Окно в душу, или Как мы вместе искали рай

Говорят, смерть озлобляет. Я не согласна. Мне кажется, перед смертью любой человек становится добрее. Хочется попросить у всех прощения. Если бы не болезнь, я бы никогда не смогла переосмыслить, что важно для меня, а что нет.

Сейчас я живу одним днём. А вот раньше постоянно откладывала жизнь на завтра, поскольку считала, что торопиться некуда. Больной человек измеряет свою жизнь качеством, а не количеством. Раньше мне и в голову бы не пришла мысль о том, как может себя чувствовать человек, время которого ограничено. На данном этапе своей жизни, а она уже заканчивается, я чувствую смирение…

Вопрос: «Почему именно я?» остался в прошлом. Злость на несправедливость, шок, ужас – всё было вначале. Это прошло. Я поняла, что никогда не смогу найти ответ на этот вопрос и мне не с кем поторговаться за продление жизни. Такое чудовищное эмоциональное потрясение. Значит, я должна найти в себе мужество и принять ситуацию.

Потом наступила депрессия. Я поняла, что должна вырваться из её лап, иначе уйду из жизни ещё быстрее. Нужно любым способом прийти к состоянию душевного покоя и принять то, что я должна скоро умереть. Когда смогла это сделать, у меня пропало желание видеть людей. Захотелось остаться только вдвоём со своей собакой, чтобы никто не смог мне сказать: «Надо же, какое несчастье. Как её жалко. Такая молодая. Жить бы да жить…»

С каждым днём силы покидают меня. Резерв физических возможностей почти исчерпан. Бывают хорошие и плохие дни. В плохие дни я чувствую себя особенно паршиво. Так трудно вставать с кровати… Если бы не Джина, я бы, наверное, вообще не вставала, но она хочет гулять… Я веду её, скрипя от боли зубами. А заодно приветствую океан. Если бы не он, у меня бы не было энергии.

Чего греха таить, мне так бывает себя жалко, не передать словами. Но совсем недавно, гуляя у океана, я увидела человека в инвалидной коляске. Взрослый мужчина с телом ребёнка. Он так из него и не вырос… Я смотрела на него и думала о том, кому из нас тяжелее. Я молодая, красивая, по крайней мере, была такой раньше. Просто сейчас высохшая, худая и страшная. Но я хотя бы успела насладиться молодостью и красотой, покружить головы многим парням, искупаться в их обожании и комплиментах. У меня есть ноги, и они не просто могут ходить. До болезни я много танцевала. До упаду. Мне казалось, танцы – моя стихия. А он, видимо, такой с рождения. И ОН ЖИВЁТ. И не знает, когда конец. Поневоле задумаешься: кому тяжелее – мне или ему…

Джина подбежала к инвалидной коляске и стала игриво лаять. Я попыталась её отогнать, но мне было тяжело это сделать. Руки почти не слушались, да и ноги с каждым днём ходили всё хуже и хуже. Я уже давно не делаю резких движений. Все мои движения, как в замедленном фильме.

– Джина, пойди прочь! Прекрати! Не мешай человеку отдыхать!

– Ничего страшного. У вас прекрасная собака. В ней бурлит ЖИЗНЬ. Мне так приятно видеть ЖИЗНЬ. – Мужчина подкатил свою коляску ко мне и улыбнулся. – Я часто вас тут вижу. Вы любите гулять?

– Стараюсь. Мы живём с Джиной совсем рядом. Вон в том доме.

– У вас странное произношение. Вы русская?

– Да.

– Здорово! Вы на отдыхе?

– Нет. Приехала сюда насовсем, – у меня дрогнул голос.

– Меня зовут Джек. Я тоже недалеко живу. Я инвалид с рождения.

– А я Татьяна.

– Вам нехорошо?

– Почему вы так решили?

– Мне кажется, вы с трудом стоите на ногах.

– Просто сегодня я особенно плохо себя чувствую. Наверное, не мой день.

