Венчур. Риск ради добычи
Tekst28-й день. Суровый
Солнечные лучи, проникающие через окно с железной решеткой под потолком, подсвечивают мрачную обстановку тюремной камеры. Ограниченное пространство и медленно текущее время угнетают полтора десятка одетых в бежевые робы угрюмых арестантов.
В девять часов утра в камеру приносят завтрак.
После очень легкого диетического блюда и не очень сладкого китайского чая Денисов и Сафаров сидят на нарах и с тоской наблюдают, как крестообразные тени медленно и неуклонно ползут по серому цементному полу.
Печальный Денисов подставляет руки под яркие лучи и декламирует нараспев по-русски, вспоминая слова:
– …И лучики тепла
Доверчиво глядят в мое окно.
Опять защемит грудь, и в душу влезет грусть,
По памяти пойдет со мной.
Пойдет, разворошит и вместе согрешит
С той девушкой, которую любил.
– Так ты еще и поэт? – тоже на русском спрашивает грустный лингвист, уже не прикидываясь американцем.
– Не я, а Михаил Круг. Застрелили в сорок лет, как и Талькова.
– Убийцу тоже не нашли?
– Писали, что подозреваемого из банды «Тверские волки» свои же прикончили именно за Круга… Ты как-то скинул мне романс «Очи черные» с поучительным сюжетом. Я нашел, кто автор пророческих для меня стихов. Евгений Гребёнка умер в Санкт-Петербурге в тридцать шесть.
– Хорошие поэты в России долго не живут, – философски замечает лингвист.
Надолго наступает гнетущая тишина, которую прерывает Денисов:
– Вот сука! Я спокойно жил, любил жену, борщ и гараж. Завод послал… в командировку, в гостиницу «Фортуна»…
– И Фортуна повернулась голым задом.
– Вот ты мне устроил, братан! Первый раз в жизни предстану перед судом.
– Лучше Фортуна задком, чем Фемида передком.
– Ты не напомнишь, Гедонист, как это нас сюда занесло?
– Только не надо делать из меня паровоза! – начинает раздражаться Руслан. – Я просто предложил…
– А мы с Булатом просто согласились участвовать в криминальном боевике по твоему сценарию. А я ведь знал, что лучше с умным потерять…
– Ты мог взять свою долю и остаться в Кабуле.
– Взявшись командовать засадой, я взял на себя и ответственность за всех и уже не мог оставить тебя одного.
– Ты чо мне мозг выносишь?!
– А ты уверен, что его в тебя занесли? – язвит Антон. – То, что ты с нами сделал, имеет юридическое определение – злоупотребление доверием.
Сафаров принимает угрожающий вид, делает распальцовку, качает кистью и базарит тоном бывалого зэка:
– Ты мне тут свою шнягу не разводи! И ваще, ты чо на меня едешь? Ты чо, в натуре, нюх потерял? Рамсы попутал? Хочешь на понт взять, бесогон! Ты чо раздухарился? Да ты хоть знаешь свою масть? Ты инженер – значит, фраер!
– Грамотно гонишь, босота. Блатуешь на своих, чтобы чужие боялись? – улыбается Денисов. – Быстро адаптировался, уркаган… Стремишься занять место смотрящего за Китаем?
– В следующий раз следи за базаром, фраерок, и держись меня, я – фартовый. Не то поплывешь один на льдине!
– Было бы куда плыть, корешок…
Сафаров быстро унимается:
– Инспектор не развел нас по разным камерам, порекомендовал адвоката, значит, не намерен упрятать надолго.
– По совокупности содеянного на несколько годков все равно закроют.
– Что мы сделали не так? – чешет голову Руслан.
– Вся наша затея с самого начала была какой-то мутной. Последствия засады плохо просчитывались. Теперь я понимаю, что подписался на твою авантюру чисто на эмоциях – психанул на бывшую и повелся.
– Знал бы, что ты психованный, я б вообще не начинал. Когда-то кто-то из юристов сказал: «Ошибка хуже, чем преступление».
– Когда на холме я еще колебался, начинать или нет, ты подзадорил меня словами, которые приписывают Чингисхану…
– Ну да, помню: «Боишься – не делай, делаешь – не бойся».
– Так вот, я нашел конец этой фразы: «…а сделал – не сожалей».
