– Хвала небесам и нашему прочному трону, король Хенрик прекрасен как восходящее солнце! И будет счастлива та девушка, что станет его избранницей, – отчеканила Миленка и поднялась с видом глубочайшей обиды.

Смеян бросил на меня растерянный взгляд.

– Господин Лихобор вовсе не имел в виду нашего венценосца, – вступилась я за балладу, – это вольный перевод старинной баллады эпохи Безвластья.

– Да-да, – радостно закивал Смеян, – я и не думал никого обижать, ни на что намекать.

– Говорят, на свадьбу господина Вильда прибудет сам король, – выкрикнул Карл, чтобы отвлечь внимание на себя, – очень удачная идея – собрать всех красавиц королевства вместе. Один господин женится, а второй жених присматривается.

Клара засмеялась, Смеян подхватил шутку, но я заметила, что его лицо словно застыло в неподвижной маске. Видно, Карл сам того не понимая, затронул болезненную струну.

– Очень может быть, – ответила препротивнейшая Миленка, направляясь к карете, – никогда не знаешь, где встретишь свою судьбу.

Вскоре мы погрузили пожитки и поехали, всякий на своём месте. Я с бродячими артистами в повозке, а мой Смеян – в карете госпожи Чашки. Я стала ловить себя на мысли, что всё чаще думаю о гвардейце, как о «моём Смеяне». Почему бы и не помечтать? Если эта жеманная дура считает что король Хенрик – самый распрекрасный жених на свете, то пусть оставит в покое моего гвардейца и перестанет с ним кокетничать. Но ведь нет, они едут вместе, и ей он читает стихи и рассказывает милые истории про всяких там кошечек и птичек.

Я лежала в повозке рядом с Кларой, а Карл сидел на козлах. Она дала полистать мне томик подаренных Смеяном стихов. Это была редкая книга, возможно, единственная в своём роде. Её страницы кто-то аккуратно исписал чёрной и красной тушью, а заглавные буквы каждой баллады прорисовал тщательно и изящно. Иллюстраций в ней не было, и несколько последних страниц оставались чистыми, словно книга ещё не была дописана. Тут были собраны стихи о странствиях, размышлениях об ушедших эльфах, гоблинские короткие страшные сказки в стихах, баллады Есения и Кажулки и совсем неизвестной мне поэтессы Казалуньи.

– Случайно я узнала от господина Смеяна, что Бася Лучик – твоя сестра…

– Да, господин гвардеец ещё тот болтун, – хмыкнула я, захлопнула книгу, возвратив её Кларе.

– Нет, он мне таким уж не показался. Наоборот, он очень переживает, чтобы ты доехала без лишних приключений. Потому я и не стала рассказывать о том, что тебя схватил по ошибке Серый Патруль.

– Не бывает ошибок, Клара,– неожиданно откровенно и со слезами в голосе сказала я, – я и есть самая настоящая ведьма. Рано или поздно я окажусь в Челноках. И этот Смеян… Он первый спрашивал меня о том, бывают ли у меня видения. Как я могу ему доверять, если он прислуживает королю Хенрику, а тот стремится истребить всех колдунов и ведьм!

Я заплакала, а Клара стала гладить меня по голове и что-то шептать. Постепенно я успокоилась и уснула.

Мне снился сон, где я и Смеян гуляем в лимонной роще. И хотя я никогда не видела, как растут лимонные деревья, мне представились они рослыми и раскидистыми. Их ветки свисали до земли, а лимоны светились среди листьев, точно огромные светлячки. Вокруг была ночь, но вместо звёзд нам озаряли прогулку эти огромные и нежно пахнущие плоды. Смеян взял меня за руку, и мое платье, сшитое из серебристой флоранской парчи, окрасилось нежным жёлтым цветом, и я сама стала похожа на плод сказочного дерева.

– Просыпайся, – затормошила меня Клара, – мы подъезжаем к Великому Кубу. Грех не поклониться ему! Здесь будет остановка, и мы пройдём пешком. Так Смеян распорядился.

Наша повозка остановилась на обочине. Вокруг неё были тарантасы, повозки, телеги и кареты на любой вкус. Какие-то охранялись возницами, какие-то были брошены. Трава в округе была вытоптана так, что земля была чёрной, без единой былинки.

