Кошка, которая гуляла сама по себе. Ох, и странные, эти русские! От сердца к сердцу мост
Tekst– А где же наши инструкторы?
– Так мы же прошли уже инструктаж…
– Да нет, я не знаю, как они точно называются, ну, с которыми вдвоем прыгают? Я одна не прыгну – испугаюсь…
– Мы с тобой вдвоем будем прыгать. Не бойся, у меня есть разрешение на прыжки в качестве инструктора.
– А ты уже с кем-нибудь прыгал?
– Да, и не раз, так что не волнуйся…
Но всё равно, конечно, Оксану трясло от возбуждения и страха. И когда их с Максом соединили для прыжка и посадили на край открывшегося люка, она зажмурила глаза и подумала: «Эх, если бы предупредили, то я хотя бы памперс на себя надела, а то опозорюсь от страха…»
Сначала ничего хорошего в прыжке не было. В ноздри сильно ударил ветер, так что было больно дышать, а щеки улетели куда-то к ушам и трепетали там, как крылья. Оксана представила себе эту картину, и она её рассмешила. Тут её резко дернуло вверх (Макс раскрыл парашют) и Оксана открыла глаза. Боже мой, какую великолепную картину она увидела внизу! Никакие виды с Останкинской башни или даже из самолета не могли сравниться с этим! Оксана расслабилась, Макс это почувствовал и дал ей немного порулить парашютом. Они зависали, уходили то вправо, то влево, то опять парили в воздухе… А Макс подумал, что то, как она любит какие-то сумасшедшие поступки – это так близко ему, такое родное…
– Ну что, я полностью реабилитирован за предыдущее свидание? – лукаво спросил Макс, когда они после приземления отошли с взлетного поля на опушку леса и уселись на траву.
– Полностью, окончательно и бесповоротно, – торжественно объявила Оксана, но потом вдруг добавила: – на все девяносто девять и девять десятых процента! – и торопливо добавила, увидев как Макс огорченно нахмурился, – Давай всё-таки поговорим о предыдущих свиданиях, чтобы ни капельки сомнения не осталось?
– Хорошо, давай, – вздохнул Макс.
На самом деле он рад был разговору, ведь и у него были вопросы к Оксане. Да и в любом случае лучше уж объясниться, чем накручивать себя.
– На балу так и было задумано, что ты надолго уйдешь и оставишь меня одну?
– Подожди, давай уж начнем по порядку, с нашего первого свидания.
– А что там было не ясного?
– Почему ты села за руль, если совсем не умеешь водить?
– Я же в анкете об этом написала…
– Но мне об этом было не известно.
– А я думала, что все знают… А теперь представь, как это с моей стороны выглядело: я не знаю, что ты не знаешь. Значит, мне нужно сесть за руль и как-то поехать. А я только на картинге машину и водила, поэтому выбираю машину, которая больше всего похожа на карт…
– Да багги самая сложная в управлении из тех, что была! Там автоматы стояли, а здесь – механика!
– А я-то откуда это знаю? Только когда села, думаю: что-то не то. И педалей больше, и рычаг торчит. Тут я понимаю, что попала. И в голове вдруг всплывает сцена из фильма, где парень учит девушку заводить машину и трогаться, а у неё никак не получается, и он на неё начинает кричать: «Ключ-сцепление!» или «Сцепление-ключ!» Не помню точно. Говорю себе: «Думай логически, Белова!» Какое тут – логически думать! А, фиг с ним! Всего-то несколько вариантов, переберу все, какой-то да сработает. И получилось! А девчонки уже умотали, только пыль столбом стоит. Я – за ними. Ничего не вижу. Жму на газ до конца, а на спидометре только шестьдесят км и всё. А я уже завелась, у меня азарт, кровь бурлит. Ну, думаю, что ж такое, сломалась педаль что ли.
– Ну, ты даешь! Да шестьдесят километров в час по песку – это всё равно, что сто шестьдесят по шоссе.
– А я стала пытаться рассмотреть педаль – не сломана ли? И, наверное, в это время и проскочила твой флажок, только краем глаза что-то зацепила…
– Знаешь, как я испугался, что ты погибла? Весь дух из меня вышибло. Бежал и ног под собой не чуял.