– Между прочим, фильм «Монгол» начинается с того, что Чингисхан сидит в китайской тюрьме. Наверное, тогда ему и пришли в голову эти мысли.
– И, следуя им, он за двадцать лет завоевал Китай, а потом и остальную Азию. – Денисов ложится на нары и закладывает руки под голову. – Я буду сожалеть о нашем турне в том случае, если получу такой срок, при котором моя декабристка меня не дождется.
– Она оказалась лучше, чем я думал. Если бы я не втянул тебя в это дело, ты бы не познакомился…
– Вообще-то я стараюсь держать ситуацию под контролем, но в Афгане рок залез мне на шею, взял поводья и пришпорил судьбу, а она, кривая, на драйве понеслась незнамо куда.
Сафаров, увидев, что два арестанта за общим столом играют в го, подходит к ним, жестами и на английском просит позволения посмотреть игру. Присев за стол, он несколько минут наблюдает, как сокамерники без единой эмоции переставляют белые и черные камешки, захватывая территорию на игровом поле, состоящем из 361 квадратика. Не разобравшись, что происходит на доске го, Руслан спрашивает у игроков разрешение взять шахматы, лежащие на столе, те не возражают.
Он берет доску с фигурами, переносит на нары к Антону и предлагает товарищу по несчастью сыграть:
– Молодым у нас дорога, старикам – почет. Я младше, поэтому буду играть белыми. Кто проиграет, тот тридцать раз присядет.
Денисов согласно кивает. Сафаров смело наступает, на седьмом ходу конем делает вилку на ладью и ферзя, на восьмом забирает ладью, но на девятом, получив шах, понимает – если не отдаст ферзя, получит мат.
– Все что ли? – поражается он.
– Соблазнился ладьей, вот жадность фраера и сгубила. Цель в шахматах – не съесть побольше фигурок, а поставить мат.
– На корабле ты утверждал, что лучшая защита – нападение.
– Ты прав, поэтому на твою атаку я ответил своей.
– Я хотел выиграть ладью!
– Понятное дело, гедонисты хотят, а шахматисты думают, – Денисов с ухмылкой показывает на себя. – Пора бы научится шевелить мозгами, юнец, иначе всегда будешь проигрывать даром, а выигрывать чудом. Надеюсь, ты понимаешь, что на этот раз в выигрыше остался ты?
– Конечно! Всего за тридцать приседаний я узнал про классную ловушку. Где такую нарыл?
– Этот атакующий вариант дебюта двух коней мама показала мне шестилетнему. Сказала тогда: «Вспомни, сынок, этот самый красивый мат, если на жизненном пути тебе попадется легкая добыча. Прежде чем хапнуть ее, подумай о последствиях». И только две недели назад я понял, что мамин совет о «легкой добыче» относился не только к материальным ценностям, но и к женщинам.
– Мама шахматистка?
– Она инженер. Ходит иногда потусоваться в шахматный клуб. Меня до сих пор обыгрывает.
– На этом дебюте я еще уйму денег заработаю.
– Пока что расплатись за проигрыш, Гедонист, и можешь начинать, – насмешливо прищурившись, Денисов кивает на мрачных соседей. – Только сначала прикинься шахматным лохом.
– Этому тебя тоже мама научила?
– Рассказывала, что во времена перестройки, когда еще была голодной студенткой, ходила в городской парк, где играла в шахматы на небольшие деньги. Недалеко от шахматистов собирались картежники, с которыми тусовался оставшийся без работы инженер. После того как студентка выиграла у него несколько тысяч рублей, инженер понял, что с ней лучше дружить, чем играть. Они поженились и вместе создали автосервис. Ну и меня с сестрой сделали.
– Слушай, чета мне стыдно корячиться перед братвой, – кивает на арестантов Руслан. – Давай расплачусь, когда они уснут.
– Приседай сейчас, балда, тогда они поймут, что ты шахматист фиговый. Потом проиграй им несколько партий и предложи сыграть на приседания. Им это западло, и они сами предложат играть на деньги. Тогда ты выпроси фигуру форы и только после этого начинай играть. Проиграй еще несколько партий, увеличивая фору и повышая куш. И когда будешь уверен, что наверняка выиграешь, тогда и побеждай. Так советовала опытная шахматистка.
