Loe raamatut: «Меж бессмертных и неживых. Сборник рассказов»

Font:

Фотограф Иван Валеев

ISBN 978-5-4496-7346-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Меж бессмертных и неживых
Повесть

– Лиговский пятьдесят пять… Ага.

Я набрал на пульте домофона семнадцатую квартиру. Нет ответа. Откуда-то сверху из открытого окна скрежетали гитары и монотонно стучала драм-машина.

Глухие они там, что ли?

Я вызвал заказчика по смарту. Длинный гудок. Другой. Третий. На двенадцатом соблаговолили ответить.

– А? – сказал запыхавшийся голос на фоне все той же музыки.

– Добрый вечер. Николай?

– А?

– Это Николай? Вы пиццу заказывали?

– А! Пиццу! – Голос отвечавшего стал выше. Словно парень нюхнул гелия. – Да! Пицца! Круто!

Музыка стала тише.

– Откройте, пожалуйста, дверь…

– Ага! – Шаги, сопение носом, бряканье ключами. – А тут нету никого…

– Я внизу у подъезда. Звоню в домофон.

– Домофон?..

Я снова нажал кнопку вызова.

– Сейчас… Да? Кто там? – спросил тот же голос из домофона.

– Это курьер, – сказал я. – Я вам звоню. Откройте пожалуйста, дверь.

– А! Понял! Так бы сразу…

Замок открылся. Я вошел в темный подъезд и поднялся по вытертой, замусоренной вонючей лестнице на последний этаж. Звонить не пришлось: стоило мне подойти к квартире, как дверь, скрипнув, приоткрылась.

– Добрый вечер! – Я продемонстрировал сумку с заказом. – Пицца. Шесть штук с пеперрони.

– Пеперрони!.. Заходите!

Человек еще чуть приоткрыл дверь. Глаза его светились в темноте. Протезы.

– Не хотелось бы мешать, – сказал я. – У вас там гости…

– Я приглашаю!

Странно он ведет себя… И почему не слышно остальных гостей? Я шагнул вперед и потянул носом воздух. Ощутимо запахло мокрым железом.

Я молча пнул ногой дверь, и парня зашвырнуло в квартиру. Он споткнулся обо что-то, взмахнул руками и плюхнулся на задницу. В левой руке, которую он поначалу прикрывал дверью, был зажат большой нож-пила.

– Ах ты!!!

Как он оказался на ногах, я не понял. Только что сидел, раз – и уже прыгает на меня. Лезвие ножа увязло в сумке с пиццей, я ударил парня ногой в пах и выскочил за дверь, прихватив его оружие с собой.

– Алло! Дежурный Петренко слушает!

– Добрый вечер! – сказал я, вцепившись одной рукой в ручку двери, чтобы нападавший не выскочил из квартиры. – Я нахожусь по адресу Лиговский пятьдесят пять дробь четыре, квартира семнадцать. Тут какой-то псих хочет меня убить…

– И вы вот просто так звоните? – удивился полицейский.

– Я держу дверь, и потом, у меня его нож…

– Так может, вы сами справитесь? А мы с вами поделимся?.. – Полицейский заржал. – Выезжаем.

Поделится он, как же…

Что там был за сон?.. Вспомнить бы. Никак, а жаль: сны сейчас – единственное, что осталось интересного в жизни. Если они не тронуты молью реальности…

Эвона как.

Компьютер все верещал. Кто-то сгорает от желания лицезреть мое небритое табло. В три утра. Извращенец. Я сел, дотянулся до компьютерного стола, тронул мышку. На экране возникло мужское лицо. Серые глаза за стеклами очков, седой ежик над черными бровями… Знакомое какое лицо… Где-то я его видел. Вчера же…

А. Ну да. В зеркале. Только там оно помоложе было.

– Привет, – сказало лицо.

– Привет, па, – отозвался я, вставая. Голова закружилась. – Какими судьбами? Черт, я ведь лег только…

– Ты, наверное, гадаешь, на кой я тебе звоню, – перебил он. – Я, честно говоря, тоже. Не в смысле «почему звоню», а почему именно тебе… Понимаешь, у меня возникла одна проблема, с которой мне просто не к кому больше обратиться.

Так. Запись. Есть некоторые вещи, которые я очень не люблю. Одна из них – видеосообщения. Те, кто меня знает – их человек примерно пять живых, – избегают отправлять мне видеозаписи. Отец шестой. Он тоже знает меня – и вот именно поэтому…

– Дело в том, что я мертв.

