Венчур. Риск ради добычи
Tekst23-й день. Сумрачный
Огромная свинцовая туча надвигается на Шанхай, собираясь разразиться грозой с молниями и раскатами грома, чтобы тропическим ливнем очистить городской воздух от смога и смыть пыль с асфальта.
С неизбывной тоской в глазах Антон смотрит в окно. На экране планшета – эпизод из «Семнадцати мгновений весны», где Тихонов сидит в раздумье среди берез. Из стоящей на столе умной колонки льется задушевным голос Кобзона:
«Где-то далеко, очень далеко
Идут грибные дожди.
Прямо у реки в маленьком саду
Созрели вишни, наклонясь до земли».
Руслан усаживается в кресло. Дослушав песню, изображает озабоченность и рассуждает:
– Депрессия, агрессия, лудомания, лимеренция, ностальгия – это не только красивые слова, это анамнез твоего состояния.
– Пушкин называл этот синдром русской хандрой.
Пытаясь подбодрить опечаленного друга, Руслан в интернете подыскивает подходящий клип, вставляет в ухо наушник, насвистывает финскую народную мелодию, а потом напевает веселую песенку:
– В жизни всему уделяется место,
Рядом с добром уживается зло.
Если к другому уходит невеста,
То неизвестно, кому повезло.
Раздается звонок домофона. Руслан напрягается, подносит палец к губам, но Антон отмахивается, уверенно подходит к двери и открывает ее. Забежав на кухню, лингвист хватает большой нож для разделки мяса и выглядывает из-за кухонной двери. Сдерживая смех, Антон забирает у курьера пакет и захлопывает дверь.
Разозленный Руслан угрожающе размахивает ножом:
– Предупреждай в следующий раз, каналья!
– Ладно-ладно… Пошутил, – смеется Антон. – Не будем ссориться.
– Скажи спасибо, что я знаю хорошую пословицу: «Дурак любит ссориться, а умный – мириться».
– Спасибо!
Антон открывает пакет. Внутри лежат три книги – на английском, китайском и русском языках.
– «Краткая история науки» про открытия, перевернувшие мир, тебе. Передашь при случае отцу, ему как историку будет интересно. «Игрок» – для Кианг. А «Белый Шанхай» – о русских эмигрантах в этом городе – мне.
– Решил остаться? – ухмыляется Руслан.
– Я верю в Россию! И свои Челны с Камой на Шанхай с Янцзы никогда в жизни не променяю… Если только Кианг не попросит.
Лингвист берет «Белый Шанхай», листает:
– Про Юла Бриннера здесь есть? Помнишь «Великолепную семерку»?
– Смотрел… И книгу читал про него, которую написал его сын Рок. Юлий Бринер из Владивостока переехал не в Шанхай, а в Харбин.
– Потом уже – в Голливуд?
– Нет, сначала выступал в цирке и пел с цыганами в Париже. Потом в Лос-Анджелесе вместе с Грегори Пеком, Мэрилин Монро и Энтони Куинном учился на курсах другого скитальца – Михаила Чехова, племянника моего тезки. Он разработал свою оригинальную систему актерского мастерства. А в Нью-Йорке Бриннер стал звездой бродвейских театров и получил «Оскара» за главную роль в фильме «Король и я».
Не прерывая рассказа, Антон на смартфоне в YouTube находит видео, включает блютуз, делает звук на колонке громче и подпевает Юлу Бриннеру:
– Простой конец. Простой нелепый случай…
Холодный взгляд и тайная вражда.
Но вот уж день промчался черной тучей.
И вот уж мы чужие навсегда.
Окончен путь. Устала грудь,
И сердцу хочется немножко отдохнуть.
Ушли мечты, ушла и ты.
Ведь нам с тобою теперь не по пути.
Видео прерывает телефонный сигнал.
– «Няня» на посту, – усмехается Антон и включает трансляцию из коттеджа.
На экране – гостиная, в которую входят инспектор Ян Вэй и его помощница Ниу.
– Пришли по нашу душу, – комментирует Руслан. – Ты видел, что она в броне? Пора и нам прислушаться к совету Лоис!
