Этот безнравственный шеф

– Похоже, ты Рики голову вскружила по полной! Он с тебя глаз не сводит!

Она улыбалась мне во все тридцать два зуба, как будто объявила о победе в телевикторине.

– Я устала! Пошли домой! Лучше там посидим, пообщаемся! Мы за вечер едва парой слов перекинулись, – заныла я, проигнорировав её замечание.

– Брось! Всё только начинается! Веселись!

Ирена развернула меня за плечи в обратную сторону, и я уткнулась в грудь Рикардо. Его руки жадно схватили меня, обхватывая мою талию и прижимая к себе. Я вся напряглась, и мышцы стали каменными. Мне в живот многозначительно упёрлось что-то твёрдое и продолговатое. Я нервно заулыбалась, осторожно отстраняясь.

– Я схожу освежиться. – Нужно срочно улизнуть, и для этого все средства хороши!

– Тебя проводить? – предложил он.

– Нет, я быстро. – Больше не глядя на него, я начала пробираться через толпу людей.

Вот и я дожила до славного момента, когда мне сулило стать развлечением на одну ночь. Я в этом не сомневалась. Стоит дать Рикардо возможность, и он открыто предложит пойти с ним в отель. Как же это напрягает!

Уже почти добравшись до выхода с танцплощадки, я вдруг почувствовала барьер перед ногами и налетела на него на полном ходу. Он возник из ниоткуда. Я предприняла попытку удержать равновесие, но моя правая нога на высоком каблуке резко подвернулась. Острая жгучая боль пронзила всю щиколотку и стопу. Я тут же осела.

– Ох, прости, дорогуша! Это случайно вышло! – девушка, которая была в компании наших новых знакомых, зыркнула на меня злорадно, строя наигранно-сожалеющую мину, после чего зашагала вглубь танцующей толпы, даже не предложив мне помощь.

«Вот же змеюка подколодная! Она это точно нарочно подстроила, скорее всего, из ревности! Значит, из всей тройки у неё виды как раз на Рикардо», – заключила я, пытаясь подняться. Но всё оказалось напрасно. Ногу вновь пронзила адская боль. Всего этого не произошло бы, если бы она знала, что он мне даром не сдался!

– Девушка, с вами всё в порядке? – ко мне подошёл молодой парень и посмотрел на меня сверху вниз. Я пролепетала что-то, пытаясь приуменьшить плачевность своего состояния, но он всё равно участливо подхватил меня, перекидывая мою руку себе через плечо, и по моей просьбе отбуксировал к VIP-зоне. Мы с Иреной за вечер так ни разу и не вернулись к нашему месту.

– Мне позвать кого-нибудь? – спросил парень, как только усадил меня на холодный кожаный диван. Я не знала, что ответить. Как может этот человек найти незнакомую ему Ирену в такой толпе? Это безнадёжно…

– Нет, спасибо. Всё нормально. Я посижу, и всё пройдёт.

– Вы уверены? – переспросил он со скепсисом и покосился на мою ногу. Хоть тут и было довольно темно, но всё равно заметно, как она распухла.

– Да. И ещё раз спасибо. – После этих слов он кивнул и оставил меня одну.

Я тяжко вздохнула, переводя взгляд на повреждённую щиколотку, и сразу зажмурилась. У меня не было мужества смотреть на это. Мне уже от вида крови делалось нехорошо, а от травмы я была готова потерять сознание, так что решила просто сидеть и не двигаться. Рано или поздно Ирена меня хватится и начнёт искать. Я на виду, а значит, бояться нечего. Я сглотнула ком в горле. Прошло несколько минут, и ко мне подрулил официант. Он быстро заметил, что со мной что-то не так. Начались расспросы, я пыталась убедить его, что всё в порядке, но он оказался настойчивей, чем я ожидала. Не помню, сколько мы с ним пререкались, но я от него отделалась. Ещё через какое-то время наконец пришла Ирена в компании Рикардо. Сначала на её лице читалось недовольство, но лишь до тех пор, пока она не заметила моё бледное как полотно, покрытое испариной лицо.

