, воспользовавшись паузой, спросил, что делать. Линц небрежно отмахнулся:
– Обойдёмся, – и уточнил: – На пару дней нам хватит?
Ганс кивнул и Линц засмеялся:
– Прекрасно, а потом сами возьмём.
– Я могу сейчас, – оживился Рихтер, но Линц не поддержал:
– Куда? Ты мне тут нужен. Видишь, сколько гостей приехало? Я один столько не выпью.
– Управляющий, чёрт тебя дери! – заорал юный щёголь, взбегая на крыльцо, и бесцеремонно хлопая Линца по плечу, – а как у тебя со штатом? Фрейлины там, статс-дамы? Есть, на что глянуть?
– Пока нет, уж извини, – Линц развёл руками, но его тут же опровергли:
– Есть, есть. Маргарита Кински у него тут есть, – у крыльца появился смазливый, но потасканный молодой человек. Поднявшись по ступеням, он доложил: – Девица – очень даже, но наш друг её уже куда-то спрятал. Вчера была, а сегодня – нет.
Ганс с Линцем переглянулись. Ганс выругался. Линц громко сказал, обращаясь к слуге:
– Вина гостям! – а сам, схватив Рихтера за рукав, утащил за колонну, тихо сказал:
– Отправь к ней Мартина, пусть узнает, что там вчера было, а то снова придётся ловить.
Проснувшись, я потянулась и, приоткрыв глаз, посмотрела на комод. Часы мирно тикали, показывая просто убийственное время – девять утра. Холера! Проспала! Я подскочила на кровати, засуетилась, было, но смысл дёргаться? Караван-то уже ушёл! Надо ждать следующего. О, а когда следующий? Кстати, может, днём кто едет? А что? Отгавкаюсь, что у меня недомогание, вряд ли кто-то будет сильно интересоваться, а если и будет, быстро отобью желание уточнять. И удеру перед обедом или ужином. Тогда фора у меня будет – ого-го! Окрылённая новой идеей я пошла одеваться.
Я была почти готова, когда раздался стук в дверь – пришёл Мартин. Следом за колдуном притопали слуги, накрыли на стол и удалились бесшумно. Мартин пожелал доброго утра, сказал, что решил скрасить моё одиночество. Я стояла, как дура, пока до меня не дошло, что Мартин напрашивается на разрешение сесть. Балда! Когда я запомню, что тут мужики на всё разрешение спрашивают. Ну, как… почти на всё.
Сев к столу, Мартин налил себе чай, неторопливо размешивая сахар, поинтересовался, как идут дела. Что-то не нравится мне это. И взгляд подозрительный, и вопрос как-то так задан с подвохом. Я ответила, что у меня всё нормально. Колдун не поверил:
– Что случилось вчера вечером?
Я поняла, что Мартин уже в курсе, и не сдержалась:
– Чёртова гвардия!
Колдун потребовал объяснений. Я пожала плечами:
– Я должна объяснять? Это вы должны! Понатащили друзей, по дому не пройти без приключений.
И рассказала, как некий херувим пытался приставать, и как я его отшила днём и вечером. Мартин выслушал, спросил с укором:
– Почему вы не пришли и не сказали?
– Кому?? Линцу? Да он сам ходит и глазки строит. Но это ещё можно как-то пережить, а этот сразу к делу перешёл. Как же! Видать ему уже всё обо мне рассказали. Росси, наверное, мстит.
– За что?
Я чуть было не ляпнула, как помешала Росси сорвать банк, но вовремя остановилась, ответила иносказательно:
– За обманутые надежды.
– Но ваша репутация…
И тут очень кстати пришлась цитата из старинного произведения:
– А если я лучше, чем моя репутация?
Фраза пришлась кстати. Мартин слегка смешался, с ответом нашёлся не сразу:
– Увы, но о вас говорят…
О! на этот упрёк у меня ответ был готов давно:
– Кто говорит?
