Loe raamatut: «Граф Суворов. Книга 2»
Глава 1
– Что ж я маленький не сдох, – простонал Леха, бегущий рядом со мной. Понять его было легко, семь утра, рюкзак на десять кило, марш-бросок на девять километров по пересеченной местности. А с другой стороны… у меня-то пятнадцать! Да еще и снаряга!
– Ты до сих пор. Не очень большенький. Можно устроить, – на выдохах проговорил я, поправляя кирасу общевойсковую, 5к18. Мой суммарный добавочный вес болтался где-то в районе двадцати пяти кило. А все почему? А все потому, что кто-то слишком любит выпендриваться.
На прошлом броске я не удержался и пустил энергию через меридианы открытого лепестка чакры земли, поднимая свою выносливость и силу за счет гормонального выброса. В результате бежать стало куда легче, настолько, что это, блин, стало заметно со стороны! И меня немедля нагрузили сверху. А почему?
– Если у вас еще есть силы болтать – шевелите ногами! – проорал мастер-наставник, подпоручик Строганов.
Вот, именно поэтому. Солдат должен быть занят и упахан так, чтобы лишних мыслей не возникало, и если наедине денщик относился ко мне по-отечески, то вот ко всем нашим… нас ебли и в хвост и в гриву, и не факт, что нам пошло бы это на пользу при прошлом режиме жизни. К счастью, военные идиотами не были.
– Занять точку! Окопаться! – гаркнул Василий, встав в условном центре лагеря. – Третий курс, какого рожна ползете как беременные мандавошки? Кто вам разрешил руками махать? Серпами! Р-раз!
В нашу сводную группу вошли все желающие. И, о чудо, преподаватели прекрасно понимали, что требовать от пятнадцатилетних того же, чего от инициированных восемнадцатилетних лбов, неконструктивно. А потому задачи у нас были разные, как и средства их выполнения.
У нас это были малые саперные лопатки, заточенные по всем ребрам и годящиеся и для рубки мелких дров, и для копания, и даже для пиления и жарки картошки, в чем мы вчера убедились за ужином. Или вместо, если кто-то оказался слишком криворук и остался без еды. Хотя совершенно голодным никто не оставался, и дело было не в целительных и суперпитательных люлях. Кормили нас и в самом деле на убой.
– Воздух! Залечь в окопах! Да, сколько выкопали, в том и залечь! – продолжал орать Строганов, и мы, как могли, впихивали свои тельца в мерзлую, покрытую льдом землю. А тех, кто не успевал, уже через несколько секунд начинало вжимать «прессом». И не просто так, а с выдумкой и вибромассажем.
– Чистое небо. Мешочки взяли, ямки закопали и бегом обратно! Бегом, я сказал! – рявкнул Василий, так что даже самые уставшие и едва плетущиеся в конце девушки прибавили в темпе. Зарыть окопы успели не все, но тут наш мастер-наставник поступил по-людски, тем же самым прессом, словно экскаватором, заровнял поляну и припечатал сверху. Даже рытвинок не осталось. И это совсем не плюс, ведь завтра утром нам тут снова окапываться, а земля успеет промерзнуть и стать каменной.
Последний километр, несмотря на адскую усталость, мы пробежали весьма бодро, ведь впереди нас ждал душ, пятнадцать минут отдыха и настоящий горячий завтрак. Бараки тоже изменились до неузнаваемости, ведь жить нам пришлось в армейских полковых палатках «со всеми удобствами» в отведенных для этого местах.
Протекающий потолок? Плохо работающие батареи? Да хоть какие-то! Не сумел третий курс сохранить энергию к вечеру, не запитали они от своих резонаторов систему обогрева – и утром в палатке будет минусовая температура, никакие спальники тебя не спасут. Не успели прогреть бойлеры? Будешь мыться в том же, что льет на улице, разве что с мылом и мочалкой.