– А я подумала, что ты на меня не от страха кричал, а от злости… Я, такая гордая собой, выпрыгиваю из машины, и тут на меня монстр накидывается…
– Ну, злость тоже была (решил до конца быть честным Макс). Но больше я разозлился, когда ты демонстративно уехала сама кататься на лыжах на втором свидании…
– Ничего и не демонстративно! Просто сразу было понятно, что ты собрался меня выгонять…
– Ничего подобного! У меня были сомнения и на счет тебя, и на счет Юли. И о том, что ты хорошо катаешься на горных лыжах, опять же не знал…
– А я решила, что раз уж ты пригласил Юлю первой на индивидуальное свидание, и она вернулась с горящими глазами и розой, а на следующей неделе и с группового вернулась опять с розой, то при свидании один плюс один у меня нет никаких шансов остаться…Мы все уже записали Юлю в фаворитки…
– Выдумываете всё. Вы же не знаете, за что Юля получила розу на групповом свидании?!
– А почему ты дал розу и мне, и ей на нашем свидании?
– Мы с ней очень мило поговорили и позанимались лыжами, мне было комфортно с ней. А тебя как было можно отправить домой после такого стресса и, считай, подвига? Ты же мальчишке жизнь спасла!
– Ну, может, в том овраге ничего страшного и не было… (Оксана не любила пафосные речи) А теперь можно всё-таки получить ответ, почему ты так надолго ушел в ресторане?
– Мне, действительно, очень надо было пообщаться на этом собрании с одним человеком, но я не рассчитал, что это продлится так долго… А потом мне понравилось, как ты поёшь, – добавил он опять лукаво.
– Так ты стоял и слушал? Мог бы и подойти, между прочим, я познакомилась с очень милой парой, нашими бывшими соотечественниками… Но это всё равно не объясняет того, как ты вел себя в машине. Я думала, что мы хоть там поговорим. А ты совсем от меня отвернулся…
Максим не был готов к той степени прямоты и открытости, с которой Оксана и задавала, и отвечала на вопросы. Да и как признаться в том, что она душу вынула тем, как читала стихи? Поэтому он решил схитрить и потянуть время, чтобы собраться с мыслями. Вспомнив, с каким трудом он выцарапывал информацию у Ольги, он решил немного помучить этим и Оксану.
– Мне сложно об этом говорить, поэтому ты задавай вопросы, но так, чтобы мне надо было отвечать только «да» или «нет».
Оксане тоже нравилось, как свободно и без напряга идет у них разговор, и она с удовольствием включилась в игру:
– В машине ты был расстроен из-за работы?
– Нет.
– Из-за того человека на собрании?
– Нет.
– Из-за меня??
– И да, и нет.
– И как это понять?
(На это Максим заразительно рассмеялся и ничего не ответил, пожав плечами)
– Так, сформулирую по другому: я имела какое-то отношение к твоему настроению?
– Да.
– Я что-то сделала, из-за чего ты напрягся?
(«Вот ведь как сформулировала, придется отвечать – уже горячо, девочка»)
– Да.
– Ага, – торжествующе вскрикнула Оксана, – Сейчас-сейчас, постой, дай-ка подумать… Я там вообще почти ничего и не делала. Ладно, будем перебирать: это из-за того, что я ушла от столика?
– Нет.
– Из-за того, что пела?
– Нет.
– Вот засада, что же я ещё там делала? А, я ещё стихи для Сергея Алексеевича прочитала. Неужели из-за них?
– Да, – сказал Максим чуть охрипшим голосом.
– Они так тебя зацепили?
Максим кивнул.
– Уф, – рассмеялась Оксана, (а сама подумала – «Какой впечатлительный!») – Ну, ты меня помучил своими «да» – «нет».
(«Ха, знала бы ты, как меня Ольга мучила, особенно, когда выбивал сегодняшнее свидание!»)
– Ты не думай, я не такой уж знаток поэзии, наизусть всего-то два-три стихотворения и знаю, и то не уверена, что все слова правильно помню, а не заменяю на свои по ходу дела.
