Loe raamatut: «Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика»

От автора

Эта книга закончена через год после предыдущей – с полугодовым опозданием по сравнению с графиком, который был согласован с издательством. Не то чтобы автор полагал, что без этой, третьей за короткое время стопки бумаги, испорченной им для ЭКСМО, миру станет много хуже и он от этого сильно пострадает. Тем более что на повестке дня и так стоял конец света, назначенный всемирной корпорацией жуликов на 21 декабря 2012 года для готовых к ним прислушаться идиотов, в соответствии с окончанием очередного календарного цикла древних индейцев майя. Но организм оценил результаты предыдущего периода работы и решил дать сбой. Нормальная летняя серия операций – сердце, ноги… В предыдущий раз, сразу после подписания договора на серию из пяти книг, отказали глаза. Близорукость, заработанная еще в детстве чтением Жюля Верна и капитана Майн Рида под одеялом с фонариком, начала стремительно прогрессировать.

Как сообщили врачи, заменив хрусталики на обоих глазах, сказалась работа в горячем цеху московского завода «Серп и молот», которой на протяжении длительного периода в 80-е автор кормил семью. Поскольку инженер тогда получал гроши – в качестве рабочего. Называлось это «прицепщик горячего металла». Помесь гориллы с беговой лошадью. Много бегаешь, много работаешь руками и всегда есть шанс не вернуться со смены живым, поскольку с техникой безопасности не просто плохо, а вообще никак. Помнится, за первые полгода 1989-го из родного сортопрокатного цеха вынесли девять покойников. Но много и получаешь.

Рабочие вообще получали при советской власти не в пример инженерии. Почему многие инженеры, и автор в их числе, чтобы нормально жить, «закапывали» диплом. За что, как говорили, могли дать пару лет. Родина любила своих сыновей и заботилась о том, чтобы каждый из них находился на отведенном ему месте. Автор этого не проверял, тем более что горячий стаж зарабатывал сам, но на медкомиссию к окулисту ходили другие. Иначе черта с два его бы к этой работе подпустили. А что было делать инженеру с семьей в Советском Союзе? Ну, можно еще было быть техническим гением.

Папа, с его сорока патентами и лицензиями, как раз им и был. Его непрерывная разливка стали – единственный в металлургии технический процесс, изобретенный в СССР, – кормил семью вполне достойно. Благо продали эти изобретения в 60–80-е годы куда только можно. Во Францию и США. В Алжир и Китай. В Германию и Великобританию. Наконец, в Японию, где «Кобэ-стил» на этом чрезвычайно процвела. И оттуда папе долго приходили рождественские открытки с Фудзиямой и иероглифами.

Страна за его оборудование получила в итоге, судя по сохранившимся в семейном архиве бумагам, то ли 46, то ли 49 миллионов долларов. Из которых папе было выплачено в общей сложности тысяч 20 рублями и, в 80-е годы, столько же чеками. Большие были деньги. Помнится, одно из изобретений ушло государству за 20 голландских гульденов, которых, естественно, изобретатели в глаза не видели. Продашь государству изобретение ни за грош, тогда его внедрят, а тебе дадут чуток рублей. Предварительно вписав в список создателей директора, секретаря парткома и прочее начальство по потребности. Нет – гуляй.

Сорвалась вся эта карусель только один раз, когда трое авторов за особенно ценную работу были поданы на Ленинскую премию. Список причастных тогда разбух до неприличного размера, и его надо было сокращать. Вот их и сократили. Кто были такие по советской табели о рангах Мясоедов, Карпека и Ян Сатановский? Никто. И звать их было никак. Перебьются. И перебились бы, если бы список в ЦК не попал на стол к Анатолию Манохину лично. Кто помнит – был такой человек. Институт имени Байкова, объединение «Тулачермет». По всем понятиям системы – Большой Босс. А поскольку учился он в свое время вместе с отцом и у него списывал, хорошо знал, кто есть кто и кто чего стоит. Задал вопрос. Получил ответ. Озверел. В общем, Ленинскую не получил никто. Поскольку дружба – она и в Африке дружба. Хоть фронтовая. Хоть институтская. Хоть заводская. Вне зависимости от того, кто вышел в большие начальники, а кто так, головой и руками на хлеб зарабатывает.