– Что случилось? – начала моя подруга настороженно. Я показала пальцем на свою ногу. Оба сразу устремили туда взор и застыли, как мумии.

– Надо домой, – выдохнула Ирена. – Сможешь идти? – спросила она в раздумье, как поступить дальше. Я помотала отрицательно головой. Рикардо подсел ко мне.

– Может, тебе выпить? Легче станет, – предположил он, разглядывая с неприкрытым любопытством мою травму. Ирена бросила на него убийственный взгляд.

Я откинула голову назад, закрывая лицо ладонями, не находя нужным отвечать на эту глупость. Ну почему со мной вечно приключаются такие неприятные вещи? Меня всё достало, я устала, мне больно, и я не знаю, как мне вылезти из этой дурацкой ситуации, чтобы не доставить проблем другим.

– Эмма! – послышался глубокий баритон возле меня. – Эмма! – снова произнёс этот голос настойчивей.

Неужели у меня уже начались слуховые галлюцинации, что мне даже тут мерещится голос шефа? Я убрала руки и сразу встретилась с его пронзительным взглядом. Точно бред наяву! Он меня никогда по имени не называл.

– Шмидт, ты как? – повторил он привычным для меня тоном, заметив мою прострацию. И тут меня ни с того ни с сего прошибло на слёзы. Словно дамбу прорвало. Господин Миллер вынырнул, как джин из бутылки, но я почему-то была несказанно рада этому. Неужели это слёзы облегчения?

– Эй! – выпалил он в ужасе. – Ты чего плачешь? Так больно? – спросил он.

– Ага, – подтвердила я и заплакала ещё сильнее. Я не сразу обратила внимание, что Рикардо незаметно смылся, и я даже не успела понять куда и как. С нами осталась лишь Ирена. Шеф сел на корточки и осторожно снял туфлю с моей травмированной ноги. Я дёрнулась. Боль с новой силой прокатилась по всей ноге. Он присвистнул.

– Ух, ёлки-палки, Шмидт! Как тебя угораздило? Если не умеешь ходить на каблуках, так и нечего их на себя напяливать! – отругал он меня, а я взялась ныть пуще прежнего. Мог бы и воздержаться от нравоучений в такой момент!

Господин Миллер сразу ретировался.

– Прости, только не рыдай. Твою же мать! Выглядит действительно жутко! – выругался он мрачно, мотая головой, и только ещё больше вогнал меня в отчаянье. Поняв свою ошибку, он перестал пялиться, как завороженный, на мою больную ногу. Тогда он осторожно придвинулся и обвил вокруг меня свои огромные руки.

– Ладно. Всё. Не плачь. Потерпи чуть-чуть. Я отвезу тебя в больницу, и всё будет хорошо, – он ласково погладил меня по спине, а я вцепилась в его рубашку и уткнулась ему в плечо. Сейчас я вдруг ощутила, насколько одинока. Я постоянно вытесняла эти мысли у себя из сознания на протяжении трёх долгих лет. Мне некогда было расклеиваться. Я просто не имела на это права. Но вот пришла ситуация, где я не могла помочь сама себе, и весь мой фасад сильной независимой женщины рухнул. Мне очень не хватало в жизни человека, который хоть иногда протягивал бы мне руку помощи. Я была сама по себе. Я ненавидела свою слабость, но никак не могла пересилить себя и заставить обойтись собственными силами. Господин Миллер был очень тёплым, и его объятья меня успокаивали. От него вкусно пахло свежим парфюмом с мятной ноткой. Я не думала о том, какой отвратительной размазнёй сейчас выгляжу, потому что мне было жутко плохо и больно. Шеф взял моё заплаканное лицо в свои широченные ладони так, что оно в нём утонуло, и посмотрел мне в глаза.

– Где ключи от твоего дома? – спросил он.

– В сумочке, – пропищала я.

Потом он обратился к Ирене:

– Бери ключи, садись в такси, они стоят у клуба, и поезжай к ней домой. Присмотри за Ноа. Уже ночь, не буди его. Если он проснётся, то не говори ему, что случилось. Если спросит, где Эмма, скажи, она со мной. Соври, что мы встретили деловых партнёров и нам нужно было задержаться на вечеринке дольше, а ты не осталась, чтобы не мешать. Если что, пусть Ноа звонит мне. Мы поедем в госпиталь. Я тебе позвоню оттуда, как станет что-то известно. Всё поняла?