Далёкий от религиозных восторгов Карл сказал, что он останется на месте, хочет смазать колёса, пополнить запасы воды и напоить осла, потому что рядом он заметил колодец. Я вылезла из повозки и подала руку Кларе. Она неуклюже засеменила рядом со мной. Впереди уже шла старуха-служанка, держа препротивнейшую Миленку под локоток, а сзади – Смеян. Он оглянулся на меня и улыбнулся. Я просто кивнула в ответ. Я видела, какая пыль поднимается от наших шагов и шагов других людей. Миленка рисковала запачкать свой наряд, но она не обращала внимания, и шла вперёд, пока не уткнулась в стену из человеческих спин.

Никогда за свою жизнь я не видела столько паломников. Со всех концов страны они стеклись ручейками к Великому Кубу, чтобы помолиться четырём вершинам, устремлённым в небо. Из-за них было почти не видно самого Куба, а только его верхнюю часть. Все паломники гудели, как пчёлы в улье, повторяя одну и ту же фразу молитвы: «Да пребудем мы в Здравии, Благоденствии, Мире и Справедливости».

Я поискала глазами знакомых паломников, но никого не заметила. Пёстрая толпа была разной и в то же время какой-то одинаковой. Она не двигалась, точно вросла в землю. Я поняла, что так и не увижу Неукротимых Всходов, потому что между мной и Великим Кубом находилось несколько тысяч людских спин.

Я увидела, что Смеян подошёл к Миленке и что-то объяснял ей. Он жестикулировал и был явно раздражён, а она, напротив, смотрела на него как на несмышлёныша. Я почувствовала, что происходит что-то неприятное, и решила разузнать, когда мы вновь поедем к усадьбе господина Вильда. Мы подошли с Кларой к этим дворянам почти вплотную, чем наверняка нарушили этикет. Но тревога в моей груди нарастала, и мне было точно не до вежливости

– Госпожа Чашка не хочет продолжать путь, пока не увидит Неукротимых Всходов, – бросила нам сквозь зубы старая служанка.

– Но я полагаю…

– Не имеет значения, что вы там себе полагаете. Это желание дворянки, и мы должны ему подчиниться. Тем более, что раз в час паломники начинают двигаться, чтобы каждый мог увидеть рождение Чуда.

– Они движутся по спирали, – добавил Смеян с раздражением, – это весьма опасно. Достаточно лёгкой паники, и нас тут сметут.

– Сразу видно, господин Лихобор, – сказала довольно громко препротивнейшая Миленка, что в вас нет никакого религиозного чувства. Сами стихи читаете, а мыслите узко, как солдафон. Может, вы ещё и будете отрицать явление Чуда?

– Не буду, – сухо ответил Смеян и повернулся ко мне.

Я стояла перед ним, охваченная предчувствием надвигающейся ссоры. Карла топталась на месте. Она вообще не видела ничего кроме спин в холщовых кафтанах, и довольно быстро потеряла интерес к Великим Кубам.

– Толпа – это опасность, – шепнула я.

– Именно!– Смеян отвернулся от меня и развернулся к Миленке, – дражайшая госпожа Чашка, мне велено доставить вас на свадьбу господина Вильда, и я намерен исполнить это приказание.

– Появление Неукротимых Всходов – это величайшее чудо. И я мечтаю хотя бы раз в жизни удостовериться в присутствии высших сил на нашей бренной земле, – гордо бросила Миленка и стала протискиваться через толпу. Её не пускали, но локтями она работала не хуже Матушки Скрыни, когда та пробиралась через кучу пьяных постояльцев таверны к двери своей кухни. Старушка-служанка раскрыла рот и ринулась было за ней, но Смеян довольно бесцеремонно оттянул её за рукав и бросил:

– Стойте тут, старая вы кочерга! Вам там все кости переломают!

Вот такого я от Смеяна точно не ожидала, да и старушка ахнула в голос. Куда девался галантный кавалер? Вместо него возник неотёсанный мужлан.