– Отличный ход, па. Я весь внимание.

– Надеюсь, теперь ты отнесешься к тому, что я тебе скажу, с должным вниманием.

Зар-раза. Он знал…

Я уселся на стул напротив монитора и попытался привести мысли в порядок. Если это не шутка, следует ожидать какого-нибудь пустяшного наследства… А если я хоть сколько-нибудь знаю своего па, то вместе с квестом в стиле «отомсти за меня, Симба».

– У меня есть информация, – сказало изображение отца. – Тебя и твоей жизни она не касается. Ее нужно просто передать людям, которые сумеют ей правильно распорядиться…

– Надо же, почти угадал.

– …И ты это сделаешь. Она спрятана здесь неподалеку. – Изображение мотнуло головой куда-то, видимо в сторону окна. – Можешь считать это повторным приглашением в гости, если тебе так будет проще. На Маяковке есть неплохой отель, называется «Маяк». Давай, до скорого. – Он помолчал, потом добавил: – Сделай так, чтобы это не досталось бессмертным. Идет?

Запись закончилась. Я попытался проиграть ее еще раз – и обнаружил, что файл стерт. Хороший фокус, па.

Я добрался до ванной. Почистил зубы. Набрал воды в чайник, вернул его на подставку, включил. Насыпал в чашку две ложки растворимого кофе. Выглянул в окно.

Короче, оттягивал как мог.

Наконец, решился: заглянул на сайт железных дорог посмотреть, когда ближайшая свободная «пуля» до Москвы. Оказалось, через полтора часа. Свободных мест было много, время у поезда неудобное. Выбрал место в четвертом вагоне место у окна, оплатил… Оказывается, в том, чтобы покупать билет в один конец, есть что-то жутковатое.

Еще бы… Когда тебя с того света приглашают погостить, поневоле станешь мистиком.

Я оглядел комнату. Что мне может понадобиться, кроме двух-трех носков на случай атомной войны? Разве что компьютер.

Такси решил не вызывать. До вокзала пешком полчаса.

Поезд был практически пуст. Я предъявил считывателю свой пасскард, двери открылись и я вошел в вагон. Уселся в свое кресло у окна. По ту сторону стекла начинало светать. Очень хотелось спать, от недосыпа слегка мутило, но – заснуть?.. Сейчас?..

Значит, если верить видеозаписи, отец мертв. Странно, но поверить в это было просто – и в то же время невозможно. Он для меня никогда не был особенно живым. Такое абстрактное понятие: «отец» – начисто лишенное связи с реальным объектом. Я понимал, что вряд ли явился на свет вегетативным путем, но и только.

Потом объект «отец» все-таки решил войти в мою жизнь. Пять лет назад, когда умерла мать, он связался со мной, предложил приехать… Тогда он обитал в одном из спальных районов мегаполиса, в двухкомнатной квартире с железной дверью, громадной стереосистемой и жутким набором киберимплантов. Там я продержался неделю и сбежал, забыв попрощаться. Но, полагаю, что узнали мы с ним друг друга неплохо.

Я, например, понял, откуда у меня взялась нелюбовь к бессмертным… Которые, как показывает практика, вовсе не.

Москва встретила проливным дождем. Я вышел из поезда, поднял воротник плаща и, втянув голову в плечи, побрел к зданию вокзала. Наверняка там можно купить кофе. Может быть, даже с кофеином.

В реденькой толпе сонных пассажиров я прошел сквозь «светляка» (совсем недавно эти штуковины заменили всевозможные металлодетекторы и рентген-аппараты) и, двигаясь вдоль длинной стойки, заметил небольшое оживление среди сидящих за ней господ в серо-голубом. Двое транспортных полицейских встали из-за своих мест и направились ко мне.

– Доброе утро, – сказал полицейский чуть пониже ростом, сверкнув непрозрачными электронными очками. – Разрешите взглянуть на ваш пасскард.

Вежливость – это прекрасно.

– Прошу.

Полицейский взял карточку, сличил фото на ней с моей физиономией, поскреб зачем-то ногтем по краешку и поднес к левому стеклышку очков.

– Вы пользуетесь кибернетическими имплантами? – спросил он.

– Нет. – Ну неужели я мог сказать что-то другое? Это после просвечивания-то?