Джина потеряла интерес к мужчине и стала играться с океаном, намочив свои лапы.

– Для собаки Джина совсем старенькая. Просто очень взрослая девочка.

– Но в ней ещё есть запал. У вашей собаки душа ребёнка. Вы знаете, есть случаи, когда собаки живут намного дольше, чем положено. Всё индивидуально.

– Вы считаете, смерть можно обмануть?

– У некоторых получается.

– Как?

– Несколько лет назад ушел из жизни долгожитель. Двести сорок лет прожил. На земле есть много людей, живущих тысячи лет – сон в сомати… и пробуждение по духовной необходимости… Все в руках человека, принципе его жизни, знаниях, мудрости. Официальная наука не может дать ответы на многие вопросы. Нам многое неизвестно.

– Сомати… разве это жизнь? Это высшая форма медитации. Господи, так ужасно: каменно-неподвижное тело, душа непонятно где. Тело может находиться в таком состоянии миллионы лет.

– Тем не менее, люди, пребывающие в таком состоянии, возвращаются к жизни.

– Моей Джине это точно не грозит. Смерть можно обмануть только теоретически. Я знаю, о чём говорю. Я не боюсь смерти. Говорят, с уходом только ВСЁ НАЧИНАЕТСЯ.

– И что мы с вами о грустном? Вы такая красивая. Простите, что навёл вас на печальные мысли.

– Красивая?

– Конечно. Вы такая ЖИВАЯ…

– Как Джина?

– Как Джина, – кивнул Джек.

Мы рассмеялись.

– Что вы делаете сегодня вечером?

– Болею, – не поняла я вопрос и тут же поспешила исправиться. – Я не знаю.

Мне показалось, подобных вопросов я не слышала чёрт знает сколько времени. Даже растерялась. Раньше такие вопросы сыпались каждый день, а сейчас у меня возникло сильнейшее удивление.

– Я приглашаю вас встретить рассвет. Потрясающий рассвет на океане. Или вы обычно спите в это время?

– Я мало сплю.

– Тогда приходите с Джиной к полуночи на это место. Полюбуемся звёздным небом, встретим рассвет. Сможете?

Я заметно смутилась, но всё же кивнула так резко, что у меня прокололо шею, и я чуть не вскрикнула.

– Постараюсь.

– А Джина?

– Она точно придёт, – не могла я не улыбнуться.

– Если вас не будет, нам придётся встретить рассвет вдвоём с Джиной. Знаете, Таня, говорят, кто хоть раз встретит рассвет у океана, не может остаться прежним.

– Почему?

– Вы сами поймёте. Вам стоит прийти хотя бы за тем, чтобы получить ответ на ваше «почему».

– Вы умеете уговаривать.

Я сделала глубокий вдох, ощутила, как сильно заныло тело и закружилась голова. Нужно срочно возвращаться домой, чтобы лечь в кровать. Если сейчас вернутся боли, я рискую потерять сознание.

– Что-то мне нехорошо.

– Хотите, я вас провожу?

– Как?

– А вы обопритесь на мою коляску. Я буду ехать, а вы потихоньку идите рядом. Так у вас будет точка опоры.

– О, да. Спасибо.

Когда шла к дому, опираясь на инвалидное кресло своего нового знакомого, я подумала, что со стороны это, наверное, смотрится довольно весело. Джек словно прочитал мои мысли.

– Не обращайте внимания на людей. Не думайте об их реакции. Тут никому до других нет дела. Каждый живёт своими проблемами и заботами. Даже если вы сядете ко мне на колени, и мы поедем вдвоём, никто не заметит.

– Правда?

– Вы о чём? О том, что люди думают только о себе?

– Нет, я о том, что мне действительно можно сесть в вашу коляску? Просто очень сильно кружится голова. Кажется, упаду. Мне нужно быстрее домой, лечь.

– Садитесь, конечно. Даже не думайте.

– Вам будет не тяжело?