– Стася, не вздумай с места сойти! – буркнул он мне, – Хотя бы у тебя осталась капля благоразумия?

Я закивала.

– Буду тебя тут ждать.

– Брысь! – с какой-то кривой и жалкой улыбкой сказал Смеян и направился к толпе.

Я всхлипнула, потому что Смеян не мог меня видеть и слышать, и оттянула старушку за рукав подальше. Та уже не сопротивлялась, потому что видела, как толпа паломников пришла в медленное, но неодолимое движение. Люди шли по кругу, раскачиваясь, упираясь друг другу в плечи, хватая друг друга за туловища. Даже во внешнем круге началась толкотня. Смеян ринулся в самую гущу, я лишь тонко вскрикнула. Его красный мундир пропал из виду. Толпа мерно рокотала, и этот звук нарастал. Стоявшие передо мной уже скрылись из виду: гигантская спираль пришла в движение.

– Виток жизни вечен, Неукротимые Всходы не покоряются смерти,– завывали люди, и постепенно их голоса сливались в единый гул, в котором уже нельзя было разобрать отдельных слов.

Старушка смотрела на меня расширившимися от ужаса зрачками, я обняла её, прижимая платок к губам, и она положила голову мне на плечо.

– В прошлый раз весной тута сто человек вусмерть затоптали, а уж покалечили – без счёта, – бросил сквозь зубы незнакомец в коричневом кафтане и широкополой шляпе.

– Откуда знаете? – спросила я.

– Ды откуда… Оттуда. Свою хозяйку кажный год с сыночком привожу из Мостовиц. Последние три часа оне пешком идут, а до того в карете. Ногами слабые весь путь тащиться.

– Зачем же вы их возите?

– Дык, глубоко духовные оне, – с уважением ответил человек в шляпе, – смерть попирают. А заодно и Неукротимые Всходы повытопчут.

– А что это за всходы?

– Тополь или осина, эльфийская праматерь их разберёт! Прут ростки из-под Великого Куба. Как весна, так и прут. Кажын год. Не должны бы переть, Куб на землю давит, приминает. А они прут. Чудо, чо неясного?

Я отвернулась от говорливого человека и вперила глаза в толпу. Она словно сжалась, уменьшилась и продолжала своё странное движение. По смыслу этой молитвы те, кто уже увидел Неукротимые Всходы, должны были выходить наружу из плотного кольца, но этого не происходило. В томительном ожидании я провела какое-то время, и тут я услышала издалека тонкий стон. Этот стон эхом подхватила, понесла толпа. От усилившегося звука мне стало жутко. Я стала шёпотом просить все вершины Великого Куба пощадить Смеяна и вывести наружу. Пусть с этой дурой Миленкой, но живого и невредимого. И тут громом раздался выстрел пищали! А за ним и другой.

Я ни с чем не спутаю эти звуки! Толпа ахнула и вместо того, чтобы рассыпаться, сжалась и продолжила движение по спирали, только гораздо стремительнее. Слышались проклятия. Кто-то поминал эльфийскую праматерь, кто-то драконов, кто-то короля Хенрика. Место молитв заняли проклятия, толпа стала выбрасывать людей из своего чрева. Слышались новые и новые выстрелы. Тем, кому удавалось вырваться из душегубки, бежали без оглядки, поправляя на ходу порванные рубашки. Выбежала окровавленная девушка, она беззвучно кричала разбитыми губами. Я оттолкнула старушку и подскочила к незнакомке.

– Что? Что?

– Это гоблины, они и в прошлом году обещали перестрелять всех, кто приблизится к эльфийским зданиям. Ведь Великие Кубы…

– Знаю, знаю! – перебила я её, – вы не видели гвардейца с девушкой? Такой высокий, в красном мундире?

Незнакомка помотала головой и посмотрела на меня.

– Там осталась моя сестра, я должна за ней вернуться, – сказала она и заплакала, понимая тщетность намерений. Её плач потонул в общем крике. Над толпой вился дымок, то там, то здесь звучали новые выстрелы.

– Что же нам делать? – бросилась ко мне старушка, и стала трясти меня за плечи.