– Чистюля, – брякнул другой полицейский.

Я молча взглянул на него. Широкая грудная клетка, бицепсы до предела натягивают ткань рукава форменной куртки, глаз за темным пластиком очков не видать. Почти бессмертный. Только работа неудачная.

Первый полицейский недовольно покосился на своего коллегу и вернул мне пасскард:

– Прошу прощения за беспокойство. Можете идти.

– Что ж, спасибо… Надеюсь, это теперь не запрещено?

– Что именно? – Полицейский вскинул брови.

– Не пользоваться имплантами.

Он пожал плечами:

– Пока нет. Кое-где это даже приветствуется.

– Это хорошо… А, извините еще раз, кофе здесь где-нибудь можно выпить?

– Во-он там, – указал второй полицейский рукой в перчатке, – сразу за инфостендом есть буфет с кофе-автоматами.

А это как понимать? Тоже вежливость, или чувство вины им не купируют?

Поезда по внутренней кольцевой ветке метро шли с интервалом в восемь минут. Я дождался поезда, сел в практически пустой вагон и потер лицо руками. Что-что, а спать здесь не стоило.

Тащилась электричка небыстро. Я разглядывал серые бетонные стены за окнами вагона, кое-где изрисованные граффити, и пытался вспомнить, как метро выглядело пять лет назад.

Никак не выглядело. Я же его не видел.

Наконец добрались до Маяковской. Выход на Садовую-Триумфальную был закрыт, давно и, кажется, уже навсегда. Я прошел длинным переходом в реденькой толпе таких же незваных гостей метро и выбрался на Тверскую-Ямскую, первую из нескольких, прошел до Садового кольца…

Вдоль всей улицы тянулась бесконечная железобетонная стена.

Челюсть у меня отвисла. Зато я понял, что значили в инструкции по нахождению отеля слова «от метро направо и вниз по улице до бреши в стене».

Я завертел головой. Над улицей кое-где порхали неприметные дроны-колибри. Ну, колибри не танк.

Вниз по улице, значит…

Изукрашенный нелепым узором указатель привел меня к «бреши». Действительно, брешь: пролом в стене, в который могли протиснуться сразу два человека. Если не боялись порвать одежду о торчащие обломки арматуры. Причем выглядел пролом так, будто был здесь раньше стены.

Я задрал голову, буркнул прилепившейся к карнизу колибри «Прикрой, что ли», и направился в «брешь».

По ту сторону стены никого не оказалось. Никто не грелся у горящего мусорного бака, не перетягивал руку для очередного укола, не прятался в куче отбросов с дробовиком в зубах…

Ч-черт возьми. И все напрасно.

Дверь с надписью «Маяк» нашлась довольно быстро. Я потянул ее на себя. В ноздри ударил запах курева, прокисшей выпивки и жареного соевого белка. Внутри оказалось темновато. Низкий потолок, с него на шнуре свисала одинокая тусклая лампочка в небьющемся плафоне. Коричневая краска на стенах, коричневая стойка, за стойкой мерцал экран, отсвечивая на лицо бледного бородача, поглощавшего из пластмассовой тарелки жареные сосиски. Бородач оторвался от созерцания того, что он там созерцал на экране, и вопросительно вскинул брови.

– Доброе утро, – сказал я. – Я бронировал номер…

– Ага. – Бородач отставил в сторону тарелку, встал с кресла и подался ко мне, облокотившись на стойку. – Я вас слушаю.

– Номер. На фамилию «Вохщин». Бронирование. Предоплата. Вот пасскард.

– Понятно. Ничем не могу помочь. – Бородач пожал плечами. – Наверное, был сбой в компьютере, понимаете? Все бронирования того…

– Понимаю, – кивнул я. – А с кем я могу поговорить насчет?..

– Со мной, – тут же перебил он и, перекосившись, сунул правую руку под стойку.

Оружие, прикрепленное к столешнице! Надо же… Некоторые вещи в этом мире не меняются.

– Хорошо. – Я вздохнул и заглянул ему в глаза. – Сколько?

– Ну…

Он отвел взгляд в сторону – и я врезал ему ладонью в лоб. Из-под стойки бабахнуло, заряд ушел куда-то вправо. Идиот. Я перемахнул через стойку, пнув бородача ногой. Он отлетел к стене, и я ударом плеча вышиб воздух из его впалой груди. Потом, пока он корчился, вытащил из-под стойки оружие.