– Холодно бля, – емко заметил Леха, выскочив из душевой кабинки, и я зашел с твердым пониманием – замерзну. Значит, надо прогреваться изнутри. Некоторые старшаки где-то с самого утра добывали спирт и обогревались приемом внутрь и растиранием, но я такой подход презирал, а потому грелся исключительно прокачкой праны. Как в старые добрые времена медитаций на вершине горы.
И все равно. ХОЛОДНО… от мата я сумел воздержаться, но из-под душа выскочил, едва смыв пот и мыло. В палатке было не слишком тепло, но все же лучше, чем на улице, так что растирался я на резиновом коврике, постеленном прямо на необструганные доски со щелями в палец толщиной.
Ну кто, кто мне сказал, что под управлением Суворовых учиться будет лучше? Что мы услышали? «Вы станете лучшими из лучших. Все прошедшие подготовку попадут в элиту армии, в гвардию и в гренадеры». Так? Так. А что мы должны были услышать? Трехлетка за год, адские нагрузки, всех, кто не выдержит, в утиль.
И ладно бы третьему курсу, или даже второму, но нам, первогодкам, это сулит только боль, страдания и полную, до секунды, занятость. Это у Хоря и его соратников инициация должна была пройти через пару месяцев – в конце января, их постепенно готовили, вторичными способами расширяя меридианы. А у нас до этого знаменательного события должно было оставаться почти полтора года.
Теперь мы обязаны усвоить учебный материал за два месяца. И да, развитие тела для лучшего резонанса тоже никуда не исчезло. Так что я отчаянно старался придумать, как убедить наше командование в том, что, кроме бега и изматывающих тренировок, есть иные способы открывать потоки внутренней энергии и ускорять процессы.
Личным примером? Просто скажут, что я уникум, хоть так по факту и есть. Но обучиться базовой медитации можно за месяц, и это уже удвоит потенциал проведения праны. За полгода можно раскрыть первый лепесток чакры земли, а это уже не только прямой путь к возвышению, но и трехкратный прирост физического и духовного потенциала. В общем, одни плюсы, как ни смотри.
За одним ма-аленьким минусом – нехватка времени. Невозможно заниматься с нуля медитацией при полной перегрузке организма, уснешь. Мозг скорее посчитает, что выгодней дать телу отдохнуть, чем сумеет воспринять новую и нелогичную с первого взгляда информацию.
Откинуть суету, чтобы бежать быстрее? Обрести внутреннюю гармонию, чтобы легче сворачивать врагам шею? Абсурд! Правда, только на словах. Никто же не требует от бегуна на длинные дистанции не есть мясо, чтобы стать легче и бежать быстрей? Хотя, конечно, разные индивиды бывают.
– Завтрак, минута на сборы! – послышался голос нашего любимого наставника, и уже через сорок секунд на плацу выстроилось пять сотен студентов. По крайней мере, должно было построиться именно столько, но точной цифры я не знал.
Сразу после организации нового факультета поступить на него пожелали чуть ли не все студенты училища. Я уж думал, что начнут отсеивать по оценкам или по результатам экзаменов, но граф Суворов решил проще. Полумарафон. Закончить – для первого курса, на время для второго, на еще меньшее время для третьего.
И мы побежали. Два круга по всей территории училища, включая участок городской трассы, полигон и кусок леса с узкой тропкой. Двадцать один километр с хвостиком. Кто думает, что это мало, пусть подумает еще раз – и попробует, особенно по пересеченной местности, а не по ровному асфальту.
Бег – та дисциплина, где у мужчин почти нет преимуществ, кроме длины ног. Наш больший вес требует дополнительных затрат энергии, а девушки еще и от природы более выносливы из-за особенностей строения организма. Наши предки не могли останавливаться на период родов и спокойно полежать на боку во время токсикоза: будешь лежать под пальмой – тебя сожрут.
Вот и выжили только те, кто мог бежать даже на девятом месяце беременности, неся под сердцем дополнительный вес до трети от собственного. Так что… бег. В остальных дисциплинах мужчины имеют от двадцати до восьмидесяти процентов физиологического превосходства, заложенного эволюцией. Так получилось.
