Tsitaadid raamatust «Королевство грез»

— Вы — дьявол!

— А вы, дорогая моя, — невозмутимо отвечал Ройс, — сучка. — С сим он повернулся к ужаснувшемуся монаху и не колеблясь объявил:

— Мы с этой леди желаем обвенчаться.

-Я не по своей воле оказалась в вашей постели. Но по своей воле ее бы не покинула .

Если уж все равно сожаления неизбежны, так пусть они будут о чем-то существенном.

— В конце концов вы тоже захвачены этим… этим чудовищем, вытащены из монастыря, как я была вытащена из постели, и…

— Ну-ну, — утешил он, чувствуя, что она находится на грани между истерикой и обмороком. — Я бы не утверждал, что захвачен. Собственно говоря, нет. Лучше сказать, я был приглашен ехать вместе с самым огромным мужчиной, какого когда-либо видел, на поясе у которого случайно висел боевой топор с рукоятью размером почти со ствол дерева. Так что, когда он любезно громыхнул: «Пошли. Вреда не будет», — я без промедления принял его приглашение.

Жених всегда гордо улыбается, ибо уверен, что обретает истинное чудо. Невеста улыбается, ибо сумела внушить ему эту уверенность.

Его ненависть к вам превосходит любовь ко мне.

— Она не монахиня, — раздраженно бросил Ройс. — Она умудрилась между всхлипываниями и рыданиями разъяснить, что она послушница.

— Это еще что такое?

— Похоже, послушник — это новобранец, еще не закончивший строевой подготовки и не присягнувший в вассальной верности своему сеньору.

На этой свадьбе никто не веселился и не поднимал кубков. На этой свадьбе все друг за другом следили и все оставались настороже. Семейство невесты было настороже. Семейство жениха было настороже. Гости, и слуги, и охотничьи собаки в зале были настороже. Даже первый граф Меррик на висевшем над камином портрете выглядел настороженным.

Как странно, думал Ройс, более сотни раз он возвращался победителем с настоящих сражений, но пережил величайший момент триумфа на игрушечном поле битвы, стоя там в одиночестве, выбитый из седла, побежденный.

мила своего отца, свою страну и своего Бога, разнузданно возжелав сего мужчину. Если бы ты не впала в грех похоти, отдала бы жизнь