Настоящий полицейский

– Вы о деньгах? – догадался Данилов.

Подполковник снова оценивающе на него посмотрел. Данилов не смотрел в ответ, он смотрел вниз, на руки толстяка, которые стали разматывать бинт медленнее.

– Здесь на всех хватит.

Данилов поднял взгляд выше, на лицо толстяка. Приоткрытый рот, пот на пухлых щеках, в глазах – огонь. Он явно не станет долго раздумывать. А Данилов? Нужно ли ему это все? Вернее так – есть ли у него выбор?

– Ну что, мужики, вы в деле?

Данилов и толстяк кивнули одновременно. После этого подполковник обернулся и кивнул спецназовцу, державшему на прицеле двоих бандитов. Тот мгновенно выстрелил в лицо мужику в бейсболке. Бейсболка слетела, мужик завалился. Парень как-то странно замычал, глядя на изуродованное хрипящее лицо упавшего перед ним подельника.

Данилову показалось, что он оглох на одно ухо. Он будто погрузился в воду, и все происходящее стало каким-то асинхронным. Подполковник рядом открывал рот, перепуганный парень, на которого перемещался ствол «калаша» тоже открывал рот, а голоса и крики долетали до ушей Данилов, как будто между ними было множество километров.

– Майор, – толкнул его в грудь подполковник, – очнись, времени в обрез!

Данилов не мог оторвать взгляд от парня. Он был совсем молод и только теперь он заметил, что мертвец перед ним был очень похож на него. Они были братьями, догадался Данилов.

– Как тебя зовут, майор? – подполковник схватил Данилова за руку.

– Игорь.

– Сам понимаешь, Игорь, раз мы теперь в одной лодке, работу надо разделить. – Подполковник кивнул на парня.

Данилов не понимал, вернее – отказывался понимать.

– Время, товарищ полковник, – пробасил спецназовец.

– Давай, майор.

Данилов медленно достал пистолет, заметив, что убирая его в кобуру, забыл поставить на предохранитель.

– Детали мы согласуем, – говорил подполковник, подводя его к парню, – сейчас главное работу закончить.

– Я за второй сумкой! – крикнул спецназовец и исчез за «Газелью».

Данилов стоял над парнем. Тот посмотрел на него заплаканными глазами и быстро опустил взгляд. Не хотелось бы ему еще раз увидеть этот взгляд, но он знал, что будет видеть его до конца. До своего недолгого конца.

– Давай, майор.

Данилов медленно поднял пистолет, нацелил в голову, которую парень как будто услужливо опустил.

Не больше двадцати точно, промелькнула мысль. И следом мимолетно вся жизнь – семью не выбирают, старший брат пошел по кривой дорожке и этот следом. Итог предсказуем. Все равно либо смерть, либо тюрьма.

Парень вдруг снова поднял взгляд, чуть в сторону – на лицо подполковника, который тихо шептал ему в ухо:

– Чем меньше выстрелов, тем лучше, майор. Лучше в шею или в ухо.

Данилов едва разбирал змеиный шепот, а глаза парня округлялись, будто он хорошо слышал. Фантазия разыгралась. Рука с пистолетом задрожала.

Снова завыли сирены, уже гораздо ближе.

– Время, майор!

Ствол остановился напротив переносицы. Парень смотрел на него, не мигая, так и продолжая держать руки за головой.

Негнущийся палец дернулся на спусковом крючке и заходил ходуном. Какой же мать его тяжелый и неудобный пистолет.

Слева неожиданно громыхнул голос.

– Второй сумки нет, бл…!

– Как нет? – возбудился подполковник.

Спецназовец спокойно прошагал к парню и, игнорируя разыгравшуюся между ним и Даниловым драму, хлестко ударил парня по уху. Тот завалился, испуганно посмотрел на спецназовца.

– Где вторая сумка, падаль?! – вопросил спецназовец и ударил его в лицо.

Парень молчал, из носа его потекла кровь, но он продолжал внимательно смотреть на говорящую балаклаву, и тут Данилова озарила догадка. Округлившиеся глаза, когда подполковник шептал ему на ухо, пристальный считывающий взгляд и это странное мычание.