Колдун снова промолчал, и я предложила устроить очную ставку. А что? Думаю, при посторонних Росси либо промолчит, либо скажет, что его слова были вырваны из контекста.
Мартин посмотрел острым, пронизывающим взглядом, неожиданным для его простецкого вида, жёстко сказал:
– Тогда вы тем более должны были прийти к Линцу и сказать!
– А смысл? Этот пижон и сам глазки строит. Да и не привыкла я жаловаться и стучать.
– Это иначе называется, – строго заметил колдун, – вы рискуете своей честью и даже жизнью только потому, что не хотите кого-то беспокоить или боитесь прямо сказать? Простите, но это очень глупо.
– Да? А какая разница? Они там всё одинаковые. Смотрят, как будто стоимость прикидывают.
– Это немудрено, мадам, если вспомнить, из сада чьего поместья вы спрыгнули на карету.
Я так и знала, что мне ещё аукнутся мои приключения. Я разозлилась, спросила:
– Вы мне теперь об этом будете напоминать при каждом удобном случае?
– Нет. Если вы объясните, как вы там оказались.
– Случайно! – и я рассказала, как было дело. Закончив, посмотрела с вызовом на Мартина, спросила, – вам бы больше понравилось, если бы я знала все шляпные дома округи?
– Нет, – колдун улыбнулся, – знать не обязательно, но стоит быть осторожнее и смотреть, куда идёте.
На этом экзекуция закончилась, началась светская беседа. Мартин поинтересовался, как мне живётся, всего ли хватает и не нужно ли чего-нибудь. Решив использовать подходящий случай, заявила, что одна из комнат так и стоит пустой, и там явно не хватает мебели. Колдун кивнул, сказал, что вопрос решится, но дня через три-четыре не раньше. Ну, и на том спасибо. Допив чай, Мартин встал, но, прежде чем уйти, сказал, что в ближайшее время мне лучше не покидать своих комнат.
Опять арест? Мартин отрицательно покачал головой. Сказал, что приехали гости, и не стоит проверять, как далеко смогут зайти люди, особенно, когда очень много выпьют.
Понятно. Сидим дома. Колдун улыбнулся, сказал, что мысль здравая и, поклонившись, ушёл. Едва закрылась дверь, раздался стук двери, в гостиную ввалился Нильс, подбежал к столу, осмотрел тарелки и разочарованно протянул:
– Ну, вот, всё съели.
Я наколдовала эльфу плюшки и варенье, сама встала, прошла к окну. Посмотрела вдаль. Кажется, поездку в окрестности Елхова придётся отложить или, наоборот, сейчас самое удобное время?
Вопрос решился ближе к вечеру, когда гости, основательно нагрузившись, начали орать, как резаные. Пары часов рядом с разнузданным гульбищем хватило, чтобы я окончательно поставила крест на путешествии. А к полуночи поняла: не то, что в Елхов, я на первый этаж спущусь только под страхом смертной казни.
Ночь прошла тревожно. Гости угомонились только под утро, и я не раз и не два бегала в прихожую, прислушивалась к тому, что происходит на первом этаже и гадала – не пора ли начинать баррикадироваться. К счастью, сооружать заслон не понадобилось, гости ограничились первым этажом, а под утро наступила благословенная тишина.
Намаявшись ночью, я проснулась только после обеда. Сев на кровати, прислушалась, но в комнату доносилось лишь птичье пение. Я не стала разлёживаться. Встала, выглянула в гостиную – на столе стоял завтрак. Подошла, увидела на подносе записку от Мартина.
Колдун писал, что гости уехали, и я могу спуститься к обеду. Я машинально глянула на часы, поняла, что если и спущусь, то только к ужину, обед я благополучно проспала, но не сильно расстроилась, зато удивилась тому, что гости так быстро разъехались. Судя по тому, как они вчера пили, должны были ещё спать мёртвым сном. Озадаченная донельзя всё же решила спуститься вниз на разведку.