На первом круге этого «простого» испытания отсеялось больше половины всех желающих. К середине второго поставили палатки скорой помощи, которые пригодились нескольким накачанным парням и слишком исхудавшим, придерживающимся нездоровых диет девушкам.
К концу марафона даже у меня начало сводить голени, хотя я активно их стимулировал, разгоняя кровь. Останавливаться пришлось несколько раз, хотя я не стремился быть впереди всех и бежал в щадящем темпе. К слову, те, что вначале вырвались вперед, дистанцию и вовсе не закончили.
На финиш я пришел первым из первого курса, но далеко не первым со второго и третьего. Да и разрыв с Лехой или некоторыми ашниками был минимальный – от двух до семи минут. И все же мы уложились в нормативы второго курса, которые выполнить смогли не все. Но даже так отсеялось три четверти.
Не знаю почему, но особенную гордость и удовольствие я испытал, когда увидел закончившую испытание Ангелину, пробежавшую чуть ли не лучше меня. Хотя еще позавчера у девушки был такой стресс, что организм мог и подвести. К тому же ее искаженная аура начала выправляться, в том числе и моими стараниями.
Потом был отсев по боевке, по знаниям, по… многим другим параметрам, и вот уже из трех тысяч нас осталась одна. А следом пошли ежедневные занятия в полевом лагере, расположившемся на полигоне. Неделя… вторая – и вот уже романтика исчезает, а вместо нее появляется холодный душ, сквозняк, идущий по полу, и ежедневные адские нагрузки. К концу второй недели отсеялось еще половина, а сегодня, может, уже больше.
– Бегом марш! Запевай! – приказал Строганов и сам припустил рядом с первой группой, постепенно смещаясь к хвосту колонны.
– Наблюдая за тварью в прицел автомата, ты надеешься лишь на удачу солдата, – затянули мы на выдохе переиначенные слова окопного поэта. Я держался чуть сбоку от «своего» взвода, который изменился до неузнаваемости естественным путем. Леха и Петр каким-то чудом еще держались, остальные полностью сменились.
Людей, которые бежали рядом, я не выбирал, просто шел вперед, выполняя приказы, и те, кто выдерживал мой темп – оставались со мной. Остальные – отсеивались естественным путем. В регулировании этого процесса я пока не видел никакого смысла, тем более что все получалось само собой.
– Тридцать минут на прием пищи. Наедайтесь до отвала, у вас будет четыре часа на переваривание, – благодушно крикнул Строганов, сам садясь за один из столов. К нашему приходу все блюда уже лежали на подносах, осталось только добавить напиток и что-то себе по вкусу, но большинство разбирало так, не заморачиваясь.
Гречка или картошка с мясом, овощной салат с соусом, до ста грамм сладостей и темного шоколада для мозгов – что еще нужно молодому растущему организму? Много калорий, быстрые и медленные углеводы, кальций и витамины. Я походя посчитал калорийность такого «завтрака», вышло что-то в районе полутора тысяч. И ведь при всем этом не казалось много, в самый раз.
Получаса вполне хватило, чтобы тщательно прожевать пищу и запить. Никуда не торопясь, но и не тормозя. Хотя по многим одногруппникам я видел, что он вкуса пищи вообще не чувствуют, жуя с остекленевшими глазами. Нет, эти не вывезут. Хотя могут и перешагнуть через рубеж, войти в новый ритм жизни.
– Собрались! Строиться! Бегом, на занятия, марш! – скомандовал Василий, и мы наконец разделились на три потока. Третьекурсники отрабатывать умения резонанса, мы со второкурсниками – на теоретические занятия и практики. Ввалились мы в большую аудиторию буквально перед самым звонком, но каждый из ста человек уже знал свое место, так что толкучки не возникло.
– Доброе утро, кадеты! – поприветствовала нас Мария, поднявшись с места преподавателя.
– Доброе утро, госпожа поручик! – хором ответили мы.
Невольно каждый из студентов оценил новый наряд моей связной. Парни со своей стороны, с трудом подбирая слюни. Девчонки – со своей. А посмотреть и в самом деле было на что, Мария, как и любая другая профессиональная ведьма, совершенно не стеснялась достоинств своего тела, грамотно скрывая недостатки.