Я оттолкнула её и вытянула обе руки вперёд. Не знаю, откуда взялись силы, но я вдохнула как можно больше воздуха и стала раздвигать толпу. Я увидела краем глаза, как за голову схватилась служанка, как отпрянула незнакомка с окровавленным лицом. Я закрыла глаза, эти люди мне мешали. Неизвестно откуда зазвучал голос, он шёл прямо из моей головы, и я открыла рот. Мне хотелось повторить никогда не произнесённые раньше мной слова. Мой голос звучал незнакомо, он был грудным, низким, мощным, похожим на трепет воздуха, который образуется после удара гонга.

– Пройди по кромке ветра. Обогни край бури. Я рассекаю лезвием шторма свет. Иди на мой голос!

Толпа развалилась как недопечённый пирог, люди падали в разные стороны, я смеялась. Я не открывала глаз, но мне было видно, как несётся мне навстречу Смеян. У него на плече лежит безжизненной куклой чье-то женское тело. Толпа сомкнулась, выпустив своих несостоявшихся жертв. Гул умолк, и я погрузилась во тьму.

Глава 12

Я открыла глаза и обнаружила себя лежащей на мягком диванчике. Надо мной склонилось залитое слезами лицо старушки-служанки. Она вытирала мой лоб прохладным мокрым платком, и одновременно совала под нос что-то резко пахнущее.

– Уберите это дерьмо гоблина, – попросила я и попробовала сесть, но сил не было.

– Живая, – прошептала старушка и погладила меня по голове, – живая, засранка.

Я тихо засмеялась и закашлялась.

– Я никому не скажу, ты не думай, не бойся даже, – прошептала старушка и поцеловала меня в мокрый лоб, – никто не узнает, что ты натворила. Да никто и не понял.

Она помогла мне сесть, и я почувствовала, что карета покачивается. Мы медленно ехали.

– Где все?

– Госпожа Чашка спит, господин гвардеец пересел в повозку к карликам. Хочешь попить?

Я кивнула, и старушка протянула мне украшенную резьбой фляжку. Я отхлебнула, в ней было кислое, бодрящее вино.

– Ложись удобнее, тебе надо восстановить силы.

– Расскажите, что произошло после того, как Смеян вернулся.

– Эльфийская праматерь, там было такое… Слов описать не хватит.

И, глотая набегающие слёзы, старушка рассказала, что толпа рассыпалась на части, люди, словно опомнившиеся от дурмана, стали разбегаться во все стороны, они неслись со всех ног, сбивая друг друга. И уже через полчаса никого не осталось, кроме стонущих раненых и затоптанных паломников.

– Как же нас не затоптали? – спросила я удивлённо, и то, что я услышала, меня потрясло.

– Кое-кто соорудил вокруг нас воздушный купол. И люди обегали его стороной.

– Я? – я даже резко села, от чего голова пошла кругом.

– Ты сказала что-то вроде «Колыбель ветра» и … всё.

– Прошу, никому не говори, – взмолилась я. Я ничего не помнила о том, что происходило.

– Молчу, набравши в рот воды, хотя нас всё равно видели паломники, тот же кучер в коричневом кафтане. Но… Думаю, что они рады в живых остаться. Вряд ли они побегут с доносом на нас.

Старушка продолжила рассказ. Жертв среди паломников было много. По вытоптанному полю вокруг Великих Кубов ходили высокие полуголые гоблины и добивали стонущих. Они вонзали в них кривые ножи и приговаривали: «Отправляйтесь к своим праотцам, прочь с нашей земли».

– С каких это пор Великие Кубы стали святынями гоблинов? – удивилась я.

– Кто знает? Я не могу понять, – пожевала старушка губами, – неужели король Хенрик не знает, что гоблины затевают против людей? Это же не случайная выходка! Неужели им сойдёт с рук?

– Неужели будет война…– вздохнула я.

Я выглянула в окно, Смеян сидел на козлах и правил осликом. Я видела его заострившийся профиль. Даже для Смеяна это путешествие стало настоящим испытанием. Я долго смотрела на него, но Смеян не оборачивался, и я почувствовала, что он знает, что я смотрю на него. Просто не хочет обернуться. Не хочет. Мы теперь слишком многое друг о друге знали, и просто не понимали, как с этим быть. У меня возникло острое желание выскочить из кареты, подбежать к нему, запрыгнуть на колени, обнять его. Но я вздохнула и отпрянула от окна.

