Реки

Но однажды, стоя в одном не самом большом, и не в самом красивом итальянском городке, на мосту через чистую маленькую речку с быстрыми рыбками, я подумал: «Вот как так? Вот эти люди родились здесь, среди прекрасных гор, виноградников, до моря рукой подать, они весёлые, у них так тепло, вкусно и красиво. Италия!!! Они родились здесь и палец о палец не ударили, чтобы жить среди такой красоты. А я просто родился в сибирском городе, и у меня все не так. Я родился там, а они здесь. Как же так! Как не справедливо…»А когда я вернулся в свой город, где шли бесконечные холодные дожди, на деревьях уже не было листьев, все машины были одного грязного цвета… я подумал тогда, что все это заговор. Причём заговор лично против меня.

Ещё другие города были на светящейся панели большого радио, которое стояло в спальне у деда. Радио было большое большое, с деревянными стенками. Оно было красивое, солидное, и… старое. Старое даже тогда, когда я маленький рассматривал его. Его приятно было включать. Я поворачивал ручку, раздавался такой мягкий щелчок, и загоралась зелёная лампочка, а с секундным опозданием, медовым светом зажигалась панель. Приятнее всего было включить радио и тут же выключить в комнате свет. Тогда радио становилось совсем красивым и таинственным. Я крутил ручку настройки, стоя возле радио на коленях. Красная палочка ползала по шкале взад и вперёд. На шкале были написаны названия городов! Рига, Минск, Киев, Берлин, Варшава, Хельсинки… и даже Мехико. Между этими городами были только треск, шипение и свист. Эти звуки, оказывается, так похожи на треск дров в камине и завывание ветра в трубе. Те радио стоили очень дорого и были не у всех, теперь камины в хороших домах, в известной степени, выполняют ту же функцию. Тоже светятся, тоже трещат, шипят и завывают…

А теперь, когда я лечу в самолёте из города в город или даже из страны в страну. Или лежу на полке в вагоне поезда, который мчится в ночи из одного пункта в другой, мне кажется… Мне кажется, что я даже вижу мальчика, который стоит на коленях возле того старого радио, крутит ручку, и я перемещаюсь в пространстве.

Правда, когда я сломал руку, учась в классе шестом, я испытал боль и удивление...

...Все время, пока я носил гипс, я охотился за взглядами людей на улице или в автобусе. И если ловил таковые, делал серьёзное и умное лицо.

У моего одноклассника была морская свинка, но она принадлежала его старшей сестре, и поэтому мы не могли до нее добраться в любой момент. А морская свинка нас тянула к себе. Мы хотели выяснить, почему она и чем она "морская".

Когда ее хозяйки не было дома, мы наполнили ванну и бросили животное туда. Она (хотя, может быть, это был и он) без восторга, но всё же ловко плавала. Мы сделали с ней еще ряд экспериментов, в итоге, когда мы вынесли ее во двор, она убежала от нас так быстро, что мы ее не нашли. Другу, конечно, попало, сестра рыдала... А мы не переживали, ну убежала и убежала. Морская свинка была довольно обычным животным в нашем городе. Их держали у себя многие, как хомячков или рыбок. И так даже в самых отдаленных городках. И никто не относился к ним с пиететом, как к обезьянкам или лемурам. Свинка и свинка. Ест все подряд: и капусту, и морковку, и сено. Мышь, только большая. А она, оказывается, дикая кавиа из аргентинских лесов!

И получается, что лучшее из того, что удается сказать, говорится о том, что не произнесено.