– Час назад я подумал, что ты поэт, а ты, оказывается, потомственный аферист!
– Давай уже приседай, Гедонист!
Руслан неохотно встает, цитируя Лермонтова:
– Вы человек иль демон?
– Я? – игрок! – заканчивает цитату Антон.
Проигравший начинает с усердием приседать, а победитель берет с тумбочки книгу адвоката по пределам самообороны и невозмутимо читает. Авось пригодится…
***
Лоис и Кианг сидят на кожаном диване в приемной адвокатской конторы и молча разглядывают узоры на панелях из красного дерева, которыми отделаны стены. Рядом с девушками стоят два внушительных пакета. Ровно в двенадцать часов секретарша с дежурной улыбкой приглашает посетительниц в кабинет. Пожилой интеллигентный адвокат в темном деловом костюме поднимается из кресла, уважительно здоровается с клиентками и приглашает их сесть перед шикарным письменным столом.
Усевшись в кресло, адвокат говорит быстро и четко:
– Господин Ян Вэй позвонил мне и сообщил вкратце, что его приятели попали в сложную ситуацию. Он сказал, что мой гонорар и, если понадобится, деньги на освобождение ваших друзей под залог я получу от вас. Я с огромным уважением отношусь к инспектору, поэтому согласился взяться за столь необычное даже для меня дело. Но мне нужно знать все подробности в деталях, – адвокат понижает голос и доверительным тоном продолжает: – Хочу подчеркнуть – чем честнее вы расскажете историю моих подзащитных, тем квалифицированнее будет защита. С задержанными я планирую встретиться сегодня в три часа.
– Мы подготовили передачки для горемык, – говорит Лоис. – Если можно, захватите их с собой, пожалуйста.
Посмотрев на два пакета с продуктами, адвокат достает из стола электронный безмен, взвешивает передачи и просит выложить из пакетов превышающие лимит килограммы.
***
В два часа дня Ян Вэй и Пит встречаются в ресторане на верхнем этаже пятизвездочного отеля, в котором живет спецагент. Они с аппетитом поглощают бизнес-ланч и беседуют, намечая к четырем часам подъехать к следственному изолятору.
– Утром я был у городского прокурора, – рассказывает инспектор. – Покошмарил и постращал его немного, деликатно так убедил поторопиться с судом.
– Эх, зря я впутал этих разбойников с большой дороги в нашу историю. Возможно, стоило сразу объяснить им, куда влезли. Но раз уж так получилось, слишком строго наказывать их не следует.
– Трафик мы перекрыли, а это было нашей главной задачей. Мы все сделали правильно.
– Надеюсь, отмажем их как-нибудь, – отрезав кусок стейка, не слишком уверенно произносит Пит.
– Не сомневайся, – качает палочками инспектор.
– С Джафаром мы разделались. Но если не уничтожим лаборатории, новый хозяин найдет другие лазейки. Предложение тогда увеличится, цены на белый в Афганистане упадут, а на доставку поднимутся. В Штатах из-за дефицита смеси цены тоже вырастут. Значит, возрастет и маржа. А это привлечет новых дилеров, которые тут же возьмутся за разработку своих маршрутов. И нам придется все начинать заново.
Ровно в пятнадцать часов сотрудники изолятора приводят в комнату для допросов Антона и Руслана. Их уже ждет адвокат, который сразу предупреждает задержанных, что все разговоры могут записываться.
Кроссовер тормозит на парковке у высокого каменного забора, окружающего строения следственного изолятора. Из машины выходят Ян Вэй и Пит, несущий пакет с продуктами.
По пути к воротам инспектор сообщает:
– Я не могу раскрывать источник, но он подтвердил, что к американским берегам этот особо чистый героин везут через океан.
– В конторе на примете осталось только три яхты.
– Я думаю, мы на правильном пути.
– Арестуем этих – появятся другие…
Предъявив документы и расписавшись, Ян Вэй и Пит через КПП и двор проходят в здание с железными решетками на окнах. В шестнадцать часов они заходят в следственную комнату, пожимают руки адвокату, Денисову и Сафарову и приступают к допросу, который проходит в дружеской обстановке, но под неусыпным контролем защитника.