– Эта баба – агент. А нам стремно будет ходить по улицам в жилете. Полиция точно заинтересуется, придется потом объясняться.
– Ну, можно же присмотреть какой-нибудь легонький варик! Я нашел тут большой магазин для охотников и рыболовов, в нем есть отдел для охранников, в котором продают всякие броники. Давай прокатимся, может, выберем какой-нибудь.
– Если полиция задержит меня из-за бронежилета, я вряд ли отверчусь, – говорит Антон. – Я не такой изворотливый плут, как ты. Да и лень куда-то тащиться в такую погоду.
Обеспокоенный Руслан быстро одевается и уходит.
За окном сверкают молнии и гремит гром.
***
Расположившись за столом в гостиной коттеджа, Ниу включает ноутбук:
– Пришел ответ от DEA.
– Читай, – распоряжается инспектор.
Ниу открывает письмо:
– «Благодарим вас за проницательность и оперативность. Одна из десяти найденных вами яхт пересекалась с линией движения китайского контейнеровоза – всегда после него, а затем заходила в одну и ту же марину. Мы выявили номера телефонов, владельцы которых бывали в этой марине исключительно в день прибытия яхты. Один из них – хозяин яхты, другой – подозрительно богатый рыбак, который часто выходит на ловлю марлинов у берегов Нижней Калифорнии – северного штата Мексики. После следующего пересечения курса корабля и этих яхт мы подготовим им достойную встречу».
– Так-то оно так… Только неизвестно, скоро ли теперь будет следующая поставка, – сомневается Ян Вэй. – Пока три шайки из Кундуза, Гонконга и Лос-Анджелеса не разберутся, кто стащил героин, завоза не будет.
– Важно перекрыть трафик.
– Если в ближайшее время мы не прихлопнем всех этих дельцов, они организуют новый трафик по новому маршруту и заодно усилят конспирацию. Все эти организационные расходы скажутся на стоимости порошка. А для калифорнийской богемы чем дороже кайф, тем престижнее его потребление.
– С такими коммунизм явно не построить, – усмехается Ниу. – Принципа «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям», достичь не удастся.
– Потому что слишком много людей хотят хоть в чем-то достичь превосходства над окружающими.
***
Под проливным дождем Сафаров неторопливо едет по городу, разговаривая по громкой связи со строгим папой и безутешной мамой. Подъехав к охотничьему магазину, он завершает разговор и ставит «Ли Ван» на парковке так, чтобы выехать с нее без разворота.
В магазине Руслан придирчиво перебирает и примеряет бронежилеты. Выбрав легкие и прочные, покупает две штуки телесного цвета – один себе, другой, большего размера, – другу. С пакетами пробежав под ливнем, садится в машину и уезжает.
Спустя некоторое время возле этого же магазина паркуется темный легковой фургон. Из него выходят Охотник в медицинской маске и водитель – немолодой китаец. В магазине они сразу направляются к витринам под вывеской «Сафари». В первой витрине, где представлены охотничьи винтовки из разных стран, висит рекламный постер со львом, в соседней – с носорогом, в третьей – со слоном.
Побродив вдоль витрин, наемник указывает водителю на «Ремингтон» с оптическим прицелом для охоты на слона. Дополнительно просит купить подствольный лазерный целеуказатель, высокое крепление для оптики и патроны Magnum. Индеец непроизвольно потирает плечо, вспоминая сильную отдачу винтовки при стрельбе такими патронами. Пока водитель оформляет документы на винтовку, Охотник покупает чехол, бинокль и небольшой набор инструментов, расплатившись наличными.
Потом они подъезжают к магазину стройматериалов, в котором индеец покупает трубку из пенополиуретана для теплоизоляции водопровода.
***
Антон созерцает в окно вечернее небо, огни делового центра и темную реку, в которой отражаются расцвеченные иллюминацией небоскребы.
В гостиную входит промокший Руслан с пакетами и выкладывает бронежилеты:
– Инновационный кевлар с керамикой! Эта штука согреет мою душу. Надеюсь, и тебя немного успокоит. Вот этот, побольше, для тебя.