– Я же мужчина. Хотя понимаю, что вы имеете в виду. У меня голова мужчины, а тело ребёнка. Я урод.

– Что вы такое говорите??? Я ни в коем случае не хотела вас обидеть. Никакой вы не урод.

– Да я не обижаюсь, честное слово. Как можно обижаться на правду? Я знаю, что урод. Садитесь. Мне будет не тяжело.

Джек сдвинулся в сторону. Я села, и мы поехали на инвалидной коляске вдвоём. Не знаю почему, но мне стало весело. Впервые за все эти месяцы, после того, как узнала, что больна. Я засмеялась. Джек посмотрел на меня и засмеялся тоже. Счастливая оттого, что я смеюсь, Джина, стала радостно лаять и прыгать рядом с коляской.

Солнце, океан, ветер… всё как я мечтала. Просто в мечтах было всё по-другому. В мечтах был мускулистый парень, дни, наполненные безграничным счастьем, и… наш медовый месяц. В мечтах океан почему-то переплетался с любовью. В жизни всё всегда не так. Моя болезнь, дни уже сочтены, вместо мускулистого парня – мужчина-инвалид… Но почему-то он смог хотя бы на несколько минут заставить меня забыть о болезни и о том, что СКОРО КОНЕЦ.

Джек разогнал коляску насколько возможно.

– БУДЕМ ЖИТЬ! – закричал он.

От боязни упасть я обвила его детскую шею руками и, сама не ожидая от себя такого, стала кричать вместе с ним.

– Будем жить!

Собаки, конечно, не умеют разговаривать, но мне показалось, что громко лающая от радости Джина, пытаясь догнать нашу коляску, прокричала то же самое.

– БУДЕМ ЖИТЬ!!!

Глава 1

Я проснулась от сильной болевой судороги. Открыла глаза и посмотрела на часы. Проспала почти три часа. Как же так… Сознательно забрала у себя три часа и без того короткой жизни. От этой мысли на глазах появились слёзы. Когда я вернулась домой, мне было так плохо, что я с трудом добрела до кровати и рухнула на неё, не чувствуя ног. Упала и отрубилась. Ещё минус три часа. Может, и не стоит себя корить. В конце концов, Я ПРОСНУЛАСЬ, а это главное. А ведь могла и не проснуться.

– Джина, я проснулась, – потрепала я лежащую рядом собаку. – Представляешь, я проснулась! Какое счастье!!!

Обрадованная Джина стала радостно лизать моё лицо и слизывать своим шершавым языком мои слезинки. Джина единственная, кому я разрешала себя жалеть.

Зазвонил телефон. На дисплее высветился номер мамы. Я скинула вызов и послала ей эсэмэс: «Мамочка, я на совещании. Не могу говорить. Работа занимает почти двадцать четыре часа в сутки. Прости. Обязательно позвоню. У меня всё отлично. Люблю. Поцелуй папу». Мама не раз порывалась ко мне прилететь, но её сдерживал Колька. Он знал, что ко мне нельзя.

Когда сюда прилетела, я ощущала нереальность происходящего, но сейчас уже привыкла. Поначалу не хотела мириться, думала, поборюсь. Но как бороться с ветряными мельницами? Говорят, болезнь боится сильных, но ведь от болезни так сильно слабеют. Потому-то она и побеждает, эта болезнь, делая людей слабыми и несчастными. Помню, перед отъездом я подошла к маме и с трудом удержалась от признания: «Мам, я скоро умру… Я улетаю, потому что не хочу умирать зимой. Холодно. Замёрзшая земля, унылые пейзажи. Уж если мне суждено умереть, лучше я умру летом. Пусть вокруг будут цветы, трава, солнце. Я хочу улететь в мечту и умереть там. Улететь туда, где вечное лето. Мам, из-за болезни я не смогу умереть красивой, но я в состоянии сделать это в красивом месте. Ты же всегда говорила, что всё должно быть красиво»…

Здесь, на берегу океана, я поняла: уж если не могла жить правильно, то выбрала ПРАВИЛЬНЫЙ ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ.