– Ишь ты… Самопал! – Трубка длиной сантиметров двадцать и в сантиметр диаметром, барабан под четыре патрона, рукоять черт знает из чего. – Сам сделал?

– Отец… – хрипло ответил бородач.

– Так что ж ты, дурак, семейными реликвиями-то разбрасываешься?

Бородач промолчал, потирая грудь. Я вздохнул и бросил взгляд на монитор.

– Сейчас пол-восьмого утра. Давай подождем хотя бы до одиннадцати, а?

– Ну…

– Ну вот и славно. – Я оттянул пояс спортивных штанов бородача и ссыпал ему туда патроны. – Так что там насчет комнаты?

– Сейчас посмотрю… Можно? – Он сделал движение в сторону компьютера.

– Конечно! Это ведь ваша гостиница.

Я неспешно обошел стойку и, подперев щеку кулаком, начал ждать.

– Вот… – Бородач мельком глянул на мой пасскард и кивнул: – Да, все в порядке, номер четыреста два. Это под самой крышей.

– Отлично.

Он протянул мне ключ-карту.

Под самой крышей… Комната как комната: крошечная, пустая, в бело-коричневых тонах. Из мебели: стул, стол, койка – называть это «кроватью» много чести, – подкопченные жалюзи на единственном окне. И обломанный подоконник.

Я поставил под стол надоевшую уже сумку, вытащил сетик и попытался найти что-нибудь про бар «Баррикада». Сюрприз: никакого бара с таким названием поблизости не было. Не было поблизости также кафе, пивной, клуба или библиотеки – ничего, что носило бы название «Баррикада».

И в то же время: «Сидели вчера со Словарем в Баррикаде», «Пиво в Баррикаде подорожало», «Вскочил какой-то прыщ и ну стихи орать на всю Баррикаду»… Многовато упоминаний для несуществующего места.

– Здорово, па, – сказал я. – И что дальше?

Можно было спуститься к бородатому и жуликоватому владельцу «Маяка». Однако я ведь сам предложил подождать до одиннадцати. Или до скольки?..

– Спать.

Поразмыслив, я включил будильник и поставил сетик так, чтобы камера смотрела на ручку входной двери. Теперь стоило кому-то повернуть ручку, будильник сработает, и…

И посмотрим, кто кого.

Разбудили меня, впрочем, достаточно деликатным стуком в дверь.

– Проклятье… – Я посмотрел на часы. Было без трех минут одиннадцать. – Кто там?

– Простите, пожалуйста, за беспокойство, – раздался из коридора приятный женский голос. – Мы от господина Маяковского…

Я подскочил. Потому что фамилию «Маяковский» носил человек, памятник которому я видел на улице неподалеку от метро. Нет, я слышал, что бывали случаи, когда памятник припирался к кому-нибудь… Но чтобы присылал гонцов?

– От кого? – переспросил я.

– От господина Маяковского, – повторили из-за двери. – Это владелец отеля.

– А. Ясно. Нельзя же так пугать.

За дверью хихикнули:

– Может, все-таки откроете?

– Ну, раз вы не от того Маяковского, который на площади…

Я отпер замок и приоткрыл дверь.

В коридоре стояли две девушки: одна постарше, высокая, худая, с очень бледной кожей, серебристыми волосами и в красивом брючном костюме; вторая была пониже, в черном пластиковом корсете, коротенькой юбке, смуглая и с пробивающимися сквозь кожу лба маленькими черными рожками.

Я невольно сделал шаг назад. Дамы восприняли это как приглашение войти.

– Э… А что случилось? – спросил я.

– Виктор Ольгердович просил передать вам свои искренние извинения за то небольшое недоразумение, что произошло между вами утром.

– Ага… А вы, стало быть?..

– Моральная компенсация, – тонко улыбнулась девушка в костюме.

– Хорошо. Я вас понял. То есть, что я говорю… Послушайте. Извинения приняты, недоразумение забыто, но вот компенсация… Мне придется от нее отказаться.

– Почему? – удивилась девушка в костюме. – Если желаете, мы можем пригласить еще кого-нибудь.

– Нет, благодарю.

– Вы заставляете чувствовать меня неловко, – пожаловалась она.

– Значит, мы квиты… – Тут я кое-что вспомнил. – Давайте договоримся. Мне нужна информация. Могу ли я получить ее от вас?