Старушка смотрела на меня с сочувствием.

– Знай, полено, свой очаг, – сказала она со вздохом, – господин Смеян наверняка не говорил тебе, что везёт госпожу Чашку во дворец к Вильдам не просто так. Король решил устроить тайный отбор невест, и своим самым верным друзьям дал поручение собрать лучших девушек королевства. Конечно, в тайне от самих девушек, но сама понимаешь, эта идея сразу стала общеизвестной. Господин Смеян Левая Рука короля Хенрика, никакой он не гвардеец. Он из рода Лихоборов, не хуже королевского. Это всё маскарад: мундир, путешествие в одиночку верхом. И тебе, девочка, нечего делать рядом с таким. Твоя судьба найти порядочного лавочника и нарожать ему розовощёких детей.

– Я из рода Лучик, – робко возразила я и всхлипнула. Настолько очевидной была нелепость моего возражения даже мне самой.

– Твой род в упадке, и соперниц у тебя слишком много. Ведь и господин Смеян не женат. И кто знает, не присмотрит ли он себе невесту на тайном отборе.

Я закрыла лицо руками и зарыдала. Весь остаток пути до поворота на Солнечные Холмы я провела в слезах. «Зачем мне всё это? —думала я, – ещё неделю назад я мечтала насобирать серебряных монет, чтобы выкупить папашку из долговой ямы. Чистила картошку на кухне Матушки Скрыни и радовалась, если удавалось выспаться. Что же так изменило мою жизнь? Права, права старушка-служанка. Мне надо о лавочнике мечтать».

– Смотри, вот и Солнечные Холмы, – сказала старушка и пересела к своей подопечной Миленке. Та спала беспробудным сном, и растолкать её было непросто.

Я выглянула в окно и ахнула. Такой красоты я не видела никогда. Вот куда надо водить паломников. Вот где чудо из чудес! Я осторожно отворила дверь кареты и выпрыгнула наружу. Карета поехала дальше, а я медленно пошла вперёд, поравнявшись с повозкой карликов. Передо мной открылась сказочной красоты долина, окружённая холмами. Она не была похожа на нерукотворное чудо природы. Здесь старались целые отряды садовников и художников. Вдоль гладкой дороги росли причудливо изогнутые деревья. С одной стороны листья были серебряными, а с другой – ярко-зелёными. Я слышала, что одно такое дерево стоит десять серебряных монет, и привозят эти саженцы из-за моря. Мне рассказывали об этих деревьях заезжие в таверну гости. Рассказывали, а я не верила. Между деревьями поместили кустарники, кроны которых были подстрижены шарами и конусами. Трава на лугах была подстрижена, точно под линейку, а вдали виднелось нежно-сиреневое облако. И мы двигались прямо на него.

По мере нашего приближения облако принимало более отчётливые формы, и я поняла, что это цветущие лозы глициний, закреплённые на шпалерах. Лозы вздымались вверх, образуя купол, а с этого купола свешивались длинные благоуханные свечи. Недалеко от торгового тракта возник волшебный оазис, небесное озеро чистого восторга. Стены из цветов, небо из цветов, длинный благоуханный коридор. И я шла по нему, онемев от увиденного. А воздух вокруг был пропитан запахом мёда. Ко мне подошёл Смеян и взял за руку. Я и не заметила, что он оставил козлы, а на них уже восседает Карл. Клара тоже выпрыгнула из повозки и шла, вертя головой. Рука у Смеяна была холодной, и держал он меня крепко, хотя я и не пыталась вырваться. Я подняла на него несмелые глаза, и он поднёс мои пальцы к своим губам. А губы у него были горячие. Я отпрянула, но руку мою Смеян не отпустил.

– Всё это будет принадлежать Басе, – невпопад сказала я.

– Завидуешь? – спросил Смеян, хитро улыбнувшись.

– Нет, – честно призналась я, – как можно жить в сказке?