Ирена послушно кивнула и тут же бросилась к моей сумочке, выуживая оттуда связку ключей. Тем временем мой шеф достал своё портмоне, вытащил оттуда несколько купюр и протянул моей подруге.

– Держи, – сказал он повелительным тоном. Она уставилась на деньги в недоумении.

– Зачем? – спросила она.

– На такси.

– У меня есть, – ответила Ирена уверенно, продолжая недоуменно пялиться на господина Миллера. Похоже, ей ещё никто никогда не додумывался пытаться всучить деньги на проезд.

– Я сказал – возьми! – настоял он, впихивая бумажки ей в руки. – А теперь пойдём, – скомандовал он, поднимая меня на руки так легко, словно я ничего не весила.

Ирена, как собачка, мелкими шажками последовала за нами, держа в руках мою сумку и обувь. Я снова зарылась лицом в широкое плечо господина Миллера, чтобы не видеть, как на нас смотрят все вокруг. Мне было жутко стыдно. Я слышала, как шеф у входа поблагодарил кого-то, и мы вышли наружу. Его машина была припаркована прямо на противоположной стороне улицы. Ирена помогла открыть дверь на пассажирское сидение, а господин Миллер очень осторожно посадил меня в машину. Моя подруга отдала мне сумочку, а туфли забрала с собой. Сейчас они мне ни к чему.

– Я буду у тебя. Не переживай за Ноа. Надеюсь, всё обойдётся! Потом поговорим, – она улыбнулась мне ободряюще и захлопнула дверь.

Господин Миллер сел за руль. Только в этот момент я обратила внимание, как сильно он нервничает. Он провёл рукой через свою блондинистую шевелюру, потом почесал бороду, потом поправил зеркало заднего вида, потыкал кнопки на радиоприёмнике и лишь после запустил мотор, выруливая машину с парковки. Я посмотрела на электронные часы. Уже было почти два часа ночи. Неужели он специально примчался за мной в такое время? Он спятил?

– Господин Миллер, как вы оказались в клубе?

Он бросил на меня зверский взгляд.

– Мне позвонил официант, который обслуживал вас сегодня. Он мой хороший знакомый. Вы пришли, назвав моё имя, вот он мне и позвонил, заподозрив, что с тобой случилось неладное. Ты, дура, ещё и отнекивалась, что всё в порядке! А если бы вы пошли в другое место и с тобой что-нибудь приключилось? Что было бы тогда? – рявкнул он, раздражаясь. – Почему твоя пустая башка такая легкомысленная?! Ты же, в конце концов, мать! Нужно быть внимательней!

– И вы только поэтому приехали? – удивилась я искренне, игнорируя всю его тираду о моей безответственности. Я не видела своей вины в том, что произошло, и предвидеть все неприятности наперёд не могла. Конечно же, это происшествие доставило всем кучу неприятностей и поставило меня в неловкое положение перед шефом. Ему пришлось спасать меня, хоть я его об этом и не просила.

– Ты нормальная или как? Конечно, я приехал! Я уже разрисовал себе не знаю что! Меня чуть удар не хватил! – взбесился он не на шутку.

Я долго таращилась на него и правда не могла понять, чего он так распаниковался. Ну да, я его помощница, и мы работаем вместе, но это не повод, чтобы настолько остро реагировать, подрываться средь ночи, лететь на всех парах, чтобы выручить меня, и делать в придачу такое обеспокоенное лицо. В конце концов я не на смертном одре, и как-нибудь эта ситуация всё равно бы разрешилась, но в душе я была очень благодарна судьбе, что всё закончилось именно так и он приехал за мной.

– Спасибо, – сказала я тихо. Он стрельнул в меня каким-то странным взглядом.

– Ещё пять минут, – объявил он. – Мы почти приехали. Держись давай, немного осталось.