– Генетическая?

Девушка с рожками фыркнула и зажала рот ладошкой.

– Нет. Я, видите ли, только сегодня приехал, и у меня уже возникли определенные сложности с некоторыми местными достопримечательностями. Никак не могу найти.

– Ну что же… Давайте побеседуем. Анна, оставь нас. – Девушка с рожками выскользнула за дверь. – Что вас интересует?

– Как вас зовут?

– Кира.

Я уселся на койку, Кира пристроилась на стол, вытянув и скрестив длинные ножки в мужских туфлях.

– Кира, скажите, что такое «Баррикада»?

– Так-так…

– Вы знаете, где это?

– Да, – чуть помедлив, отозвалась Кира. – Пожалуй, знаю.

– Почему я не могу найти это место?

– Потому что это не место. – Она пожала плечами.

– Ничего себе…

– Не удивляйтесь. Просто примите к сведению. Сейчас «Баррикада» находится в клубе «Зоопарк». Его вы отыщете без труда. Только сейчас туда идти не советую.

– Закрыто?

– Нет. В это время там скучно.

Я улыбнулся:

– Прекрасно. Мне сейчас как раз надо немножко поскучать. Ну, думаю, ваша миссия полностью выполнена.

Кира оттолкнулась от стола и направилась к двери. Взявшись за ручку, бросила через плечо:

– Обращайтесь. Мы всегда рады новым неиспорченным людям.

– Простите, а господин Маяковский случайно не давал насчет меня какие-нибудь особые указания?

– Спрашивать такое у девушки на первом свидании…

Она презрительно сморщила носик и закрыла дверь.

Сетик утверждал, что добраться до «Зоопарка» можно было двумя путями: медленным на метро и быстрым по улице. Я выбрал второе.

Перед уходом я мельком осмотрел комнату. Из-за крепления жалюзи выглядывала маленькая камера – из тех, что предназначены скорее для съемки, нежели для припрятывания. Смотрела камера прямиком на кровать. Наверное, где-то и микрофон имеется.

Я спустился вниз. Бородач по фамилии Маяковский и с незапомнившимся именем поднялся со своего места.

– Добрый день, – сказал я миролюбиво. – Не подскажете, сколько еще таких вот штучек у меня в комнате? – И я положил камеру на стойку.

Маяковский прокашлялся.

– Только одна… И еще микрофон в изголовье кровати. У стола, – добавил он.

– Ладно. Пусть останется. Кстати, я не сильно храплю?

Он промолчал.

– Да, спасибо за компенсацию, – спохватился я. – Не стоило, конечно…

– Хорошие отношения с клиентом превыше всего, – пожал плечами Маяковский. – Но вы же…

– Нет-нет, я как раз думал, к кому приставать с расспросами, так что вы избавили меня от ненужных метаний.

Он подергал себя за бороду:

– Всегда пожалуйста. Обращайтесь.

Я кивнул, вышел на свежий воздух и направился к бреши.

К этому времени на улице появились люди. Их было немного, и большая часть спешила по своим делам, глядя перед собой сквозь вирт-очки. Но были и другие. Они брели по улице, чаще всего вдоль разделяющей город стены, или сидели под ней, бессмысленно уставясь перед собой. Они были плохо одеты и еще хуже модифицированы.

Их было немного, но именно они определяли впечатление от города. Они – и еще статуя.

Статую я заприметил случайно. Шел к Баррикадной, поглядывая на обломанный шпиль высотки, что чуть выглядывал из-за крыш. Справа между старыми, неизвестно зачем сохранившимися домиками обнаружились ржавые ворота. Облезлая табличка настаивала, что за ними находится «Московский Зоопарк». Табличка поновее лаконично предупреждала о каких-то неприятностях, поджидавших излишне любопытного посетителя. Я заглянул внутрь.

Судя по всему, территорию зоопарка в прошлом обстреляли из минометов, потом стащили на нее множество старых, никому не нужных гаражей и трейлерных вагончиков, а потом снова обстреляли. И так восемь раз. И над всем этим хаосом арматуры, бетона, асфальта и листового железа возвели статую: высоченный, собранный из пластиковых труб каркас медведя. Медведь стоял на задних лапах, держа в передних подобие восьмиствольного пулемета. На голове медведя росли довольно большие рога.