– Стой, Тимур, – подполковник ткнул Данилова в спину, – майор, шмальни ему в колено.

– Нет.

– Что нет?!

– Подождите. – Данилов сунул пистолет в кобуру, присел на корточки перед парнем. Затем к всеобщему удивлению выставил перед собой раскрытую левую ладонь, а правой сделал над ней круговое движение, одновременно сжав ее в кулак, после чего опустил кулак вниз, потряс им перед собой, поднял руку, коснулся пальцем своего виска и направил на парня. Все это он проделал за пару секунд.

Подполковник и спецназовец переглянулись.

Парень быстро задвигал руками, отвечая языком жестов.

– Под водительским сиденьем. – Сказал Данилов, поднимаясь на ноги.

Спецназовец бросился проверять.

– Ну, ты даешь, майор. Так и в судьбу начнешь верить.

– Есть! – раздался крик спецназовца, и вскоре к первой сумке прибавилась вторая.

– Заканчивай работу, майор, нам еще дел хватает.

Снова Данилов достал пистолет. Теперь его выстрела ждали все. Даже раненый спецназовец притих, правда, ненадолго.

– Да кончи ты уже эту суку! – заорал он, и следом снова завыла сирена уже совсем рядом – видимо на дороге за перелеском.

Данилов сжимал в руке пистолет, направленный в лицо парню. Парень будто перестал бояться его и сделал быстрый жест – приложил два пальца к виску и затем соединил их с двумя пальцами другой руки на уровне груди в виде скошенной буквы «Т».

Почему именно этот жест? – разозлился Данилов. Почему не «помоги» или «не убивай», почему этот?! Парень опустил лицо. Сукин сын знал, что сделал все что мог. Но почему этот жест?! Больше всего Данилов хотел просто все бросить и уйти – плевать ему на деньги и на все остальное, просто не хотелось так быстро перемещаться в ад. Он знал, что ад здесь ему обеспечен стопроцентный и теперь уже точно ему придется использовать баллон. Почему? Да потому что он трус, конечно же. Игра в жизнь. Вот во что он играл. И поэтому он не может все бросить – никто его уже не отпустит, не даст просто выйти через ворота или магазин. Он должен выбрать либо ад либо смерть. Но ведь есть еще что-то, не так ли? То, что ты держишь в руке.

Данилов резко развернулся, направил пистолет подполковнику в лицо. Черные усы опустились от изумления.

– Ты чего задумал, майор?

Рука тряслась. Так она не тряслась даже в худшие понедельники и при ознобе от «Дельты».

Справа быстрое «ягуарье» движение.

– Даже не думай! – Данилов перевел ствол на спецназовца и тот замер, успев только снять с плеча автомат, но не перехватить.

– Бросай!

– Вот же бл..дь мразина! – заорал раненый спецназовец.

– Ты же не идиот. Ну не можешь совсем ничего не понимать, если дослужился до майора, а? – заговаривал зубы подполковник, но Данилов держал на прицеле спецназовца, зная, что самый опасный сейчас именно он.

– Майор, у тебя рука трясется. Это алкоголь или нервы. Еще ничего не решено. Не хочешь марать руки – доделает твой напарник. Эта гнида все равно не жилец, ты же понимаешь. В тюрьме или здесь его зажмурят.

– Бросай.

Никакой реакции. Данилов перехватил пистолет двумя руками и нажал на спуск. Спецназовец заорал, хватаясь за раненую руку. Автомат болтался на ремне. Но стрелять правой рукой он точно не сможет, по крайней мере, прицельно. Оружие упало на землю. Прижимая простреленную руку, спецназовец попятился к кузову, осознав, наконец, что Данилов представляет угрозу.

– Паскуда! – орал другой спецназовец.

Черноусое лицо опасно плавало перед ним.

– Это все меняет, майор.

Данилов перевел на него ствол. Отдача у нового пистолета не такая импульсивная. Все уходит в руку. Она будто снимает напряжение. Но напряжение внутри росло вместе с завыванием сирены. Дальше-то что? Откуда эта хмарь и беспорядок в голове? Неужели самообман настолько действенная штука?

– Саня, ключи от тачки. – Данилов повел глазами, ища напарника. – Саня!