– А для меня прочтешь? – спросил Макс, делая ударение на «меня».
– Прямо сейчас?
– Да, если можно.
– А давай чуть попозже, ближе к концу свидания? Оно же у нас не сейчас заканчивается? – жалобно спросила Оксана.
– Нет, по программе у нас с тобой ещё ресторан.
(Его отпустило, когда Оксана совершенно не акцентировала внимание на стихах, значит, он зря переживал, что они для неё значат что-то личное, сокровенное, но с другой стороны, момент задать вопрос о бывшем муже был упущен, но, почему-то, Макса это только радовало)
– А ты не очень расстроишься, если мы здесь останемся? Не люблю я рестораны, очень неуютно там себя чувствую, особенно, если некоторые, не будем говорить кто, там меня одну бросают. Да ладно, не напрягайся, шучу я, шучу. Давай немного погуляем по лесу, а потом чего-нибудь перекусим по дороге? Я тебе ничего там с рестораном не ломаю?
– Да всё путём! Сейчас позвоню в ресторан и попрошу, чтобы нам собрали корзинку для полноценного ужина на природе…
Они долго гуляли по лесу, взявшись за руки, и это было так легко и естественно, как будто они знакомы уже сто лет. Потом вышли на крутой берег симпатичной речушки. Макс и не заметил, что рассказывал в основном он, так внимательно его слушала Оксана. И смотрела прямо в глаза, от которых и сам Макс не мог оторвать взгляд.
Рассказывал о своем переезде в Австралию, о том, как учился понимать животных, как тренировался лежать неподвижно, чтобы не спугнуть их и сделать красивый редкий кадр. Как карьера его пошла в гору, когда его снимки начали печатать в журналах по всему миру. О ленивых коалах, питающихся исключительно листьями эвкалипта, и шустрых кенгуру. О милашках-вомбатах и агрессивных страусах эму. О ехиднах, похожих на наших ёжиков, только с длинными иголками, которые, между, прочим, очень трепетно относятся к своему потомству. О маленьких австралийских пингвинах (всего-то 30 см роста!), каждый вечер вперевалочку вышагивающих к своей норке, (а иногда расстояние до неё измеряется сотнями метров, между прочим!), и о людях, которые заботливо строят для пингвинов домики, выращивают для них траву и оберегают от назойливых туристов, которым непременно хочется погладить эту живую игрушку.
О стаях разноцветных попугайчиков, которых так много, и которые для австралийцев такие же обычные птицы, как для нас воробьи или голуби. О птичке, которая смешно называется – кукабара, что означает «хохот», потому, что её крик похож на смех человека.
Словом, разливался курским соловьем, и до вопросов, которые хотел задать Оксане, дело так и не дошло…
Принесли корзину для пикника. Они расстелили на теплую ещё траву одеяло, прикрылись пледами и, уже болтая о том, о сём, перекусили. И, наконец-то, Максу представилась возможность задать вопросы Оксане:
– Мне сказали, что ты шоколад делаешь?
– Ну, не я непосредственно, а наша компания «Шоколатье-Пермь». Я там работаю экономистом, но, всё равно, шоколада уже наелась на десять лет вперед.
– И как ты туда попала? У тебя родители там работали?
– Нет, совсем нет. У меня не получилось поступить сразу после школы в институт, хотя и была почти круглой отличницей. Так сложились обстоятельства… Сначала устроилась работать к ним в магазин, а сама искала, куда бы мне поступить на заочный. Родители тогда сильно разболелись, поэтому сидеть у них на шее никак не могла, наоборот, надо было им помогать. А зав.производством предложил мне подумать над поступлением на экономический, мол, потом, как закончишь, у нас же экономистом и будешь работать. И я поступила на заочный в МГИУ10. Как раз у нас в Перми есть возможность дистанционного обучения на экономическом факультете…
Как-то незаметно стемнело, начали зажигаться звезды. Они прилегли на одеяло, убрав остатки еды в корзинку, взялись за руки и стали следить за появлением звезд. Максим уже было совсем собрался с духом задать Оксане волнующие его вопросы о её замужестве, но она опять нарушила план сегодняшнего свидания: глубоко вздохнула и без всякого предупреждения начала читать стихи:
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают -
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – кто-то хочет, чтобы они были?