Нет, Маяковский – понятно… А этот-то что писал?

Кира не обманула. В «Зоопарке» действительно было скучно. Вернее, было бы – для постоянного посетителя. А вот любого новичка вроде меня посещение подобного клуба наверняка выбьет из равновесия. Уже от самых дверей – взглядом оранжевых глаз, упершимся в меня с тигриной морды.

Обычная тигриная морда: полоски, усы, клыки… Ну, может быть, чуть поменьше настоящей, чтобы быть пропорциональной вполне человеческим плечам, на которых она сидела. На столь серьезный бодмод решится не каждый. И не каждому он по карману.

Тигриная морда шевельнула бровями.

– Привет, – выдавил я.

Тигр кивнул, и я прошел внутрь. Пол под ногами чуть поскрипывал, лампы над головой горели через одну. Множество серых столиков и стульев. По стенам – картины, нарисованные, по-моему, пальцами наименее трезвых посетителей. Кроме меня, здесь было всего двое посетителей.

Бармен за стойкой бара выглядел вполне по-человечески. Пусть и с металлическим протезом на месте правой кисти.

– Приветствую! – сказал он. – Что будете?

– Добрый… этот… день. Если можно – кофе.

– Соевый?

– Угу…

Бармен занялся готовкой, а я оглянулся через плечо. Тигроголовый внимательно, не мигая, наблюдал за мной.

– Ваше кофе.

– Спасибо. Сколько?

– Девяносто.

– Недорого, – удивился я и, доставая из кармана дебетку, сказал тоном ниже: – Извините. Тот гражданин с тигриной головой – он все еще смотрит мне в спину?

Бармен бросил взгляд поверх моего плеча и коротко кивнул.

– А почему?

– Во-первых, это его работа. Во-вторых, вы здесь впервые. И в-третьих, чистюли у нас редкость. Этих причин хватит?

– Э… Пожалуй. А что, заметно?

– Ему – да.

– Принято, учту.

Я подхватил стакан с кофе и отправился к столику у забранного пластиковым щитом окна. Тигриная голова медленно повернулась, продолжая просвечивать меня насквозь.

Ну и что дальше, па?

Сетик напомнил о себе, и я едва не расплескал кофе. Под взглядом оранжевых глаз поставил компьютер на стол, вытянул клавиатуру, включил экран и сунул в левое ухо наушник. Видео-вызов. Дай-ка угадаю…

– Неплохое местечко, верно? – спросил отец. – Хотя я подозреваю, что ты пришел туда в неудачное время, и ничего интересного вокруг не происходит… Ну да это дело вкуса. Значит, ты здесь (не с пустотой же я говорю, правильно?) и ждешь нового задания. Вот оно. Ты должен отыскать «Сумеречный сад». Там есть кое-что на твое имя. И некоторые инструкции в придачу. Все, до скорого. – Он усмехнулся и добавил: – Никогда не верь…

Договорить ему не дали. В ухо ударила волна белого шума, экран зарябил. Я выдернул наушник и отвернулся, зажмурившись.

Кто-то кричал.

– Эй! – раздался голос бармена. – Что за хрень?! Вить!.. Вить, что с тобой?

Я открыл глаза. Оба посетителя – один еще сидел за столом, другой уже под ним – стонали и держались за головы, тигр-охранник бесшумно сполз по стене на пол. Бармен подскочил к нему, потом обернулся ко мне.

– Ты!!! Что ты наделал?!

– Это не я! – проорал я в ответ и продемонстрировал ему экран сетика.

Свистопляска как началась, так и прекратилась. Теперь экранчик был абсолютно мертвый.

– Это не он, – подтвердил тигроголовый, открывая глаза.

Его голос был на удивление безжизненным. Машинным. Неудачная операция на связках?

– Ты в порядке? – спросил его бармен.

– Да, Лех, почти… Сейчас. – Охранник сел, помотал мохнатой башкой и встряхнул плечами. – Здорово долбануло. Это на него было нацелено.

И он мотнул башкой в мою сторону. Бармен нахмурился:

– Ты же сказал, что он чистюля…

– Да.

– Тогда на кой черт?.. Его даже не зацепило.

– Значит, те, кто поставил ловушку, не знали об этом. – Тигроголовый поднялся на ноги и обратился ко мне: – Не знали, а?