Она с легкостью несла большую, можно сказать, огромную выпирающую грудь, не сгибая спины, хотя опытным взглядом можно было отметить и корсет, и спортивный топ телесного цвета, скрывающийся под белоснежной блузкой. Короткая юбка с вырезом на боку лишь подчеркивала шикарные длинные ноги в чулках.
Кажется, наша преподавательница пользовалась всеми способами самовыражения, недоступными во время постоянной военной службы, и сейчас, получив неожиданный отпуск, отрывалась по полной. И, судя по часто «плывущим» взглядам студентов, своей цели она добилась.
Что же до девушек, которых после всех испытаний в нашей группе осталось около сорока процентов, на примере Марии они учились. Как манипулировать окружающими парнями, так и держаться на фоне подруг и однокурсниц. К слову, я начал замечать, что и на парней они смотреть начали совсем по-другому. Хотя чего тут удивительного?
Пока мы были в ТУФ-группах, нас иначе как мусор и не воспринимали. Презрительные, иногда нейтральные или насмешливые взгляды. Очень редко – с крупицей интереса. Когда мы только оказались все вместе на отборочном полумарафоне, нас воспринимали так же. Но стоило большей части студентов из групп после Ж отсеяться, и взгляды в корне поменялись.
Они как бы спрашивали: «Какого черта? Почему эти черножопые из ТУФа остались, а нормальные парни, наследственные военные из ЗИКа, в большинстве отсеялись?» Тем, кто осмелился спросить у преподавателей об этом напрямую, ответили: «Потому что они лучше, других причин нет». Но на самом деле ответ был.
Ребята рвали жилы и стирали в кровь ноги, чтобы стать кем-то значимым. Чтобы вырваться из того ада, в который скатывалась их жизнь день за днем. Они делали это до поступления в училище и сейчас, едва увидев шанс, схватились за него обеими руками, словно за спасительную соломинку.
Других причин не требовалось. Да, многим было тяжело. Некоторым так тяжело, что они не справлялись. Из наших отсеялась уже половина, осталось тридцать человек из семидесяти пяти, но правда заключалась в том, что у других групп дела шили не лучше, а даже хуже. Из парней алфавитовцев – А, Б и Г – прорвалось сквозь отбор только десять человек. Шесть – из А.
У девушек были чуть проще нормативы по силовым упражнениям, и хоть неприятно это признавать, но многие были умнее парней в наших группах. Да что по знанию материала они легко дали бы десять баллов форы любому, включая меня. Так что девушек из пяти групп осталось почти сорок. И вот теперь они смотрели на нас с интересом. Не слишком приятным, впрочем. Как на щенков на блошином рынке.
Вот вроде питомец и хозяин должны понравиться друг другу, но что-то никто у щенка не спрашивает, согласен он с девочкой, которая его выбрала, жить и нравится ли ему носить большой голубой бант на шее. А самое неприятное – значительная часть этих взглядов доставалась мне. И бесило это не только меня, но и Ангелину, которая прекрасно все видела и злилась.
– Продолжаем тему когерентного резонирования, – громко и четко произнесла Мария, и все посторонние мысли из головы мгновенно выдуло. Сосредоточится. Я уже в прошлый раз выяснил, что она дает максимально концентрированную информацию, которую мы должны переварить сами. Не зазубрить, а осознать.
– Резонанс с божественной материей имеет энергетическую, физическую и смешанную структуры. В зависимости от глубины и такта резонанса возможно получение эффектов следующего порядка, – не прекращая говорить, Мария быстро накидала на доске таблицу. – По горизонтали: волновой, плоскостной, объемный, смешанный.
– По вертикали: энергетический, силовой, стихийный, смешанный, – проговорила Мария, заполняя таблицу. – Это общие характеристики, освоение которых привязано к выдаче рангов при аттестационной комиссии. Кто мне скажет – что значит волновой энергетический резонанс?