Значит – кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит -
чтоб обязательно была звезда! -
клянется -
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
"Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!"
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!11
Когда Оксана замолчала, Максим повторил жест Сергея Алексеевича, и, поднеся руку Оксаны к своим тёплым губам, мягко поцеловал. Вообще-то хотелось большего: прижаться к её губам, обнять её всю-всю, со всех сторон, чтобы она вошла в него целиком… Но он от чего-то оробел. Побоялся нарушить волшебную атмосферу сегодняшнего свидания. А Оксана поняла его желание, но запаниковала, очень уж давно она не была на свиданиях с мужчиной, и никак не показала Максу своего ответного желания. Какая-то напряженная недосказанность повисла между ними и могла бы окончательно всё запутать, но тут раздался сигнал к окончанию съемки. Оксана и Максим, аж, вздрогнули. А потом Оксана повернулась к Максу, ласково погладила его по щеке и с сожалением спросила: «Надо уже идти?» И напряжение спало. А Макс подумал: «Ну, и болван же я!»
9 – сериал «Последний из могикян»
10 – Московский Государственный Индустриальный Университет
11 – стихотворение В.Маяковского «Послушайте!»
25
Гастон с подозрением посмотрел на непонятного русского, который и с горя, как в прошлый раз, и с радости, как в этот, заказывает водку. На лице Макса блуждала счастливая улыбка, и Гастон успокоился. Ну, не будет человек в таком блаженном состоянии громить его бар, даже если напьётся! Тем более что он и совсем пить передумал, повертел в руках рюмку и ушёл, явно забыв, зачем же он сюда вообще приходил?
Макс шёл к себе в коттедж и думал об Оксане. Она была такая естественная на свидании, такая…, такая… как она есть. Не говорила о девочках, не выспрашивала, что было на свиданиях с другими, с кем он целовался, не хитрила, не ставила ультиматумов, и Максим совсем забыл о том, что они на съемках. Ему казалось, что он знаком с ней давно-давно, что она – родной человечек, такой теплый и… желанный.
26
А Оксана тем временем описывала девочкам с восторгом прыжок с парашюта, при этом лихорадочно соображая, как бы закончить, чтобы не рассказывать о разговорах с Максом, его поцелуе, звездах. И даже кенгуру и коалами не хотела делиться. В конце концов, никто ведь об этом не рассказывал после свиданий, значит, Макс поделился этим только с ней? Вот дура, надо было по дороге что-нибудь придумать, а у неё ни одной мысли в голове не было, прямо «облако в штанах», вспомнила она Маяковского. А когда Юля спросила, целовались ли они с Максом в губы? ответила с чистой совестью – «Нет!», и облегченно свернула разговор.
Даже с Кэт делиться радостью не хотелось. Она только сказала, что они прояснили все свои непонятки, и что дело оказалось в стихотворении. Кэт заинтересовалась в каком, а после того, как Оксана его прочла, сказала, что она бы тоже выпала в осадок. И разговор мягко ушел в поэзию. Конечно, Кэт поняла, что Оксана многого ей не рассказала, но не обиделась на подругу. Она прекрасно помнила, как в первые дни влюбленности хочется закрыться от всех и лелеять теплый комочек счастья внутри себя, и, в тоже время, распахнуться и кричать во всё горло, чтобы все-все слышали. И эти воспоминания горько царапнули душу…
27
Макс усердно выполнял обещание, данное Ольге, и усиленно ходил на групповые свидания, чтобы «восстановить справедливость». И такой он был на них веселый и остроумный, так щедро раздавал комплименты, что девчонки совсем запутались, в кого же в итоге он влюбился? Странно, но на этой неделе не получили розы ни Юля, ни Лена – бывшие фаворитками гонок за холостяком. Все были уверены, что они дойдут до финала (но в тайне, конечно, рассчитывали их подвинуть). У счастливых обладательниц роз так блестели глаза, что все остальные, в том числе и Оксана, думали: «А что я тогда тут делаю?»