Я только плечами пожал. Мне-то откуда знать? Может, это было что-то вроде отцовского напутствия, чтобы лучше запомнил. Но делиться подобными соображениями не хотелось.

– Что такое «Сумеречный сад»? – спросил я.

– Мавзолей, – отозвался бармен после паузы.

– А где это?

– Где-то в сети.

– Как «Баррикада»? – спросил я.

– И незачем так орать, – пробурчал бармен негромко. – Да. Только войти можно откуда угодно…

– Только не отсюда, – добавил тигроголовый. – И запасись нормальным софтом.

– Понял. Кофе-то можно допить?

– А, что с тебя взять! – махнул бармен рукой. – Допивай… И проваливай!

Дождь прекратился.

Лавируя меж повыползавших на улицу неторопливых москвичей, я вернулся в «Маяк», кивнул Маяковскому и поднялся в комнату. Вроде бы никто не заходил. Я осмотрелся и подсел к столу.

Сетик сдох. Если каждый день мне будут гробить компьютер, то дольше трех дней не протяну – деньги кончатся. И придется возвращаться, так ничего и не выяснив.

Искушение.

Я спустился вниз и обратился к Маяковскому:

– Не подскажете, где тут можно перекусить без вреда для организма?

– Без вреда – нигде, – категорично заявил он. – Но вы можете прогуляться вниз по улице до «Двух собак». Там можно даже настоящую котлету съесть… если вы, конечно, не очень боитесь крыс.

– А чем их кормят? Человечиной? Тогда я пас.

– Сейчас даже сою кормят человечиной.

Я поморщился, но он, конечно, был прав. Потом вспомнил про сетик, который лежал в сумке на плече.

– Да, и еще такой вопрос. Где-нибудь можно найти вменяемого компьютерного мастера, который не будет пытаться надуть приезжего лоха? – Маяковский поперхнулся, и я торопливо добавил: – О присутствующих ни слова.

– Ну… А что стряслось с вашим компом?

– Был в «Зоопарке», решил почту проверить. А оттуда на меня ка-ак… прыгнет! И посетителям досталось, и охраннику. Ему особенно: где стоял – там и вырубился.

– Ничего, у Виктора как раз софт хороший. Наверняка его сразу выкинуло… Дайте-ка сюда вашу игрушку.

Я вручил ему сетик, и Маяковский, порывшись в столе, вытащил оттуда длинный кабель и полез куда-то под стойку.

– Сейчас проверим, чем вас там угостили… – Он принялся елозить мышкой по столу. – Ну… Ерунда. Гоголь-моголь – червяк, троян, дешифратор… И овердрайв. Там было что-то ценное из информации?

– Нет.

– Тогда тем более ерунда. Я сейчас все вычищу, поставлю что надо – будет как новенький.

– Что такое овердрайв? – спросил я.

Впрочем, интересовало меня другое: а не подсадит ли мне мой недешевый комнатовладелец что-нибудь наподобие этого… «гоголя»? Так, чисто из интереса?

Маяковский пару секунд смотрел на меня, потом усмехнулся:

– Вы же чистюля. Забыл. Самое простое оружие, цепляющее тех, кто, – он коснулся пальцем виска, – носит компьютер в голове. Бьет по глазам, ушам и мозгам в целом. Неприятно, но пережить можно.

– А вы тоже – того? – Я повторил его жест.

– Да, был. Потом решил, что староват уже для таких фокусов. Правда, вытаскивать ничего не стал, просто отключил – и все.

– Слушайте, а никто не пробовал выжечь человеку таким овердрайвом мозги, а потом загрузить что нужно – и управлять?

– Так и делали же, – пробурчал Маяковский, вперив взгляд в экран своего компа. – Причем еще лет пятьсот назад… где-то на Таити… нет, на Гаити. Знаете такое слово – зомби?

– Ну да.

– Ну и вот… А, ерунда это все. Трудоемко и бессмысленно. Зачем выжигать то, чем человек отродясь не пользуется? А управлять и так можно… – Он вытащил провод из моего сетика. – Все. Держите.

– Сколько с меня?

– А, пустяки. Триста пятьдесят.

Вернувшись из «Двух собак», я поставил сетик на стол и принялся искать «Сумеречный сад». На этот раз обошлось почти без сюрпризов. За исключением того, что он отказывался впускать меня без очков и перчаток.

