Венчур. Риск ради добычи
Tekst18-й день. Отчаянный
Компания завтракает в ресторане среди бодрых благодушно настроенных пассажиров. В окно видна бесконечная водная гладь, которая простирается до горизонта, вдали можно различить силуэты нескольких кораблей. Подруги оживленно болтают и делятся впечатлениями о путешествии. «Братья» всерьез обеспокоены появлением гангстера, но стараются не подавать виду.
С напускной веселостью Руслан рассказывает:
– Я как-то прочитал дневник одной знакомой, который она вела в круизе: «Первый день – познакомилась с капитаном корабля. Второй день – ужинала с ним в ресторане. Третий день – он пригласил меня выпить кофе в капитанской каюте. Четвертый день – сказал, что я произвела на него неизгладимое впечатление, и если я ему не отдамся, у него начнется психическое расстройство, из-за его нервного срыва лайнер может налететь на рифы и пойти ко дну. Пятый день – спасла тысячу человек».
Кианг и Шан смеются, а Руслан надеется, что ему удалось скрыть тревогу незатейливым анекдотом.
– Ну, тогда и я расскажу… – не отстает от «брата» Антон. – Плывет лайнер по Атлантике. Ночью в бальный зал, где пассажиры танцуют в вечерних нарядах, заходит капитан и объявляет: «У меня два сообщения – одно хорошее, другое не очень. С чего начать?» Большинство кричит: «С хорошего!» Капитан мечтательно сообщает: «Когда-нибудь мы получим одиннадцать Оскаров».
Рассказав друг другу еще несколько коротких народных творений, две пары идут на смотровую площадку. По пути «братья» из-под темных очков высматривают среди туристов разносчика цветов.
По левому борту лайнера тонкой лентой тянется побережье, по правому – параллельным курсом идет груженый контейнеровоз. В бесконечном морском пространстве путешественники видят еще несколько разнокалиберных судов, которые следуют разными курсами в свои порты назначения.
После холодного душа Охотник одевается, берет корзину распустившихся благоухающих роз и повторяет попытку встретиться с «земляками». Он настойчиво стучит в двери обеих кают, но по-прежнему на стук никто не отвечает. Тогда индеец с помощью сканера открывает каюту Пита и с баллончиком наизготовку осматривает ее. Каюта пуста, но он замечает, что на кровати кто-то лежал. Наемник оставляет корзину роз на столе и тем же способом проникает во вторую каюту. Там тоже никого нет. На полу рядом с дверью валяется фотография девочки.
Пока Majestic Princess бороздит морские просторы, Кианг и Шан в ярких купальниках лежат у бассейна на удобных шезлонгах в тени разноцветных зонтиков и неторопливо беседуют, лениво потягивая мохито. Из отдаленного затененного угла Антон с Русланом в бейсболках и темных очках наблюдают за туристами, пытаясь вычислить гангстера.
У Шан звонит телефон:
– Привет. Ну что еще? – поморщившись, спрашивает она.
– Шан, ты же помнишь, что ради тебя я расстался со своей невестой, – вещает будущий инженер. – Я люблю тебя, но мне надо понять твое отношение ко мне, наши перспективы.
– Наши перспективы в тумане…
– Ты знаешь о трехстах тысячах, которые родители подарили мне на учебу. Хочу, чтобы ты понимала – ради твоего возвращения в Гуанчжоу я готов на пару лет приостановить свое обучение. Пойду работать, чтобы у нас были деньги на твое восстановление в институте. А когда окончишь его и устроишься на работу, поможешь доучиться и мне.
– Спасибо тебе за щедрое предложение… Я тронута, но не могу сейчас решить, мне нужно время… Я подумаю и позвоню… Пока!
Разглядывая публику, озадаченный Охотник продолжает прочесывать лайнер в поисках своих клиентов. Он поднимается на верхнюю открытую палубу и у бассейна устраивается в шезлонге. Окинув острым взглядом отдыхающих, индеец находит пару мужчин, внешне похожих на Пита. Он сравнивает их физиономии с фотографией на смартфоне. В это время за спиной гангстера появляется Руслан, потягивающий через трубочку холодный лимонад. Увидев портрет Пита, лингвист тут же исчезает. Не найдя никого схожего с целями, Охотник в мрачном расположении духа расслабленной походкой отдыхающего перемещается в солярий.