Я ещё умею чувствовать. С каждым днём всё сильнее ощущаю, что мой внутренний потенциал гораздо больше возможностей моего тела. Возможности тела почти на исходе. Я научилась жить с этим конфликтом. Непростой конфликт, ведь все эти годы я жила и не знала таких слов как «нет» и «не могу».

Я могла остаться, никуда не ехать и изматывать своей болезнью родных и близких, раздражаясь от бессилия, что ничего нельзя изменить. Я выбрала другой путь и пытаюсь получить от жизни всё самое приятное, что можно получить за этот короткий отрезок времени. Подсознательно я понимала, что это карма. Карма – это в том числе события, происходящие в нашей жизни, люди, которых мы встречаем. Говорят, душа сама выбирает себе жизнь. Моя, видимо, решила, что ей много не надо. Возможно, в другом физическом теле ей будет поинтереснее. Наверное, в этом теле я должна отработать грехи предыдущей жизни, а в следующем буду отрабатывать грехи этой. Такая своеобразная чистка за всё плохое, что мы совершили.

И всё же непонятно получается. Одна моя знакомая – редкостная стерва. Живёт как шагает по трупам. Но вдруг выходит замуж за очень крутого чувака, и всё у неё «в шоколаде», без проблем и потрясений, если, конечно, алкоголь не считать проблемой. Роскошный особняк, путешествия по всем странам, муж одаривает её такими вещами, о которых мы даже не смеем мечтать. Получается, в её прошлой жизни всё было гладко и ей не за что расплачиваться? Другая работает на износ и хрен что от жизни получает. Только болезни и синдром хронической усталости. Злая стала жутко. Общаться с ней невозможно.

Поставив на пол правую ногу, следом – левую, я встала и посмотрела на соскочившую с кровати Джину.

– Джина, ты помнишь, в полночь мы идём встречать рассвет у океана? Пойдёшь?

Джина подпрыгнула и радостно гавкнула.

– А я не знаю. Очень тяжело и утомительно. Вдруг мне опять станет плохо? Для меня это такая нагрузка… Трудно столько ходить.

Джина села, заскулила и посмотрела на меня грустным взглядом.

– Ну не скули. Хорошо, пойдём. Знаешь, рассвет – это же так красиво, празднично. Может, мне примерить красивое платье? Я уезжала из дома в таком ужасном состоянии… Не ведала, что творила. Наверное, оттого, что уезжала навсегда. Мне было сложно с этим смириться. Побросала в сумку несколько новых вещей. Зачем они мне? Всё равно скоро умру.

Джина радостно залаяла. Я подошла к шкафу и открыла двери. Остановила взгляд на белоснежном платье.

Когда мой диагноз подтвердили, я очень плохо тогда всё понимала и в каком-то чересчур бодрящем состоянии, как на автопилоте, пошла в магазин и купила несколько дорогих платьев. Просто снимала их с вешалки. Даже не меряла. Продавец смотрела на меня удивлённо и напомнила мне о том, что это очень дорогие платья, и их лучше не покупать без примерки. Но я взяла наряды с ценниками подороже и поспешила к кассе. Я держала пакеты с платьями и думала о том, как сильно мне ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ… Нарядиться в эти платья и оторваться по полной так, чтобы дух захватывало.

И я нарядилась в белое. Но не для того, чтобы оторваться на полную катушку, а просто хотела встретить в нём рассвет. В конце концов, неизвестно, будет ли ещё в моей жизни один рассвет. Надеюсь…

Если бы я раньше знала, что на свете есть такие люди, как я сейчас, наверняка была бы добрее и даже честнее. По-другому бы ко всему относилась. Но ведь я не думала никогда о таких, как я. Даже представить не могла, что им приходится выдерживать. Как это – жить, когда уже ничего не имеет значения, когда понимаешь, что больше ты не можешь брать от жизни всё, и она перестаёт давать тебе даже малые крохи. Ненавижу ужасные боли, которые так часто охватывают всё моё тело. Когда смотрю на себя в зеркало, мне кажется, это не я, а жалкая пародия.