И совсем, уж, съехала крыша, когда на церемонии роз Максим отправил домой Юлю.
А осталось их всего 7.
28
– Ничего не понимаю, – тревожно говорила Оксана Кэт, когда они остались вдвоем в своей комнате, – Юля – такая хорошая, чистая девочка, так явно влюблена в Макса, а он отправляет её домой. Не может же он быть таким слепым?!
– Могу с тобой поспорить, что следующей вылетит Лена, а потом Таня…
– Да с чего ты это взяла?
– А вот увидишь, подруга. Влюбился он, и теперь будет отправлять домой влюбленных в него. Всё он видит и слышит. Ему просто их только сейчас жалко стало…
– И в кого же…? – с замиранием сердца спросила Оксана, в голове у неё зазвенело, а в животе как будто натянулась горячая тонкая струна – вот-вот лопнет.
– В тебя, в кого же ещё?..
И, хотя Оксана не могла до конца поверить Кэт, потому что подруга, ну, никак не может быть объективной, но в душе у неё всё запело, а радостное тепло разлилось так широко, так широко. В общем, ни сказать словами, ни вымолвить устами…
А потом настроение опять упало: нет-нет-нет, нельзя так с размаху влюбляться, ведь уже не семнадцатилетняя девчонка, какой она увидела Павла и потеряла голову, а вполне взрослая, и совсем немало испытавшая горя, 25-летняя женщина. И, в конце концов, он просто был с ней на последнем свидании дружелюбен и общителен, а то, что хотел поцеловать – так это просто показалось (вернее – хотелось), ведь не поцеловал же. А ведь он не производит впечатления схимника или мямли. Захотел – поцеловал бы…
Эпизод восьмой. Седьмая неделя. Белоруссия
29
Неделя в Белоруссии началась с группового свидания, на которое Макс пригласил Оксану (еле дождался начала следующей недели, так соскучился по её зеленым глазам, теплому голосу и горячей ладошке), Лену и Нину.
Нина была, как всегда, уверена в себе, громогласна, и не успел Максим со всеми поздороваться, оттерла девчонок и по-хозяйски взяла его под руку. Оксанину руку Макс взял сам. Лена настороженно держалась чуть в стороне, помятуя о судьбе Юли на прошлой неделе.
А Оксана сияла внутренним светом, который зелеными проблесками пробивался через её глаза, и даже не заметила вывески на уютном доме за металлическим забором, в который они вошли: Детский дом «Солнышко». Когда же поняла, где будет проходить сегодняшнее свидание, – согнулась от боли, в живот как будто ударили толстым бревном. Быстро извинилась и, чтобы не расплакаться при всех, убежала по боковому коридору.
Девочек и Максима окружили высыпавшие из дверей дети-погодки, примерно лет четырех-пяти, и он не сразу заметил отсутствие Оксаны. Пока все знакомились друг с другом, Макс не мог отойти и поискать Оксану, и успокоился немного только после того как Нина предположила, что она отлучилась в туалет. Но всё равно тревожно поглядывал на дверь. Когда вернулась Оксана и бочком протиснулась в дальний угол комнаты, Максим сердцем почувствовал, что она сильно расстроена и, возможно, даже плакала. Поэтому он сразу же к ней подошел и за руку, молча, утащил на тэт.
Оксана не стала ждать вопросов Максима, а сама начала говорить короткими фразами с большими паузами (видно было, что дается ей это с большим трудом, а из глаз неудержимым потоком потекли слёзы):
– Я была замужем… Муж был военный… Погиб на учениях… Я не знала, что была беременна… Похороны… Долго переживала… Много плакала… Всё болело… Стало совсем худо… Соседка вызвала скорую… Очнулась в больнице… Врач сказал, что ребенок умер несколько дней назад, поэтому было так больно… Мальчик… Сейчас ему было бы около 4 лет… Пришлось удалить часть матки… Возможно, я никогда не смогу иметь детей…
– Боже мой, девочка, моя! Успокойся, всё уже позади! Ничего страшного! Всё пройдет! Всё образуется! – ещё долго шептал Максим, обняв и убаюкивая Оксану.