***
С фирменным пакетом Apple в руках Мокрый заходит в Wynn Palace. Он поднимается на двадцатый этаж и по тележке у двери номера находит вызволившую его из ванной горничную.
– Вы мне очень помогли… На работе про тот неприятный случай ничего не узнали. Хочу вас отблагодарить.
Фенг заискивающе улыбается, достает из пакета коробку с айфоном и протягивает горничной. Та краснеет от смущения, но с благодарностью принимает дорогой подарок.
– Но у тех негодяев остался мой мобильник с контактами моих родных и друзей, – вкрадчиво продолжает Фенг. – Боюсь, эти подонки ради развлечения способны от моего имени позвонить им. Некрасиво получится… А заявить в полицию я не могу – в отличие от вас, многие считают таких, как я, больными, недостойными сострадания… Войдите в мое положение, вспомните, пожалуйста, кто ходил в номер к этим уродам. Мне нужна хоть какая-нибудь зацепка, чтобы найти свой телефон.
– Я понимаю, – сочувствует горничная. – Наша официантка Шан часто заходила к ним, по-моему, даже ночевала, а других никого не видела, извините…
– А где можно ее найти?
– Официанты, обслуживающие номера, находятся на третьем этаже, рядом с рестораном.
Мокрый спускается на третий этаж и у встретившейся официантки спрашивает про Шан. Та неосмотрительно выдает конфиденциальную информацию – Шан нет и в ближайшую неделю не будет. Выяснив у простодушной девушки фамилию Шан, Фенг направляется к менеджеру отдела обслуживания номеров.
***
В просторном спортивном зале лайнера компания снова состязается в настольный теннис два на два – девочки против мальчиков, турнир до трех побед. Но как «братья» ни стараются, как ни злятся, они опять вчистую проигрывают подругам.
В каюте уставшая после турнира Кианг с наслаждением принимает пенную ванну. Антон достает чемодан и, с осторожностью набрав код, аккуратно открывает его. Пользуясь карманным набором инструментов, он отсоединяет два электрошокера от проводов и торопливо прячет их в сумку.
Когда черноокая садится у зеркала, Антон спрашивает:
– Милая, а как будет по-китайски «Я тебя люблю»?
– Прямого перевода, как ни странно, нет. Обычно говорят слова, которые переводятся: «Ты мне нравишься». Другая фраза используется редко, только для выражения глубокой искренней преданности человеку. Тебе какая нужна?
– Я пока не знаю, но на всякий случай скажи обе, пожалуйста.
Антон лукаво улыбается, включает на смартфоне диктофон и подходит к подруге, и та в микрофон проговаривает на китайском оба выражения.
Сохранив запись, Антон благодарит:
– Спасибо, дорогая!
Кианг, застенчиво улыбнувшись, признается:
– Но лично я считаю, что самым явным признанием в любви была бы фраза: «Я хочу иметь от тебя детей».
– Мне такого никогда не говорили.
– И я никому не говорила, а родители все торопят, хотят поскорее нянчить внуков.
– Во всех странах во все времена у родителей одни и те же желания. Хотя у моих уже есть внук – младшая сестра успела раньше меня.
Антон обнимает Кианг и целует чувственные губы.
Охотник слоняется по палубам, неутомимо сканирует взглядом лица пассажиров и дотошно обследует одно заведение за другим. Сделав полный круг, находит бар с видом на променад, садится за столик и заказывает выпивку. Потягивая крепкие коктейли, индеец рассматривает лица проходящих мимо пассажиров, пытаясь обнаружить тех, кто хоть чем-то напоминает Бейкеров.
Впустую просидев пару часов и выпив несколько коктейлей, окосевший и раздраженный индеец направляется в свою каюту.