6

Никогда бы не могла подумать, что мой шеф может оказаться настолько заботливым! Распутность и легкомыслие вписывались идеально в его образ, но не курица-наседка. Наверное, я его всё-таки недооценивала. Впервые я подумала, что совсем ничего о нём не знаю, хотя долгое время была убеждена в обратном. Неужели я отношусь к типу людей, которые раздают штампы по первому впечатлению? Конечно же, я понимаю, что все люди обладают своими достоинствами и недостатками, но в некоторых недостатки явно перевешивают достоинства, как в моём шефе. Я не умею симпатизировать испорченным людям, в том числе и мужчинам, хотя тип «злых мальчиков» многие женщины находят очень даже притягательным, но не в моём случае. Мне нравятся спокойные и немногословные мужчины, которые предпочитают слову дело. Хотя о каких вкусах может идти речь?! Я все годы любила всего лишь одного мужчину – моего бывшего мужа Мартина. Да и он оказался далеко не тем человеком, каким я его себе представляла. Видимо, не так уж и хорошо я разбираюсь в людях, как всегда думала.

Мы подъехали и остановились прямо у входа в отделение скорой помощи.

– Сиди. Я сейчас вернусь, – отрезал господин Миллер и выскочил из машины. Меньше чем через минуту он пришёл обратно в сопровождении медбрата в белом халате. Тот катил перед собой инвалидное кресло. Медбрат подался вперёд, когда господин Миллер открыл дверь с моей стороны. Он хотел помочь мне пересесть в кресло, но шеф помешал ему, удержав за плечо.

– Не нужно. Я сам, – заявил он и вынул меня из машины, снова поднимая на руки и прижимая к груди. – Куда её нести? – спросил он просто.

Парень пытался протестовать, объясняя, что так не положено и нести меня опасно, но тот и слышать ничего не хотел. В итоге ему пришлось ретироваться, и бедный медбрат, опустив голову, повёл нас по стерильным коридорам в приёмное отделение. Молодой человек быстро понял, что перечить моему шефу бесполезно. У господина Миллера всегда как на лбу написано: «Моё слово – закон».

Я сконфузилась и покраснела, но стеснение странным образом вытесняло чувство боли. Ну в самом деле, подобное ослиное упрямство в такой ситуации – это уже чересчур! Я чувствовала себя ребёнком в его руках. Не то чтобы он сильно походил на взвинченного папашу, просто это было как-то странно, когда тебя не доверяют чужим рукам. От смущения мне хотелось только одного – освободиться как можно скорее, но с другой – прижаться к нему сильнее. Мужественность и сила, которые источала каждая пора его тела, словно подзаряжали меня изнутри. Мне уже не было страшно и не хотелось больше плакать от безысходности и боли. Всё казалось сносным и вполне терпимым. А ещё шеф чертовски приятно пах! Он не впервые был близко, и всё же его индивидуальный аромат я распознала лишь сейчас. Я еле сдерживалась, чтобы не обнюхать его всего. При этой мысли моё лицо по новой обдало жаром. На меня точно плохо влияет его извращенская натура! Работа в течение трёх месяцев под его началом, когда за стенкой практически ежедневно происходит порнография, неизбежно оставила на мне свой след.

Господин Миллер занёс меня в маленькое помещение, отделённое от других таких же толстыми белыми занавесками. После того как он опустил меня на кушетку, к нам сразу зашёл врач с медсестрой. Не теряя времени, он начал осматривать мою травму.

– Как это случилось? – спросил он сухим обыденным тоном.

– Нога на каблуке подвернулась, – ответила я уклончиво.

Мне не хотелось рассказывать все подробности. По идее, виновата та девушка. То, что она сделала, это умышленное нанесение телесных повреждений и уголовно наказуемо. Она должна бы нести все расходы по моему лечению и реабилитации. Но мне видеть её и разбираться с ней совсем не хотелось, поэтому я умолчала правду.

Доктор покосился на меня с недоверием, – так же, как и мой шеф. Такое ощущение, что на мне было написано, что я что-то недоговариваю. Неужели я настолько плохая врушка? Но никто ничего не сказал. Медсестра вбила мои данные в компьютер вместе с коротким описанием происшествия. После этого доктор, не особо осторожничая, схватился за мою стопу и потянул её вверх. Я протяжно простонала, и меня прошиб холодный пот.