Мы шли вперед и самые длинные гроздья благоуханных цветов висели так низко, что можно было коснуться их рукой. Они скользили по крышам кареты, ехавшей за нами. Рука Смеяна потеплела, и тут я вспомнила, что сказала мне старушка-служанка. Я вздрогнула и вырвала свою руку из его ладони.

Навстречу точно из-под земли вырос дворец из серого камня. Он показался мне чересчур мрачным, холодным и чуждым всей окружавшей его красоте. Возможно, белое строение смотрелось бы уместнее, но отчего-то предки Вильда поскупились на мраморную отделку. Дворец имел вытянутую пристроенную галерею с огромными окнами по бокам, за которой виднелся довольно растянутый фасад. Составить впечатление о размерах дворца мне не удалось, хотя сразу было понятно, что он довольно обширный, вырос на три этажа вверх и наверняка имеет подвальный этаж.

С парадного крыльца спустился мажордом и осведомился, кто прибыл к господину Вильду и с какой целью.

– Господин Смеян Лихобор. Сопровождаю сестру Барбары Лучик– госпожу Станиславу Лучик, а также подругу невесты – госпожу Миленку Чашку.

Я присела в знак уважения и почтения.

– С нами бродячие артисты, распорядитесь разместить их в людской и хорошенько накормить. Своими талантами они, несомненно, украсят праздничное мероприятие.

Я оглянулась и увидела госпожу Чашку со служанкой, беззастенчиво глазевших вокруг себя, и Клару с Карлом, скромно топтавшихся возле повозки. Препротивнейшая Миленка подошла вплотную и оттеснила меня от Смеяна.

– Немедленно доложите госпоже Басе о моем прибытии, – сказала она громче, чем следовало, и мажордом ей поклонился.

Я посмотрела на госпожу Чашку и подумала о том, что она даже не собиралась благодарить меня или Смеяна за то, что мы спасли её никчёмную жизнь. Интересно, она хотя бы помнила, что произошло? Похоже, её волновал только приём. Как она выглядит с дороги, достаточное ли уважение ей выкажут?

Я подняла голову и увидела, что на портике сидят каменные орлы с огромными клювами. Эти хищные птицы охраняли вход во дворец, возможно, именно эта деталь делала его негостеприимным. Хотя я увидела статуи только теперь, присутствие злой силы я почувствовала, как только мы покинули облако цветов. Мажордом пригласил нас во дворец, и мы поднялись по высоким ступенькам, затем прошли по каменной холодной галерее в основное здание. Мои милые карлики потерялись из виду, скорее всего, они двинулись к чёрному входу. Госпожа Чашка оттеснила меня от Смеяна, но он повёл себя умнее. Он отстал на два шага, демонстрируя равенство между нами, двумя девушками дворянских родов. И так мы вошли в огромный холл, украшенный богатыми канделябрами на львиных ногах. Свечи озарили вышедших нам навстречу Басю и её жениха.

Я узнала сестру не сразу. Высокая, с прямой спиной, в коричневом с золотым платье из тяжёлой ткани, в высокой тиаре, украшенной топазами, с длинными серьгами в ушах. Она была прекрасна, хотя и казалась несколько старше. В густые каштановые кудри были вплетены золотистые ленты. Она смотрела на нас, как на незнакомцев: властно и строго. Сначала Бася окинула взглядом госпожу Чашку и слегка кивнула ей, подарив слабую улыбку. Затем её глаза остановились на мне, и я почувствовала, что Бася меня не узнает. В нелепом старом карнавальном платье с цветами, растрёпанная, в пыльных башмаках я выглядела служанкой, самозвано явившейся на приём. Бася подарила кивок и мне. Я смущённо перевела взгляд на её жениха. Он бывал в доме моего отца, но я не запомнила его. Мало ли дворян приезжали кутить к папашке?