Адвокат и инспектор записывают допрос на диктофоны. Защитник часто прерывает допрос и просит подследственных не отвечать на каверзные вопросы, а переходить к следующим. Ответы на отложенные вопросы адвокат обещает передать инспектору позже в электронном виде.
В семнадцать часов, после допроса, инспектор и спецагент оставляют подследственных наедине с адвокатом, а сами переходят в соседнюю комнату, где их уже поджидает оживленный Абдул. Американец передает пуштуну пакет с едой, тот благодарит, приложив руку к сердцу.
– Приветствую дорогих гостей!
– Гость здесь ты, а хозяин – я, – по-дружески поправляет инспектор. – С твоей помощью мы перекрыли трафик. Ты правильно поступил, тебе зачтется. Сорок плохих парней нейтрализованы. Кстати, русского и таджика мы тоже нашли.
– Э-эх, жалко, не повезло ребятам, – расстроенно вздыхает Абдул. – Им бы погулять подольше. Их решительность и оптимизм мне понравились…
– Прохлаждаются теперь здесь выше этажом.
– А окна куда выходят? Может, докричусь коллегам.
– Я попросил определить твоих приятелей на другую относительно твоей хаты сторону. Чтоб вы голоса себе не сорвали… Мне передали, ты просил о срочной встрече. Так не тяни…
– Э-э… Хочу поблагодарить за разрешение поговорить с женой, – Абдул еще раз прикладывает руку к сердцу. – Теперь она хоть знает, что я жив. Шарифа рассказала, что после нападения русского вертолета с броневиком на его людей Джафар подумал, что его решили убрать. Тогда он подарил засвеченный телефон одному из своих провинившихся головорезов. А когда в машину этого головореза чей-то беспилотник запустил ракету, Джафар приказал распустить слух, что убили его, а сам спрятался в надежном убежище. Моя жена тоже поверила в его гибель и перестала прятаться. Ну и люди Джафара нашли мою семью в доме моего отца в Баграме и насильно увезли дочь. Шарифа сказала, что Гульали будут держать в доме одной из жен Джафара, пока я не соглашусь на свадьбу. Или до тех пор, пока не узнают, что я арестован или мертв. Тогда моего согласия на брак не потребуется. Если вы хотите знать, где находится фабрика Джафара, отвезите меня туда, я покажу!
– Ты уже показывал на карте, хотя сам же и сомневался, – напоминает Пит.
– Э-э… Отвезите меня туда, на месте я вам пальцем ткну в фабрику и в склад. Не сомневайтесь, – Абдул с мольбой смотрит на инспектора. – Заодно освободим дочь…
– Я мог бы попробовать уговорить своего директора, – отвечает инспектор. – Но включать в операцию еще и освобождение девочки он точно не станет.
– Тогда слушайте вот что. Четыре года назад на своем минивэне я отвозил бегунов Джафара в Сирию. Они тащили миллион долларов на организацию взрыва на русском самолете. Путин объявил, что даст пятьдесят миллионов зелени тем, кто сможет поймать организатора теракта.
– То есть ты предлагаешь нам с подачи Путина стать охотниками за головами? – уточняет инспектор.
– Я знаю, как захватить спонсора теракта и передать его ФСБ. И я придумал, как заодно освободить Гульали.
– Этот чертов Джафар всем порядком надоел, – соглашается инспектор. – Ну давай, поведай нам о своем прожекте, а мы оценим, насколько он осуществим.
Абдул в подробностях излагает свой план. Выслушав, Пит обещает выяснить в ЦРУ, поступала ли к ним информация о слухах про воскресшего Джафара. Инспектор соглашается подумать над способами уничтожения фабрики и возможностью ареста главаря.
В восемнадцать часов после консультаций с адвокатом охранники конвоируют Денисова и Сафарова в камеру. Зайдя в нее, горемыки сразу кладут на общий стол один из пакетов. Сокамерники с благодарностью к иностранцам быстро разбирают принесенные продукты.
29-й день. Судный
В небольшом зале суда Гонконга идет закрытое заседание. На возвышении сидит строгая судья с посеребренными сединой волосами. Глядя поверх элегантных очков, она внимательно слушает адвоката и время от времени просматривает лежащие перед ней бумаги.