Так что, если не учитывать привходящих непредсказуемых факторов, вроде вышеописанного, хор-рошая была система. Справедливая, аж сил нет. Хочешь сей, а хочешь куй… В «Кобэ-стил», куда наивные японцы папу долго и настойчиво звали работать, его, естественно, не отпустили. Япония. 60-е годы. Слишком жирно для простого главного конструктора. Да и вообще он за границей ни разу не был. В Англию сам отказался – времена были еще те. 100-процентная гарантия посадки по возвращении, причем вместе с семьей. В Китай Б-г упас, там как раз началась культурная революция.

Опять-таки он удачно отвертелся от статьи о нем в Большой советской энциклопедии. Тоже была гарантия прогулки в места не столь отдаленные. После очередной чистки рядов подписчикам приходила новая, политически правильная страница без описания биографии разоблаченного врага народа или вредителя, с указанием, в какой именно том вставить, на место исходной. Ту, первую страницу надлежало вырезать и уничтожить. Чтобы и следа не осталось в истории страны от коварного врага, замаскировавшегося под нашего человека. И да здравствует Советская власть и лично товарищ Сталин. А также товарищи Берия, Каганович, Маленков, Хрущев и, до поры, не к тем примкнувший Шепилов.

Который, Дмитрий Трофимович, был в пору раннего детства автора соседом по подъезду на Кутузовском, жил на этаж ниже, на шестом, и до самого своего восстановления в партии – уже при Брежневе, пока не переехал в положенный по старому-новому статусу дом, с авторской бабушкой дружил. Благо при Хрущеве папе, как человеку сугубо городскому, удалось послать подальше инициативу партии и правительства по переброске инженерных кадров на руководство целинными совхозами. Поскольку он не был коммунистом и от предложений вступить в ряды упорно уклонялся. Членов партии в семье и без него хватало. Хотя его собственный отец – дед автора, погибший от полученных на фронте ран в 1944-м, как раз в их числе не состоял.

Но это все лирика и преамбула. Навеяло по ассоциации. Так вот, металлурги и прочие технари в стране долго не жили. Горячий стаж на то и позволял выйти на пенсию в 55 или 50, что до этой пенсии далеко не все доживали. Как, впрочем, и до нормальной, в 60 лет. Во всяком случае, ни отец, ни тесть автора не дожили. Отец скончался от инфаркта. И месяца через два по всем его изобретениям, в соответствии с которыми он был изобретателем номер один в институте, московский ГИПРОМЕЗ платить перестал. Причем оклад и должность у него в 1983-м были такими же, как и в 1961-м, когда он в это здание на проспекте Мира, 101, был переведен со всем своим отделом из «Стальпроекта».

Тесть умер от рака легких. Сварщик был. Талант от Б-га. Делал все то, что ни у кого не получалось. Золотые руки. За полгода, пока его лечили в киевской больнице от плеврита, которого у него не было, сварил отличную ограду вокруг медицинского комплекса. После чего был выписан умирать домой, поскольку пошли метастазы. Он-то как раз в партии состоял. Однако орден, на который был представлен заводским руководством в качестве передовика производства, не получил. Позднее коллеги по работе, отводя глаза в сторону, сказали, что Киев его зарубил по национальному признаку. Еврей, понимаешь. Не та нация. Неправильно поймут. И выдали вместо ордена чешскую пепельницу из массивного цветного стекла. Хорошая пепельница. До сих пор стоит.

Ну да это дело прошлое. Как говорил в «Белом солнце пустыни» товарищу Сухову таможенник Верещагин: «Была у меня таможня, были контрабандисты. Теперь таможни нет, контрабандистов тоже нет…» Двадцать с лишним лет нет Советского Союза. Давно ничего не прокатывают на заводе «Серп и молот». Бывшие инженеры и прочие технари уехали, спились или вписались в новую действительность. Кто как мог. Некоторые даже и неплохо. Хотя за державу обидно. Сволочная она была на редкость, и правили ей редкостные сволочи. Нынешние им, в этом смысле, в подметки не годятся. Но, как говаривал незабвенный Никита Сергеевич, свое г-но малиной пахнет. И ведь знал, что говорил!

Так вот, пройдя летом операцию на сердце и еще пару на ногах, чтобы к концу осени их не отрезали в связи с запущенным по разгильдяйству диабетом, автор все же смог найти в себе моральные и физические силы, чтобы написать давно обещанную издательству книгу о евреях. Благо как раз на них он этот диабет и заработал после отставки в конце 2004 года с поста президента Российского еврейского конгресса. Поскольку все болезни от нервов, кроме пары-тройки тех, которые от удовольствия.