Желая взять реванш за проигрыш в теннис, Руслан ведет Шан в бильярдную со столами, оборудованными гироскопами. Несмотря на несколько шаров форы в пользу будущего врача, лингвист переигрывает ее.
Продолжая играть, Шан заводит разговор на тему, которая не дает ей покоя:
– Дорогой, ты мог бы поделиться своими планами на меня?
– На предстоящую ночь? – отшучивается Руслан и четким ударом кия по шару вгоняет чужого в угол.
– Хотя бы на несколько месяцев вперед. Я ведь должна распланировать свою жизнь.
– Почему обязательно «должна»?
– Так надо… – приняв эротическую позу, Шан целится и бьет кием по шару. – Так меня учили.
– Драгоценная и прекрасная, ты охмурила меня своей лучезарной улыбкой, но пока у меня все очень неопределенно, как в тумане. Наши с братом спекуляции криптовалютой настолько волатильны и непредсказуемы, что я даже не знаю, где мы окажемся в ближайшее время. Я не могу планировать свою жизнь даже на неделю, а тем более давать пустые обещания.
– Луис, я все понимаю, но мне очень хочется знать свои перспективы.
– Ты мне очень нравишься, Шан, и как только наша ситуация в бизнесе прояснится, я обязательно поделюсь с тобой планами, – туманно обещает Руслан и, сделав очередной удар, добавляет: – А вообще в ближайшие лет десять я планирую посвятить себя исключительно науке.
Услышав ответ, Шан со всей силы бьет в лоб шара, тот врезается в другой шар, который, получив заряд ее злости, летит в борт рядом с лузой, отскакивает от него и выкатывается на ударную позицию. Натерев мелом наклейку кия, Руслан тщательно прицеливается и, не щадя самолюбия подруги, вколачивает шар в угол.
Поиграв молча несколько минут, Шан то ли спрашивает, то ли утверждает:
– Ты то стараешься понравиться мне, то наоборот, как будто ставишь барьер, не подпуская к себе.
– У нас с братом нет никакой уверенности в завтрашнем дне. Если со мной что-нибудь случится, я бы не хотел, чтобы ты слишком огорчалась.
– Я огорчусь, если мы расстанемся, а я потом не встречу никого лучше тебя.
– Я постараюсь не быть лучшим, – промазав, улыбается Руслан.
– А вот этого не надо! – восклицает Шан, готовясь к удару. Но снова не попадает в лузу.
– Ну, тогда просто продолжим наше восхитительное путешествие!
«Американский таджик» забивает победный шар.
В обеденное время неутомимый Охотник продолжает выслеживать чету Бейкеров в местах кормежки и водопоя. Он заходит в очередное заведение и садится за барную стойку. Из всех обедающих посетителей выбирает пару, похожую на своих клиентов, и медленно проходит мимо их столика. Услышав, что разговор ведется на испанском, раздосадованный индеец топает на выход.
Четверка друзей обедает за столиком в углу большого ресторана, который быстро наполняется посетителями. «Братья» по-прежнему напряженно высматривают калифорнийского гангстера, а ничего не подозревающие подруги ведут непринужденную беседу.
– Отелем, где я работаю, владеют американцы, они получают огромные доходы от казино, но сотрудникам стараются платить как можно меньше, – рассуждает Шан. – Несправедливо, что у богатых всего слишком много, а у бедных слишком мало. Мао боролся за равенство!
– Не стоило уравнивать людей – они разные от природы, – утверждает Кианг. – А вот равноправие необходимо. Когда смута культурной революции закончилась, все получили равные шансы добиться достойной жизни.
– Но если так пойдет дальше, то разрыв между богачами и бедняками будет только увеличиваться, – настаивает Шан.
– Богатых всегда будет меньше, чем нищих, – вмешивается в спор «русский американец». – А при выборной системе «один человек – один голос» бедные всегда будут хотеть избрать лидера, который обещает имущество богатых сделать общим. То есть национализировать.