Денисов и Сафаров, подавленные непривычной ситуацией, сидят в стеклянном «аквариуме», перед которым у стола стоит адвокат – автор книги о пределах самообороны. Опытный юрист приводит аргументы в защиту обвиняемых. Напротив него у другой стены расположился представитель сянганской прокуратуры. На скамейках сидят несколько пар: инспектор Ян Вэй с Ниу в форме сотрудников Наркоконтроля, Кианг и Лоис в деловых костюмах, изумленная и взволнованная Шан с озадаченным женихом и пострадавший охранник банка с дочерью. Девчушка с разноцветными волосами и наушником слушает речь адвоката, жует жвачку и просматривает свежие ролики в ТикТоке.
Красноречивый адвокат начинает выступление:
– Уважаемый суд, мои подзащитные – люди с исключительно активной жизненной позицией, неравнодушные к чужой беде. В ситуации, когда большинство предпочли бы отвернуться и не вмешиваться, опасаясь за свою жизнь, ребята, рискуя собой, противостояли террористам и наркоторговцам. Два века назад насаждение англичанами опиума в нашей стране вылилось в две опиумные войны и повлекло за собой многочисленные смерти. Миллионы китайцев тогда утратили здоровье, испортили жизни себе и своим близким. Ваша честь, мы все обязаны противостоять повторению подобных событий! Поэтому мы должны не обвинять моих подзащитных в инициативе, а наоборот, благодарить их за проявленную смелость. Хочу напомнить уважаемому суду о тысячах русских добровольцев, прибывших в Китай в страшно тяжелый для нашей страны первый год войны с Японией. Среди них было много летчиков, которые на советских самолетах, рискуя жизнью, не дали агрессору захватить превосходство в воздухе, чем спасли от бомбардировок многие китайские города. Да, действия во благо иногда приводят к результатам и последствиям, которые невозможно заранее предвидеть – случай может вмешаться в любой, самый продуманный план. Подчеркну, что никакого злого умысла в действиях этих молодых людей не было. Пытаясь пресечь противоправные действия преступников, мои подзащитные могли превысить допустимые законом меры самосохранения только при условии, что у них имелся выбор средств самозащиты. Но они оказались в ситуации, когда у них не было другого выбора, кроме как применить оружие для самообороны. А когда выбора нет, человек имеет право защищать свою жизнь любым доступным способом. Подчеркиваю – любым! Став объектом охоты со стороны мафии, подозреваемые ежеминутно подвергались смертельной опасности. В подобных случаях законодательство не ограничивает самооборону временными рамками, тем более при противостоянии мафиозным структурам. Предположение, что в Афганистане обвиняемые убили несколько боевиков наркобарона, не может являться достоверным доказательством вины. Вместо догадок должны быть установлены конкретные обстоятельства преступлений, а не формальное указание на их совершение. Обвиняемые признают, что в целях самообороны стреляли в боевиков, но не знают, попали или нет. В афганском эпизоде подозреваемые виновны только в проявлении излишней активности, но квалифицировать случившееся следует как их беду, а не вину. Я присоединяю ходатайство инспектора Наркоконтроля Ян Вэя, в котором приводятся сведения об эффективной помощи обвиняемых в перекрытии трафика афганского героина через аэропорт Сянган в Соединенные Штаты.
Адвокат передает судье несколько документов и продолжает:
– Офицер Управления по борьбе с наркотиками Министерства юстиции США Пит Бейкер в переданном суду заявлении сообщает, что без содействия моих подзащитных остановить поставку героина в Америку было бы крайне затруднительно. Он берет на себя ответственность за нелегальное использование моими клиентами американских паспортов. Это стало необходимым для оперативного проникновения в структуру наркомафии в целях пресечения преступных действий гангстеров. А нелегальное перемещение обвиняемыми восьмидесяти тысяч долларов через границу помогло выявить коррупционера на таможне аэропорта. Что касается инцидента в банке, то присутствующий в зале пострадавший охранник согласен на компенсацию морального ущерба в размере тридцати тысяч долларов США, фигурирующих в деле. Эта сумма хранится в банке, где он работает.
Довольный Охранник показывает дочери большой палец.