– Вы что делаете?! – заорал мой шеф гневно. – Ей же больно!

Врач перевёл вопросительный взгляд в угол, где стоял оскалившийся господин Миллер.

– Покиньте, пожалуйста, помещение, – приказал доктор холодно.

– Да разбежались! У вас тут сборище одних некомпетентных садистов-дилетантов! Приведите нормального врача!

Доктор побагровел, и я вместе с ним. Какой же господин Миллер всё-таки несносный самодур – избалованный и надменный до жути! Никто ничего не соображает – один он умный и всё знает лучше всех!

– Повторяю: покиньте, пожалуйста, помещение, иначе вас выведут отсюда с охраной! Вы мешаете мне принимать пациента! – прорычал врач резко. Но мой шеф не сдался и продолжил скандалить, после чего его и правда выволокли под обе руки два здоровых амбала. Доктор выдохнул с облегчением.

– Какой у вас шумный муж, – буркнул он. Меня кольнуло в грудь.

– Он мне не муж, – выпалила я бездумно.

– Как это? – переспросил доктор недоуменно. Я запнулась. Наверное, господин Миллер ляпнул это медбрату, когда привёз меня в больницу.

– Ну, то есть, – начала мямлить я, – мы недавно расписались. Я ещё не привыкла, что мы муж и жена, – захихикала я нервно. С какой стати я сейчас тоже взялась врать, выгораживая ложь господина Миллера? Моё лицо вспыхнуло под подозрительным взглядом доктора. Наверное, он думает, что мы парочка сумасшедших. Один устроил разборки на пустом месте и обозвал всех недотёпами, а другая забыла, что она замужем. Это было весьма неловко.

– Бывает, – сказал он только ради того, чтобы хоть что-то ответить, и снова принялся за осмотр моей ноги. Доктор надавил на коленку и прощупал её.

– Тут не больно?

Я покачала отрицательно головой.

– Нужно сделать рентген. Похоже на перелом голени. Увидимся позже, – сообщил он коротко и вышел из палаты.

Медсестра засуетилась возле меня, пришёл медбрат, что провожал нас до приёмного отделения, и они оба помогли мне сесть в инвалидное кресло. Паренёк повёз меня в рентген-кабинет. После того как мне сделали снимок, меня снова отбуксировали в мини-палату в приёмном отделении. Врач вернулся и начал цеплять снимки моей ноги на светящиеся панели, висящие на стене.

– Как я и думал, – установил он, – закрытый перелом голени без смещения. Вам повезло, – он улыбнулся сдержанно, – могло быть и хуже. Сейчас вас отвезут в операционную, анестезиолог сделает местное обезболивание, а потом я произведу пункцию сустава и удалю оттуда скопившуюся там кровь. Потом мы наложим гипс, и вы сможете вернуться домой. В гипсе вам придётся ходить примерно месяц. В понедельник обязательно назначьте консультацию у хирурга, который будет вас наблюдать. После снятия гипса вам нужно будет разработать ногу. Вы получите от лечащего хирурга направление на реабилитацию. Я выпишу вам больничный и обезболивающие на несколько дней. Остальное обговорите с вашим лечащим врачом. Всё понятно? – спросил он. Я кивнула и сказала «спасибо».

Пункция и наложение гипса были не столько болезненной процедурой, сколько неприятной и выматывающей. Всё это заняло примерно час. Потом меня снова вернули в приёмное отделение. Я очень устала. Взглянув на часы, я установила, что уже полпятого утра. Нужно решать, как добираться до дома. Наверняка медсестра может вызвать такси. Мне выдали костыли, но я ещё не умела с ними обращаться. Гипс был жутко тяжёлым, и казалось, будто ногу залили бетоном. Но как-то я должна с этим справиться. В конце концов худшее уже позади. Поставив костыли, я попыталась опереться на них и подняться с кушетки. В этот момент в комнату вошла медсестра.