Антон достает из пакета бронежилет, осматривает его и рассуждает:
– Шансы, что убьют, уменьшатся, а что полиция обратит внимание на жилет и арестует, увеличатся.
– Мое дело предложить, а ты не хочешь – не носи.
– Сомневаюсь, что надену, но за заботу спасибо.
– Я разговаривал с родителями. Папа пытается помочь нам вернуться. Он договорился на завтра о нашей встрече с консулом.
– Кианг отключила сотовый, но шансы, что позвонит, все-таки еще есть. Так что поживу в этой квартире двенадцать дней, пока она оплачена, – делится планами Антон. – Если решит вернуться, позвонит сама. Я не буду ее искать, не хочу навязываться.
– А я буду навязываться! – решительно настроен Руслан. – Не забывай, у нее – наш выигрыш в казино. Сто двадцать восемь косарей!
– Подожди неделю, потом ищи.
– Ладно, скажу папе, что приду один. А что твои предки?
– Узнали, что жена подала на развод, расстроились… Они мечтали о внуках. Они счастливы, если счастлив я. Хорошо, хоть думают, что я на китайском курорте отхожу от стресса.
– Что-то не везет тебе в любви, – сочувственно усмехается Руслан.
– Наверное, я понадеялся на вариант, где не имею перспектив.
– В отношении Кианг это следовало предвидеть… Похоже, в твоей голове что-то недоработано, раз твой компьютер из-за пиплухи готов торчать в опасном для жизни месте. Станешь трупом – вообще стоять не будет!
– По-моему, ты преувеличиваешь возможности гангстера, отсюда вся твоя паранойя, – небрежно отмахивается Антон. – Это называется сам пугаю, сам боюсь.
– Гангстер зол немерено на нас за то, что мы его искупали. Тебе-то хорошо, он видел меня, а не тебя! А у меня, когда я не в силах что-то изменить, развивается чувство обреченности… Слушай, давай вместе вернемся? Отец обещает найти хорошего юриста, выкрутимся как-нибудь. А пока надо придумать, что плести на допросах в Душанбе.
– Ты с таким упоением врешь… – усмехается Антон. – Поэтому придумай что-нибудь себе сам.
– Чтоб хорошо соврать, необходимо вдохновение. А врать нам надо одинаково.
– Лично я собираюсь домой через Москву.
– Может, и мне тогда с тобой? Ведь когда-то была одна страна… Из-за развала Союза у нас война началась, а у вас экономика рухнула. Столько людей пострадало! Как такое могло получиться?
– Твой отец наверняка лучше знает, но выскажу свое мнение, если интересно. В девятьсот семнадцатом была правильная идея провести всероссийские выборы в Учредительное собрание, которое определит государственное устройство России. Выбрали почти восемьсот делегатов, среди них большевиков оказалось меньше четверти. Если бы тогда коммунисты согласились с победой эсеров, политические основы государства были бы гораздо крепче. Надежной и сильной может быть только по-настоящему справедливая власть, отвечающая интересам большинства. Но ленинцев не устроили результаты выборов, и они захватили Зимний дворец, разогнали Временное правительство, а затем и Учредительное собрание. Потом установили диктатуру пролетариата и пошли на унизительный сепаратный мир с немцами. Большевикам не хватило предвидения, чтобы осознать последствия своего желания разделить чужое добро на всех поровну. Землю, как провозглашали, коммунисты раздали, а вот урожай оставлять крестьянам никто, как выяснилось, и не обещал…
– Так Маркс и Энгельс советовали, – уточняет Руслан. – Из благих побуждений, конечно.
– И не они первые. Многие философы выдумывали идеальную общественную систему и предлагали переделать под нее человека. А надо бы наоборот – под человека, созданного природой, подстраивать систему и общественные отношения. Сейчас уже гендер меняют скальпелем и гормонами, значит, скоро и мозги будут вправлять, – Антон постукивает кулаком по голове.
– Хорошо, что при Ленине и Сталине медицина была не способна к таким манипуляциям. Если не считать, конечно, эксперимента, описанного Булгаковым в «Собачьем сердце».
– Сто лет назад наша революция и гражданская война отбросили страну на двадцать лет назад. Потом, после семидесяти лет советского эксперимента, все республики разбежались, а России пришлось еще тридцать лет потратить на свое возрождение.