– Базовое умение поддержания резонанса, делящееся по эффективности, плотности, пиковой нагрузке и максимальному времени поддержания, – подняв руку и дождавшись кивка, ответила Мальвина, бывшая староста 1Ж1.
– Совершенно верно. Это базовое, получаемое всеми прошедшими инициацию умение. Однако в нем есть различные аспекты, позволяющие подпитывать технику и оружие разного класса, – быстро проговорила Мария. – Если удается освоить только этот тип резонанса, даже в совершенстве, личное дворянство не получить и выше тринадцатого ранга в титуле не подняться. А какое вы знаете самое сложное умение резонанса… допустим, второго ранга?
– Стихийный меч? – предположил кто-то из зала.
– Вначале поднимите руку, – строго сказала Мария, и говоривший тут же смутился. – Что ж, нет. Стихийный меч, он же клинок архангела, за наиболее часто проявляемую огненную стихию, он же карающий меч Аллаха, – это смешанный стихийный резонаторный конструкт. Третий или четвертый ранг. Его основа – плоскостная, с объемной структурой и стихийным наполнением. Еще варианты?
– Прямо лес рук, – через несколько секунд пробормотала Мария. – Хорошим примером резонанса первого ранга является легендарный Рух, императора российского. Или британская мантикора. Да, на поле боя такие конструкты не увидишь, а те, кто видели, уже никому ничего рассказать не могли. Однако это не позволяет относить менее сложные конструкты к простому рангу. И это одна из причин, почему государь не присвоил никому из простолюдинов титул князя и тем более графа, просто нет таких талантов. А теперь заполним таблицу. Пересечение – характерная форма резонанса.
Просто сказать, а вот заполнить куда сложнее. Я просто не настолько интересовался этим аспектом, думал, что у меня еще есть год или два. Так что, добавив уже знакомый мне щит и пресс, дальше списывал у соседей. Причем где-то был пропуск, типа волновой-силовой, а кое-где я даже выбирал, что записать.
Формы выхода резонанса были самые различные, от банальных щитов и рапир до молний, огненных шаров и прочего, что я мог смело отнести к магии, а здесь оно проходило по статьям – волновые стихийные или объемные стихийные. При этом, как я понял, разница в силе была колоссальной.
– Госпожа преподаватель, разрешите вопрос? – поднял я руку, не сдержавшись, и, дождавшись кивка, поднялся. – Как отличаются огненный шар волновой и объемной природы? Разница только в силе?
– Мы будем разбирать это позже, но раз уж у нас есть повод, – улыбнулась Мария, чуть отойдя от доски. – Наименование объемные – это не столько про форму, сколько про содержание. Ту же плоскость можно исказить или сгруппировать. Однако она от этого не перестанет быть плоскостью. К сожалению, мне лично пока недоступны резонансные конструкты объемной природы, однако я готовлюсь к переаттестации в следующем году и могу многое о них рассказать.
Мария оборвала сама себя на полуслове, понимая, что слишком отошла от темы лекции.
– Что же по сути вопроса – разница между ними как между огнем зажигалки и плазменным взрывом в ограниченном пространстве, – улыбнувшись, произнесла Мария. – При этом разница в затрачиваемых силах не принципиальна, а эффект совершенно очевиден. Но не нужно думать, что только смена формы может увеличить ли изменить вашу мощь. Содержание тоже имеет ключевое значение. Например…
Записывать, срочно. Запоминать весь тот объем информации, который выдавала Бакинова, с нуля было совершенно невозможно. Только записывать, проговаривать в уме и перечитывать, чтобы на экзамене не оказаться в числе отстающих. А ведь ближайший экзамен нам обещали уже в конце недели. Экзамен и новый отсев худших.
Глава 2
– От кисти, от локтя, от плеча. Еще раз. – Если бы еще неделю назад меня спросили, какое у меня самое нелюбимое занятие, я, пожалуй, затруднился бы ответить, да не было таких. А сейчас… О-о… я обрел свою бочку дегтя. Вещь, которой я никогда не занимался, считал глупым атавизмом, не несущим никакой пользы, только вред. И вот сейчас мне приходилось отдаваться ей целиком.