– Такие эксперименты неудачно проводили Мао и Сталин! – напоминает Кианг. – Хотя в институте нам преподавали, что они многое сделали для своих стран.
– Вопрос в том, что другие, возможно, сделали бы это более грамотно и гуманно, – размышляет Антон. – Но каким бы выдающимся ни был лидер нации, он не имеет права на репрессии.
– Наш отец говорил, – вставляет «американский таджик», – что именно такие идеологические споры когда-то и привели к разногласию между Россией и Китаем.
За стойкой пивного бара, где посетителям предлагается несметное количество сортов пива, сидит пассажир в разноцветной гавайской рубашке. Он очень похож на Пита, но только с усами, мокрыми от пива. Охотник берет себе пинту пива, закуривает и садится за столик неподалеку. Перед пассажиром в гавайке стоят пять пробников – стограммовые стаканы с разными сортами пива. Он допивает последний стакан и на американском английском просит налить новые пять сортов. Причмокивая и смакуя напитки, он опустошает стаканы и направляется в туалет.
Опьяненный смесью виски и пива, Охотник решает тут же выяснить личность соотечественника. Он следует за пассажиром и, убедившись в отсутствии посторонних, достает баллончик. Услышав, что в кабинке спускается вода, индеец становится сбоку от двери, делает глубокий вдох и задерживает дыхание. Американец открывает дверь кабинки и неожиданно получает струю газа в нетрезвое лицо. Обмякший пассажир заваливается, но наемник, подхватив земляка, аккуратно сажает его на унитаз и, закрыв дверь кабинки, фамильярно дергает за усы – они не приклеены. Пошарив по карманам, находит водительское удостоверение. Имя – не Пит, фамилия – не Бейкер. Выйдя из туалета, Охотник, глубоко дыша, направляется на променад.
Пассажир просыпается, ошалело осматривается, встает с унитаза, анализирует, засовывает руку в штаны, не нащупав там ничего лишнего, подходит к умывальнику и тщательно моет руки. Возвратившись к стойке, он глубокомысленно выбирает и заказывает очередную пятерку пробных стаканчиков пива.
***
Majestic Princess проходит мимо острова, красноватого от неяркого света закатного солнца. Напряженный Антон и настороженный Руслан ходят по палубам, сосредоточенно высматривая разносчика цветов. Обследовав почти все заведения лайнера, они возвращаются в каюты, но через некоторое время опять принимаются за поиски.
Только поздно вечером, проходя мимо тонированных окон одного из ресторанов, они замечают похожего пассажира, который сидит в полумраке за стойкой бара. Чтобы не ошибиться, Руслан решает рассмотреть его поближе. Изображая пьяного, он неуверенной походкой направляется к бармену, скучающему за стойкой.
– Мартини с водкой, – развязным тоном заказывает он. – Смешай, но не размешивай!
Отхлебывая из стакана, лингвист бросает взгляд на гангстера и выходит на палубу. Охотник закуривает, бармен показывает на табличку «У нас не курят» и на место для курения у входа в ресторан. Рассерженный индеец выходит наружу, курит, прислонившись к борту, и наблюдает за посетителями через окно. Руслан, покачиваясь, отходит со стаканом в конец палубы. Докурив, Охотник возвращается внутрь и вглядывается в лица очередных посетителей, уже мало надеясь на удачу.
Время идет, стрелки барных часов приближаются к полуночи. Посетителей в ресторане становится все меньше. Охотник снова курит у борта – теперь он дымит большой сигарой. Руслан со стаканом в руке пристраивается неподалеку и разглядывает мерцающие в темноте огни побережья. Держась одной рукой за перила, он отправляет сообщение. Притаившийся у кормы Антон получает его, выходит на палубу, накидывает бейсболку на камеру наблюдения и плетется к Охотнику.
С другой стороны нетрезвой походкой приближается Руслан, насвистывая мелодию Брамса из сериала «Ликвидация». Наемник оборачивается на свист, инженер резко прижимает электрошокер к его ребрам, а лингвист бросает стакан за борт и тычет в жертву вторым шокером. Вслед за стаканом сообщники переваливают гангстера через борт, и тот с сигарой в зубах летит вниз. Подельники невозмутимо продолжают движение в прежнем направлении; проходя мимо видеокамеры, Руслан подпрыгивает и срывает с нее бейсболку.