Перед сном Антон посылает Кианг сообщение: «9».
24-й день. Путаный
За окном высотки – ясный осенний день. После вчерашнего ливня воздух стал прозрачнее и чище, городской пейзаж ярче, а на горизонте отчетливо видны силуэты строящихся высоких домов.
Антон в задумчивой меланхолии лежит на диване. Руслан, насвистывая, находит на сайте караоке минусовку песни Окуджавы, садится напротив страдающего «брата», дожидается третьего куплета и напевает под мягкие звуки гитарных аккордов:
– Ваше благородие, госпожа чужбина,
Жарко обнимала ты, да только не любила.
В шелковые сети постой, не лови…
Не везет мне в смерти – повезет в любви!
Повторив две последние строки, лингвист сообщает:
– С консулом встречаюсь в кафе. У тебя есть последняя возможность вскочить на крыло улетающего самолета.
– А это поможет? – грустно спрашивает Антон.
– Разумеется. Сменишь обстановку и избавишься от беспочвенной надежды. Схожу куплю продукты для плова, чтобы ты не скончался от голода вместе со своей хандрой. Воинам Тамерлана плов когда-то помогал крушить врагов.
Продолжая насвистывать привязавшийся мотив, Руслан отправляется в магазин за провизией.
Через час он возвращается довольный с кучей пакетов и раскладывает ингредиенты для плова на кухонном столе. Со знанием дела Руслан достает две кастрюли, в одной греет воду, в другой несколько раз промывает рис. Затем засыпает его в теплую подсоленную воду для замачивания.
Телефон на столе гостиной вибрирует и подает короткий сигнал. Рядом с телефоном – фотография Антона и Кианг, снятая детективом в казино Макао. Взяв телефон, Антон читает сообщение от Булата.
«У нас похолодало. А у вас?»
«Здесь бабье лето», – пишет Антон.
«Завидую! Дальше слушайте вместе. Сидя!»
Получив голосовое сообщение, Антон идет к Руслану:
– Булат написал, чтобы мы вместе послушали аудио.
Сев за кухонный стол, Антон кладет на него телефон, включает сообщение и громкую связь.
Слышится голос Булата:
«Из Главного штаба Военно-космических сил России в Минобороны Таджикистана пришла депеша со снимками, сделанными со спутника. В Душанбе долго изучали снимки и установили, что за границу летал Ми-26. Следователь предъявил экипажу обвинение в перевозке героина и всех арестовал. Те свалили все на сбой программы навигации и чудом оправдались. Но про броневик ничего не сказали, потому что никто и не спрашивал! Всех освободили, но обвинения пока не сняли. Выгнали с работы за то, что про полет никому не доложили. А полковника отправили в отставку за то, что скрыл от министра докладную своих подчиненных о вертолете, перелетавшем пограничную реку в двух направлениях».
– Мать честная… Во я намутил… – в отчаянии хватается за голову Руслан. – Еще и папа из-за меня поссорился с Бахромом… После десяти лет дружбы.
– Да-а… Что посеешь, то и пожнешь!
– А вертолетчики оказались твердыми орешками, – одобрительно замечает Руслан. – Надо как-то их отблагодарить.
Почесав затылок, Антон предлагает:
– Будет справедливо, если мы разделим оставшиеся четыреста тысяч на всех участников засады.
– Только пусть сами едут в Шанхай и забирают свои деньги!
– Тогда надо снять еще восемь ячеек и заложить в них по сорок тысяч для каждого.
– Минуточку! Абдул оставил половину своей доли у жены. Так что делить надо на девятерых.
– Тоже правильно.
Руслан включает калькулятор смартфона:
– Смотри, если к четырем сотням, которые в ячейках, прибавить сто двадцать восемь, оставшиеся у Кианг, получится 528 косарей. Делим на девять, получается… Дьявол! 58 666. Опять число зверя! В периоде! Не к добру это… Ты в приметы веришь?
– А как же! Если чайник зашумел, значит, вода скоро закипит. Если руль ведет влево, значит, пробито левое переднее. Если вечером смешал водку с пивом, утром будет болеть голова.