Да и что можно сказать человеку, переживающему горе? Как его утешить? Все слова сразу кажутся такими пустыми и банальными… Наверное, надо просто быть рядом. Он и был на данный момент рядом, пока Оксана немного не успокоилась. Но надо было возвращаться к детям и девчатам. И Оксана опять пристроилась в уголке.
Пока Макс уходил на тэты с Леной, а потом с Ниной, он не заметил момента, когда Оксана обросла детьми. Они сами потянулись к ней. И пришлось ей придумывать, чем бы их занять. Сначала вспоминали сказки, которые они больше всех любят, а когда одна из малышек гордо сказала, что знает наизусть всю «Муху-цокотуху», и поднялся лес рук и гомон: и я, и я, – возникла идея сказку разыграть. Быстро собрали всяких куколок, которые будут играть жучков-паучков (ведь в театре героев сказок, даже животных, играют артисты), посуду, благо, что чашек и блюдцев было полно. Только самовара не нашлось, но ничего, договорились, что его роль сыграет чайник. Распределили роли, хорошо, что букашек-козявочек в сказке много. Роль Мухи безоговорочно досталась Ксюше, которая первая заговорила о сказке, а вот за роли Паука и Комара поборолись мальчики, рассказывая стишки. И, наконец, совместными усилиями разыграли сказку.
Макс и Нина, вернувшиеся в комнату с тэта, застали только дружной хор детишек и Оксаны с Леной: «Слава, слава Комару-победителю!». Потом все дружно вспоминали и разыгрывали «Федорино горе» и «Телефон». Так что к концу свидания все дружно смеялись и расходиться не хотелось.
А кому вручить розу выбирали дети. И как вы думаете, кому она досталась?
30
– Максим, помнится в одном из наших первых разговоров, ты говорил, что сразу бы оставил только пять-семь девушек. Сейчас девушек как раз семь. Это те девушки, которых ты хотел оставить?
Максим задумался, пытаясь вспомнить начало проекта, которое было по ощущениям так давно, а не всего полтора месяца назад, и те первые свои впечатления от встречи с 25-ю участницами… И с удивлением обнаружил, что больше половины из тех семи, о которых он думал в начале, нет в той семерке, которая сейчас будет стоять перед ним…
Если бы Оксана с Кэт всё-таки заключили пари, на то, что следующей уйдет Лена, как утверждала Кэт, то Оксана бы проиграла…
И их осталось всего 6… И летели они домой – в Россию, а конкретно – в Москву.
Эпизод девятый. Восьмая неделя. Россия
31
На следующей неделе Макс ходил только на индивидуальные свидания с теми, с кем мало общался на предыдущих неделях, и потому свидание с Оксаной ему не светило. Он очень соскучился, но и тень сомнения в её чувствах к нему нет-нет, да и омрачали его настроение. Вспоминая их свидания, он пытался понять: от чего больше разгорались её глаза, от того, что она была с ним? Или от того, что делала: гоняла на багги, каталась на лыжах, пела под караоке и прыгала с парашютом? И только её ласковый жест в лесу вселял надежду. И всё равно он ругал себя последними словами: «Дурак, поцеловал бы, сразу стало всё ясно…»
32
Оксана тоже сильно соскучилась. И хотя воспоминание о своем признании налетало на неё иногда черной тучей, она усиленно гнала его прочь, цепляясь, как за якорь, слова Максима: «Девочка моя! Всё будет хорошо!» Но если бы он сказал: «Мы с этим справимся!», ей было бы значительно легче. Кэт, как могла, успокаивала её.
Но всё равно на церемонию роз она летела как на крыльях. Она увидит Макса! И сразу всё поймёт! «Ничего страшного! Всё пройдет! Всё образуется!»
Когда Макс одной из первых вызвал Таню, но не дал ей розу, отправив тем самым домой, у Оксаны отлегло от сердца – значит, Кэт всё-таки права…
А Оксану он вызвал предпоследней, и, когда она подошла, почти подбежала к нему, такая открытая и сияющая, он вздрогнул, мгновенно усомнившись в том «сюрпризе», который придумал, чтобы проверить её чувства, но на автомате сказал свои выверенные, как ему казалось, и заученные слова: «Сейчас ты не получишь свою розу…». Макс почти мгновенно пожалел об этом, увидев как моментально побледнело и застыло её лицо. Она не обратила внимания на то, что он заменил в стандартной фразе, с которой расставался с девушками, слово «сегодня» на слово «сейчас», и даже сделал акцент на этом слове.