Взгляд наткнулся на серое осунувшееся лицо толстяка у забора.

– Придурок ты жирный, давай ключи! – заорал Данилов.

Толстяк зашевелился.

– Они у Романа!

– Давай.

Толстяк достал ключи из кармана чернявого – слава богу, быстро.

– Бросай в мою сторону.

Ключи упали посередине между ним и подполковником, куда-то в траву.

Ну что теперь? Справа опасность – спецназовец, у которого еще наверняка есть пистолет, спереди опасность – опытный командир спецназа, да и раненого со счетов нельзя списывать. Как подобрать ключи? Глупая ситуация. Сирена завывала с нарастанием – едут уже в их зоне. Но кто едет? Их смерть или спасение? Ключи, сукин ты сын.

Неожиданно из-за спины выскочил парень, без единого шума, ловко подхватил с земли ключи и посмотрел на Данилова. Тот кивнул на ворота.

Данилов двинулся за ним, держа на прицеле подполковника. Тот медленно поворачивался, постоянно оставаясь обращенным к нему лицом. Под усами – злая усмешка. Глаза таили ярость: ну-ну, майор, давай поиграй, а потом наша очередь.

За воротами все та же густая тишина и безлюдье. У обочины синий микроавтобус. Данилов выстрелил в переднее колесо и, указав парню в сторону магазина, где стоял «Форд», развернулся к воротам, держа их на прицеле. Постепенно отходя все дальше и дальше, не понимая, почему они не преследуют его. Наконец, не выдержав, побежал. Запрыгнул одновременно с парнем в машину. В салоне еще стоял душный запах пота толстяка. Перед глазами движение. Данилов выругался про себя, поняв, что потратил время, не догадавшись, что преследователи пойдут через магазин.

Машина завелась, он бросил пистолет на торпеду, понимая с запозданием, что это глупо, пистолет упал, едва он рванул назад. Оглушительный удар – они въехали в столб, но зато дорога теперь перед ним. Врубив со скрежетом передачу, он утопил педаль газа, прижимаясь, будто это могло как-то спасти. Машина понеслась вперед, краем глаза он увидел, как кто-то выскакивает из магазина. Раздалась быстрая серия хлопков, отозвавшихся звоном где-то сзади. Вылетая на дорогу, Данилов понял, что теряет управление, машину перекосило и повело вправо. Пробито колесо, догадался он. И не только – в зеркале заднего вида мелькнул зигзагообразный след вытекающего бензина. Зато стрелка нет, а они отъехали уже метров на пятьдесят, если выбежит на дорогу ему не попасть. Данилов сбросил скорость и кое-как стабилизировал управление.

В голове туман, мыслей никаких нет. Что дальше? Сам же говорил: кругом одни леса. Впереди Т-образный перекресток, за ним густой темный ельник. Единственный шанс.

Навстречу плотно, друг за другом неслись машины. Полицейская с работающим маяком, но без сирены, и черный «Мерседес».

Как только «Форд» с ними разъехался, раздался визг тормозов. Данилов бросил взгляд в зеркало – машины с визжанием разворачивались на узкой дороге. Значит смерть, понял Данилов. Не владея информацией из первых рук, такая быстрая реакция невозможна. Далеко с пробитым бензобаком и колесом ему не уехать. Первым его догнал полицейский «Форд Мондео». Попытался обойти слева, прижать к обочине. Данилова и так тянуло все время к обочине, он постоянно выкручивал руль, а теперь крутанул сильнее и вовремя, не давая обогнать. Машина ударила в дверь и завиляла.

Теперь догонял «Мерседес». Он сможет обогнать, лошадиных сил больше. Данилов увидел пассажира на переднем сиденье – крупная голова, залысины, возмущенное лицо. До перекрестка ему не дойти, а впереди за мостом еще долгий подъем.

Данилов дернул рычаг передачи, и благодаря «механике», сумел вырваться на треть корпуса перед мостом. Мост – одно название, просто сужение дороги над поросшей камышом лужей. По бокам бетонные блоки, отделяющие дорогу от подобия тротуаров. Данилов рано дернул руль, но большего преимущества он не получит. Крен вышел слишком крутым, он уже понял, что вырулить обратно не успеет и вместе с «Мерседесом» влетит в бетонный блок и все же крутанул.