Теперь у меня была возможность рассмотреть Амброзия Вильда. Он был похож на свои многочисленные портреты. Высокий, уже немолодой, с длинным узким бледным лицом, он был похож на своего покойного отца, который долго возглавлял кабинет министров при отце короле Хенрика. Теперь он состоял в должности Правой Руки при короле. Одетый в чёрный бархатный камзол, украшенный серебряной вышивкой на воротнике и рукавах, господин Вильд выглядел просто. Так и должны выглядеть сверхбогатые люди. Он не был красавцем, более того, в его облике было что-то отталкивающее. Брови и виски его поседели, а шевелюра и коротко подстриженная борода сохранили синеватую черноту. На руках были надеты тонкие перчатки, а пальцы унизаны массивными кольцами. Господин Вильд смотрел поверх наших с Миленкой голов. Его интересовал только господин Смеян.

–Рад приветствовать высоких гостей в своей скромной обители. Располагайтесь, дорогие гости, слуги покажут ваши комнаты. Жду прекрасных дам за ужином в овальной гостиной. А вас, дорогой господин Смеян, прошу на пару слов в кабинет, хоть вы и устали с дороги.

Склонив голову набок, что, по всей видимости, означало поклон гостям, Вильд поднялся по ступенькам, за ним прошёл Смеян, а мы остались одни.

Бася сразу бросилась ко мне, раскрыв объятия.

– Дурочка ты моя, глупая пташка, – зашептала она, осыпая поцелуями моё лицо, руки и шею, – как же ты исхудала, как бедно и неловко ты одета! Где же платье, что я посылала тебе с Жирко?

Она задала еще миллион вопросов, на которые я не успевала ответить, мои глаза наполнились слезами, и я просто обнимала свою дорогую Басю. Оставив меня в покое, Бася подбежала к изумленной Миленке.

– Дорогая моя подруженька! Как я рада, что вы с сестричкой приехали ко мне вместе. Надеюсь, что вы подружились!

– Разумеется, милая моя Бася, – заверила наглая Миленка и подарила мне очаровательнейшую улыбку.

– Госпожа Миленка – тонкий ценитель стихов и театра, нам было о чём поговорить, – невозмутимо подтвердила я.

– Вам непременно нужно привести себя в порядок с дороги и отдохнуть перед ужином, – прощебетала Бася, – а с платьем для тебя я что-нибудь придумаю.

– Вели принести мой наряд из кареты, серебряное платье из флоранской парчи, оно в свёртке, в вещах господина Лихобора.

Услужливая девушка с бесцветным лицом шустро повела меня наверх. Комнаты для гостей определили на третьем этаже. Мне хотелось спать рядом с комнатой Баси, но, видимо, у господина Вильда были свои соображения на этот счёт. Я слышала в коридоре голоса и звуки, и служанка подтвердила, что почти все гости приехали, а меня уже и не чаяли ждать. Ведь прибытия Агнешки так и не дождались. Осталось только встретить короля со свитой, но тот задерживался, и гонец, прибывший за четверть часа до нас, сообщил, что кортеж прибудет не раньше полуночи.

– Двор господина Вильда ведёт ночной образ жизни, господа ложатся спать под утро, так что поздний приезд короля вовсе не станет чем-то удивительным, за исключением того, что прибудет сам король.

– Вот бы хоть одним глазком на него посмотреть! – вздохнула я.

– Да нечем там особенно любоваться, – фыркнула служанка, отпирая дверь в мою комнату и высоко поднимая свечу, – толстый, кривоногий и лысый. Уже в летах, так что… Всей красоты в нём только то, что он король.

– А как же портреты? – удивилась я, – на них он статный, с кудрявыми волосами.

– Наверное, писаны те портреты лет двадцать назад, – прыснула служанка.

От одной свечи она зажгла три канделябра и установила их в разных углах комнаты. А принесённую свечу поставила на туалетный столик.

– Осматривайтесь, я пока приготовлю вам ванну. Меня зовут Ойка. Ваш багаж в карете?

– У меня нет багажа, только платье.

Ойка не показала, что смутилась и толкнула дверь из комнаты, показывая, что в моих апартаментах есть ванная, открутила кран, из которого полилась вода с лёгким парком, взяла из небольшой шкатулки пригоршню лиловой мыльной стружки, взбила немного пены, закрыла дверь и вышла в коридор.

Я подошла к свечам и провела над ними рукой. Свечи не погасли. Увы, я лишилась своей силы, растратив её на спасение глупой госпожи Чашки. Когда ко мне вернётся способность повелевать ветром, когда я снова буду чувствовать себя в относительной безопасности? Я не знала.