От сильного удара об воду с ног Охотника слетает обувь, он медленно опускается в морскую пучину, но прохладная вода быстро приводит его в чувство. Превозмогая боль, индеец отчаянно гребет руками и ногами, всплывает на поверхность и пытается закричать вслед уходящему в темноту лайнеру. Но соленая вода в легких позволяет только хрипеть и булькать. Откашлявшись, наемник издает истошный вопль. Однако огромный корабль, прощаясь с ним веселой музыкой кормовой дискотеки, быстро удаляется в ночь, оставляя в воде мириады пузырьков, отражающих бледный свет неполной луны.
Охотник посылает страшные проклятия капитану и команде корабля, а заодно и всем его пассажирам. Высказавшись, индеец пытается сориентироваться и, сообразив, где берег, плывет влево от хода лайнера.
В безлюдной библиотеке Денисов на компьютере показывает Сафарову карту Восточно-Китайского моря, а на нем пунктирную линию:
– Вот так проходит маршрут нашего корабля, а вот место, где чувак вывалился. Восемь морских миль от берега.
– Очнется – доплывет.
– Пока доплывет, пока дойдет, пока доедет… Мы к тому времени покинем лодку.
– А если выплывет и сразу позвонит в полицию? – мандражирует младший.
– Не-е… Подозреваю, что он такой же бродяга по жизни, как и мы. Век воли не видать!
– Утром в Шанхае надо сойти первыми…
– В отели по докам Бейкеров заселяться больше нельзя, – здраво замечает старший.
– Необходимость в отеле походу уже отпала. Нас теперь бесплатно поселят… в разных камерах.
– А ты все продолжаешь катиться по наклонной, – чешет затылок старший. – Интересно, на что еще способны гедонисты?
– Да ты же сам убеждал, что лучшая защита – это нападение. А мы спасали не только свои жизни, но и семью Бейкеров.
– Невинную девочку, конечно, жалко…
– Эх, надо было ему немного крови пустить, чтобы привлечь акул, – поздно догадывается младший.
– Скажи, а гедонисты все такие кровожадные?
– Все, когда защищают свою сладкую жизнь!
– Как бы теперь она тебе не показалась горькой.
– Слушай, если на берегу нас не повяжут, можем на первое время снять виллу где-нибудь в неприметном месте. Одну на всех. Я попрошу Шан оформить ее на себя.
19-й день. Фартовый
Катящиеся по ночному морю длинные волны то поднимают Охотника на горб синусоиды, то опускают во впадину. Далекие огни лайнера продолжают мелькать где-то далеко на востоке, а с другой стороны света начинают сверкать молнии. Порожденные ими раскаты грома доносятся до наемника только через несколько секунд. И вновь вокруг повисает мертвая тишина.
Охотник продолжает плыть к берегу, но после двух часов заплыва теряет ориентиры. И теперь волны качают заблудившегося в океане индейца между двумя темными безднами – морской и небесной. Огромные стальные лопасти винтов давно вытолкали лайнер за горизонт событий, а по огням проплывающих вдалеке судов невозможно понять, в какой стороне суша. Теперь только звезды могут указать путь к спасению, но с прохудившегося неба течет вода. Раскинув для равновесия руки, наемник лежит на спине, каплями дождя пытается утолить жажду и ждет, когда невидимый в высоте занавес распахнется и выпустит на сцену Малую Медведицу.
Наконец, растолкав тучи, ветер открывает небо, и фотоны, летевшие от Полярной звезды до сетчатки глаза более четырехсот лет, подсказывают путь к спасению. Индеец поворачивается на северо-запад, всматривается и замечает, что кусочек неба над горизонтом бледно освещен огнями прибрежного поселения. В обреченной душе маленький оркестрик надежды начинает робко наигрывать первые такты увертюры.