Я не люблю виртуальную реальность. Очень уж много народу туда переселилось практически насовсем. Конечно, благодаря этим людям у лохов вроде меня всегда есть работа: должен же кто-то доставлять им под дверь жратву и железо, но…

«Сумеречный сад» занимал довольно большое пространство. Непонятно только, почему «сад»? Больше всего это место походило на старый, поглощенный джунглями завод.

Я решил не тратить время на бессмысленные поиски, вызвал виртуальную клавиатуру и набрал было фамилию отца – но спохватился. Он же сказал «на твое имя».

«Игорь Вохщин».

Передо мной возникла тень. В длинном балахоне с капюшоном, сжимающая костлявыми руками косу.

Некоторые вещи лучше встречать только в вирте.

«Могила Игоря Вохщина найдена. Прошу за мной».

Твою мать, па… Я потащился за проводником. Жнец поднялся на четвертый этаж сада (халтурщики), проследовал по едва заметной тропке, петлявшей между деревьями и остатками непонятных механизмов, и встал около большого, примерно по пояс, черного камня, над которым росло невысокое раскидистое дерево, чью видовую принадлежность отчаялся бы выявлять любой ботаник. Мой проводник указал пальцем на камень – и испарился.

Я осмотрелся. Под камнем было небольшое углубление, может быть, норка местной мышки, такой же условной, как и дерево. Я сунул туда руку. Пусто.

Вот так…

«Пароль», сказал возникший надо мной Жнец, занеся косу для удара.

Я вспомнил последний наш «разговор» с отцом. «Никогда не верь…» Кому?

«Никогда не верь бессмертным», произнес я – и вытащил из-под камня фотографию. Небольшую, такую, что умещается на ладони. Отца на фото не было. И меня тоже. Там была девушка в черных джинсах и красной футболке. Она сидела под большим деревом, обхватив колени руками, и смотрела мимо объектива, склонив голову к левому плечу…

Мама.

Фото было ретушированным. На нем должен был быть еще кто-то, слева от девушки. Если бы я не был в очках, если бы комп был у меня в башке – уверен, я бы этого не увидел.

В стволе дерева на фото было дупло. Я поднялся и обошел вокруг того, что росло у моей «могилки». Сначала против часовой стрелки, потом по. Дерево стало сохнуть и терять листья.

Черт, па, ты переиграл в игрушки!..

Дупло оказалось чуть повыше моей головы Я дотянулся до него и сунул руку внутрь.

«Пароль», сказал Жнец.

«Никогда не верь бессмертным», снова сказал я.

«Осталось две попытки», произнес Жнец. Лезвие косы недвусмысленно сверкнуло.

Я дернулся назад – но дерево не пустило. А только вроде привык к папиным приколам. Повертел в свободной руке фотографию. Ничего. Никаких больше подсказок. Кроме того, что было затерто на изображении…

«Тебя здесь нет», сказал я, глядя на фото.

Третья попытка не понадобилась.

Файл имел вид стилизованной морской мины, болтавшейся на зажатом в моем кулаке шнуре как накачанный гелием воздушный шарик.

«Переместить – Скопировать – Удалить»

Выбрал первое.

«Попытка взлома!», сказал мне в ухо хорошо поставленный женский голос. В правом нижнем уголке поля зрения замерцал красный значок антивируса.

Я торопливо открыл меню, выбрал «отключить соединение», на фоне застывшей картинки «сада» приказал сетику выключиться, стащил с головы очки – и некоторое время сидел, привыкая к реальности.

Реальность была тусклой, серой и излишне детализированной. Как обычно.

Бессмертие нереализуемо. Я говорю о бессмертии личности, конечно. Но все-таки мы все жаждем его получить… А? Ты как, жаждешь?.. Ну да неважно. Важно, что желающие есть. А значит, они будут искать тех, кто им это бессмертие организует. И найдут.

Я сказал, что бессмертие личности нереализуемо. Однако чисто технически возможно продлевать жизнь человека, отрезая от него по кусочку и заменяя отрезанное чем-нибудь более прочным. Руки, ноги, глаза, уши, сердце… Пока у нас проблемы только с мозгом. Хотя если его как следует стимулировать, можно отсрочить деградацию.

Это все ты, наверное, знаешь. А вот что ты не знаешь: со стимулированием мозга лучше всего справляется новое молодое тело. Желательно здоровое и не слишком отличающееся от мозга генетически. Такие штуки, сам понимаешь, запрещены.