Loe raamatut: «Живая грязь»

«У папы в сараи была темно, паэтаму я зажог свет. А патом я налил ф таз вады. А патом я взял грязь…»

– Юки! Опять ты берешь папину глину без спроса!

Новая порция кувшинов удалась на славу. Глянцевые бока блестели на солнце, кувшины кланялись покупателю и сами себя вразнобой нахваливали:

– Храните масло только в кувшинах Юкота! Через полгода будет как свежее, даже в катанской жаре!

– А вот кувшин для вина, кому кувшин для вина? Ах, сладкое вино, вкусное вино, вах – голова кружится!

– Сливки, сливки! Свежие сливки! Кому кофе со сливками?

Самый маленький кувшинчик подпрыгивал и искательно верещал:

– Благородный Полеса, купите меня в подарок вашей дочери! Я буду хранить ее бусики, по ягоды с ней ходить буду. Купите, а?

Благородный Полеса покачал круглой башкой, протянул неуверенно:

– Голосистые они у тебя больно, Юкот. Мне б чего попроще.

Горшечник фыркнул.

– За простыми на Глеб поезжай, господин мой. Или на Мариц. Здесь, на Тхукане, лучше моих кувшинов не найдешь.

Они и вправду были хороши. Круглобокие, расписанные цветами, или просто красные, в цвет породившей их глины. Кувшины стояли на столе, под столом, несколько кувшинов играли в догонялки в саду, перепрыгивая через цветущие кусты юкоса. В честь этих алых зарослей и усадьба была названа, и семья потомственных горшечников, пустившая здесь корни два века назад, взяла то же имя.