Машина нереалистично резко отозвалась на его движение, и он понял, что дело в пробитом колесе – в последний момент он успел уйти от столкновения, хотя машину снова стало дико швырять во все стороны. Но мост уже позади. Подъем затушил вихляние, и Данилов бросил взгляд в зеркало, помня о полицейском «Форде». Он увидел развернутый «Мерседес» на мосту, а за ним мигалку, и догадался, что «Форд» не успев затормозить, врезался в «Мерседес».

Позади уже половина подъема. Они успеют, точно успеют. Осталось только метров пятьдесят, пересечь дорогу и дальше лог за обочиной, длинный и глубокий. Вот где можно скрыться, но чтобы все сработало как надо, нельзя терять скорость. Он снова бросил взгляд в зеркало. Полицейская машина сдавала назад.

– Готовься бежать, – сказал он парню, забыв, что тот глухонемой.

Оставалась только дорога – такая же пустынная двухрядка с древним покрытием. Уже хорошо виден ельник впереди. У них неплохой гандикап. Без машины с таким отрывом в лесу их не догнать.

Только бы на дороге никого, мелькнула мысль. Даже незначительная потеря скорости смерти подобна. На всякий случай он вдавил кнопку сигнала на рулевом колесе, оглушительный протяжный гудок ворвался в уши.

Только бы на дороге никого, повторил Данилов.

Он понял, что им не повезло за секунду до того как седельный тягач «Урал» перечеркнул их надежды на спасение. Какого хрена, успел подумать Данилов.

***

Жгучая боль вырвала из небытия. Пищали датчики на все лады. Мир еще существовал, но только здесь, на крошечном островке посреди загадочной тишины. Предпоследний день августа, безоблачное небо, густой раскаленный воздух, застывший мир. Он почувствовал запах жженого пластика и еще чего-то, незнакомого. Превозмогая себя, Данилов оторвал голову от сработавшей подушки, замечая на ней пятна крови. Из-под капота за разбитым стеклом плотной завесой поднимался густой черный дым. Данилов посмотрел направо и понял, что незнакомый запах – запах крови. Он увидел осколки костей черепа и фрагменты мозга. Мертвые глаза смотрели на него.

Мысли в голове тугие, медленные. Данилов с трудом понял, кто это, но все еще не мог понять, что он тут делает. С третьей попытки он открыл дверь, выбрался из машины, покачнулся, зажмурился от солнца. В паре метров неестественно перекрывал полосу седельный тягач.

Данилов вышел на пустынную дорогу, и поднял взгляд на небо – оттуда, с северо-запада на него шла ночь. Низкие черные облака растекались над землей как чернила, пожирая солнечный свет. В иссиня-черном небе зловеще вспыхивали бесшумные молнии.

– Молодец, майор, ты все сделал правильно, – раздался за спиной голос.

Данилов обернулся, и сокрушительный удар отправил его в черноту.

Глава 2

Он стоял перед распахнутыми створками арочного окна, не замечая холода ползущего по босым ногам. Ветер швырял в лицо ледяные капли ночного дождя, пока в голове звучала наспех придуманная молитва. Но слова – всего лишь слова, они разбивались о какую-то древнюю, недетскую уверенность в том, что мир больше не будет прежним. Будто громовые раскаты вдали с треском разрывали его. И он такая же умирающая его примета, как одинокий лист, пригвожденный к мокрому подоконнику. В эту ночь он узнает, что такое настоящий страх, и настоящее раскаяние.

Резкий стук заставил вздрогнуть. Не входная дверь, а гораздо ближе. Кладовка, догадался он и бросился из комнаты.

– Сейчас!

Руки зашарили под ворохом одежды в поисках задвижки.