Оксана уходила с высоко поднятой головой и деревянной спиной, а Кэт не могла понять, что происходит? Пока под её теорию о любви Макса к Оксане все его действия чётко укладывались. Но если сегодня он выгнал и Оксану, то в кого же тогда он влюблён? Не осталось ни одной догадки в голове. Может и вообще ни в кого из тех, кто здесь был, а у него возникла симпатия вне проекта? И он поэтому избавляется от влюбленных в него дурочек, чтобы им было не так больно? Боже мой, бедная Оксана! Но почему же тогда он стоит с таким потерянным лицом? И почему не идет провожать Оксану, как он обычно это делает?
Между тем, Макс как будто очнулся, быстро завершил церемонию, вручив розу последней девушке – Нине, наскоро выпил с оставшимися четырьмя девушками шампанское и ушел торопливым шагом.
33
Для Оксаны время как будто остановилось, её заклинило и в голове стучала только одна мысль: «Это из-за того, что я не могу иметь детей.., не могу иметь детей.., детей.., детей.., я не могу иметь детей..» И так до бесконечности. Поэтому она не заметила розы, лежащей на сиденье, смахнув её подолом своего длинного платья на пол машины. Игорек пытался её разговорить, и даже намекнул на розу, хотя это ему было строжайше запрещено, но Оксана сидела как истукан, а её прекрасные зеленые глаза были похожи на два пересохших озера.
Игорьку сразу не понравилась идея Макса вывести таким образом Оксану на сильные эмоции по принципу: не поймёшь, что теряешь, пока не потеряешь. Ольга вообще предлагала Максу появиться с розой только в самолете, но он согласился так испытывать Оксану только до машины. А судя по его лицу во время вручения, а, вернее, «не вручения» розы – он вообще уже пожалел о затеянной проверке. Только это и примирило Игорька с этой ситуацией. И теперь он, следуя за Оксаной, молил бога, чтобы этот Ромео побыстрее появился. Оксана как сомнамбула прошла рамку на входе в аэропорт, дошла до ближайшего кафе и села за столик. «Опять столик, только теперь я жду билет, а не Максима…»
Макс влетел в аэропорт буквально через полчаса после Оксаны. Он уже знал, что она не увидела розу. Игорек предупредил Степана, а тот – Максима, нарушая тем самым все свои служебные инструкции.
Оксана сидела за столиком, сжавшись в комочек боли. Здесь уже нет Максима и девочек, перед которыми надо держать фасон. И, в конце концов, она так устала, так бесконечно устала…
Максим поставил розу всё в той же колбочке на стол перед Оксаной и приложил билет. Она не отреагировала никак на розу, схватила билет и побежала к табло. Долго невидящим взглядом не могла найти свой самолет, потому что рейс, пропечатанный на билете, должен был увезти её почему-то в Апатиты, а не в Пермь. Повернулась спросить Игорька и споткнулась о глаза Макса, стоявшего у неё за спиной. «Пришёл проводить», – догадалась Оксана, и с такой жадностью всматривалась в него, чтобы запомнить его любимый облик, что смысл слов, которые он ей говорил, не сразу дошёл до неё. А когда дошёл – спасительная пелена окутала Оксану, и она потеряла сознание.
Максим подхватил вдруг отяжелевшее тело Оксаны и пристроил на ближайший стул. Подскочившая Ольга начала обмахивать девушку листами сценария. Степан прибежал со стаканом воды. А Игорек, который вынужден был снимать всё это «действо», судорожно вцепившись в камеру, думал: «Дать бы ему сейчас в рыло за такие испытания…»
Когда Оксана очнулась и немного пришла в себя, они с Максимом сели, крепко обнявшись (Оксана у него на коленях), и он опять баюкал её как ребёнка… Так о многом хотелось поговорить, но из-за камер приходилось нести всякую чепуху…
– Отпусти меня, Макс… Не могу я здесь больше находиться… Никакие Алёнкины теории уже не спасают…
– Кто такая Алёнка? И что ещё за теории?