– Вы что делаете?! – возмутилась она, отнимая у меня моё средство передвижения и усаживая обратно. – Вам сейчас ещё нельзя на них стоять!

Я только хотела заикнуться о том, чтобы она вызвала мне такси и помогла до него добраться, но она меня опередила:

– Ваш муж ждёт снаружи. Я впущу его. Когда будете покидать палату, возьмите инвалидное кресло. Пусть он довезёт вас на нём до машины, а потом вернёт в отделение. На стойке в приёмной вы получите рецепты и больничный, а также письмо для вашего лечащего врача. Желаю скорейшего выздоровления! – она подарила мне тёплую улыбку и ушла.

Я сидела в откровенном шоке, раскрыв рот. Неужели господин Миллер до сих пор не ушёл и всё ещё ждёт меня? Зачем? Не успела я это подумать, как он уже был тут как тут. Он присел на маленький табурет возле кушетки. Под глазами шефа красовались тёмные круги от усталости и переживаний.

– Господин Миллер, у вас несколько встреч подряд сегодня утром, – прошептала я тихо. – Вы с ума сошли? Почему вы всё ещё здесь?

Он печально ухмыльнулся.

– Разве я мог оставить тебя одну? В самом деле, когда ты уже перестанешь задавать эти глупые вопросы! За меня не беспокойся, со мной всё отлично. Мне не впервой не спать всю ночь. Лучше скажи, ты сама как?

– Я нормально… – И тут мои губы задрожали, и я начала тихо смеяться и не могла остановиться. Господин Миллер уставился на меня как на полоумную. На первый взгляд, тут не было ничего смешного, но не для меня.

– Ты чего ржёшь как припадочная? – наконец решился спросить он.

– Простите, – ответила я сдавленным голосом. – Спасибо вам за заботу, но вы сейчас такой смешной!

– Какой-то сомнительный комплимент, Шмидт, знаешь ли! И что, по-твоему, во мне смешного? – возмутился он, скрещивая руки.

– У вас такой испуганный и взъерошенный вид, как у воробья после драки. У меня же ничего смертельного, а вы паниковали, как будто я была на грани помереть у вас на руках.

– Естественно, я паниковал! Ты же рыдала как ненормальная! – оправдался он сразу.

– Ну и подумаешь! Неужели вы ни разу не видели плачущую женщину? Что с вами? Я вас не узнаю!

– Конечно, видел, – парировал он с негодованием, – но они все выли из-за того, что я купил им не ту сумочку или забыл про их день рождения. Достаточно было преподнести ценный презент, чтобы искупить вину, и проблема решалась. Но я никогда не видел, чтобы кто-то плакал от боли. Я не знал, что делать. В конце концов, пришить тебе здоровую ногу я не мог. Это отвратительное чувство, когда ты ничего не можешь сделать, несмотря на своё влияние и деньги, – признался он мрачно.

Я замолкла, потому что не ожидала от него столь откровенного признания. Оно поразило меня в самое сердце. Он сам на себя не был похож. Уставившись в пол, я произнесла:

– Простите меня, господин Миллер. Я беру свои слова обратно, когда назвала вас бесчувственным бревном. Это не так.

– И что это значит, Шмидт? – спросил он лукаво, выставляя белоснежный ряд зубов напоказ.

– Да ничего! – огрызнулась я из-за того, что он решил меня подловить, когда я ослабила хватку. – И вообще, зачем вы назвались моим муженьком?

– Как зачем? – удивился он. – Если бы я не соврал, то врачи ничего бы мне не сообщили о твоём состоянии. Информацию о пациенте дают только родственникам.

– Почему тогда было не сказать, что вы мой брат? – настаивала я дальше.

Господин Миллер осёкся на секунду.

– Я просто ляпнул, что первое в голову пришло. Не было особо времени выдумывать истории, – выпалил он надуто. – Короче, Шмидт, хватит меня допрашивать! Поехали уже домой. Я хочу успеть принять душ, прежде чем поеду на встречи. Кстати, мы едем ко мне, – объявил он, подходя ближе. – А с гипсом ты тяжелее! – установил господин Миллер сдавленным от напряжения голосом, поднимая меня на руки.