Я не общаюсь с докторами. Держу связь только с одним – он ведёт меня с первых дней моей болезни. Этот врач умеет хранить тайну. Я не люблю медиков, потому что они нагнетают страх. Из-за этого пациент впадает в депрессию, ещё больше способствуя усилению болезни. Мой доктор хотя бы не водит меня за нос и не говорит сегодня одно, а завтра другое типа: сегодня – «ты скоро умрёшь», а завтра – «ты обязательно поправишься». Один раз он предложил мне новую вакцину, которую вроде как ещё только экспериментировали на крысе, и она пока живая. Мы оба рассудили: лучше что-то, чем ничего. Укололи, но это не дало результата. Стало только хуже.

Я стояла в белоснежном платье у зеркала и ощутила, как меня бросило в пот. Проклятая слабость уже достала. Наверное, больному человеку не стоит надевать белое, ведь моё лицо и моё тело цвета платья. Они сливаются. Но непонятно откуда взявшееся желание быть в белом… Больному человеку нельзя отказывать.

В мою дверь постучали. Я распахнула её и увидела Джека. Я жила на первом этаже, поэтому он нашёл меня без проблем, вот только до звонка не смог дотянуться.

– Сейчас половина двенадцатого. Решил заехать за тобой, чтобы ты не шла ногами, – сказал он и тут же прикрыл рот ладонью. – Ничего, что я на «ты»?

– Ничего.

– Ты очень красивая. Как невеста.

– Невеста?! – я не могла не усмехнуться.

Я поправила платье и подумала о том, что хоронить меня лучше всего в белом. Ведь я так и не успела выйти замуж и примерить подвенечный наряд. Обычно незамужних девушек хоронят в белом. Значит, не зря я всё же купила это платье.

– Мне кажется, ты сомневаешься, ехать со мной или нет, – перебил мои мрачные мысли Джек.

– Просто я ещё не отошла. По-прежнему плохо себя чувствую. Видимо, сегодня что-то в атмосфере.

– Помнишь, что я тебе сказал? Если кто-то хоть раз встретит рассвет у океана, не сможет остаться прежним. Значит, с этим рассветом уйдут и твои болячки.

– Я оценила твой юмор, – грустно улыбнулась я и села к Джеку в коляску.

На берегу нас ждал красиво накрытый стол, живые цветы, фрукты, шампанское, свечи.

– Что это?

– Хотел создать романтическую обстановку.

Джина посмотрела на стоящую рядом со столом корзинку с косточками из магазина для собак и завиляла хвостом.

– Хотелось побаловать и Джину.

– У тебя получилось. Ты был в её любимом магазине. Она любит разные вкусности. Радуется, как ребёнок.

– Она такая забавная. Никогда бы не подумал, что она совсем старенькая.

– А по собаке не видно. У неё уже слепнет один глаз.

– Так жаль.

– Мы все когда-нибудь умрём. Просто мне бы очень хотелось, чтобы на ТОМ свете она тоже была моей собакой. Так не хочу с ней расставаться.

Джек открыл бутылку шампанского и стал разливать его по бокалам.

– Таня, мы все рождены для счастья. Я рад, что сегодня смог вернуть тебя к источнику нашей сути. Я хочу, чтобы мы любовались звёздным небом, а потом увидели восходящее солнце. Я могу смотреть в ночное небо без конца.

– Мне нельзя шампанское.

– Почему?

– Я пью сильные обезболивающие. Их нельзя смешивать со спиртным. Но если честно, мне так сильно хочется…

– Если хочется, тогда смочи губы шампанским. Просто чтобы ощутить вкус.

Я сделала, как сказал Джек, и расплылась в улыбке.