– Еще раз! – с плохо скрываемым презрением проговорил Дали. – Вы не дрова рубите, мягче, плавно КИСТЬ!
Одновременно с этим выкриком он огрел меня по руке длинной розгой, да так что кровь проступила. Захотелось отмутузить нашего преподавателя по фехтованию моей тренировочной и тупой, но при этом вполне тяжелой саблей. Возможно, говорил он все правильно, но как преподаватель был говно и не вызывал никаких эмоций, кроме стойкого желания его прикончить в особо извращенной форме.
– Чертов свинопас! Деревянное чучело! – продолжал измываться Дали, покручивая свои длинные изогнутые усы. – Ты просто необучаем! Еще раз! От кисти, от локтя, от плеча! Какое убожество, за что мне это?
И в этом наши мысли полностью совпадали. Нет, мне-то, в принципе, понятно «за что». Я сам, добровольно, выбрал одним из «дополнительных» обязательных курсов именно фехтование. Уж слишком яркой оставалась картина перед глазами, когда сотни пуль ничего не могли поделать с одной тварью.
Но в тот раз мне просто повезло – подкрался со спины, по окопам, обошел противника и ударил из слепой зоны. А в следующий раз так может не повезти. Именно поэтому я выбрал «мечемашество», отложив стрельбу на второе, и сейчас отчаянно жалел об этом. Как-то не получалось у меня настроиться на позитивный лад в обучении.
– Тысячи лет искусства фехтования, выверенная наука, сотни исследователей, и все это для чего? Чтобы преподавать танец смерти неотесанным свинопасам? – сокрушался Дали, под смешки окружающих прохаживаясь вокруг меня.
Учеников можно было понять, в остальных прикладных предметах я являл недостижимый результат, а тут такой смачный провал, вот они и отводили душу как могли. А я, надо признать, с огромным трудом держал этот ментальный удар.
– Если ученик что-то плохо понял, то это не он дурак, а объясняющий, – парировал я древней мудростью. – Ведь это ваша задача заинтересовать и научить, а моя – принять ваши знания. Какой же вы мастер, если не в состоянии объяснить нормально даже базу?
– Зубоскалишь? – усмехнулся Дали, явно готовя очередную пакость. – Думаешь, на тебя не найдется управы? Яра! Покажи этому остолопу, что значит искусство!
– Как прикажете, наставник. – Вперед вышла Мальвина и встала в ту же дурацкую стойку, что и я: ноги расставлены в стороны и чуть согнуты, одна рука далеко впереди – вторая согнута за спиной, очевидно, чтобы не мешаться. Легкое движение кисти, и вот мне навстречу уже несется полоска стали.
Изловчившись, я отбил лезвие противницы в сторону, мне даже показалось, что сделал я это достаточно изящно, но моя сабля ушла слишком далеко, а девушка, даже не меняя позы, лишь легонько крутанула кистью, и я вновь оказался под атакой. Быть побитым девчонкой? Даже если она в этом хороша? Нет уж!
Энергию в глаза, меридианы расширить, прану прогнать по конечностям! И я вновь отбиваю направленное мне в шею лезвие и тут же сам перехожу в контратаку, не жалея сил. Девушка искривила губки на манер Дали, вот только первый же блок выбил саблю у нее из рук, а моя противница с криком схватилась за кисть.
– Варвар! Как ты посмел так ударить леди?! – возмущенно проорал преподаватель, подскочив к девушке, и, взяв ее ладонь в свои, подул на отбитые пальцы. Естественно, я по ним не попал, а то одним ушибом дело бы не ограничилось, так и кости переломать можно в тренировочной схватке. Но отдача выбила оружие у нее из рук и осушила мышцы.
– Прошу прощения, был слишком зол на зазнающихся пустобрехов, которые что-то мне хотели показать, – сказал я, взглянув прямо на Дали. Тот передернул усами, словно большой таракан, и потянулся было к ученической сабле, но сумел сдержаться и лишь хмыкнул.