– Посадите меня на инвалидное кресло, – приказала я. – И почему я должна ехать к вам домой?

Я сохранила внешнее равнодушие, но моё сердце забилось чаще от этой новости. Признаться, мне было немножко интересно посмотреть, как и где живёт шеф, просто не думала, что такое когда-нибудь может произойти.

Он сделал вид, что не слышал мои первые слова, и вышел вместе со мной на руках в коридор. Проходя мимо регистратуры, он рявкнул громко, завидев нашего знакомого медбрата:

– А ну-ка, ты! Нам нужна помощь. Прихвати костыли, бумажки на выписку и принеси к машине. Давай поживее! Время – деньги!

Молодой парень закатил глаза, но всё же поднялся со своего места и пошёл в мою бывшую палату. За несколько часов, что мы провели в отделении скорой помощи, господин Миллер уже успел построить всех по линеечке. Они точно вздохнут с облегчением, когда мы уедем.

Шеф вынес меня на улицу и аккуратно поставил на здоровую босую ногу, открывая дверь машины и помогая усесться. Было очень прохладно, и меня пробрала крупная дрожь. Он это сразу заметил.

– Сейчас включу печку. Машина остыла, пока стояла на улице, – господин Миллер закрыл дверь с моей стороны. Через боковое окно я видела, как медбрат передал ему мои костыли и бумаги, предварительно получив от него роспись. После он уложил палки-выручалки в багажник и сел за руль, отдавая мне документы, которые я сразу спрятала в сумку.

– Возвращаясь к теме нашего разговора – ты едешь ко мне, потому что я просто не успею довезти тебя до дома, а потом ещё заехать к себе. Я вернусь после обеда и отвезу тебя. А пока отдохнёшь. Тебе нужен сон, чтобы скорее поправиться. У меня много места – ты не помешаешь, – он ухмыльнулся саркастично и запустил мотор машины. – Кстати, я уже позвонил Ирене и сказал, что у нас всё в порядке. Они с Ноа спят. Не беспокой их. Ноа пока ничего не знает. Скажешь ему, когда вернёшься.

Мы выехали на дорогу. Я сидела молча, насупив брови. Мой шеф решил за меня абсолютно всё. Он позаботился о всех деталях. Мне было от этого стыдно и неловко. Мой бывший муж никогда не позволял себе разруливать мои проблемы, не спрашивая моего мнения, тем более в критических ситуациях. Господин Миллер же, зная меня всего несколько месяцев, оказался настолько нагл, что вмешался в самое личное, поставив перед фактом того, чего изменить уже невозможно. Обвинять или ругать его я не могла. Он меня сильно выручил. И господин Миллер не виноват, что в нём ещё с пелёнок воспитывали качества лидера. Он привык командовать и распоряжаться. Как и всё, за что он брался, он уладил ситуацию просто безупречно. Лучше не смогла бы даже я.

– Ты чего притихла? – спросил господин Миллер, кидая на меня удивлённый взгляд.

– Да ничего. Устала, наверное. Спасибо, что всё устроили… – На несколько секунд в машине повисло молчание, и было слышно только тихий гул мотора.

– Вот уж не думал, что ты так просто всё примешь. Обычно ты визжишь, как истеричка, чтобы я не лез в твою личную жизнь.

Я окинула его суровым взглядом. Как же он всё-таки всегда мерзко выражается! Аж коробит от его бестактности!

– Сегодня вы выросли в моих глазах, но если продолжите со своими извечными подковырками, то всё испортите, ясно? – предупредила я.

– То есть своим геройством я всё ещё не заработал права тебя донимать? – пошутил он, криво ухмыляясь.

– Шеф, вы утомляете! – я отвернулась от него и уставилась в окно.

Он тихо вздохнул.

– Тебе не стоит воспринимать всё, что я говорю, в штыки. Я же просто шучу. И, кстати, расспрашивая тебя о твоей жизни, я не преследовал никаких грязных мотивов. Не произойдёт ничего плохого, если ты мне немножко откроешься. Учись принимать поддержку от окружающих, иначе скоро загнёшься. Ты всё-таки женщина и хрупкое создание, но, похоже, часто забываешь об этом.