– Ваша честь, главная задача правосудия сводится не к возмездию за уже содеянные преступления, а к предотвращению правонарушений, которые еще не совершены. – Адвокат переходит к заключительной части своей речи. – Неизбежностью наказания правосудие должно побуждать потенциальных злоумышленников отказаться от своих преступных замыслов. И напротив, правосудие не должно необоснованными мерами сдерживать тех, кто готов встать на защиту интересов общества. Эмпатия не должна быть наказуема! Эти ребята принадлежат к великому ордену добровольцев, которые во все времена сражались за добро против зла! Ваша честь, учитывая, что процесс над наркомафиями трех стран затянется на несколько месяцев, прошу вас, пока вина моих подзащитных не доказана, проявить к ним снисхождение. Держать в заключении героев, заступившихся за здоровье китайского и американского народов, незаслуженно, негуманно и несправедливо!
Судья, проникшаяся доводами адвоката, сначала молча читает предоставленные им документы, а затем, глядя на всех поверх очков, постановляет:
– Пока истинные мотивы действий подозреваемых остаются неясными, напрашивается вывод, что они обыкновенные авантюристы. Сомневаюсь, что высокопарные речи защитника освободят «героев» от наказания, но на изменение меры пресечения он сегодня наговорил. – Судья просит подойти Кианг и после разъяснения ее прав и обязанностей спрашивает: – Вы согласны выступить поручителем, подписать все необходимые документы и взять на себя ответственность за выполнение обвиняемыми всех предписаний следственных органов?
– Да, я согласна, – уверенно отвечает Кианг и после разрешения судьи возвращается на свое место.
– В ходе закрытого заседания суд не выявил у обвиняемых преступных побуждений, – заключает судья. – Их действия в сложившихся обстоятельствах не являлись злонамеренными, а возможное превышение пределов самообороны должно иметь более веские доказательства. Так как залог в один миллион гонконгских долларов уже внесен, суд постановляет: ходатайство следствия удовлетворить и освободить задержанных из-под стражи. Избрать в отношении подследственных меру пресечения в виде домашнего ареста до следующего заседания суда. Подозреваемые не должны покидать Сянган и по первому требованию обязаны являться для проведения следственных мероприятий.
Ударив молотком, судья завершает слушания. Полицейские надевают на ноги воспрявших духом подследственных электронные браслеты с GPS-трекером.
– Пачка баксов смотрелась на моей ноге гораздо симпатичнее, – усмехнувшись, бурчит Сафаров.
Подзащитные искренне благодарят адвоката и подписывают документы. В приподнятом настроении они выходят из здания суда, где их уже поджидают повеселевшие Кианг и Лоис.
– Ну здравствуй, Антон! – улыбается «декабристка» и бросается в объятия Денисова.
Руслан целует смущенную Лоис в щеки:
– И кому мы обязаны скорым освобождением?
– Все ускорил инспектор, – отвечает девушка.
– Адвокат сказал, что ты оплатила его гонорар. Мы готовы отдать тебе деньги в любой момент.
– Потом разберемся…
– А залог кто внес? – не отстает Руслан.
Американка показывает на китаянку.
– На залог как раз хватило выигрыша в рулетку, – говорит Кианг. – Если не сбежите, деньги вернут.
– А где Пит? – спрашивает Антон.
– В Калифорнии арестовали наркобарона и больше двадцати дилеров, – отвечает Лоис. – А здесь – столько же контрабандистов. Так что у них с инспектором сейчас полно работы.
– Нам придется встречаться со всеми этими гангстерами? – нервничает Руслан. – Они же нас будут считать виновниками своего провала. Да они прямо во время суда всю нашу кровь выпьют!
– Не драматизируй! – успокаивает Антон. – Будет даже интересно.
– Будет очень опасно!
– Именно об этом я и предупреждал тебя в горах около ручья, когда еще можно было остановиться.
– Вы, наверное, уставшие и голодные, – меняет тему Кианг. – Предлагаю сначала пообедать.
– Интернета в камере нет, поэтому мы выспались, – улыбаясь, отвечает Антон. – И завтраком нас накормили – китайским, но я не возражаю против обеда. Нет ли здесь русского ресторана? Я соскучился по родной еде.
– В Сянгане можно найти любую кухню, – Кианг достает смартфон, просматривает местоположение подходящих ресторанов и предупреждает: – Но пока придется искать в радиусе не более одного километра от вашей временной квартиры, где вы будете жить под домашним арестом.