За дверью встретила темнота. Нет, разумеется, не тот, кого детская вера в чудо поместила сюда, и даже не мешок, источающий мерзкий запах сгнившей картошки, не старые велосипедные баллоны и не пластиковые лыжи. Он сделал маленький шажок, затем еще один и еще, продвигаясь вглубь, во мрак, вобрал в легкие воздуха, намереваясь позвать по имени, но вспомнив, что это бесполезно, только медленно выдохнул. Пространство за дверью оказалось слишком большим для кладовки. Он давно уже должен пересечь соседнюю квартиру, выйти из дома и дойти до ограды школьного двора. Босая нога наступила на что-то холодное. Он опустил взгляд, и увидел электронные часы «Монтана». Впереди раздалось фырканье, похожее на конское, но в нем уже ничего не осталось от мимолётного возбуждения. Его охватил ужас. Волосы зашевелились на затылке. Фырканье приближалось. Он с трудом, будто находился в воде, развернулся и побежал. Расстояние до распахнутой двери поразило его – до нее целая пропасть. Или футбольное поле. В далеком крошечном проеме посреди мрака он едва видел тумбочку, зимнюю куртку отца на вешалке, разноцветную циновку на дощатом, выкрашенном красной краской полу, и белую дверь в комнату, которая всегда закрывалась сама.

Он бежал изо всех сил, но дверь не приближалась. Неожиданно в проеме появилась невысокая крепкая фигурка. И прежде чем она захлопнула дверь, погрузив его в кромешную темноту, он узнал в этой фигурке себя.

– Данилов! – раздалось откуда-то сверху.

Он вздрогнул и открыл глаза. Капитан и сержант стояли за решетчатой дверью. Скудный свет падал на них из узкого окна.

– Данилов! На выход!

Он зажмурился и вытер губы рукавом. Сержант со скрипом открывал дверь.

– Руки!

Данилов встал, скрестил руки за спиной.

– Спереди. Поедешь.

– Куда? – глухо спросил Данилов.

– Не очухался еще, майор? В суд, меру пресечения тебе избирать! – усмехнулся капитан. – И суток не прошло, портянку на тебя уже прислали! Дорогу ты, видать, кому-то серьезному перешел. По моему опыту так быстро пакуют только по заказу. Обычно народ здесь сутками обитает.

Данилов молчал.

– Скорее всего, даже на обжалование не вернут, сразу в СИЗО, – говорил капитан, ведя Данилова по коридору к лестнице, – ладно, не мое дело. У нас ИВС все равно маленький, долго как «бээсника» в отдельной камере держать не могу. Тут и так под завязку.

Это Данилов и сам видел – в крошечных камерах подвального «обезьянника» сидели по три-четыре человека.

Его вывели в тесный двор, посреди которого стоял один-единственный автозак и передали конвоирам.

– Последняя партия. – Сказал капитан ему вслед. – Послеобеденная.

Несмотря на тишину, автозак был под завязку заполнен задержанными. Данилова поместили в один из двух «стаканов» – тесную камеру у выхода, в которых обычно перевозят женщин или бывших сотрудников правоохранительных органов. Он присел на железную табуретку. Рядом за стенкой приглушенно бубнили задержанные.

– Разговоры, бл…! – крикнул мясистый конвоир, стукнув дубинкой по решетке.

Данилов принялся растирать виски – голова болела нещадно.

Когда автозак тронулся, стало легче, он упер колени в перегородку, опустил голову на стиснутые наручниками руки и стал снова погружаться в небытие.

***

Проснулся он от голосов, похожих на жужжание, в котором угадывался ропот и возмущение. В воздухе висел удушливый запах пота, усиливая общее тревожное чувство. Автозак стоял.

– Начальник, на суд опоздаем.

– Меня адвокат ждет, начальник.

На улице тоже голоса, Данилов повернул голову, попытался высмотреть что-то через прорезь в двери, но увидел лишь густую зелень.

Наконец, в салон поднялись двое конвоиров.

– Данилов! На выход!

Теперь тревога коснулась его, сразу скрутило внутренности.

Данилова вывели. Увиденное не предвещало ничего хорошего. Пустынная дорога – с одной стороны лес, с другой бетонный забор без тротуара. На обочине полицейский УАЗ «Патриот» с гербом управления собственной безопасности и беззвучно мигающей «люстрой». Перед автомобилем – двое в «гражданке». Один крепкий с угрюмой рожей обитателя спортзалов девяностых, второй – настоящий великан «Каменная башка».