То кролем, то брассом, то на спине Охотник продвигается в сторону пробудившего надежду сияния.
За время, пока упорный наемник плыл к берегу, Земля успела повернуться к Солнцу другим боком, и вот оно вновь выплывает из океана, пронизывая яркими лучами белые облака.
Подплыв к берегу, изможденный индеец с трудом выползает из воды, но сил уже нет, и он падает на мокрый песок. Распластавшись, Охотник некоторое время лежит без движения, затем встает, стягивает с мускулистого тела мокрые джинсы и рубашку. На его широкой смуглой груди в районе сердца синеет татуировка – перекрестие оптического прицела. Наемник с немереной злобой рассматривает две пары красных пятен, оставшихся на ребрах от электрошокеров, и ноющее бедро, посиневшее от удара об воду.
На безлюдном каменистом берегу под тихое шуршание волн Охотник постепенно приходит в себя. Он сидит в одних трусах, подперев потяжелевшую голову руками. На кустах и камнях под слабым ветерком сохнут джинсы, рубашка и все, что было в карманах: смартфон, портмоне, документы, деньги, несколько карт и перочинный нож. Вдалеке виден прибрежный поселок.
За последние полчаса одиночество индейца нарушает лишь один велосипедист, промчавшийся мимо по своим делам, да кошка, проскользнувшая в кустах неподалеку. Повозившись с мокрым смартфоном, наемник с помощью ножа выковыривает сим-карту, затем, в броске закрутив гаджет, швыряет его в море. Несколько раз подпрыгнув по поверхности воды, телефон опускается на морское дно.
Босой Охотник в сырой одежде плетется по берегу моря в сторону поселка. Опасаясь подвернуть ногу, он осторожно ступает по крупной прибрежной гальке. Индеец добирается до магазина, залпом выпивает бутылку воды и, прикинувшись рыбаком, сначала выбирает спиннинг, а затем уже покупает одежду, обувь и кепку, расплатившись кредиткой.
***
Точно по расписанию Majestic Princess входит в широкое устье Янцзы и на малом ходу минует громадный грузовой порт Шанхая, в котором десятки огромных кранов с легкостью тасуют тяжелые контейнеры.
Сотни туристов с балконов своих кают любуются мегаполисом и заинтересованно наблюдают, как их судно, толкаемое буксирами, швартуется к причалу круизного порта, у которого стоят еще два океанских лайнера. Четверо путешественников, следуя за стюардом, который везет тележку с вещами, первыми покидают корабль. Основная масса пассажиров следует дальше до самой Йокогамы, их уже ждут экскурсионные автобусы и гиды, готовые показать туристам лучшие места большого города.
Из такси путешественники с любопытством рассматривают новый для троих город. Удалившись от порта всего на несколько километров, такси въезжает в ворота с вывеской Holiday Village. За оградой туркомплекса по обе стороны проезда расположены три десятка симпатичных двухэтажных коттеджей.
Девушка за стойкой ресепшен помогает Шан оформить проживание. «Братья» заносят сумки и чемоданы в коттедж и на втором этаже распределяют вещи по двум спальням. Подруги по-хозяйски осматривают просторную гостиную и современную кухню, развешивают и раскладывают одежду в гардеробы.
Оставшись наедине с Русланом, Антон спрашивает:
– Если мы купим машину, Шан согласится оформить ее на себя?
– Я так понимаю, тачку ты уже выбрал…
– Предлагаю взять электрокар. Мне надо измерить некоторые параметры движка на разных циклах.
– Надеюсь, не разберешь двигатель на запчасти?
– Не волнуйся, – заверяет Антон. – Деталей в электродвижке намного меньше, чем в ДВС, стало быть, он гораздо надежней.
– Я согласен на гибрид. В случае чего на одной заправке можно будет проехать до тысячи километров.
В гостиной за столом друзья «серфят» интернет в поисках подходящего автомобиля. Шан, согласившись оформить машину на себя, активно им помогает.