– Тогда посмотри и таджикскую кухню.
– Или американскую, – улыбается Лоис.
– Ради освободительниц я готов съесть даже лягушку со змеей и летучей мышью, – подхалимничает Руслан.
– Надо бы найти афганскую еду для Абдула, – вспоминает про бедолагу Антон. – Попросим инспектора передать ее от нас. Уверен, пуштун обрадуется.
– Вот, нашла фуд-корт недалеко от вашей квартиры.
Кианг подходит к машине каршеринга и садится за руль. Руслан галантно открывает заднюю дверь, пропускает Лоис и устраивается поближе к ней. Заметив это, девушка снисходительно усмехается.
Кианг ведет машину аккуратно и неспеша.
– Лоис, ты ведь связана с тревел-журналами, – начинает обработку Руслан. – Как полагаешь, туры на высокогорье Памира, туда, где самые неприступные места, будут пользоваться спросом у американцев?
– Год назад National Geographic включил Памирский тракт в пять лучших мест Центральной Азии. Журнал продается во всех странах, значит, этим местом заинтересуются везде. Недаром говорят, что Памир – крыша мира.
Вдохновленный словами блогерши, дезертир начинает соблазнять ее радужными перспективами:
– Мы с полковником решили создать компанию, которая на вертолете будет доставлять туристов, альпинистов и охотников в дикие места Горного Бадахшана.
– Чем больше экзотики, тем больше будет желающих там побывать, – согласно кивает Лоис. – Но условия для проживания экстремалов должны быть самые комфортные.
– Мы планируем построить лагерь в самом недоступном месте, – распускает павлиний хвост Руслан. – Если согласишься заниматься рекламой наших туров, можешь принять участие в компании.
– Обычно вместе с такими предложениями у нас принято предоставлять бизнес-план.
– Скажу полковнику, он напишет, – небрежно пожимает плечом рядовой.
– Я в строительной фирме немного занималась рекламой, – не отвлекаясь от дороги, включается в разговор Кианг. – Теперь меня уволили. Так что если откроете здесь филиал, могу пойти работать к вам. Стану рекламировать ваш лагерь – китайцы любят путешествия в экзотические места.
– Слушай, Кианг, а ты можешь выкупить долю в нашей компании – тогда мы точно станем партнерами.
– Когда продам второй таунхаус – подумаю.
– Инженер, а ты чего приуныл? – Руслан переключается на Антона. – Не хотите с Булатом поучаствовать в прибыльном проекте? Ну хотя бы просто выкупить по небольшой доле?
– Ты не забыл, что у тебя на ноге браслет слежения?
– С таким адвокатом нам большой срок не светит.
– Ну, если не посадят надолго, если патент пристроим, если полковник будет не против, если Лоис возьмется привлечь американских туристов, а Кианг пообещает расшарить сайт в Китае, вот тогда и поговорю с Булатом.
– И все найдут свое счастье в ущельях Бадахшана! – смеясь, заключает Лоис.
Машина перестраивается в другой ряд и теряется в уличных потоках среди тысяч автомобилей с людьми, которые спешат по своим делам, строят планы, мечтают и надеются найти свое счастье.
На фуд-корте четверо голодных друзей расходятся в поисках еды на свой вкус, а затем с подносами, полными разнообразной снедью, встречаются за одним столом.
– Кстати, а что за адрес указан в судебном решении, где мы будем жить? – спрашивает Антон.
– Ваш адвокат подсказал, на каком сайте нужно искать жилье под домашний арест, – отвечает Лоис. – Мы выбрали, и вчера встречались с хозяином небольшой чистой трехкомнатной квартиры. Отсюда недалеко. Пройдитесь, заодно по пути узнаете, что находится в районе, где вам придется жить, пока не закончится суд.
Кианг достает два ключа и кладет на стол:
– Раз в неделю придется отмечаться в полиции.
– Благодаря вам и адвокату мы легко отделались, – с признательностью произносит Руслан. – Спасибо, леди!
– Благодарите Ян Вэя, – поправляет Лоис.
– И Пита, – добавляет Кианг.
Ночью на съемной квартире утомившийся Руслан крепко спит в одной из трех небольших комнат. А в другой – не только спят Антон и Кианг. Телевизор у них работает до утра.