Угрюмый жестко обыскал Данилова, после кивнул конвоирам и те сняли наручники. Великан уже сжимал его руку, словно в слесарных тисках, и в следующее мгновение ловко набросил на нее браслет наручников.

Несмотря на устрашающий вид, великан вел себя как-то уж слишком деликатно и постоянно улыбался, но Данилов не верил в хороший исход. Опыт подсказывал, что поддельная вежливость часто используется, чтобы ввести в заблуждение жертву, перед тем как ее хорошенько напугать.

– Куда меня везут? – спросил Данилов, не особенно рассчитывая на ответ, но помня, что у него, по крайней мере, в теории должны быть какие-то права.

– На допрос.

Что тут скажешь? По большому счету, ему, конечно, было плевать. По крайней мере, так он себе говорил. Разве есть у него что-то, чем можно дорожить? Если терять нечего, то и бояться нечего. Тем не менее, повезли его не в лес и не на свалку. Попетляв по глухим дорогам какой-то промзоны, автомобиль вскоре выехал на большую трассу, в которой он признал Новорязанское шоссе. Почти сразу они миновали МКАД и, врубив «гирлянду», промчали Волгоградский проспект, обгоняя не слишком плотный поток.

В центре быстро запетляли по улочкам и переулкам, мимо знакомых развязок, кафе, станций метро. Данилов флегматично смотрел на промокший город, кишащий людьми, сплошь и рядом склонных к правонарушениям. Странно было наблюдать за всем этим, находясь в статусе задержанного. Он отдавал себе отчет, что скорее всего никогда больше не сможет пройтись по этим улицам, но это не вызывало в нем чувства безысходности. Его тошнило от города.

Автомобиль въехал в переулок, свернул в небольшой двор. Великан вывел Данилова, направился вместе с ним к непрезентабельной двери без крыльца, походившей на черный вход. Он успел прочитать на табличке: «Управление по организации дознания», но решил, что это ни о чем не говорит. И правда, его повели долгими однотипными коридорами в соседний корпус, оттуда в небольшой вестибюль, где Данилов увидел своего начальника и начальника своего начальника.

Оба полковника смотрели на него с негодованием.

– Данилов! – взорвался полковник Черкасов, который был его начальником – он был вспыльчивым и походил на футбольного тренера. – Ты что, мать твою, натворил, а?!

– Что вы тут делаете? – удивился Данилов.

– А ты как думаешь, засранец?!

Данилов не ответил – думать на эту тему ему совсем не хотелось. Впрочем, пообщаться им все равно не дали. В вестибюле за роторными турникетами появился мужчина в приталенном костюме похожий на банковского менеджера или сотрудника по борьбе с экономическими преступлениями и после несложных пропускных процедур в компании мужчин и великана всех повели по коридору, затем по лестнице на третий этаж.

Миновали отдельный внутренний блок охраны, каким обычно усиливают проходы в отсеки с большими начальниками. Именно у двери такого начальника их «делегация» остановилась. Из-за толкотни в коридоре Данилов не сумел толком ничего разглядеть. Лишь когда его вводили в просторную приемную, он успел прочитать на табличке у двери: «Заместитель начальника управления генерал-майор ЛИПАТОВ Виль Александрович».

Странное имя «Виль» отпечаталось в сознании – почему уж тогда не Вилли? Но через пару секунд копаний в памяти и несложных ассоциативных приемов пришло объяснение: имя образовано из инициалов вождя мирового пролетариата.

В кабинете из-за стола поднялась женщина в форме старшего прапорщика и направилась вместе с мужиком в костюме к двери слева.

– Привезли его, товарищ генерал-майор, – услышал Данилов и почувствовал необъяснимое волнение. Полковник Черкасов хмуро окинул Данилова взглядом, будто оценивая – не слишком уж его бывший подчиненный хреново выглядит.

– Заходите! – раздался громкий голос.