Ойка вернулась быстро, ванна не успела наполниться до краёв. Она принесла огромное полотенце и свёрток с моим платьем. Я с удовольствием скинула с себя наряд Клары и забралась в горячую воду. Последний раз меня мыли в ванной с мочалкой и мылом в далёком детстве. В моей нынешней жизни я купалась только в прудах и озёрах. Как же это приятно, когда за тобой ухаживают! Когда заботливо трут спинку, взбивают пену, массируют волосы на затылке и у висков. Сначала я кряхтела, как старый шноркель, а потом чуть не уснула от удовольствия.

После ванны я сидела, закутавшись в тёплое широкое полотенце, а Ойка расчёсывала и вытирала мои волосы до тех пор, пока они не высохли и не стали на ощупь как тонкое руно. Ойка быстро облачила меня в батистовое бельё без кружев, наверное, принадлежавшее Басе, и развернула свёрток с платьем, сшитым в Челноках. Я ахнула: ткань переливалась и мерцала в свете свечей, а талия была такая узкая, что я побоялась, что не помещусь в платье. Не только поместилась, но и пришлось стянуть тонкие шнурки, подгоняя силуэт платья по фигуре. Ойка подвела меня к зеркалу. Я не узнала себя. Наверное, так выглядят фрейлины из свиты короля, невесты вельмож. Так должна была выглядеть сестра Баси, самой красивой девушки королевства. Но так точно никогда не выглядела я.

– У вас послушные волосы, мы мигом их уложим! – сказала Ойка, тоже довольная моим преображением. Я уселась на стул, и Ойка мигом подняла мои локоны вверх, чем-то их ловко закрепила и принялась плести множество мелких косичек, причудливо укладывая их наподобие цветка. Во рту у неё торчал целый пучок шпилек, и она шустро вонзала одну за другой, чтобы эта «клумба» не развалилась. Когда остались незакреплёнными несколько густых длинных прядей, Ойка завила их щипцами, нагретыми на свечном пламени.

Я повертелась у зеркала, стараясь рассмотреть, как выглядит моя причёска сзади.

– Ты просто чудо! – услышала я голос Баси и обернулась.

Сестричка подбежала и чмокнула меня в щеку. В её руках были серебристые туфельки, украшенные крупными жемчужными бусинами.

– Они будут великоваты, но для такой маленькой ножки, как твоя, у меня ничего и нет.

Я с удовольствием обулась и сказала:

– Удобные, и каблук не высокий! Не переживай, всё лучше, чем могло быть!

Бася повернулась к служанке и властно бросила:

– Что стоишь без дела? А в ванной кто будет убирать?

Ойка поклонилась и убежала, прикрыв за собой дверь. Бася оглянулась и с хитрой улыбкой вытащила из сумочки, висевшей на поясе небольшую скляночку.

– Нашим секретикам свидетели не нужны!

– Духи? – спросила я и захлопала в ладоши!

– Нет, для чего тебе? Ты и так благоухаешь свежестью и чистотой. Но кое-что тебе точно потребуется.

Бася снова улыбнулась, открыла скляночку и зачерпнула почти прозрачной мази. Она прикоснулась к моему лицу и стала легонько втирать снадобье в кожу. Я почувствовала слабый медовый запах. То же самое Бася проделала и с моими руками. Я посмотрела на пальцы и ахнула. Никаких цыпок, никаких царапин. Я бросилась к зеркалу. Эльфийская праматерь! Мой жёлтый синяк точно смыло водой.

– Увы, это не заживление. Это просто для… отвода мужских глаз.

Я кивнула, понимая, что говорить о таком не следует никому.

– Женщины если и заметят перемену, то будут молчать. В такой суматохе никому нет до тебя дела, птичка моя, – сказала сестра.

Я расцеловала Басю в обе щёки.

– У нас есть немного времени, и я покажу тебе наш с Вильдом замок.

Она сказала так, словно уже была за ним замужем… Хотя кто знает, насколько близка Бася теперь к своему жениху, и не случилось ли между ними такого, о чём не принято говорить?