Расследование показало, что гости оказались легки на подъём по одной простой причине: виноделы отказались поставлять вино во дворец, и опохмелиться было особо нечем. Потому Линц и компания отправились поправлять здоровье к местным помещикам. Я высказала соболезнования местной знати, Мартин их щедро принял, в тон ответил, что обязательно передаст всем пострадавшим, а потом напомнил, что мне придётся сидеть дома. А то я не поняла, что моя поездка в Елхов накрылась медным тазом! Линц свалил, значит, меня даже в парк не выпустят. Нет, удрать можно, но бесполезно. Форы у меня не будет, начнут искать сразу. Блин! Надо было удирать, когда эта банда тут веселилась: и повод был – закачаешься, и Мартин был занят по самые уши.
Поскольку у меня образовалась куча свободного времени, я решила сделать то, что нужно было сделать уже давно: принялась за изучение мира, в который попала, благо компьютер, всё ещё считавший мою собственность, расщедрился и сведения о сказочном мире предоставил.
Единственным языком общения в сказочном мире был русский, причём, современный русский, без всяких «Паки, паки, иже херувимы». В качестве религии – поклонение Великому небу и убеждение, что за хорошее поведение в следующей жизни родишься в более богатой семье, что объясняло излишнюю заносчивость дворян. Тому, кто вёл себя плохо, в следующей жизни светило родиться коровой или лошадью и пахать до конца своих дней – зыбкая почва для ведения богословских споров, но я не собиралась вторгаться в вопросы веры, основанной на серьёзных противоречиях: понятия «бог» в этом мире не было, а «чёрт» был.
Перенаселение сказочному миру не грозило. По обеим Америкам гоняли стада бизонов и диких лошадей, которых было больше, чем людей – на весь Новый Свет не набралось бы и ста тысяч индейцев. В Африке была примерно та же картинка: львиных прайдов больше, чем людских племён, а вот в Азии и Европе всё было не так плачевно. В Азии, в районе Индии, Цейлона и Индокитая, как и в Старом Свете, жили уже достаточно продвинутые люди, которые вели оживлённую торговлю. Из Европы в Азию везли готовую продукцию: фарфор, стекло, станки, инструменты и так далее. Из Азии в Европу гнали сырьё и продукты питания: шёлк, хлопок, специи, кофе, чай, диковинные фрукты. Но благодаря местному рельефу, основная жизнь в Европе протекала в другом месте в прямом и переносном смысле.
Главными транспортными артериями Европы были Рейн и Дунай, соединённые длинным каналом, а местный Персидский залив был не заливом, а проливом, через который суда, идущие из Азии – главного торгового партнёра Европы, прямиком выходили в Чёрное море, а далее – в устье Дуная. Такая география сыграла свою пагубную роль в распределении ценностей и прибылей, а старые привычки и развитая инфраструктура способствовали дальнейшему делению на бедных и богатых. Суда, идущие из Северной Африки, игнорировали порты Средиземноморья и топали через Босфор прямиком в Дунай, обогащая Нейлин, расположенный в устье Дуная, следом – Кастелро и далее по списку. Такая практика сложилась в давние времена, когда этот мир был заселен исключительно вдоль рек, а сейчас никто ничего менять не хотел, не желая ломать устоявшуюся систему.
Ройтте занимало южную часть Болгарии, исключая Родопы, но включая Ниш, и, несмотря на наличие не менее давней истории, чем Нейлин или Кастелро, загнивало в нищете, не помогало даже наличие морских портов. Причина была простой: запретительные таможенные пошлины, введённые сразу после войны Севера и Юга и до сих пор не отменённые.
История не сохранила имени героя-первопроходца, который открыл Хельмуту технические тайны, но видимо, человек знал некоторые особенности вагоностроения и разбирался в устройстве парового отопления и сантехники, поскольку Хельмут взялся не только за строительство дороги, но и за создание коммунальных удобств.