– В Душанбе я ездил на отцовской «Ауди», которую успешно разбил, – говорит «американский таджик». – Почему здесь она стоит гораздо дороже?
– На иностранные машины в Китае установлены большие пошлины, – отвечает Кианг. – А самые дорогие облагаются еще и налогом на роскошь.
– Это правильно, – убеждена Шан. – А то разрыв в доходах между бедными и богатыми все время растет.
– Надо просто поднять налоги на доходы богатых, – высказывается Руслан, поддерживая Шан.
– В один из месяцев с доходов от строительной фирмы мне перепало сто тысяч юаней, – говорит Кианг. – Так налог составил почти половину этой суммы. Не слишком ли много и так забирают?
– Брать налоги надо не с дохода, а с имущества, чтобы заработанные средства вкладывались в дело, а не в накопления, – рассуждает Антон. – И чтобы деньги поменьше использовались для демонстрации превосходства над другими. В России ввели налог на роскошь – два процента в год со стоимости имущества. Вот только кто-то поднял порог, с которого его берут, выше четырех миллионов долларов, а было бы правильно взимать с суммы, превышающей миллион, – это справедливый и достаточный взнос состоятельных людей в общую корзину страны и ее населения.
– Если мы все поддержим такой налог, – предполагает Кианг, – значит, ни у кого из нас нет миллиона.
– А вдруг когда-нибудь появится? – не теряет надежды Шан. – Я воздержусь от голосования.
– У меня вряд ли скопится миллион, – признается Антон. – Потому что я считаю, что настоящий миллионер – не тот, кто скопил миллион, а тот, кто его потратил.
– Разумеется, на развлечения и удовольствия! – добавляет Гедонист.
Покупателей привлекает навороченный гибрид Li One. Пока Кианг по телефону общается со своим юристом, Шан обзванивает автосалоны в поисках кроссовера. Руслан достает из чемодана пять пачек долларов.
Вскоре все вместе на такси едут в банк, где Шан меняет доллары на юани. В автосалоне она подписывает документы и получает ключи, а «братья» изучают сервисную книжку машины и настраивают дисплей и навигатор.
***
Рассекая воздух, по блестящим стальным рельсам несется скоростной поезд. В кресле одного из вагонов расслабленно сидит усталый Охотник, он держит пакет еще не остывших креветок в кляре и, макая в соус, с аппетитом поглощает их. Наемник провожает взглядом поселки, деревни и нескончаемые возделанные поля, которые стремительно проносятся мимо. И всюду люди, люди, люди…
Утолив голод, индеец кладет голову на надувную подушку и крепко засыпает под монотонный шум стальных колес. Рядом стоит спиннинг и заряжается подключенный к электросети новый смартфон. С редкими остановками скорый поезд пересекает приморскую провинцию.
***
На новеньком «Ли Ване», которым аккуратно управляет Кианг, две пары едут по загруженному шумному шоссе с многоуровневыми дорожными развязками. Друзья с интересом рассматривают здания традиционной китайской архитектуры и проросшие среди них, как грибы после дождя, современные бетонно-стеклянные новостройки. За последние несколько десятилетий они полностью преобразили старинный портовый город. В пути им периодически попадаются плакаты с лозунгами, посвященными 70-летию независимости КНР.
Кианг ведет машину неспеша, давая гостям возможность рассмотреть городские достопримечательности. Доехав до набережной Вайтань на реке Хуанпу, откуда открывается завораживающий вид на небоскребы Пудуна, она поясняет, что на их месте всего тридцать лет назад местные жители выращивали рис, овощи и фрукты.
На набережной «Ли Ван» проезжает мимо череды колониальных зданий, построенных в начале прошлого века для европейских банков и компаний в разных архитектурных стилях. Затем путешественники по спиралевидной эстакаде заезжают на большой вантовый мост и пересекают Хуанпу. Припарковав машину на нижнем ярусе одного из зданий делового центра, расположенного рядом с телебашней «Восточная жемчужина», они гуляют по кольцевому надземному переходу, с которого хорошо видны ближайшие небоскребы. Четверка друзей прогуливается по зеленому ухоженному парку, подходит к трем самым высоким башням и бродит между ними среди праздно шатающихся туристов и вежливых, но вечно спешащих по делам горожан.