– Пройдет совсем немного времени, вы пройдете инициацию, и за подобную фразу вас вполне можно будет вызвать на дуэль, – с самодовольной улыбкой проговорил Дали. – Нет, я вас не убью, я разрублю вам тазобедренные суставы, и вы навсегда останетесь калекой, не способным самостоятельно ходить на горшок.
– Когда я пройду инициацию, такой возможности у вас не будет. Ведь, если вы вызовете меня на дуэль, выбор оружия останется за мной. Я просто проделаю вам дырку в черепе с двадцати метров, и на этом все, – вернул я улыбку, и Дали снова передернул усами. – Вы же не любите, чтобы сквозь пальцы утекала ваша драгоценная жизнь, так зачем мучать вас поединком, когда можно пристрелить?
– Вы, юноша, слишком заносчивы и глупы, чтобы тратить на вас мое и в самом деле драгоценное время, – гордо сказал преподаватель, галантно помогая Мальвине добраться до раковины и массируя ее ладонь под холодной водой. – И ваша блажь учиться фехтованию в сознательном возрасте мне совершенно непонятна. Это полная глупость, ведь всем известно, искусство меча изучается с пяти-шести лет.
– И это вы говорите человеку, который второй раз в жизни держит эту палку и при этом уделал вашу лучшую ученицу? – усмехнувшись, спросил я, и Дали на несколько секунд замер в задумчивости.
– Второй раз? – переспросил он, и я утвердительно кивнул. – Хм. Может, это и станет интересно. Но вначале ответь на вопрос, ученик, зачем тебе фехтование?
– Мне кажется, ответ более чем очевиден – чтобы владеть клинком и в процессе, по крайней мере, не убить себя. А в идеале все же ранить или убить противника, – пожав плечами, ответил я, с подозрением глядя на саблю. – К слову, а почему сабля? Ведь стихийные клинки – прямые. И бьют ими на прокол, а не рубящими ударами.
– На прокол? И где же ты мог увидеть такую технику? – еще больше удивился Дали, который теперь у меня ассоциировался с тараканом, несмотря на импозантный костюм и куртуазное поведение.
– Стал свидетелем схватки двух дарников. Одной – с огненным мечом, другого с ручным гранатометом, – не став вдаваться в подробности, ответил я.
– И мечник, естественно, выиграл, – скорее не спрашивал, а утверждал Дали.
– Ей отстрелили голову и верхнюю часть туловища, – довольно усмехнулся я, предугадав гримасу недовольства на лице преподавателя. – Но и противника она достать успела, смертельно ранив.
– Вероятно, это была одна из дорвавшихся до силы простолюдинок. Какая-нибудь тупая выскочка, не понимающая даже основ фехтования, а, как и вы, стремящаяся все взять силой, – пренебрежительно ответил Дали, стараясь найти хоть какое-то оправдание.
– О, сомневаюсь, разве что княжон плохо готовят, – ехидно сказал я и только потом сообразил, что сболтнул сильно лишнего. Ладно, мало ли в империи каждый год умирают княжон, владеющих стихийными клинками? А я ведь мог это видеть несколько лет назад и просто хорошо запомнить. Правда ведь? Ведь правда?
– Как ее убили? – спросил, нахмурившись, Дали.
– Как я уже ответил – из гранатомета, – коротко ответил я.
– Кадет! Хватит ерничать, возьмите себя в руки и ответьте серьезно, – внезапно спокойным, но требовательным голосом спросил Дали. – Стихийный клинок – это дар четвертого-второго ранга, в зависимости от его силы. А если это была княжна, значит, навыка ей должно было хватить на постановку как Щита, так и Доспеха. Тот уровень, который недоступен даже мне. Убить гранатой, даже резонансной, такого мастера просто невозможно, она отразит любой снаряд.
– Военный перехватил ее руку с мечом, когда она заигралась и попробовала выпотрошить его. А второй рукой выстрелил в упор, – несколько изменив картину произошедшего, проговорил я.
