Loe raamatut: «Когда Вадя был маленький», lehekülg 2
Но тут вдруг пришла к нему девушка, которая работала в парикмахерской и сказала: "А пойдём пока в детский уголок – и там поиграешь, да?.. Там у нас игрушки есть… И машинки!.."
И Вадя взглянул на маму свою, чтобы узнать – как решится теперь-то его судьба?.. И мама решила ему судьбу, сказав: -"Ну если хочешь – пойди поиграй. Но только веди себя тихо! И ни с какими незнакомыми людьми на улицу не выходи!"
И Вадя очень обрадовался, что он теперь поиграет чуть-чуть в чужие игрушки – а это всегда гораздо веселее, чем играть в свои. Ведь свои ты уже все знаешь, а чужие – ещё для тебя новый мир. И он, как послушный ребёнок, стал вести себя в детском уголке очень тихо… И только петь громко. А вести себя – очень, очень тихо, уж это да.
Но только вот, тех самых игрушек, что девушка ему обещала – здесь оказалось совсем и немного. Зато очень интересные. Например был лабиринт, где нужно было рукою водить медный шарик по дорожке такой, в дереве вырезанной. И это такая игра, которая мало когда надоедает. Ведь можно так бесконечно катать шар туда-сюда. А ещё там была такая интересная игра, как стол. На столе были листы бумаги, которые уже были порядком изрисованы другими детьми, а ещё – сколько хочешь карандашей!.. Правда те все почти не писали. Будто бы они и не карандаши, которые, вообще-то, должны писать всегда – а какие-то выдохшиеся, уставшие от жизни фломастеры.
И Вадя долго тут играл. Ведь мамы долго не было. Должно быть – это от того, что у мамы гораздо больше было волос в голове, чем у прежнего некрасивого Вадика, и чтобы её сделать красивой – требовалось куда больше времени.
Мамы всё не было и Вадя даже представил себе, что мама там без него совсем вышла из-под контроля и уже во всю дрыгает ногами и плачет и орёт… А бедный дяденька с бородой, уж и не знает, что делать. Ведь мама большая и сильная. И кресло под нею так может быстро сломаться. Да и и ирисок ведь на такую большую – не напасешься!
И только было подумал Вадя направиться на помощь к страшному мужчине и успокоить свою маму тем, что скажет, как это обычно делала она сама: "Ты посиди чуть-чуть спокойненько, а потом я тебе пряников в магазине куплю! ", как вдруг!.. Случилось то, о чем предупреждала его мама. Ведь мама сказала, чтобы он никуда не уходил ни с какой незнакомой тётей и ни с каким незнакомым дядей. А тут вдруг к нему подошла незнакомая тётя со странной причёской и яркой раскраскою на лице, и стала звать его с собой. Но Вадя подумал и стал сопротивляться изо всех сил, ведь и правда – зачем уходить с какой-то незнакомой тётей, от которой и вообще не знаешь, чего ожидать?.. А вдруг она и вообще никогда в жизни не купит тебе пряников?.. Ведь тёти – они же не все как мама добрые. И Вадя так сопротивлялся, что к нему уже сбежалась, почти что вся парикмахерская – посмотреть, кто же тут так кричит и топает ножками. Но только его мамы всё никак не было. Наверное она ещё стала не до конца красивой и не хотела в таком виде показываться своему Ваде. Наверное боялась что он её, чего доброго, ещё разлюбит. Совсем как сам Вадя боялся, что мама разлюбит его, если он скажет ей что сломал своего динозавра, и потому не говорил.
Вадя кричал и топал и ждал свою маму. Вот уже и тетенька, что звала его поиграть в детский уголок – была здесь, и страшный дяденька с бородой – тоже… И даже ещё несколько человек! А мамы – всё нет.
И тогда странная тетенька с красивой прической, которая пыталась увести Вадю с собой, в очередной раз спросила у Вадички: "Ну почему же ты не хочешь идти со мной, Вадя?.. Что случилось?.."
И Вадя чуть-чуть меньше стал кричать, чтобы сказать – от чего он не хочет идти. Ведь если бы он продолжал кричать и, при этом, стал говорить – уж того что он говорит, точно никто бы не услышал.
И Вадя сказал:
– Я не пойду с чужой тётей никуда! Мне мама запретила!
И тут все вокруг стали смеяться, и женщина с прической тоже. И все долго смеялись, а женщина ещё и спросила:
– Ты, что, меня не узнаёшь, Вадя?..
А Вадя только надулся в ответ на это. Ведь с чего он должен узнавать эту странную тётю? Конечно – она так накрашена и причесана, словно – вот только из телевизора. И наверное – она знаменитость какая, и ей очень хочется чтобы все её тут узнавали. Не зря же она так накрасилась чрезмерно?.. Но Вадя не знал как её узнать, ведь с ней он передач по телевизору ещё не видел.
И тут все подряд начали наперебой объяснять Вадичке, что это и есть его мама – та женщина, что хотела быть тут знаменитой.
И Вадичка сперва не поверил. Ведь мама его была очень красивая и с кожей на лице, а не с пудрой, как эта странная тетя.
Но наконец он заметил на новой тёте, которая всё звала его пойти с собой, мамину одежду. И удивился – как это она так ходит точно в такой же одежде как и мама? Ведь это же невозможно!
И тогда он наконец-то поверил немножечко, что эта тётя – наверное уж, действительно, и есть его мама, а не кто иной другой. И наконец пошёл с ней домой.
Но Вадичка всё ещё переживал по пути – как бы это не оказалась, всё-таки, какая-то чужая тетенька, и не оказалось бы так, что она вообще никогда больше не станет его кормить, и ходить с ним гулять на площадку, и делать вид что кушает пирожки Вадика, сделанные из песочка, и говорить: "ням-ням!" и что они очень вкусные. Ведь без этого жизнь бы стала совсем невыносимой!
Но вот когда они с мамой-тетей вернулись наконец домой, и мама-тетя накормила Вадика вкусными мамиными котлетками с пюрешкой, и даже сказала ему чтобы он не чавкал и не горбился за столом – ну совсем как мама – тогда уже Вадя уверился в том, что это, и правда, его собственная, настоящая, личная мама!
А когда вечером папа вернулся с работы – Вадик первым побежал к нему навстречу, в прихожую, чтобы предупредить. И очень громко он предупредил своего папу:
– Папа! Ты только не пугайся!.. Это наша мама… старая!.. Просто её сегодня сделали красивой слишком – такой, что и не узнать!