Данилова ввели в кабинет и сняли наручники. Великан тут же испарился. Генерал оказался крупным, темноволосым с большими внимательными глазами. Казалось, он возвышался над остальными, несмотря на то, что сидел за столом. Он сразу пристально уставился на Данилова и несколько секунд не спускал с него глаз. Странный взгляд, подумал Данилов. Не то, чтобы оценивающий, а будто увидал что-то диковинное. Но во взгляде не читалось агрессии, презрения или чего-то подобного. Кого-то напоминал ему этот генерал. Какого-то постаревшего актера из детства – из той тупой комедии, которую любил его отец и одноклассники, а сам он терпеть не мог. Данилов попытался вспомнить ее название, но ничего не вышло.

Помимо генерала, в кабинете за приставным столом сидели трое совсем не правоохранительного вида мужчин – крупнолицый седоусый толстяк, похожий на моржа – толстыми пальцами он перебирал комболои из черного янтаря. Рядом с ним за столом – невыразительный мужчина неопределённого возраста, а позади них примостился у стены совсем уж откровенный доходяга в толстых очках-окулярах, который постоянно улыбался и, несмотря на очки, выглядел сущим балбесом.

Затянувшийся взгляд генерала бывшее начальство Данилова истолковало по-своему.

– Докладывай! – шипел Черкасов, косясь одновременно на Данилова и на генерала.

– Майор Данилов, – сообщил Данилов, не утруждая себя формализмом, и по привычке прищурил левый глаз.

Генерал едва заметно кивнул, и что-то похожее на полуулыбку на мгновение тронуло его губы. Он, наконец, перестал его рассматривать, и, положив руки на стол, где у него лежали какие-то документы, спросил слегка моложавым голосом:

– Данилов, почему вы решили стать полицейским?

Полковник Черкасов вздохнул. Данилов молчал, терпеливо ожидая окончания театральной паузы. На риторический вопрос генерала, он понятное дело, отвечать не собирался – пускай своих подчиненных воспитывает.

– Здесь передо мной лежит копия вашего ответа на этот вопрос, – генерал взял в руки какой-то листок, – который вы дали в ходе профессионально-психологического отбора двадцать три года назад.

Генерал положил листок обратно и поднял взгляд на Данилова.

– Мы с вами оба знаем, что вы тогда соврали.

Данилов продолжал молчать, гадая об истинной причине его доставки сюда.

– Я понимаю, что ваше будущее вас не волнует. – Продолжал генерал. – Тем более, что теперь у вас его просто нет. В отличие от будущего ваших начальников.

Полковники бросили на Данилова гневные взгляды.

– Однако… так скажем, некоторый интерес вызывает ваше прошлое… – Генерал выудил очередной лист. – Вот, например, работая следователем с две тысячи четвертого года, вы направили двадцать восемь запросов в территориальные органы прокуратуры, МВД и ФСБ, связанных с делами о пропаже несовершеннолетних в Московской области в девяностых годах.

Начальники снова недобро поглядели на Данилова.

– В две тысячи восьмом году, – продолжал генерал, – в отношении вас проводилась проверка в связи с незаконным проникновением в служебное помещение и превышением должностных полномочий…

Генерал отложил лист, взял другой.

– В две тысячи пятнадцатом вы написали рапорт на перевод во второй специальный полк, после чего запросы рассылать прекратили.

Генерал поднялся и вышел из-за стола. Наверное, в молодости он был просто высоким, а теперь высоким и грузным.

– Чем вы занимались, Данилов?

Данилов молчал, и генерал-майор не стал требовать от него быстрого ответа. Вместо этого он развернулся, и слегка вытянув шею, стал пристально глядеть в окно, будто увидел там внизу что-то интересное.

Черкасов мимикой и энергичным движением рукой давал Данилову знак, чтобы тот немедленно отвечал.

– Это больше не имеет значения. – Сказал Данилов.

– Почему? – обернулся генерал. – Разве вы нашли то, что искали?

К удивлению Данилова этот простой вопрос застал его врасплох.

– При осмотре вашей машины был обнаружен баллон с гелием, а также вентиль с сифонной трубкой и кислородный шланг.

И на это Данилову сказать было нечего. Возможно, молчание и было ответом – генерал неспешно вернулся за стол и стал хмуро глядеть в бумаги.

Данилов ощутил прилив злости.

– Я повторю свой вопрос, Данилов, и если вы снова не ответите на него, мне придется ответить за вас. Итак, – генерал поднял взгляд, – почему вы решили стать полицейским?