– Сбежались тучки в одну кучку – к дождику… В такие и я верю!
– Как думаешь, мы сможем найти Кианг? – возвращается к больной теме Антон.
– Попытаюсь найти ради нашего выигрыша, а не ради тебя. Потому что тебе это невыгодно, и с Кианг ты в два счета спустишь свое оставшееся бабло. Тебе не кажется, что ты слишком сильно в нее втюрился?
– Ну, скажем так, она мне очень понравилась.
– Недурна, но заменима, – усмехается Руслан.
– За две недели нашего знакомства она совершила лишь одну ошибку – в первый день по твоей просьбе пустила меня к себе в номер. Из-за этого попала в скверную передрягу. Но я не услышал от нее ни слова упрека в наш адрес, она обвинила в той ситуации только себя. За тринадцать дней – ни одного неверного поступка. Разве можно не уважать такую женщину?
– Истину сказал пророк Мухаммед: «Нет любви выше, чем уважение»… Раз ты заговорил про уважение к полузнакомой женщине, значит, втрескался по уши!
– Я всегда думал, что разумная, добрая, красивая, спокойная, скромная, нежная – это разные женщины. Оказалось, что все эти качества вполне могут уживаться в одной. Кианг – чудо природы!
– Да брось ты! Мы для них иноземные лохи, очередные трофеи, – возражает Руслан. – К гадалке не ходи – эти леди сговорились и стырили наш выигрыш!
– Если Кианг накосячила, я должен дать ей время одуматься, признать ошибку. Скажем так… Сейчас ее порядочность проходит тестирование.
– Да там клейма негде ставить! Волчица в овечьей шкуре!
– Я привык доверять людям, а ты меришь их по себе, – печально усмехается Антон.
– Потому что я не такой простофиля как ты…
– Я просто пытаюсь обеспечить себя любимого счастливой старостью, потому что всеми фибрами души чувствую, что мы с Кианг не надоедим друг другу до конца жизни. Такие женщины встречаются реже, чем стокаратные алмазы, которые кристаллизуются только под огромным давлением.
– Алмаз надо еще огранить до бриллианта.
– С ней будущее мое видится ярко, без нее – блекло.
– Да ты еще и романтик? Но такие слова надо говорить не мне, а ей.
– Я кондовый реалист… Если увижу Кианг, скажу. Но искать ее и напрашиваться не стану, потому что прогибаться перед кем бы то ни было не научен. Сама ушла – сама должна и вернуться.
– Тебе надо как-то развеяться… – Руслан задумывается, подыскивая вариант. – Давай сходим в ночной клуб, что ли? Склеим себе пару классных телочек.
– Я предпочел бы не мимолетные встречи с несколькими неплохими, а долгую дружбу с одной хорошей. С которой можно не только поболтать, но и поговорить.
– Но ты ведь сам знаешь, что лекарство от окаянной любви – новая любовь. Клин клином вышибают… А китаянку – китаянкой!
Антон, хмыкнув, переходит на грустную иронию:
– Кианг очаровала мой гипоталамус. Вместе с гипофизом они залили мои мозги гормонами, что привело к химическому дисбалансу… Теперь я способен думать только о предмете их вожделения.
– В Википедии начитался? – ухмыляется Руслан.
– От бывшей нахватался! Она у меня психиатр.
– Только смотри, инженер, из-за своего мозгового дисбаланса не угоди в местную «палату номер шесть».
– Вот только не надо преувеличивать мои терзания! Все люди стремятся к счастью, не только гедонисты. И никакой лимеренцией я не страдаю, просто хочу дождаться более удачного варианта продолжения своей жизни. Это элементарная рациональность… Легче подождать, прохлаждаясь, десять дней, чем потом искать подобную особь много лет. А не вернется – значит, нечего мне пока соваться в высшую лигу. Просто закрою этот гештальт.
– Ты слишком застенчивый, инженер, и не способен подойти и заговорить с той, которая тебе понравилась. Поэтому у тебя скудный выбор потенциальных невест. Скорее всего и с бывшей вы познакомились у нее на приеме.