Дворец оснастили отоплением и туалетами раньше, чем построили дорогу, и Хельмут запретил придворным и гостям справлять нужду, где придётся. Запрет вызвал возмущение среди знати, не привыкшей далеко ходить. Звучит смешно, но король Ройтте начал обрастать недоброжелателями вскоре после введения в эксплуатацию ватерклозетов. И эти недоброжелатели развернулись вовсю, когда пришло время.
Итак, дорога строилась, причём с истинно королевским размахом: от черноморских портов до Ниша – форпоста Ройтте на западной границе, в две колеи, с железнодорожными станциями в каждом населённом пункте по пути следования, стрелками, мостами, переходами и даже тоннелем недалеко от Ниша.
Строительство было закончено восемь лет тому назад. Король приехал на открытие дороги, но вместо ожидаемого триумфа случился невероятный конфуз: поезд, проехав метров пятьсот, свалился под откос на первом же повороте: колёса для паровоза и вагонов были сделаны без реборд.
Что тут началось!.. Окрестные короли полегли в диком хохоте, а недруги Хельмута вспомнили о сказке «Волшебная повозка», написанной неким Винчи. В сказке, увидевшей свет за пару лет до открытия дороги, описывалась железная дорога, но поезда там двигались исключительно с помощью магии. Хельмут попытался опровергнуть эти измышления, но, не сумев убедить аудиторию, скрылся. Потом кто-то очень умный сказал, что Хельмут удрал, осознав свою ошибку и не желая позориться.
Все дружно подхватили эту версию, а через пару лет, когда прошли все сроки, Ассамблея приняла удивительное решение: она лишила вдову Хельмута всей полноты власти, назначив управляющим некого Лисницки. Этот хитрый-хитрый жук за время управления из простого барона превратился во владетельного князя, а Ройтте разорилось окончательно. Доходы королевства упали ниже плинтуса, зато долги росли стремительными темпами. Железная дорога оказалась брошенной на произвол судьбы: рельсы ржавели, зарастали травой, а в тех местах, где железка пересекала обыкновенные дороги, её завалили камнями и песком, чтобы не мешала ездить. Тратить деньги и силы на разбор бесполезных путей никто не хотел.
В этом году наступил последний акт трагедии: Лисницки, как и положено, представил годовой отчёт, в котором долги королевства превышали годовой доход. Королева пришла в ужас, устроила Лисницки скандал, тот обиделся и, сложив с себя полномочия, укатил в своё княжество. Вдова Хельмута тоже не стала задерживаться на пепелище и скрылась в неизвестном направлении, бросив королевство на произвол судьбы. Придворные, оставшись без присмотра, растащили всё, что было плохо приколочено, оставив голые стены и уж совсем ненужные вещи, и сами разбежались по своим поместьям.
К сожалению, исторические анналы давали только общие сведения, не раскрывая детали и подоплёку событий, и я так и не смогла понять, почему Хельмут строил всю дорогу сразу. Ведь и дураку понятно, что проще и дешевле было построить небольшой опытный участок и показать всем, что поезд ездит без всякой магии. Поразмыслив, я нашла вероятный ответ на этот вопрос: король Ройтте точно знал, что поезд – не сказочная штука, а вполне реальная, – но боялся, что ему не дадут построить дорогу так, как было задумано. Хотя, кто-то его явно подставил: не сказал о ребордах, но мне какое до этого дело?
Отставив в сторону проблемы Хельмута, поинтересовалась, какой двигатель приводит в движение поезд, и узнала, что локомотив работает на бензиновой тяге. Бензин? Откуда? Тут умеют перегонять нефть? Задала вопрос компьютеру, ответ окончательно загнал в тупик: бензин оказался минералом. Бензин – это камень? А водку они тут ложками едят? Хихикая, как крыса Шушера, я вбила вопрос в строку поиска, и получила, наконец, полную справку.