Правильного ответа, видимо ждал не только генерал, но и начальники Данилова, расценившие вопрос генерала, если не в качестве спасательного круга, брошенного в их сторону, то хотя бы как проблеск надежды.

Особенно буйствовал Черкасов, который, в конце концов, не выдержал:

– Отвечай, Данилов! Простите, товарищ генерал-майор! Не понимаю, что на него нашло. Никаких нареканий, никаких предпосылок за семь лет! Не понимаю…

Его причитания заглохли, утонув в напряженной тишине.

Затянувшееся молчание прервал генерал. Выудив с режущим в тишине шуршанием какой-то очередной лист, он зачитал:

– Данилов Максим Николаевич…

Сердце у Данилова забилось сильнее. Начальники нахмурились, услышав знакомую фамилию, но незнакомое имя.

– … шестого августа тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения…

Генерал посмотрел на Данилова, которому с каждым мгновением все труднее удавалось скрывать волнение.

– При рождении был поставлен диагноз – дисплазия Мондини. Единственный симптом – глухонемота.

На этот раз все посмотрели на Данилова, даже ботан-балбес.

– Двадцать четвертого октября девяносто пятого года в возрасте одиннадцати лет… ушел из дома и не вернулся. Местонахождение с тех пор – не известно.

– Данилова Ирина Юрьевна, – после небольшой паузы продолжил читать генерал, – двадцать седьмого октября девяносто пятого года железнодорожная платформа Расторгуево. Самоубийство.

Что тут скажешь? Генерал оказался неплохо осведомлен о том, что было когда-то его семьей.

– Данилов Николай Анатольевич. Вот о нем информация отсутствует, – генерал пристально посмотрел на Данилова, – можете восполнить этот пробел?

Данилов был зол – к чему этот спектакль? Но здравый смысл заставил его взять себя в руки. В конце концов, неспроста он доставлен сюда и неспроста задаются эти вопросы. Это совсем уже не походило на расправу или устранение ненужного свидетеля. Все это больше напоминало какую-то проверку. Да и Данилов Николай Анатольевич – не был тем, воспоминаниями о ком он дорожил. Да, он собирал информацию и о нем и выяснил, что он был убит в результате разбойного нападения в две тысячи четвертом году в Ростовской области. Как его туда занесло? Данилов понятия не имел и даже разбираться в этом не хотел. И все же почему-то именно теперь, он по-настоящему осознал, что был единственным выжившим в их неудачливой семье и ощутил как это ни банально – горечь одиночества. А что же Макс? Впрочем, к чему себя обманывать, повторил он мантру последних лет.

– Он бросил нас, – сказал Данилов.

– Когда?

– Между двумя этими событиями.

Генерал поджал губы, кивнул.

– Ну, и наконец, Данилов Игорь Николаевич. Пятого июля тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Место рождения – город Видное, Московская область. Хм. – Генерал вскинул удивленно брови. – А ведь мы, знаете ли, почти земляки. В тех местах я начинал карьеру участковым. Поселок Володарского. Знакомо?

Генерал улыбнулся, видимо вспоминая молодые годы, взгляд его, устремленный на Данилова, потеплел, что приободрило полковников.

– Так точно.

Сидевший слева от генерала за приставным столом усатый толстяк, похожий на моржа как-то неестественно кашлянул.

Генерал метнул на него быстрый взгляд.

– Ладно, Данилов, – заговорил он чуть быстрее обычного, – как вы уже, наверное, сами догадываетесь, у нас к вам есть предложение…

Данилов глубоко вздохнул, а полковники навострили уши.

– Учитывая серьезность ваших деяний и не менее серьезные последствия, причем не только в отношении вас, существует большая вероятность, что на свободу вы никогда не выйдете. С другой стороны, – сменил интонацию генерал, – у нас есть основания считать, что сотрудники полиции, пострадавшие от ваших действий тоже станут фигурантами уголовных дел. В отношении них сейчас проводится проверка. Однако персонально вам, можно сказать повезло – у вас есть единственная возможность реабилитировать себя и помочь своим начальникам сохранить должности.