– Молодец, угадал на этот раз, – улыбается Антон.
– Ну, расскажи тогда, как ты к ней попал?
– Когда еще учился в автодорожном институте в Москве, увлекся игрой в казино. Тогда их было в столице больше пятидесяти. Играл в Русский покер против тех казино, которые ввели легкомысленные правила обмена карт. Правильную стратегию игры в него изучить непросто, но если получится, то у игрока будет небольшой перевес. Я не проигрывал, но и прилично выиграть не удавалось, а времени терял много, не высыпался… После аспирантуры я вернулся в Челны. Легальные казино уже закрыли, но я стал ходить в подпольные. Это мешало работе, и я записался на консультацию к психиатру, которая определила у меня легкую степень лудомании. Хотя моя игра в русский покер заключалась в целесообразном использовании математики.
***
«Ли Ван» подъезжает к месту встречи с консулом – неприметному кафе, расположенному на тихой улочке в стороне от туристических маршрутов. Денисов остается ждать в машине, а Сафаров, прихватив журнал, заходит внутрь.
За одним из столиков его уже поджидают консул и дипломат, который за всю встречу так и не представился. Сафаров излагает им заготовленную версию событий о попытке захвата спонсора теракта Джафара аль-Катари. Рассказывает, как они втроем с Денисовым и Абдулом ночью переплыли реку на резиновой лодке, и ловко заменяет броневик на пикап с крупнокалиберным пулеметом, который якобы принадлежит друзьям Абдула.
Слушая дезертира, консул и дипломат листают журнал National Geographic с фотографиями, сделанными Питом Бейкером, и читают текст, написанный Лоис.
Сафаров с видом нашкодившего ребенка заканчивает затейливый рассказ:
– Вот в такую передрягу вылилась жажда наживы… И скажите теперь, что вы стали бы делать на нашем месте?
– Ну, если там, в Афганистане, на самом деле была только одна дорога и вела она в Кабул… – рассуждает консул, в задумчивости потирая рукой подбородок, – …то действительно, что вам еще оставалось?
– Сложный вопрос, – не соглашается дипломат. – Я вот еще что хотел уточнить, Сафаров… Ты сказал, что из тех двухсот тысяч долларов наркомафии тебе с Денисовым досталось восемьдесят. Вы что, потратили все деньги всего за месяц?
– Честно говоря, несколько косарей еще осталось.
– Натворил ты дел, солдат! – качает головой консул.
– Я же еще наивный, неопытный, первый раз в армии, в следующий призыв обещаю исправиться. Главное, чтобы не понизили в звании.
– Ты нам только голову не морочь! Твой отец – уважаемый человек, профессор, – наседает консул. – Его вызовут в Минобороны, где тебя считают дезертиром, и ненавязчиво попросят уволиться из университета, чтобы другим студентам неповадно было с профессорского сынка пример брать.
– Что надо сделать, чтобы отца оставили в покое?
– Вернуться и покаяться.
– Нет вопросов! Сделаю легко и непринужденно!
– Не знаю, чьи пословицы в своей диссертации ты анализируешь, но напомню тебе таджикскую: «Волк уносит ту овцу, что отбилась от стада», – назидательно изрекает консул. – Учитывая твое положение в чужой стране, имей в виду – чем быстрее возвратишься, тем легче нам будет помочь тебе выйти сухим из воды.
Соглашаясь со словами консула, дипломат кивает.
– А что Денисов? – переключается он.
– Антон влюбился в китаянку… – Руслан беспомощно разводит руками.
Обсудив организацию вылета Сафарова из Китая, собеседники заканчивают разговор. Дезертир, консул и дипломат с журналом под мышкой выходят из кафе и, пожав руки, расходятся в разные стороны.
Руслан неспешно проходит мимо «Ли Вана», который медленно трогается вслед за ним. За углом лингвист садится в машину и вглядывается в зеркало заднего вида.
– Поговорил с земляками, и на душе легче стало. Похоже, я все-таки возвращаюсь домой. У папы из-за меня проблемы, мама плачет… Консул обещает все устроить. Я не хочу быть мишенью для гангстеров, прятаться и скитаться по Китаю, постоянно находиться на низком старте. Тут мы – нелегальщина, свобода наша – до первого прокола… Мне сказали, что, если раскаюсь, смогу спокойно дослужить на заставе… Картина маслом – возвращение блудного сына.