Бензином в этом мире звался минерал, который использовали в турбинах. Сверху магнит, снизу – магнит, в середине – бензиновая крошка. Крошка, попав между плюсом и минусом, начинала вращаться, приводя в движение лопатки турбины. Хм, интересный мир какой! И что тут ещё есть?
Сведения о местных полезных ископаемых оказались круче любой фантастики. В этом мире существовали минералы, из которых можно было делать материалы с теми же характеристиками, что у пластика, карбона, резины и герметика. Впрочем, чему я удивляюсь, если дерево, которое даёт те самые иголки, которыми я чищу зубы, и не на такое способно. Древесина тайда, так называлось это дерево, – лучший в мире стиральный порошок, а с помощью коры за неделю можно превратить содержимое сортира в питьевую воду!
Но, самое главное, всего это в Ройтте было навалом, настоящие золотые россыпи, как на Клондайке, а королевство пошло по миру с протянутой рукой. И всё почему? О ценности местных минералов и прочего, почти никто ничего не знал, ну, только если маги, у которых был доступ к местному интернету.
Я просидела у компьютера очень долго. Устала, оголодала. Хотела наколдовать еду, но передумала, пошла на кухню и наткнулась на шенка. Троянски мне не особо обрадовался. Спросил, что я хочу, недовольно заметил, что обед будет через час, и выпроводил за дверь, в прямом смысле слова. Вывел в коридор, закрыл дверь, рука шенка машинально потянулась к поясу, на котором висела огромная связка ключей. Он ещё и на замок закроет? Но узнать, что хотел сделать Троянски, я не успела. Карл мельком глянул в окно и, воскликнув: «А это ещё что такое?», побежал в вестибюль.
Я тоже посмотрела в окно, увидела, что во двор въезжают телеги, гружёные каким-то барахлом, и рванула вслед за шенком. Любопытно же! К тому же есть шанс прогуляться на свежем воздухе.
Выскочив на крыльцо, я чуть не врезалась в Мартина, тот покосился на меня, на шенка, на открытую дверь, на гвардию. Мужики вытянулись в струнку. Я поняла, что сейчас их будут чихвостить, и быстро сказала:
– Я ненадолго и недалеко, – поманила пальцем Мартина и, когда тот наклонился, тихо спросила, – а что происходит? Чего Карл так рванул?
Мартин пожал плечами:
– Не знаю, и ничего не происходит. Привезли мебель из замка Максимилиана.
Я посмотрела в сторону ворот. Во двор въезжали телеги, нагруженные барахлом. Возглавлял караван молодой парень лет двадцати двух, может, чуть старше. Одет парень был в привычный уже колет, из-под которого выглядывала белая рубаха; кожаные штаны были заправлены в высокие, до колена, сапоги. Караван подъехал к крыльцу. Парень взбежал по ступенькам, поздоровался с Мартином, поклонился мне и шенку.
Я разглядывала парня и думала, что всё-таки где-то тут есть фабрика, на которой людей делают по лекалам. Иначе не объяснишь, откуда тут берутся красавцы в таких количествах. Вот этот, явно обычный деревенский парубок, а выглядит так, что хоть сейчас на подиум: ровный овал лица, высокие скулы, брови вразлёт, ровный нос, как будто сделанный по треугольнику, а губы скульптор лепил. Светлые кудри до плеч явно свои, а не плойкой сделанные. Да и фигурой парня бог не обидел: широкие плечи, узкие бёдра, средний рост. Если бы встретила парня на каком-нибудь балу, решила бы, что принц, не меньше, но, если учитывать, что Мартин его не представил ни мне, ни шенку, красавец – обычная прислуга, знать имена которой господам не обязательно. М-да.
Пока я разглядывала парня, он в компании Мартина спустился с крыльца, пошёл вдоль телег. Мартин рассматривал вещи, отдавал указания, что и куда нести. Дворцовые слуги подлетели, начали разгружать первую телегу. Шенк стоял на крыльце, придирчиво разглядывал мебель, проплывающую мимо.