– Так вкусно. Раньше я могла пить шампанское литрами и не чувствовать вкуса. Главное, чтобы оно дало в голову. А сейчас я смочила им губы и ощущаю себя невероятно счастливой. Потрясающе.

– Может, это потому, что ЖИТЬ НУЖНО СО ВКУСОМ?

– Может быть, – задумалась я и растерянно посмотрела на Джека.

И кто бы это говорил… Калека… Он умеет радоваться жизни в своём теле и в своих возможностях. А я так не умела, когда была красивой и здоровой. И почему не встретила его раньше??? Почему он не сказал мне слова, в которых я так остро нуждалась… Моя болезнь научила меня смотреть на людей сквозь физические недостатки. Глядя на других, начинаешь понимать, что источник радости – в тебе.

Я вновь смочила губы шампанским и подумала о том, что всё, как в моих мечтах: океан, ночь, звёзды, живые цветы, праздничный стол, романтика, шампанское, фрукты… Только вместо мускулистого мачо рядом сидит физически уродливый человек, совсем не герой моего романа. А я почти не вижу этих уродств, потому что у него очень красивая душа и столько мужества, просто диву даёшься. ДАЖЕ СТЫДНО СТАНОВИТСЯ ЗА СВОИ МЫСЛИ О СМЕРТИУ. Чем больше с ним общаюсь, тем больше понимаю: МНЕ НЕ ХОЧЕТСЯ УМИРАТЬ.

Глава 2

Я смотрела на звёздное небо, открыв рот от восхищения, и думала о том, почему раньше не замечала, какое оно красивое. Глаз невозможно оторвать. Великолепное зрелище. До болезни я тысячу раз поднимала голову к звёздному небу и не находила там ничего нового и интересного.

– Как в детстве, – сказал Джек и пригубил шампанское.

– Ты в детстве любил смотреть на звёздное небо?

– Очень. У меня не было друзей, ведь я родился уродом. Моими друзьями были звёзды, природа, океан. Я любил часами искать яркие звёзды и созвездия, а ещё другие планеты, кометы, звездопады. Много фантазировал. Представлял, что люди когда-нибудь станут путешествовать в космосе и бороздить его прекрасные просторы. Любование звёздами дарило мне ощущение свободы.

– А как ты жил без друзей?

– Не знаю, не думал об этом. Я привык. Если честно, не знаю, что такое дружба. В детстве дети шарахались от меня как от прокажённого. Дразнили не по-детски. Сначала я вообще не понимал, почему, а потом осознал, что отличаюсь от других детей, и это отличие не в мою пользу. Стал спрашивать родителей, отчего я другой, но они и сами не могли ответить. Неприятие меня другими людьми было большой проблемой. Родители отдали меня в спецшколу, и только там я узнал, что такое искренние любовь и поддержка. Там нас называли специальными детьми и учили несмотря ни на что оставаться на плаву. Педагоги гордились тем, какие мы есть, говорили, что у нас мужества больше, чем у взрослых. С мотивацией жить у нас у всех было очень непросто. Больше всего я расстраивался, что не умею ходить. Зато развил свои руки. Хотя они детские, но отлично катят тяжёлую коляску. – Джек замолчал и улыбнулся. – Опять мы о грустном. Сегодня такая романтическая ночь, а нас вновь посещают грустные мысли. Это всё такие мелочи…

– Что мелочи? То, что ты не такой как все?

– Конечно. Главное, что Я ЖИВОЙ.

В этот момент я ощутила проблемы с дыханием. Стало сложно дышать. Особенно сделать вдох. Я испуганно закашляла и стала жадно ловить ртом воздух.

– Что с тобой? Тебе плохо?

Я полезла в карман, достала таблетки и тут же их выпила.

– Сейчас должно отпустить.

Когда стало чуть легче, я боялась есть фрукты и ни к чему не притронулась. Мне казалось, у меня опять собьётся дыхание, и я подавлюсь. Я ведь боялась умереть. А мне так хотелось встретить рассвет.