Антон покупает билеты в Шанхайскую башню, намечая посетить музей города, выставку французского искусства и две смотровые площадки. После музея, расположенного на первом этаже, экскурсанты поднимаются на несколько этажей выше, где находится экспозиция привезенных из Лувра скульптур и картин. Перед входом установлена уменьшенная копия богини победы Ники.
Руслан останавливает подруг:
– Хотя сейчас мраморный оригинал крылатой Ники находится на парадной лестнице Лувра, надеюсь, вы понимаете, что выточили скульптуру вовсе не во Франции, а на эллинском острове Самофракия в честь морской победы родосцев над сирийцами.
– По-моему, в честь победы над египтянами… – поправляет Антон.
– Опять старший брат ставит под сомнение мои знания истории! – взглянув на подруг, деланно возмущается Руслан. – Он прочитал роман «Таис Афинская», но не знает, что после смерти автора ученые радиоизотопным методом определили точное время создания той скульптуры.
Надев наушники с аудиогидом, «американский таджик» с важным видом победителя заходит в зал. Трое экскурсантов следуют за ним, переходят из зала в зал, с интересом слушают через наушники комментарии аудиогида и разглядывают шедевры живописи. Когда они проходят через зал картин импрессионистов, Антон решает показать свои познания в области искусства.
– Не проходите мимо, послушайте! – просит он.
Руслан и подруги ставят наушники на паузу.
«Русский американец» вещает с интонациями гида:
– В начале прошлого века в Париже два русских купца, Щукин и Морозов, стали покупать европейскую живопись. Оба коллекционера платили, не скупясь и не торгуясь. Галеристы и дилеры, надеясь нажиться на богачах, стали скупать у художников их лучшие работы. Полотна дорожали, а импрессионисты вошли в моду. За пятнадцать лет два московских капиталиста собрали в своих коллекциях около пятисот картин. После революции советская власть национализировала их бизнес, имущество и коллекции. А три года назад в Париже, в Фонде Louis Vuitton прошла выставка картин из коллекции Щукина, которую посетили более миллиона человек! Многие полотна были признаны шедеврами. Сейчас скромная оценка стоимости этих двух коллекций – более десяти миллиардов долларов.
– Ни фига себе насобирали! – восклицает Шан.
– Теперь я понимаю, почему откровенная халтура иногда стоит дороже шедевра, – ухмыляется Руслан. – Потому что кто-то вовремя устроил коммерческий ажиотаж вокруг имени художника.
– А я хотела бы взглянуть на такую художественную ценность, – говорит Кианг.
Руслан придерживает «брата» за рукав и шепчет:
– Уверен, ты еще вчера спланировал, что мы пойдем в башню, прочитал в интернете о французской выставке и заранее подготовился к этой лекции.
Антон хитро улыбается и догоняет Кианг.
После картинной галереи путешественники поднимаются на смотровую площадку с прозрачным полом, со страхом и восхищением ходят по нему на высоте четыреста семьдесят метров. Затем перемещаются на сто двадцатый этаж в панорамный ресторан, где собираются поужинать и полюбоваться видами раскинувшегося внизу Шанхая.
В ресторане они дожидаются заката, переходят на смотровую площадку и завороженно наблюдают, как загорается иллюминация крупнейшего города планеты.
***
В шанхайском порту к Majestic Princess подъезжает такси, из которого высаживается облаченный во все новое Охотник со спиннингом в руке. Вместе с другими пассажирами он поднимается на борт, заходит в свою каюту, из саквояжа достает несколько сотен долларов, со стола берет рекламный буклет и направляется на палубу администрации круиза. Бесцеремонно обойдя секретаршу, индеец вламывается в кабинет главного менеджера, усаживается в кресло перед ним и сверлит его возмущенным взглядом. Менеджер изумлен наглостью пассажира, однако не показывает вида.