Макса совсем не волновали эти вопросы, но он понимал, что сейчас главное – разговаривать о чём угодно, потому что он ещё должен понять, сможет ли он оставаться на шоу без Оксаны, а главное – зачем???
– Алёнка – моя лучшая подруга, друг. Она для меня специально разработала три теории, как мне себя успокаивать, если влюблюсь в холостяка (тут у Максима ёкнуло сердце), а вокруг ещё будет куча девчонок…
– Ну-ка, ну-ка, что же это за теории?
– Ну, первая на поверхности – гарем…
– Эта теория мне очень нравится! – сказал Максим и получил ощутимый тычок кулачком в бок. («Оживает», – обрадовался он), – А следующие?
– Искривление времени и искривление пространства…
– Как это?
– Ну, ты же был в кого-то влюблён в школе, во дворе, в институте, на работе и так далее? Время искривилось, и все твои прошлые любови оказались вместе, а я, типа, сейчас – настоящее… – смущенно добавила Оксана.
У Макса опять сердце пропустило удар, он прижал Оксану к себе ещё крепче и поцеловал в ухо.
(«Вот и первый поцелуй состоялся», – невольно отметила про себя девушка.)
– Чувствуется высшее техническое образование. С искривлением времени разобрались, а что такое искривление пространства?
– А это вообще смешная теория, – захихикала Оксана, – ты, типа, путешественника между планетами, на которых у тебя есть любимые, которые не знают друг о друге, а тут пространство искривилось, ну, и они узнали.
– В общем – тоже гарем, только космического масштаба? – сказал Максим, и они облегченно рассмеялись.
– Между прочим, это не наши с Аленкой выдумки. Ты знаешь, что на севере России крестьяне практически официально имели две семьи? По льду какой-нибудь реки уходили на другой её берег на охоту, а перед посевной возвращались уже на лодках обратно. Так и получались две семьи на разных берегах реки…
– Давай всё же съездим на это свидание и там подумаем, что делать дальше… Не хочу, чтобы пропал мой сюрприз.
– Какой?
– Хитренькая! Не скажу. Вставай, побежали на самолет, мы ещё успеваем.
В самолете Оксана почти сразу уснула, и её голова уютно устроилась на плече Максима. За 2,5 часа, конечно, сильно не выспишься, но Макс за это время успел продумать всю свою стратегию на шоу дальше. Главная роль в ней отводилась Кэт. И тут было главное – испытывает ли к нему девушка нежные чувства или её держит на шоу только явная дружба с Оксаной?
34
В Апатитах они не остались, только заглянули в Полярно-альпийский ботанический сад (экзотические пальмы на фоне Хибин – такой контраст между северными горами и тропическими джунглями, конечно, поражает) и поехали дальше в Хибины на турбазу с очень красивым названием «Куэльпорр». А там до вечера гуляли по окрестностям. Им очень повезло с погодой – было ясно и морозно, так что за один день они увидели и горное озеро, и симпатичный водопад, и заснеженный перевал, и суровые вершины.
Уже когда стемнело, и они грелись у костра и пили ароматный чай с местными травами, Максим почувствовал, как Оксана отдаляется от него, уходит в себя, как будто пытается принять какое-то очень важное для себя решение. Но в этот момент (наконец-то, а то он уже начал переживать, что сюрприза так и не получится) на небе вспыхнуло Полярное сияние. Как будто невидимый оператор щёлкнул пультом, и на экране неба начался фантастический фильм. Лучи его охватывали всё небо. Салатовый, желтый, красный до малинового цвета сменяли друг друга в феерическом танце12. Оксана пораженно застыла, а Максу это зрелище напомнило Фестиваль света, который он видел давно, ещё в Москве, на экране из брызг от фонтанов на ВДНХ (никакие новые аббревиатуры не приживались в его памяти, а всплывали только те, старые, ещё из детства).