– Таня, что с тобой? – осторожно спросил Джек. – Если хочешь, не отвечай.

– Никому другому бы не ответила, а тебе хочется сказать правду. Я приехала сюда умирать. У меня страшный диагноз, мне осталось совсем немного. Только не говори, что тебе меня жаль. Я не хочу жалости.

– А я ничего не сказал. Сколько тебе осталось?

– Может быть, месяц, а может, и меньше. Всё закончится в любой момент.

– Тебе страшно?

– Сначала было очень, но я смогла подойти к этому философски. С той самой минуты, как заболела, я стала по-другому чувствовать жизнь. Именно болезнь дала мне острое ощущение жизни. Я стала спокойно воспринимать тот факт, что я – неизлечимо больная, умирающая девушка. Я не смотрю календарь, ведь с некоторых пор у меня больше нет планов на будущее.

– А как же надежда?

– Я реалистка. Чувствую свой организм. Увы, в моей болезни чудес не бывает. Мне не нужны самообман и иллюзии. Я смогла принять всё как есть. Ты удивляешься, что я ни о чём не сожалею, но у меня осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на сожаление. С каждым днём я становлюсь всё более беспомощной. Знаешь, Джек, хотя мне не очень легко так долго сидеть на стуле, я благодарна тебе за это небо и эти звёзды. Я не вижу сейчас звёзд. Эти звёзды для меня ГЛАЗА ЖИЗНИ.

– О какой благодарности может идти речь? Мне приятно, что ты согласилась встретить со мной рассвет. Просто непонятно, почему ты решила умереть.

– Я решила? Это за меня всё решили.

– Но ведь бывает врачебная ошибка.

– Исключено.

– Люди борются.

– С чем?

– С обстоятельствами. С болезнью. Я просто уверен, что человеческий организм – сложная система, способная справиться с любой болезнью. Ты должна запустить механизм самоизлечения, мобилизовать физические и моральные силы организма. Всё зависит от человека. Кто слабее, тот опускает руки, а кто сильнее, тот борется с болезнью. Многие неизлечимо больные выздоравливают благодаря вере. Нужно ВЕРИТЬ В ЧУДО И ЛЮБИТЬ ЖИЗНЬ. У всякой болезни есть статистка, но она молчит о чудесах выздоровления. Болезнь – всего лишь проблема, которая появилась в твоей жизни, и очень важно, как ты на неё реагируешь. Ты согласилась с этой проблемой и решила её не устранять, а позволила проблеме устранить тебя. Ну и пусть медицина трактует твою болезнь так, как ей хочется. Пусть хоть весь мир говорит о том, что ты умрёшь, но с тобой произойдёт именно то, о чём думает и чего ожидает твой мозг.

– Ты говоришь так, потому что не болеешь.

– Я болею с самого рождения.

Я встала, потому что не могла больше сидеть. Боль пронизывала тело. Но и долго стоять на ногах было тоже нереально. Силы покидали меня.

– Тебе плохо?

– Тяжело.

– А ты ложись.

– Куда?

– Прямо на песок. Он же тёплый.

– Действительно, тут же песок. Почему я раньше не подумала о том, что можно лежать.

Джек наклонился к другой корзине и, словно волшебник, протянул мне подушку.

– Откуда?..

– Я знал, что она может пригодиться.

Я легла на песок, положила под голову подушку и стала смотреть на звёздное небо.

– Так легче?

– Значительно.

– Тань, а какая ты была раньше?

– Я не люблю себя прежнюю. Не хочу судить себя за прошлое, я не живу в нём больше. Даже мысленно туда не возвращаюсь. Больно. Тогда я жила в сплошном самообмане и совершенно не задумывалась о вечном. В моей истории нет дороги назад. А впереди только конечная остановка. Осталось совсем немного.

Это был самый прекрасный рассвет в моей жизни. Я лежала на песке, смотрела на звёздное небо и думала о том, что это САМАЯ ЛУЧШАЯ НОЧЬ в моей жизни. Джек положил рядом со мной живые цветы, но я от них отмахнулась, как от проказы.