– К тому же он сам был дарником, – понимающе кивнул Дали, вспомнив начало моего рассказа. – Скорее всего, он блокировал своим щитом ее, схватив за руку, разрушил резонанс доспеха и выстрелил, подлезая под оголенную плоскость. Тогда и только тогда это возможно.
– Еще есть автоматы СИБ, которые могут расстрелять вас с разных сторон. Или можно поддерживать сразу коробочку? – уточнил я.
– Это не дуэль, а примитивное и грязное убийство, – скривился Дали.
– Так вы вроде не дуэлянтов тут готовите, а военных, а на войне правила совсем другие. Лежачего пинай, раненого добей – вот это про войну. А честная схватка один на один – скорее фантастика и прямая ложь, только вредная для ваших учеников, – сказал я, обводя глазами всех присутствующих.
– Мои ученики не станут лезть под пули. Для этого есть солдаты, младшие офицеры. Штурмовые отряды дарников, в конце концов, – отмахнулся преподаватель. – Я же готовлю наследников и наследниц великих родов! Аристократов с голубой кровью!
– Ага, так и вижу, стоят они в рубке линкора, в которую врезается штурмовой шлюп. Из него выпрыгивает пара десятков гренадеров в полном резонансном доспехе, а они такие ручкой делают, кланяются и говорят – подходите, пожалуйста, по одному, – хохотнул я, представив ситуацию. – Или еще лучше – мне не досуг с вами драться, дождитесь моего денщика.
– Такое невозможно даже в принципе, – отмахнулся Дали. – Российской империи не с кем воевать на континенте.
– О да, и поэтому всего месяца два назад в небольших разборках передохло с десяток высших аристократов. Ой, погодите, вы об этом не знали? – спросил я, видя, как посерело лицо Дали. – Или у вас в той безобразной бойне умер ученик? Ученица? И даже не одна?
– Семейная драма не повод для шуток. А произошедшее с императорской семьей – тем более! – гневно проговорил Дали, шевеля усами и вращая глазами. – Это трагедия! Трагедия, которой не должно было случиться. Глупость, заставившая собрание проголосовать за будущее, которое еще может и не наступить.
– Довольно! – внезапно властно и резко проговорила Мальвина, и все удивленно посмотрели на нее. – Я прошу прощения, но вам, вам всем, не кажется, что обсуждать такое недостойно дворян? Это и в самом деле трагедия.
– Именно об этом я и говорю, – кивнул Дали, а я с интересом стал рассматривать Мальвину, девочку с голубыми волосами, которая вновь стала вести себя демонстративно холодно и беспристрастно. Где-то я уже ее видел. Не в смысле ее, понятно, что с бывшей старостой 1Ж мы часто сталкивались по учебе, но кого-то она мне напоминала. Только не могу вспомнить кого именно.
– Прошу прощения, – взяв себя в руки и вздохнув, поклонился я. – Я готов быть вашим послушным учеником, если вы готовы быть страстным и терпеливым учителем.
– И все же я не понимаю, – вновь проговорил Дали. – Зачем вам фехтование, особенно с таким к нему отношением?
– Если я скажу, что уверен в своих силах, как и в том, что освою стихийный клинок, – этого будет для вас достаточно? – прямо спросил я.
– Освоите клинок? Вот прямо так, безапелляционно? – вновь проговорил Дали, выгнув свою тонкую бровь, затем вверх взлетели уже обе брови. – Тогда дуэль с Геннадием! Неужели ты… вы смогли использовать пробой? Если это так, тогда вы несомненный талант! Один на миллион, а может, и на миллиард. А я, глупец, хотел отказаться от такого подарка!
– О чем речь? – удивленно спросила Мальвина. – Он же просто бродяжка!
– Вполне возможно, вполне, – покачал головой Дали. – А может, и нет. Вы можете использовать пробой в любое время? Может, только во время стресса? Я слышал о таких историях. Иногда в глухих деревнях рождаются самородки. Не от свинопасов, естественно, но даже князьям иногда нужно развлекаться. Особенно на службе.