Книга была задумана в четырех частях, с архивными вставками и цитатами из статей и переписки автора с олигархами, министрами, журналистами, раввинами и городскими сумасшедшими. Как это обычно и бывает, написав полторы, автор исчерпал отведенный объем текста и терпения редакторского коллектива. А также вышел за все рамки изначально определенных сроков. После чего сделал то, что обычно делают все пишущие люди, оказавшиеся в сходных обстоятельствах. То есть сказал по своему адресу все те слова, которые ему вполне могли сказать в издательстве – имели право. Выдохнул прану. Сконцентрировался. И привел все то, что написал, в Б-жий вид, по принципу: два пишем – три в уме.

Настоящая книга – далеко не все, что автор имеет сказать о евреях. Судя по тому, с какой скоростью история его отношений с собственным народом обретает объем, будучи положенной на бумагу, это вообще только начало описания процесса. Какового описания осталось книги на три, такого же объема, как представленная вниманию читателя. Не то чтобы «Хождение по мукам», «Война и мир» или «Детство. Отрочество. Юность». Но умять, ужать и утрясти в одну книгу всех тех интереснейших персонажей, прелюбопытнейшие подробности и достойные авантюрного романа сюжеты, которые сопровождали еврейскую часть его биографии, автору не удалось. То ли слишком много было всего. То ли таланту не хватило. Или, как говорили в детстве, отрочестве и юности автора – «тяма у него не та».

За рамками описания осталось все то, что можно и нужно было бы написать о мировой еврейской диаспоре – точнее, ее организованной части. О еврейском государстве. И много о чем еще. Остались сенаторы и конгрессмены, миллионеры и миллиардеры, сионисты и антисемиты, главные и неглавные раввины, патриархи и кардиналы, премьеры и президенты, нобелевские лауреаты и террористы всех мастей. Все они ждут своего часа.

И последнее: люди, описанные ниже, вне зависимости от того, названы они подлинными именами или слегка зашифрованы – настоящие. Ситуации имели место быть на самом деле. Организации поименованы так, как они и назывались. Кто не спрятался – автор не виноват.

Длинное предисловие

Последнее это дело – писать книгу о евреях. Особенно если ты сам еврей. Впрочем, если нееврей – тоже. Солженицын как старался – все равно вышло «Двести лет вместе». Или «Двести лет вместо». Как справедливо заметил ему популярный российский литератор, похожий на Карлсона с усами, сохранивший, несмотря на православное вероисповедание, отношение к происходящему, более соответствующее его еврейскому происхождению. Имея в виду роль этой малой, но активной нации в создании русской науки, государственных институтов, оборонной промышленности, системы образования, кинематографа, музыки, словесности и прочих изящных искусств.

То есть мессия советского диссидентского движения, при всей своей бороде и френче, видимо, хотел написать об этом неприятном ему народе если не хорошо, то хотя бы объективно. В соответствии с добровольно взятой на себя и влекомой с присущим истинному страстотерпцу миссией на тему того, как обустроить Россию. Для чего истину о евреях в России с правильных позиций вермонтскому мэтру раскрыть отечественному читателю было просто необходимо. Душа горела. Что до результата… Ну, что выросло, то выросло, как говаривал в оперетте «Принцесса цирка» бессмертный Ярон.

По меткому замечанию бывшего ректора Еврейского университета в Москве и замечательного лингвиста Александра Милитарева – получился написанный на тройку с минусом реферат студента второго курса. Что, при наличии в свободном доступе в качестве источников не только всего корпуса дореволюционной литературы и архивов, но и переводов на русский язык сотен фундаментальных исследований западных, далеко не только еврейских, авторов, печально. Материалы были и есть в наличии. Видимо, не было желания их использовать. Или писалось, как душа просила, а просила она именно так, как написал.

Но, в конце концов, «Один день Ивана Денисовича» у Александра Исаевича хорош? Хорош. «Архипелаг ГУЛАГ» поколениям советских людей душу перевернул? Перевернул. При том, что Варлам Шаламов с его «Колымскими рассказами», на вкус автора, литературно талантливей и много сильней, но ведь в массе народ открыл для себя тему именно из «Архипелага». Ну, и спасибо А. С. за это. В том числе от евреев. А что он про евреев писал, мало про них зная и отнюдь не симпатизируя, так это не в первый раз. Композитор Вагнер вообще был мировой гений, а евреев терпеть не мог. Кому «Кольцо Нибелунгов», кому маршрут в газовые камеры под приятное музыкальное сопровождение. Автор музыки один и тот же. Почему его в Израиле и не играют, по крайней мере, пока не перемерли еще все бывшие концлагерники.