– Точнее, блудливого…
– Если посадят, в тюрьме начну учить китайский… Потом доучусь в аспирантуре… Ты тоже определись уже, инженер, – Китай или родина?
Антон, вспомнив, повторяет высказывание Руслана:
– Моя родина – планета Земля.
Оба грустно усмехаются.
– Я-то думал, что ты патриот.
– Ты – лингвист, вот и скажи, какое определение правильное, – пытается острить Антон, – либеральный патриот или патриотичный либерал?
– Существительное в доминанте, но ты выбирай сам, что тебе ближе. Только учти, когда мы с папой были в Москве, он с удивлением обнаружил, что там в кругах интеллектуалов, которые называют себя просвещенными либералами, быть патриотом уже не модно.
– Я живу в Челнах.
– А терзаний у тебя, как у столичного интеллигента.
– С того и мучаюсь, что не пойму, куда несет нас рок событий…
– Кто сказал?
– Есенин… В письме к брошенной им жене.
***
Вечером в квартире, удобно растянувшись на диване у панорамного окна, Денисов читает «Белый Шанхай».
На почту приходит короткое письмо от Лены:
«Антон, я влипла… Заблудилась. Закружилась голова, как у Наташи Ростовой. Но той соплячке простительно… Он дурит меня на каждом шагу. Я морально разбита. Погналась за призрачной любовью, как ты – за мечтой изобретателя. Эта ошибка будет мне уроком на всю жизнь. Пожалуйста, прости меня, непутевую, если сможешь, как благородный князь Андрей простил заблудшую Наташу».
Антон в задумчивости смотрит на город, затем пишет в ответ: «Прощаю и прощай».
С кухни потянуло запахом еды. Подталкиваемый чувством голода, Антон устремляется туда, где у плиты с видом заправского повара колдует Руслан, одновременно заглядывая в книгу об истории науки. На дне раскаленного казана шипит расплавленный курдючный жир, в котором румянится лук, исходит паром желтая морковь и жарятся кусочки бараньего мяса. Повар добавляет специи и засыпает в казан замоченный рис.
– Чо приперся? Еще не готово.
– Вкусно пахнет…
– Да уж, лямур приходит и уходит, а кушать хочется всегда! – Руслан заливает рис горячей водой. – В Средней Азии существует четыреста рецептов плова.
Антон, сглотнув слюну, интересуется:
– А сколько лет первому рецепту?
– По легенде Тамерлан, озабоченный упадком сил своих воинов, обратился за помощью к мудрому мулле. Тот предложил на костре раскалить большой чугунный котел, положить в него курдючный жир и мясо не старых, но и не очень молодых барашков, отборного риса, разбухающего от гордости, что будет съеден смелыми воинами, молодую морковь, краснеющую от радости, и острый лук, жалящий подобно стреле высокочтимого эмира. Все это, сказал мулла, надо варить до тех пор, пока запах приготовленного блюда не достигнет Аллаха. Тамерлан пообещал большое вознаграждение тому, кто приготовит самое вкусное и питательное блюдо по этому рецепту. Умельцы нашлись, плов спас войско Тамерлана и стал основной пищей в Средней Азии.
– Легенду сам выдумал или нашел на кулинарном сайте? – усмехается Антон.
– Тайна сия велика есть! А имя повара, как обычно, затерялось в веках.
– Ну да, патентов тогда еще не было…
– Все, братан, кончается моя самоволка, – Руслан возвращается к волнующей его теме. – Здесь становится слишком опасно. «Морской котик» от нас уже не отстанет. Хоть он видел только меня, тебе тоже отсюда надо бы валить…
– Душу мою тянет домой, тело желает хороводить с черноокой, а разум не в силах их рассудить.
– Так ты потом вернешься, а сейчас надо бежать, пока не поздно! Дают – бери, бьют – беги.
– Побегу через восемь дней… – соглашается Антон. – Сейчас не хочется брать фальстарт.