– Не делай этого. Как будто я умерла, и цветы кладут в гроб.

– Не думал, что у тебя будут такие ассоциации. Всего лишь хотел побольше свежести. Что касается цветов в гроб… Ты сама похоронила себя заживо.

– А у меня есть варианты?

– Варианты есть всегда.

Ранним утром Джек вёз меня на своей коляске ко мне домой. Мы ехали медленно, смакуя прекрасное солнечное утро. На моих коленях лежал живой букет. Джина бежала рядом и преданно заглядывала мне в глаза.

Я не могла не пригласить Джека к себе на чашечку утреннего кофе.

– Только заваривай сам. Я устала. Больше не могу, мне плохо.

Я рухнула на кровать и стала глотать обезболивающее. Джек подъехал ко мне, взял упаковку и внимательно посмотрел, что я пью.

– Кто тебе это выписал?

– Врач, кто ж ещё. Если бы не эти таблетки, я бы уже умерла от болей.

– Дай мне с собой одну упаковку.

– Зачем?

– Да интересно узнать, что там внутри.

Я слегка приподнялась и судорожно захлопала ресницами.

– Джек, я не поняла. Что ты хочешь сделать?

– Проверить твои таблетки.

– Зачем? Это очень специфическое и дорогое лекарство. Ты можешь прочитать о нём в Интернете. Или ты считаешь, что мой врач дурак?

– Я этого не сказал. Просто хочу посмотреть, что ты пьёшь.

– Странный ты, Джек. По-твоему, я умру только потому, что не хочу бороться за жизнь. Моя неизлечимая болячка вдруг стала излечимой. И врач у меня придурок, потому что выписывает совсем не то лекарство.

Джек взял фотографию в рамке и внимательно на неё посмотрел.

– Кто это?

– Мой брат.

– Он знает, что ты больна?

– Да.

– А почему не пытается тебя спасти?

– Потому что он не волшебник.

– Ну, хорошо. Я, наверное, неправильно поставил вопрос. Почему он не борется за тебя?

– Потому что мне ничего не поможет! – вырвалось у меня. – Я очень плохо себя чувствую, – устало произнесла я и закрыла глаза.

Джек засунул упаковку лекарства себе в карман и посмотрел на лежащие рядом инъекции. Достав одну ампулу, он точно так же бесцеремонно сунул её себе в карман, даже не спросив у меня разрешения.

– Ты ещё что-нибудь принимаешь или колешь?

– А ты зачем забрал ампулу? – ответила я вопросом на вопрос.

– Потому что я хочу знать больше о твоей болезни и о том, как ты её лечишь.

– Лечишь?! – я нервно усмехнулась. – Джек, ты реально придурок или пытаешься таким казаться? Не понимаешь, что это не лечится? Как можно лечить то, что лечить невозможно?! Можно только облегчать боли и чуть-чуть продлить жизнь. Урвать ещё несколько дней.

– Сегодня ты встретила рассвет на берегу океана, а значит, больше не можешь быть прежней. Ты прекратишь умирать и начнёшь бороться за жизнь.

– Джек, шёл бы ты домой, – произнесла я обессиленно. – Вот уж действительно, здоровый никогда не поймёт больного.

– Я не здоровый. Я больной от рождения и умирать не собираюсь. И тебе не дам, – нервно добавил Джек. – Неизлечимых болезней нет. Есть неизлечимые больные. Я считаю, состояние физического тела есть отражение мыслей человека. Одним словом, ПОМОГИ СЕБЕ САМ.

– Да уйди же ты, наконец!

Я собрала последние силы, взяла в руки маленькую подушку и запустила ею в Джека, сморщившись от боли, охватившей всю мою руку.

– Вот это другое дело. Кидайся, кричи, возмущайся, ТОЛЬКО ЖИВИ!!!!