Ну, да Б-г с ними обоими. И с Вагнером. И с Солженицыным. Евреи, вопреки их собственному мнению и мнению окружающих, – народ как народ. Не лучше и не хуже прочих. Просто другой. Как и все прочие люди на планете, имеют своих праведников и своих подлецов. Надеются на лучшее. Напарываются на худшее. Ругаются и мирятся между собой и с соседями. Создают для себя систему запретов и непрерывно их нарушают. Много говорят там и тогда, где и когда имело бы смысл помолчать. Увлекаются до самозабвения то одним, то другим, стараясь оповестить об этом весь мир, чтобы не им одним было хорошо.

Причем идеи неплохие. Единобожие, справедливость. Равенство, братство. Забота о ближних. Забота о самих себе. И о человечестве в целом. В итоге получается то христианство с исламом, то капитализм со свободой предпринимательства, то социализм с коммунизмом. Когда все вышеперечисленное оборачивается большим враньем и еще большей кровью – сионизм. По принципу: а не пошли бы вы все, дорогие господа-товарищи. Сама-сама. Мало-помалу, без добрых советов, которыми дороги в ад вымощены. Что, как известно, все равно ни к чему, капитально отличающемуся от предыдущих экспериментов, не привело. Да и не могло привести, по скромному мнению автора, который на общественно-политическом движении, имя которому есьм «сионизм», собаку съел.

Для многих невинных душ в нашей стране, которая во многих отношениях все еще Страна дураков, сам этот термин – страшное ругательство и оскорбление. Гениален был все же граф Алексей Толстой, превративший полено Пиноккио в отечественного Буратино. Впрочем, для этих людей и «еврей» – оскорбление не меньшее. Что сильно развлекало автора долгие годы. По крайней мере с того момента, как он приспособился тем, кто его пытался обидеть, не промахиваться по уху. В рамках старинной русской забавы «кулачный бой» это смотрелось органично и предметно демонстрировало, чем именно русский еврей отличается от прочих разновидностей этой богатой на субэтнические группы национальности.

Отметим, в соответствии с новейшими веяниями, именно в данном месте и ни строчкой ниже, что данная книга предназначена исключительно и только для совершеннолетнего читателя, то есть относится к категории 16+, а возможно и 18 или даже 21+. Ее ни в коем случае нельзя давать читать отрокам и отроковицам, неокрепшим годами. Впрочем, людям, недозревшим умом, невзирая на их возраст, тем паче перезревшим, или, говоря по-простому, из ума выжившим, читать ее равно вредно. Чтение это может порушить их духовность, ослабить соборность и оскорбить нравственность. Или что там они подо всем этим понимают.

Не то чтобы автор так уж заботился об этих людях, которых он полагает несчастным, но неотъемлемым приложением его родины. Точнее, обеих родин. Родины исторической, в роли которой у него, как природного стопроцентного еврея чистого разлива, естественно, выступает Израиль. И России. Поскольку родители его происходят с Украины, где похоронены многие поколения предков и откуда ведет происхождение родовая фамилия, о чем отдельно и не здесь. Но сам-то он родился и вырос в Москве, и для нынешнего украинского начальства – самый что ни на есть «клятый москаль».

Интересно, к слову: если Израиль – не Государство Израиль, то есть «Мединат Исраэль», а Страна Израиля – «Эрец Исраэль» у евреев есть родина историческая, что устоялось в академической и популярной литературе, то какой именно родиной являются для них страны, где они родились и живут? А также работают, женятся, растят детей, на языке которых говорят и за которые, если приходится, воюют и умирают? После чего их там хоронят и иногда ставят памятники. Или не ставят. Или ставят, а потом сносят. Доисторическими? Для тех, кто, в конце концов, переезжает в Израиль на постоянное место жительства, можно сказать и так. А для тех, кто этого не делает? Загадка, однако! Лингвистическая.

Так вот, возвращаясь к тому, с чего автор начал: последнее это дело – писать книгу о евреях. В том числе, если ты сам еврей. Чем больше живешь на свете в качестве еврея, тем лучше понимаешь, что тему исчерпать невозможно. Слишком долго евреи существуют. Слишком многое видели. Слишком разнообразными стали за века и тысячелетия странствий по свету. Бродяги истории. Один из краеугольных камней в фундаменте современной цивилизации. Народ, создавший образ Единого Б-га. Он же Народ Книги. Или Избранный Народ, чтоб этой избранности пусто было, и не забрал бы ее себе на вечные времена кто захочет. Поскольку звучит эта избранность громко, только на вкус она очень уж кислая.