Я покосилась одним глазом на господина Миллера. Что-то он сегодня совсем разоткровенничался. Может, на него так усталость действует?

Его слова задели моё эго. Мне ещё никто никогда не говорил подобного, и я ощутила какой-то непонятный дискомфорт внутри. Его превосходство давило на меня. Сколько бы я ни боролась за свою независимую позицию, он всего парой слов одерживал надо мной победу. Это злило.

– Вы всем женщинам говорите подобное, господин Миллер? – спросила я.

– Вот опять слышу нотки агрессии и недоверия в твоём тоне. И нет. До сих пор мне не доводилось произносить столь банальных вещей вслух, потому что я впервые нарываюсь на такой жутко упрямый экземпляр, как ты. Меня с детства учили, что девушек нужно беречь, но тебя беречь очень сложно, – заметил он.

Я выпучила на него глаза. Что это вообще за слащавые разговоры? Словно в дешёвом сериале! Услышь подобное другая женщина, она бы растаяла на месте, как шоколад на солнце. Я же откровенно не понимала, что тут происходит. С чего мой шеф взвалил на себя обязанность беречь меня? Мы чужие люди. Да и как у него язык только поворачивается рассуждать на тему бережности в отношении к женщинам? Он любовниц меняет как перчатки!

– Господин Миллер, боюсь, мы на разной волне. Вы несёте какой-то бред. Обо мне заботиться не нужно – и уж тем более вам. Давайте оставим эту тему.

Он скривил губы в какой-то странной усмешке.

– Хорошо. Не будем спорить. Позволь только спросить ещё одну вещь. Ты сама споткнулась и упала или тебе кто-то помог?

Вообще-то, я не горела желанием распространяться на эту тему, но всё же выложила шефу всю правду. Раз уж он мне помог, то имеет право знать. Он внимательно меня выслушал, после чего закатился смехом.

– Так тебя покалечили из-за того латиноамериканского самца, который ещё и сбежал в самый ответственный момент? Ой, не могу, Шмидт! Да тебе реально не везёт на мужиков!

«Вот уж где в точку попал, – подумала я сразу. – Мне даже с шефом не повезло, потому что он похабный извращенец!»

– И нечего так смеяться! – гавкнула я, защищаясь. – Ваши подружки из-за вас тоже наверняка постоянно друг другу глотки грызут!

Неожиданно он умолк.

– Ошибаешься, – отрезал он резко, – я никого не обманываю и сразу говорю, как обстоят дела. Они все прекрасно знают своё место, и ни одна из них не осмелится пойти против другой, потому что знают, что я этого не потерплю. Никто не станет рисковать моим расположением из-за глупого чувства ревности. Я даю им всё, что они захотят, взамен они не предъявляют на меня никаких прав. Всё очень просто, и это работает.

В который раз откровение господина Миллера меня словно обухом по голове огрело. Какой же он всё-таки расчётливый и холодный в душе! Все личные отношения у него походят на какую-то деловую сделку. Разве это нормально? У меня никак не укладывалось в голове – неужели он никогда не желал полюбить по-настоящему? Как его могут устраивать такие пустые отношения?

– Если бы вы только знали, господин Миллер, как дико звучат ваши слова со стороны!

– Да-да, – отшутился он тут же. – Это всё потому, что кое-кто тут у нас всё ещё, как малое дитя, верит в любовь! Современный мир устроен гораздо практичнее, поверь, и тебе бы пора смотреть на жизнь трезво, иначе так и будешь по своей глупости попадать в неприятности, как сегодня, – он на секунду возвёл глаза к потолку, при этом иронично ухмыляясь. Но в его лице не было злорадной насмешки, скорее, он по-доброму потешался над моей наивностью.

Я не стала ему ничего отвечать. Всё равно мы смотрели на вещи под абсолютно разным углом. Я никогда не признаю его правоту, а он – мою. Для меня дикость, что мужчина имеет одновременно столько любовниц, да ещё и невесту. Как бы он ни доказывал, что это в порядке вещей, мне его было жаль. Ему за всю жизнь не довелось познать истинную любовь.