Книга сия не энциклопедия о евреях. Желающие могут обратиться к «Электронной еврейской энциклопедии» на чистом русском языке, присутствующей в Интернете. И не философско-религио-исторический трактат. Пятикнижия Моисеева, а также Талмуда, хоть Вавилонского, хоть Иерусалимского, в этом качестве более чем достаточно. Мало ли о евреях написано за несколько тысяч лет еврейской истории? Автор позволил себе всего лишь скромные размышления на еврейскую тему, основанные на его личном опыте. Значительная часть его жизни прошла среди евреев. Немалую роль в ней играли еврейские организации, основателем многих из которых в СССР и России ему довелось быть. Некоторыми из них, включая общенациональные структуры, игравшие немалую роль в современной истории России и занимавшие видное место на мировой арене, он, благодаря стечению обстоятельств, руководил.

Множество еврейских книг или книг «сочувствующих» рассказывает о том, почему евреи хорошие. Что не есть истина ни в последней, ни в какой угодно другой инстанции. Понять это можно. Штирлиц любил Германию, Пржевальский хорошо относился к лошадям имени себя, а те, кто пишет о чукчах или готтентотах, как минимум должны им симпатизировать. Иначе что путное они напишут? Евреев это тоже касается. Впрочем, впадать в экстаз по поводу факта наличия собственного народа на планете автор не склонен.

Еще больше книг о евреях, написанных теми, кто, надеясь на искоренение этого вредоносного народа, вплоть до «окончательного решения еврейского вопроса», рассказывает о том, почему евреи плохие. В семье не без урода, на каждый роток не накинешь платок и, вообще говоря, еврей не царский червонец и не стодолларовая банкнота. Нравиться никому не обязан. Не хочешь жить рядом, имеешь полную конституционную возможность переехать. В том числе туда, где евреев отродясь не бывало и их еврейским духом не пахло. Чемодан, вокзал и… ну, тут некоторая проблема. Поскольку в Антарктиде, а также Гренландии и прочей Арктике евреев было много. В качестве полярников.

Может, горные районы Папуа – Новой Гвинеи? Чистый воздух, дружелюбные, хотя слегка голодные каннибалы, и никаких евреев. Или Уганда, где евреев нет со времен «операции Энтеббе». Если же эти предложения не подходят, единственное, что остается, воткнуть себе свою к ним неприязнь в причинное место. И поворачивать ее там по или против часовой стрелки, в зависимости от личных пристрастий, до достижения полного морального удовлетворения. Даже маленькой, но совершенно независимой Эстонии, которая во времена Третьего рейха усилиями зондеркоманд и местного населения стала на какой-то период больше «юденфрай», нечего посоветовать. Не те времена.

Автор приносит искренние извинения всем тем, кого он в этой книге обидит словом или интонацией – их будет много. Ирония и откровенность – не лучшая основа для политкорректности. Каковое явление автор на дух не переносит: хватит и без него ханжей и карьеристов. Так что, если президент или госсекретарь, премьер-министр или миллиардер, журналист или раввин, известный диссидент или еще какая цаца с его точки зрения, увы, зарекомендовал (зарекомендовала) себя идиотом, жуликом, авантюристом или фанфароном, как его (ее) еще назвать? Соответствующие падежные окончания в случае принадлежности выше поименованных персон к лучшей половине человечества могут быть вставлены отдельно. Людей такого рода в элите более чем достаточно. И в нееврейской. И в еврейской. Поскольку если еврей гений, то это Эйнштейн. Но если уж он идиот, то это такой идиот…

Впрочем, по мере сил автор пытался быть честен и в отношении себя. Что до самоиронии, он льстит себе надеждой, что без нее в настоящей книге не обошлось. Никогда и нигде ему не приходилось бывать большим дураком, чувствовать себя им и представать в этом качестве перед окружающими, включая чад и домочадцев, кроме как в еврейской среде. Да и доносы на него писали и при советской власти, и после нее исключительно евреи. Хорошо еще, задним числом ясно – это и есть тот самый жизненный опыт, о котором говорят представители старших поколений. А то было бы совсем обидно.